Глава шестая
Чудо-дудочка
Обратная дорога не заняла слишком много времени. Отец Альбатрос поймал попутный ветер и ринулся на его крыльях, так что вернулись они засветло. Высадив путников на утесе, альбатрос заторопился:
— До завтра. А сейчас я полечу к себе, а то ваши бутерброды с рыбой только аппетит раздразнили.
— А я, пожалуй, останусь, поклюю оладьи, — проговорил Карак и, взлетев над утесом, полетел в сторону поселка.
Мартин бегом спустился с вершины, не останавливаясь, промчался по главной улице, чуть не сбив местного доктора с ног. Затормозил перед отрывшейся перед его носом дверью.
— Несешься, как будто за тобой гонятся волки. доброе утро, доктор Морис, не зашиб вас этот сорванец? — стоя в дверях, спросила бабуля.
— Ну что ты, Августа. Если мальчишки носятся, значит, у них все в порядке и моя помощь не нужна. Я рад, что у вас все хорошо. Будьте здоровы.
— И вам всего доброго, доктор, — ответила Августа запуская Мартина и закрывая дверь. — Ну, как успехи?
— Да, бабуль. Ты представляешь, мы встретили духа, угостили его медом, и он нам столько интересного порассказывал. Я же не знал ничего про медведей, а главное про духов, что они есть во всем и во всех.
— Погоди, не торопись. Поешь спокойно, а потом все расскажешь, — проговорила Августа, накрывая на стол. — А ты, Карак, чего желаешь? — спросила она ворона, который уже сидел на дверце шкафа.
— Обо мне не беспокойтесь, любезная Августа. у вас не осталось немного оладий? Мне они очень понрравились.
— Конечно. Тебе подогреть?
— Нет, спасибо. Они холодные вкуснее.
— Тогда приятного аппетита. И тебе, Мартин, приятного аппетита, — проговорила бабуля.
— Спасибо, — с набитым ртом ответил Мартин.
— Когда я ем, я глух и нем. Прожуй вначале, а потом говори, — строго заметила бабуля.
Мартин заработал челюстями быстрее.
— А как мы сделаем дудочку? — спросил он, прожевав.
— Отнесем ветку к Старому Эрни, он на все руки мастер. Помню, в детстве постоянно мастерил что-нибудь. Свистульки там разные, дудочки. Надеюсь, он не забыл, как это делается.
— А когда мы к нему пойдем?
— Вот доешь все и пойдем.
— Ой, я сейчас, я скоро...
— Не торопись. Лучше прожевывай. А то все комком в желудок опустится и застрянет, потом жалеть будешь, что не жевал как следует.
— Вы сегодня сговорились, что ли? — возмутился Мартин. — С самого утра как начали меня пугать! Вот теперь мне и кушать совсем не хочется.
— Доедай, — строго проговорила бабуля.
— Спасибо, я наелся. И потом, дел у нас сегодня очень много, так что раньше начнем, быстрее закончим.
— Хорошо, собирайся. Пойдем до старика Эрни. Только потом не проси, разогревать не буду, спать пойдешь голодным.
Мартин вышел из-за стола, бабуля побросала грязную посуду в таз, накрыла полотенцем. Ворон уже перелетел и нетерпеливо переминался на вешалке перед дверью. Августа проверила, как Мартин застегнулся, развернула и выставила его за дверь. Затем сняла с полки фонарь, осмотрела, все ли в порядке в доме, и вышла следом. Карак сразу же устроился у Мартина на плече. Так и ехал до самого маяка. Путь до маяка был не очень занимательный, встречные люди здоровались, спрашивали, как дела. Бросали любопытные взгляды на сидящего на плече Мартина ворона, но вопросов не задавали. Карака веселило их замешательство, он периодически щелкал клювом, стараясь не выпустить смех, рвущийся наружу.
Мартину словно передалось настроение ворона, он едва сдерживал улыбку и обязательно, когда здоровался с прохожими, поворачивался к ним плечом, на котором восседал ворон. Когда они прошли поселок и повернули к маяку, Карак, громко каркая, сорвался с плеча и несколько раз облетел вокруг них, сопротивляясь потокам ветра, который словно бы поджидал их на самой вершине.
Постучав в дверь, они услышали: «Входите, не заперто». Августа не стала ждать повторного приглашения на ветродуе, распахнув дверь, протолкнула Мартина внутрь и вопросительно посмотрела на ворона. Ворон незаметно юркнул в дом. Мартин повесил свою куртку на вешалку у входа, чем тут же воспользовался Карак, забравшись в рукав, только клюв торчал из ворота.
— Августа, дорогая, проходи, — радушно вскричал Эрни. — Мартин, рад тебя видеть. Надеюсь, у вас все в порядке?
— В порядке, в порядке. Вот зашли к тебе с маленькой просьбой. Можешь вырезать Мартину дудочку из этой веточки дуба. Мартин, покажи.
Мартин вытащил из рюкзака веточку, подаренную духом — хранителем дерева, и протянул старику Эрни.
— Да уж, — скептически сказал Эрни, повертев в руках прутик, — посущественней ничего не нашлось?
— А ты бы хотел, чтоб мы пришли к тебе с дубиной двухметровой! — вскинулась Августа. — Спасибо и на том, что есть. Ну как? Сможешь?
— Разве что очень маленькую, вроде свистульки, на три ноты, не больше.
— Ты главное сделай, а с нотами мы как-нибудь потом сами разберемся.
— Хорошо. Только света побольше надо. Ты пока зажги все лампы, на улице темнеет, а я схожу за инструментами.
Августа прошлась по комнате, зажигая спичкой все керасиновые лампы вдоль стен и на столе. Эрни вернулся с полными руками различных приспособлений. Подойдя к столу, он начал их раскладывать — одни справа от себя, другие слева.
— Так, и что мы имеем? — пробормотал Эрни, доставая очки и рассматривая прутик. — Ага, так я и думал.
Он ножом обрезал края, потом взял ткань для полировки и начал аккуратно обрабатывать всю поверхность.
— Тут главное не торопиться, веточка маленькая, потому надо аккуратно все делать. Любой музыкальный инструмент — сложная задача. Главное не испортить душу инструмента. Вот, вроде бы, что может быть проще дудочки?.. Ан нет. Чуть дрогнула рука или ошибся глаз, и все, она уже звучать не будет.
Мартин и Августа, затаив дыхание, следили за неторопливой работой Эрни. А тот, в свою очередь, продолжал:
— Я считаю, что музыка — одно из самых чудесных изобретений человека. А какое разнообразие музыкальных инструментов! Раньше человек видел музыку во всем. И в камнях, и в деревьях, и в траве. К примеру, самый первый музыкальный инструмент — это колено. Что может быть проще, сидя, похлопывать себя по колену или животу. Или по дереву, или по камню... Музыка родилась вместе с человеком. Ударные инструменты были на заре человеческой истории. А какая сложная наука — изготовить барабан, они все такие разные. Большие и маленькие, толстые и тонкие, полые и цельные... в общем, звучит все, к чему человек прикасается. И не надо слов, когда есть музыка, Я слышал от одного путешественника, что на юге, в дремучих джунглях, люди на десятки километров передают сообщения с помощью барабанов. А как бой барабанов тревожит душу! Он призывает и к бою, и к борьбе и позволяет успокоиться или, наоборот, взбодриться. Барабан — он как сердце, только снаружи. А дудочки — это уже дыхание музыки. Мартин, сложи-ка губы трубочкой.
Мартин сложил.
— А теперь дуй, — продолжал Эрни. Мартин попытался, но только издал несколько неприличных звуков. — Не сразу получается. Вот послушай.
Эрни начал издавать свистящие звуки, в которых смутно угадывалась мелодия.
— Тоже разучился. Давненько не свистел. Вот тебе наглядный пример первой дудочки. Постукивая по колену и посвистывая, человек никогда не был один. Ни в глухом лесу, ни в жаркой пустыне, ни в открытом море. С ним всегда находилась его песня. И чем больше человек познавал мир и предметы, его окружающие, тем сложнее становились песни и инструменты. Вот струнные инструменты появились благодаря охоте. Конечно, я не могу говорить с уверенностью, но, возможно, первой струной была тетива лука. Когда охотники уходили за добычей и ночевали вдали от дома, то, сидя ночью у костра, они пели песни о доме, который покинули, об удачной охоте, пытаясь задобрить лесного хозяина, или усыпляли бдительность зверя, или пытались понять, для чего звездное небо над головой. Пели, постукивая по колену, посвистывая, подергивая тетиву. Это сейчас придумали скрипки, виолончели, арфы, гитары, а тогда и музыка была проще. Настоящая. Естественная. Песни были о том, что действительно волновало человека, что его окружало. В песнях звучало все, что человек пытался понять, на что он пытался повлиять. К примеру, с помощью песен люди пытались колдовать. Да, не удивляйся. Пытались заговорить ветер, чтоб он дул в нужную сторону или чтоб зверь подошел к ловушке. Они думали, что если перепоют ветер или просто попросят его о чем-то, то это получится. Раньше считалось, что ветер разумный и обращаться к нему надо как к равному или даже с большим уважением. И не только к ветру. Ко всему, что нас окружает. Лес, море, горы, поля, реки, трава, камень — все они имеют душу и свою песню с того момента, как пришел в этот мир человек.
Эрни привстал и наклонился к камину, раскаляя длинную тонкую спицу.
— Сейчас спицей проделаем отверстия, куда дуть, — пояснил он.
— А откуда появился человек в этом мире? — спросил Мартин.
— Это ты лучше Августу спроси. Она у нас специалист по сказкам. Я тут тебе не помощник.
— Бабуль, расскажи, откуда взялся человек?
— Сложно сказать, давно это было, уж никто и не упомнит, — встрепенувшись, сказала Августа. — Когда Небесная Мать в облике птицы создала землю, после трудов своих она решила отдохнуть в Хрустальной Небесной Башне. Взмахнула она крыльями и устремилась на небо. С крыльев ее сорвалось несколько капель, они ударились о землю, из этих капель вышли первые люди и расселились по всему свету.
Старый Эрни, не отрываясь от дела, проговорил:
— А я слышал, что первые люди появились по воле богов. Когда создали боги землю, то увидели, что земля прекрасна, но некому было наслаждаться этой красотой. Тогда решили они создать человека и поручили это дело ворону. Спустился ворон на землю, взял немного глины с берега Звездного озера и вылепил из нее первых людей. Но люди, вылепленные вороном, были склочные и крикливые, не понравились они небесным богам. Тогда поручили они бобру сделать людей. Великий бобр спустился в дремучие леса и выгрыз людей из древесины молодого дерева. Но были они очень глупые и молчаливые. Рассердились боги и доверили небесной корове создать людей. Спустилась небесная корова на берег моря и увидела глыбу морской соли. Подошла она к ней и начала вылизывать своим языком и отогревать своим дыханием до тех пор, пока не вышли из глыбы мужчина и женщина. Вскормила она их своим молоком и отогрела своим теплом. И были они умны и веселы. Обрадовались боги. И расселились первые люди ворона на земле и стали земледельцами, люди бобра расселились в лесу и стали охотниками, а люди коровы расселились вдоль рек и морей и стали рыбаками.
Августа покачала головой:
— Можно предположить, что эту сказку тебе рассказывали рыбаки. Будь это охотники или земледельцы, то в сказке это они были бы умными и веселыми, а рыбаки молчаливыми, как рыбы, и глупыми, как камни. Сколько людей, столько и мнений.
— А мне ты, бабуля, говорила, что детей находят в капусте, — заметил Мартин.
— Наверное, тебя нашли в говорящей капусте, не умолкаешь ни на минуту, — смутилась Августа.
— Так, почти готово, — спас положение Эрни, продемонстрировав плод своих трудов. Это была самая маленькая дудочка, которую видел Мартин. Размером она была с ладошку, и такая тоненькая, не толще карандаша, словно игрушка. Эрни придирчиво осмотрел ее со всех сторон, потом сыграл на ней несколько трелей.
— Вроде ничего, получилось. Звучит, — он сыграл на ней какую-то старую, забытую всеми мелодию. — Так, Мартин, попробуй.
Он передал Мартину дудочку. Мартин извлек из нее несколько звуков.
— Просто так не получится, нужно много учиться, больше практиковаться. Чем больше будешь играть, тем лучше будет получаться.
— Спасибо, дедушка Эрни, — поблагодарил он.
— Да, спасибо тебе, Эрни, — поблагодарила Августа, она положила руку на плечо Мартина. — Засиделись мы что-то, пора бы и откланяться.
— А разве вы не останетесь на чай? — удивился Эрни.
— Разве что ненадолго, — она вопросительно посмотрела на Мартина, тот кивнул головой. — Давай? А то завтра рано вставать.
Эрни засуетился, поставил чайник на плиту, залез по плечи в буфет и долго гремел там невидимыми предметами. Когда он вынырнул, то в руках у него были банка с медом и кулек шоколадных конфет. Мартин любил конфеты, особенно шоколадные, так что с удовольствием присел поближе к вазочке, куда Эрни высыпал сладости. Из прихожей раздался какой-то шорох. Мартин только сейчас вспомнил про Карака, который забрался к нему в рукав куртки. Он вскочил и бросился в прихожую. Ворон уже сидел на вешалке и нетерпеливо пританцовывал, смешно разводя крыльями, пытаясь заглянуть на кухню.
— Ты чего? Забыл, что должен сидеть тихо и не высовываться? — шепотом поинтересовался Мартин.
— Не забыл, — так же шепотом проговорил ворон. — Я тоже хочу шоколадных конфет.
— Я тебе принесу, только сиди тихо, — пообещал Мартин.
— Хоррошо, хоррошо, только не забудь, — почти умоляя произнес Карак.
Мартин вернулся в комнату и незаметно опустил пару конфет в карман. Эрни как раз разливал чай по кружкам.
— Как работа на маяке? — поинтересовалась Августа.
— Как обычно, — пожал плечами Эрни, — без изменений.
— Яркость маяка случайно не вернулась?
— Опять ты за свое? Не вернулась. Я заказал новые лампы,
через неделю должны доставить. Тогда и проблема решится сама собой. Все равно, пока море неспокойно, рыбаки сидят по домам.
Мартин не стал особо вникать в разговор и, поскольку на него никто не обращал внимание, выскользнул в прихожую, где изнывал от нетерпения ворон. Мартин развернул конфеты и положил их на пол. Ворон слетел и принялся клювом постукивать по сладостям, скалывая с них шоколад. Мартин наблюдал за действиями ворона и в пол-уха слушал разговор.
— А то, что в этом году шторма дольше обычного, ты не замечаешь? — спросила Августа.
— Да, есть немного. Но каждый год не похож на другой. То лето жаркое, то весна долгая. Видимо, пришел черед и зимы, — покачал головой Эрни.
— Если зима задержится в наших краях еще немного, то льды скуют море, ледяные великаны придут с севера и отделят нас от остального мира, похоронив под своими толщами. И по этим ледникам придут в наши земли дети льдов в поисках пропитания. Тогда мы уже не будем в безопасности.
— Вечно ты видишь все в черном свете.
— Ничего подобного, просто я чувствую, что плетется тонкая паутина, чья-то злая воля толкает сюда льды и насылает шторма, крадет наши традиции, стирает память веков, выжимает суть вещей.
— Чувства — это тонкая материя, и доверяться им не стоит.
— Наверное, ты прав. Может быть, мне все это чудится, а может, просто немного устала.
— Давай-ка хлопнем с тобой для сугреву и для поднятия настроения, — подмигнул Августе Эрни и заговорщически улыбнулся, вытаскивая из-за спины знакомую бутыль темно-зеленого стекла.
— Ну, раз ты так любезен, то почему бы и нет.
Ворон отколол весь шоколад от начинки и проглотил его в один миг.
— А начинку? — спросил Мартин.
— Ты рразве не слышал о рраздельном питании? Так вкуснее и полезнее, когда вначале ешь одно, а потом дрругое. Съев вначале шоколад, как наиболее вкусную и полезную часть, я оставляю начинку на потом. Атак как я уже сыт, то начинку съем после или отдам тому, кто еще не ел сладкого, таким обрразом, одной конфете поррадуюсь дважды. А если я начинку отдам кому-нибудь дрругому, то доставлю ррадость еще одному существу. Так что куда ни глянь, сплошная выгода. — Ворон замолк и, быстро взлетев, забился в капюшон куртки Мартина. Августа и Эрни вышли из кухни.
— Вот ты где! — хмыкнула бабуля. — А мы-то думаем, куда это Мартин запропастился. Что чай не пьешь?
— Не хочется. И вы там со своими заумностями к чаепитию не располагали, после ваших разговоров будут сниться одни кошмары.
— Ладно, коль не хочешь посидеть чайку попить, одевайся, пойдем, а то поздно уже. Еще раз спасибо, Эрни, за гостеприимство и помощь.
— Да. Спасибо, дедушка Эрни, вы нам очень помогли, — одеваясь, сказал Мартин. Он постарался как можно аккуратнее застегнуть куртку, чтоб не выдать ворона, спрятавшегося в капюшоне.
Бабуля зажгла фонарь, и они вышли на продуваемую всеми ветрами тропинку в поселок.
Как только маяк скрылся за поворотом, Карак выпрыгнул из капюшона и перебрался на плечо Мартину.
— Итак, что мы имеем? — полюбопытствовал он.
— Мы имеем чудо-дудочку, — проговорил Мартин.
— А вы уверрены, что она рработает? доставай, прроверим. Если она действительно чудо-дудочка, то тогда, пррикоснувшись к дыханию ветрра, она зазвучит сама по себе.
Мартин бережно вытащил дудочку, изготовленную Старым Эрни. Как только дудочка оказалась на ветру, тут же произошло необычное явление. Она начала светиться изнутри, зазвучала небесная прекрасная мелодия, от которой хотелось и плакать, и смеяться одновременно. Музыка буквально разрывала сердце и побуждала его еще сильнее биться. А потом она взлетела и под провожающие ее изумленные взгляды сделала круг над их головами, опустилась в руки Мартина. Он с великой предосторожностью убрал ее во внутренний карман куртки, и песня прекратилась.
— Теперь у нас есть чудо-дудочка, — нарушил повисшую тишину Карак.