*****
Отделавшись от лавочника, Крематис окинул взглядом верхний ярус Башни и – странное дело! – всё в ней вдруг показалось ему привычным до оскомины, надоевшим… скучным даже! Он сам не понял, откуда взялось последнее впечатление. Наверное, от того назойливого недалекого человека, который все равно, несмотря на то, что услышал от звездочета, остался при своем мнении и по-прежнему считает гадание пустой забавой. Наверное, именно от таких, как он, и приходит скука даже за любимым делом, потому что они никогда ничего не поймут, да и вряд ли захотят. Для них само слово «звездочет» отдает детскими сказками… в лучшем случае. В худшем – одержимостью. Крематис вспомнил о своей алхимической лаборатории и почувствовал, что сегодня идти туда не хочется. Совсем. Не то настроение, а опыт, задуманный им, опасен. Не стОит рисковать. Звезды… Скорее всего, они тоже не захотят разговаривать с ним этой ночью. Он перевел взгляд за окно. Небо понемногу, но неуклонно затягивалось облаками, а значит, если дождя и не будет, то звезды сегодня все равно будут молчать. Не увидеть их, звезд-то, сквозь облака…
Однако Крематиса это почему-то не расстроило. Устал он, что ли, в самом деле? Или Дитт прав, ругая его за такую самозабвенную отдачу небесам? Как он однажды сказал – «звезды для тебя стоят выше людей». Не прав ты, друг мой, для меня только НЕКОТОРЫЕ звезды выше людей. Так же, как и очень немногие люди выше звезд.
Солнце только-только перевалило за полдень, но видно его уже не было. Солнечные часы на площади угасли, зато взамен тяжело заворочалась клепсидра, продолжая отсчитывать минуты и часы.
Астролог вышел из Башни, медленно пошел вверх по улице, не думая ни о чем и обо всем сразу. Мысли текли лениво и сонно, он почти не смотрел по сторонам, задумчиво уставясь себе под ноги – и из этого блаженного состояния его грубо вырвал чей-то пронзительный визг. Вздрогнув всем телом от неожиданности, Крематис остановился. Он даже не понял поначалу, человеческий или звериный это был голос, но визг повторился - и наваждение спАло: визжал щенок. Наверное, совсем маленький, поскольку в визге этом смешались боль, обида и недоумение. Недоумения было даже больше всего остального. Взрыв смеха на соседней улице безошибочно указал на место происходящего… Шутка то была или случайность, но щенок теперь визжал и скулил не переставая, а смех становился все веселее, что было уж и вовсе непонятно. Ноги сами собой понесли астролога в ту сторону. Очень быстро, почти бегОм.
Выскочив из переулка, он застал на краю Площади-С-Часами отвратительнейшую картину, какую когда-либо показывали ему глаза. Пятеро мальчишек лет по десять окружили что-то визжащее и скулящее, один из сорванцов, встав на колени, держал за шиворот маленький отчаянно извивающийся черный комок, а остальные наперебой сквозь смех давали ему советы.
-Короче режь – говорят, они от этого бегают быстрее!..
-Между ног не путается!..
-И на сук засматриваться не будет!..
-Ха-ха-ха!
-Хе-хе-хе, умора, ребята!.. Ох, Санто, ну ты и даешь!..
-Ну, давай, вторая попытка!
-Да не ошибись по второму-то разу!..
-Да то ж хвост он ему чикнул, а не… Ха-ха-ха, не за то схватил… Ой, умру сейчас!..
-Тебе не помочь? – внезапно осведомился за спиной мрачный голос. Все пятеро подпрыгнули – и замерли на месте, страшась оглянуться. Но спустя несколько томительных секунд тот, что держал щенка, рискнул медленно повернуть голову.
-Ф-фу! – облегченно выдохнул он. – Ребята, да это ж Акула Ляг… - и взвизгнул почти так же, как и щенок, не перестававший скулить и плакать от невероятнейшей в его короткой собачьей жизни обиды.
Длинная сильная рука протянулась из-за спин приятелей и цепкие жесткие пальцы схватили мальчишку за ухо. Хорошо схватили, кончик уха немедленно стал малиновым, а мальчишка с протяжным «уй-юй-юй» начал медленно подниматься с места вслед за рукой Крематиса. Он вставал – а его приятели молча, в каком-то оцепенении смотрели на него и медленно пятились от рассерженного звездочета.
-Что ж вы делаете-то? – очень тихо и страшно спросил Крематис. Назвать его Акулой Лягушевичем почему-то никто не рискнул даже мысленно. – Как же вам не стыдно?!
-Я-а… уй… не бу-уду больше… ай, пусти ухо…
Крематис, не вняв робкой просьбе, наклонился и подцепил щенка под толстое брюхо. У него действительно был отсечен хвост – почти под самый корень, - и пушистый кончик его валялся в луже крови на мостовой.
-А ну-ка, подними его! – вдруг приказал астролог, слегка подталкивая коленом одного из приятелей «лекаря».
-Кого? – испуганно спросил тот.
-Хвост. Отрубленный, - безжалостно пояснил Крематис. – А ну, живо! – неожиданно рявкнул он. Мальчишка втянул голову в плечи, медленно, затравленно оглядываясь на приятелей, наклонился и осторожно, двумя пальцами, поднял щенячий хвост. Астролог внезапно показался ему не просто некрасивым, и даже не просто страшным – ужасным! А то, что никто и никогда еще не слышал, чтобы всегда невозмутимый спокойный звездочет повысил голос – это повергло мальчишек в состояние легкого шока и они беспрекословно подчинились. Страшен оказался добродушный Крематис в гневе, лучше бы и не видеть его таким… больше. Щенок, устроившись на широкой ладони звездочета, только поскуливал, уткнувшись мокрым носом в его запястье. Крематис до хруста сжал зубы, встряхнул за ухо «лекаря».
-Где ты живешь?
-Я… я… господин…
-Я тебе не господин, маленький негодяй, - процедил Крематис. – Я спрашиваю, где живут те, кто дал жизнь такому… - он с трудом удержался от ругательства. – Ну, где?!
-Т-там… - дрожащая рука ткнула в сторону ремесленного квартала.
-Пошли. Все вместе!
Почему они послушались его, Крематис потом так и не понял. Просто в тот момент он был уверен, что, если хоть кто-то из этой малолетней банды хотя бы двинется в другую сторону, он сделает всё, чтобы эта семья не вылезла из неприятностей и неудач до конца дней своих! И, наверное, это слишком уж явно отразилось в его глазах, потому что мальчишки один за другим покорно пошли впереди. Крематис тряхнул головой, пытаясь прогнать плену внезапной ярости – плохо может закончиться! Они, конечно, маленькие изверги, но… дети же… Он пытался убедить в этом самого себя, но получалось неважно. Хорошо, хоть не противились мальчишки, брели впереди с опущенными головами. Очевидно, они прекрасно знали дорогу, хоть и не хотелось им идти.
Так они дошли примерно до середины квартала. Встречавшиеся на улице люди провожали процессию странными взглядами, сердито, с явным неодобрением косились на непривычно мрачного Крематиса, державшего в руке маленький черный клубок, - и отшатывались, едва только увидя, как с ладони звездочета одна за другой катятся темные капли.
-Здесь, – понуро сказал «лекарь», останавливаясь перед добротным большим домом с вырезанным над крыльцом клинком. Услышав откуда-то с заднего двора стук кузнечных молотов, Крематис понял, что пойманный изверг – сын кузнеца, и кузнеца далеко не самого бездарного, если судить по достатку семьи. Странно, что именно этот мальчишка отрезал несчастному щенку хвост – обычно люди, часто соприкасающиеся с клинками, или, как называли их стражники, «холодным оружием» предпочитали не причинять боли живому существу. По крайней мере – не делать этого ради собственного удовольствия или забавы. Но, возможно, у кузнеца просто не нашлось времени объяснить сыну, что оружие, которое выходит из-под его молота, не предназначено для того, чтобы причинять намеренные страдания другим, и не важно, что этот «другой» - не человек, а всего лишь маленький щенок… Отец - не объяснил. И сын, гордый его званием и репутацией, сегодня смело ударил острым лезвием по пушистому черному хвосту, не думая, не рассуждая – просто хвалясь: «Смотрите, какой нож! Это мой отец выковал! Острый-преострый, смотрите!..»
Крематис решительно толкнул калитку, подтолкнул вперед всех пятерых и вошел сам.
-Эй, хозяева есть?
На пороге появилась миловидная молодая женщина, вытирая мокрые руки краем передника.
-В чем дело? – она удивленно смотрела на мальчишек. – Санто, что случилось? – ее взгляд уперся в мрачное лицо астролога и она чуть нахмурилась. – Отпустите моего сына!
Крематис выпустил многострадальное ухо, чуть подтолкнул мальчишку вперед, к матери.
-Ну, рассказывай, в чем дело! Сам рассказывай, если не хочешь, чтобы это сделал я! И ты, с хвостом, подойди тоже.
-С каким хвостом? – сбитая с толку хозяйка подошла поближе. – Что произошло?
Мальчишки молчали. Крематис презрительно изломал бровь и сам шагнул к женщине.
-Не знаю, насколько вы любите вашего Санто, но за такие вот «забавы» моя собственная мать не просто выпорола бы меня – не оставила бы на заднице целого клочка кожи! Смотрите! – он протянул ей щенка, потом отобрал хвост у приятеля Санто и тоже продемонстрировал остолбеневшей женщине. – Не знаю, может, это такая новомодная игра – просто так резать щенкам хвосты, пусть даже и таким отличным ножом, но это… это… - Его голос дрогнул. – Мне не понять таких забав!
Серые глаза женщины стали страшными. Она шагнула к сыну и закатила ему здоровенную затрещину.
-Ах ты, маленький живодер! Ишь, чего придумал! Ну, погоди, сейчас отец из кузни придет – он тебе задаст! А ну, марш в дом и ни шагу из комнаты! Ты понял меня? – она не сдержалась, отвесила мальчишке полновесный подзатыльник. – Мы еще поговорим с тобой на тему ножа, это тебе пока только за щенка… А теперь - прочь с глаз моих!
-Да, мама, - покорно отозвался он и поплелся к дому, загребая ногами мелкую гальку, которой была выложена дорожка. Наверное, ему все-таки было стыдно… хотя, может, и нет. Или – не за щенка.
Его мать обвела глазами потупившихся «забавников».
-И вы все – марш по домам! И если хоть один из вас промолчит о том, что случилось – я выпорю вас немедленно! Сама! Вы меня знаете – мало не покажется!
-Да, тетя Тарита, - нестройным жалким хором прозвучало в ответ. – Мы всё сами… сами скажем… Мы сами…
-Обещаю, - пискнул кто-то.
-Ну, смотрите, я проверю! Брысь!
Мальчишек как ветром сдуло. Тарита посмотрела на Крематиса.
-Несмотря ни на что, я благодарна вам, - сказала она. – Мой сын не такой уж плохой ребенок. Правда, мне не всегда удается уследить за ним, но такой… жестокости я от него не ожидала. Никак не ожидала… Я прошу у вас разрешения посетить вашу Башню. Я хотела бы…
-Тарита! – загремел голос кузнеца.
-Иду, Май! – крикнула она в ответ и снова посмотрела на астролога. – Я приду завтра утром, хорошо?
-Хорошо, - отстраненно согласился тот. – Завтра утром.
Женщина побежала к дому, но у крыльца обернулась.
-Таких собак разводит лесник Ирвэл, он живет в квартале Чужаков, возле самого леса. Сходите к нему, наверняка это его щенок.
-Спасибо, - поблагодарил Крематис, с некоторым удивлением чувствуя, что ему уже не хочется расставаться с этим свалившимся ему в руки бесхвостым чудом. Щенок доверчиво тыкался носом в его руки. Крематис вздохнул и погладил малыша по гладкой лоснящейся спинке. Лесник… Что ж, с самого начала было ясно, что щенок не уличный, домашний, ухоженный… Да только глупый он, не понимает, что людей тоже надо иногда опасаться…
-Ну что ж, пойдем, поищем лесника. Хвост он тебе, конечно, не приделает обратно, но может сделать так, что тебе не будет больно. Ну, идем?
Он зашагал по улице, вспоминая, что квартал Чужаков находится далеко, за портовым пригородом, ближе к лесу. Идти туда немедленно не слишком хотелось. Далековато, да и темнеет уже… Но щенок шевельнулся у него на ладони, устраиваясь поудобнее – и Крематис махнул рукой на стремительно надвигающийся вечер. В конце концов, что с ним может случиться в Маренте!..
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
До дома лесника он добрался уже в сумерках. Во дворе, один угол которого был отгорожен сеткой, бегал большой черный пес, очень похожий на щенка в руках астролога, за сеткой спокойно дремала мамаша, черная, с белыми подпалинами на боках, а вокруг нее возилось еще с полдюжины таких же черных лохматых клубков, и Крематис понял, что Тарита не ошиблась. Вот только интересно, как щенок попал в руки мальчишек из квартала ремесленников? Это ж весь город пересечь надо!..
На басистый лай лохматого сторожа, мигом заметившего возле калитки незнакомца, из дома вышел высокий смуглый человек с фонарем в руке.
-Что там, Тирси? Чего ты волнуешься? – Подняв фонарь повыше, лесник заметил Крематиса и подошел к калитке. – Чем я могу помочь всеми уважаемому астрологу? Звезды далеки от меня… Замолчи, Тирси! Иди на место! – он открыл калитку. – Заходите. Не бойтесь пса, он не тронет...
-Простите, что так поздно, но… Вот, - Крематис протянул ему щенка. – Мне сказали, вы разводите таких собак, да я и сам уже вижу, что не ошибся.
Лесник потемнел лицом. И без того смуглый, он напоминал теперь грозовую тучу.
-Пойдемте в дом, - обронил он и пошел впереди.
В доме он положил щенка на стол, качая головой, принялся перевязывать пострадавший хвост.
-Ах ты, дурачок, дурачок, - ласково бормотал он. - Ну, зачем ты убежал? Вот видишь, чем кончается непослушание!.. – и его большие ладони с удивительной нежной ловкостью перевязывали малюсенький обрубок, оставшийся от щенячьего хвоста. Щенок лежал смирно, только иногда вздыхал, плотнее прижимая нос к гладким доскам стола.
Закончив, Ирвэл поднял взгляд на астролога.
-Я благодарен вам. Я уж и не думал найти его – пойди, отыщи такого малыша в Маренте! Да и порт рядом… Он всегда был самым непоседливым из всех, вечно ему не сиделось на месте, все-то ему надо было обследовать!.. А сегодня утром он как-то подлез под забор со стороны улицы и… Где вы его нашли?
-На Площади-С-Часами. Отобрал у мальчишек. Как я сдержался и не задал им трепку прямо там, на площади?!.. Изверги малолетние! Но они уже получили свое от родителей – я показал им этого бедолагу… и вот это, – он показал леснику хвост, пальцами другой руки легко коснулся черной шерсти неслуха. Щенок лизнул его пальцы.
-Ишь ты, - усмехнулся лесник, забирая отрубленный хвост и бросая его в стоявшее у порога ведро. – Это не пригодится, не приделать уже – поздно… Но каков прохвост! Маленький – а понимает, что обязан вам… наверное, жизнью, а? Ведь замучили бы его насмерть. Верно?
-Наверное, - Крематис вспомнил смех «банды» (он не мог отделаться уже от этого слова) и помрачнел. – Жаль все-таки, что я им от себя не добавил!.. А надо было!
Лесник вдруг посерьезнел.
-Вам опасно сердиться, вы это знаете? Звезды благоволят вам, об этом весь город говорит, и все знают, что они уже…
-Не надо! – воскликнул Крематис, перебивая его. – Не повторяйте того, что говорят в городе! Как они не понимают, что сами кличут беду на свои головы своими сетованиями на судьбу, и я здесь совершенно ни при чем! Если б я мог,¬ я бы избавил их от проблем вообще, но… - он развел руками, - я всего лишь астролог. И всего только читаю то, что говорят звезды, но изменить практически ничего не могу, хотя и убеждаю людей в обратном. Они же… они верят в то, что все будет хорошо - и это главное. Они сами помогают себе!.. Или вы не верите мне?
-Верю, астролог, - серьезно сказал Ирвэл и поднял щенка со стола. – Возьмите его. Не знаю, легкий ли это подарок, но он станет для вас лучшим другом на свете. Его зовут Ригтор. Он неслух, как вы сами уже убедились, но этого урока ему хватит надолго, может – на всю жизнь… Возьмите.
-Спасибо вам, - Крематис неожиданно прижал щенка к себе и тот, как и по пути сюда, уткнулся в него носом.
-Не за что, - впервые улыбнулся Ирвэл. И – легко переходя на «ты»: – Будут какие проблемы – приходи. В любое время. Ведь ты тоже такой, верно?
-Тогда я скажу тебе то же самое, - чуть улыбнулся Крематис, вовремя вспомнив об «обаянии» своей улыбки. – Будут какие проблемы – приходи. В любое время.
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
Была глубокая ночь, когда Крематис добрался до Башни Звездочета. Щенок успел уснуть у него на руках, облака изредка расступались, давая дорогу яркой луне и очень бледным, едва заметным простым глазом звездам.
-«Сегодня же полнолуние! - вспомнил Крематис. – И отлично, все рано не до вас…»
Он устроил сонного Ригтора у двери в комнату, дав себе зарок завтра же подобрать для него подходящее место, и рухнул на постель.
В окно ярко светила луна.
Крематис спал, улыбаясь во сне.
*****
Тарита пришла ранним утром, как и обещала. Уже давно проснувшийся и основательно проголодавшийся Ригтор встретил ее звонким лаем, от которого Крематис и проснулся. Вскочил, с трудом соображая спросонок, в чем дело, а вспомнив вчерашний день, кубарем слетел с постели. На бегу сунул голову в бочонок с холодной водой и, едва не переломав себе ног на крутой лестнице, распахнул дверь. Ригтор радостно запрыгал вокруг гостьи, но Крематис строго прикрикнул на него. Не хватало еще, чтобы вместо сторожа он заполучил подхалима!
Тарита улыбнулась его полусонному виду, и Крематис смущенно улыбнулся в ответ.
-Простите, вчера я поздно вернулся…
-Но малыша вы оставили себе, - заметила она. – Вы любите собак?
-Мне его подарили… Ты голодный, да, малыш? Ну, подожди, сейчас мы поговорим – и я схожу в лавку… Прошу вас, на верхнем ярусе куда удобнее разговаривать, чем в дверях. За мной, и осторожнее, пожалуйста…
Они поднялись наверх.
-Простите, что подняла вас с постели, - начала женщина, - но…
-Не стоит извиняться, - перебил Крематис. - Я сам виноват. Обычно я встаю очень рано, не понимаю, что сегодня за день такой… Ну, ладно. Вы сказали, у вас какое-то дело ко мне?
-Да, - Тарита сложила руки на коленях, не замечая, что пальцы смяли юбку. – Да, очень важное дело. Вчера… вы помните, что произошло, и это напугало меня. Санто никогда не был склонен к жестокости, я не понимаю… Я прошу вас, составьте для меня гороскоп моего сына. Я не знаю, что и думать, кого винить… может, мы с мужем как-то виновны в том, что с ним происходит? Муж вчера, конечно, выпорол его, запретил выходить из дома неделю, но мне кажется, этим мы положения не исправим. Прошу вас…
Крематис молчал, глядя под ноги, и она встревожилась.
-Почему вы молчите? Вы уже что-то знаете… подозреваете?
-Нет, - очнулся астролог. – Простите, задумался… Назовите мне даты рождения ваши и сына, я попробую выяснить, в чем дело. Только, прошу вас, не расстраивайтесь заранее! Всё может быть совсем не так плохо, как вы считаете.
Она назвала даты, попрощалась и ушла, не спросив, когда можно будет придти за ответом, и Крематис понял, что все-таки она расстроилась. А может, думала об этом всю дорогу и нафантазировала себе… кто может сказать, чего?!
Ригтор взобрался по лестнице наверх и теперь настойчиво тыкался мордой в ладонь хозяина. Крематис вздохнул.
-Да, да, я помню. Я сейчас уже иду…
Знать бы еще только, чем кормят собак?
*****
Всё оказалось совсем не так страшно, как думалось, правда, как выяснилось, еду такому маленькому щенку надо готовить специально – готовая еда для взрослых собак ему не походила, но Крематиса это смутило мало. Придя домой, он сделал все так, как ему объяснили в лавке, и спустя полчаса Ригтор, сытый и довольный, развалился возле входной двери.
-И что, тебе нравится здесь? – Крематис, присев на корточки, погладил щенка. – Ну конечно, ты привык жить на улице… Прости, этого я тебе предоставить не могу, могу только выпускать на день и не запирать дверь Ты ведь будешь хорошим сторожем, так ведь? И не пропустишь в Башню чужого…
Ригтор гавкнул, словно понимая, что ему говорит хозяин. Крематис рассмеялся.
-Ну, сторожи. Дверь я оставлю нараспашку, только не удери опять, хорошо?
Ригтор снова гавкнул, что вполне могло сойти за согласие. Крематис шутливо погрозил ему пальцем и поднялся наверх. Днем звезд не видно, но и помимо этого у него была масса неотложных дел.
*****
Алхимическая лаборатория запыхтела, сложная, придуманная самим Крематисом установка из многочисленных трубочек и сосудиков, совсем маленьких и побольше, принялась старательно выкачивать из искрящегося камня густую жидкость темно-янтарного цвета. Похожая на смолу, она медленно капала в узкогорлую колбу, и Крематис, словно завороженный, неотрывно следил за движениями тугих капель. Жидкость имела слабый запах горячего ванилина, но по свойствам подходила скорее парфюмерным целям. Крематис дождался, пока последние капли упали в колбу, и поднял ее на уровень глаз. Мало. Странно, он отчего-то ожидал б;льшего. Впрочем, камень тоже был небольшим, но даже для духОв этого все равно не хватит… Разве только для «пробников», для Тины. Он не любил продавать духи, предпочитая просто дарить их, но только тем, кто был лично ему симпатичен. Кроме Тины, он делал такие подарки только двум женщинам во всей Маренте, не опасаясь, что его «неправильно поймут». Даже князю отказал под вполне благовидным предлогом того, что запах слишком прост для высокородной госпожи княгини. Князя, как ни странно, это объяснение удовлетворило, а Крематис – поверил и успокоился, хотя, говоря по совести, верить княжескому слову в данном деле не стоило.
Впрочем, ну его. Да и не стоит волноваться из-за такой безделицы…
Довольный, он вышел в Звездный Зал именно тогда, когда облака все же решили рассеяться, пропуская свет далеких звезд, и – странное дело! - привычные созвездия взволновали Крематиса. Он вдруг подумал, что не смотрел на небо целых две ночи! Да как он вообще жил без них?! Кроме того, он вдруг сразу увидел Драконью Лапу. Странно, что «бродяги» вздумали повторить уже пройденный путь и снова пририсовать лапу Дракону. Когти сжаты чуть больше… Или это только кажется?
Астролог положил перед собой листок с датами рождения Тариты и ее близких и принялся за вычисления. Расположение многих звезд он знал наизусть, да и гороскоп складывался очень хорошо, слишком хорошо для того, что произошло позавчерашним вечером с Ригтором. Крематис хмурился. Этот гороскоп – или, вернее, эта семья, - был не так прост и ладен, как казалось на первый взгляд. Подозрение терзало астролога, он отчаянно выискивал ошибку в вычислениях, но раз за разом гороскоп сходился идеально. Сочетания звезд были безупречны, и в этом, наверное, и состояла странность. Или нет? Или он просто что-то просмотрел, не заметил какой-нибудь малюсенький нюанс, который сводил на нет все гадание? И он увидел. И все сразу встало на свои места – Крематис понял, в чем состояла странность. И правда его не обрадовала. Да, Тарита и ее муж были идеальной парой, почти такой же гороскоп не так давно сложился у Тины и Дитта. Но вот мальчишка… Сначала Крематис решил, что он все-таки пропустил где-то звезду и оттого в вычисления вкралась ошибка, и принялся в сотый, наверное, раз тщательно проверять. А когда результат снова получился тем же, он глубоко задумался, глядя на получившийся рисунок «невидимых» звезд.
Две ладони с нежно переплетенными пальцами, одна из них явно женская, тонкая и изящная… А под ними… Крематис содрогнулся. Под этими любящими руками мягко светилось лопнувшее сердце. Словно затянутое дымкой, оно едва просматривалось, но звезды его были четкими, хотя и неяркими.
-Тайна… - севшим голосом прошептал звездочет, не в силах оторвать взгляда от этого сердца. - Тайна, основанная на смерти… Ох, что-то будет! И лапа… лапа Дракона… Я был прав, Дракон еще не схватил жертву, но когти его уже почти сжаты… Санто? Неужели ты? Да, ты мучаешь животных, но ты еще мал и можешь не понимать, что творишь зло…
Он посмотрел на лапу – и вздрогнул: лапа сжалась! «Бродяги» двигались слишком быстро для звезд, но дело своё они сделали. Острые драконьи когти почти пропороли лапу, но сжимались крепко… и рассеялись «бродяги» тоже быстро, просто удивительно, до чего же всё-таки быстро могут двигаться звезды! Буквально на глазах «лапа» рассыпалась одиночными огоньками, «бродяги» кинулись врассыпную, но Крематис уже увидел все, что хотел… Или НЕ хотел, какая разница… Он увидел это, он знал чужую судьбу, и страшно было спрашивать об этой тайне у сероглазой тихой женщины.
Крематис рассеянно прикрыл рисунок ладонью. Ему вдруг вспомнились глаза мальчишки. Слезы стояли в них, но то были не слезы боли. Слезы стыда и жгучей обиды, а еще – сквозь невинную влагу пробивались бешеные огни ненависти. Да, он возненавидел его за этого щенка, за то, что его унизили в присутствии друзей, схватив за ухо и проведя так через половину города. Он возненавидел звездочета за всё стразу, словно ему не хватало лишь ничтожного толчка для этой вспышки. Мальчишка, несмотря на юный возраст, видимо, уже умел ненавидеть не по-детски тяжело и вдумчиво, причем серьезной причины ему не требовалось. Он возненавидел астролога даже за заслуженную порку, которая досталась ему в придачу ко всему остальному от отца, даже за пощечину матери! За то, что он, Крематис, Акула Лягушевич, одержимый, почти сумасшедший и к тому же почти урод – он осмелился так обращаться с сыном лучшего оружейника Маренты, допущенного ко двору князя! За то, что посмел повысить на него голос, наконец, отнять игрушку, пусть даже и живую!..
У детей есть масса способов возненавидеть, как им кажется, по-настоящему и надолго, но это всегда очень быстро забывается – детская память коротка... Но Санто не таков и он - не забудет! Не забудет и не простит унижения, и Крематис теперь знал это. Жаль, он не понял этого в тот же вечер, перехватив кинжальный взгляд, который мальчишка метнул в обидчика уже от дверей дома…
Он отнял ладонь, снова посмотрел на рисунок «невидимых» звезд. Как же так?.. Идеальное сочетание, любовь…Но мальчишка - лопнувшее сердце? Две руки в нежном объятии… Но сжавшаяся напоследок драконья лапа в созвездии Змея… Левиафан и Звездная Свирель…
Добро и зло, свет и туман, скрывающий его… Сколь нежна Звездная Свирель – Тарита и могуч Левиафан – Май, столь же непостоянен и коварен Змей, Санто, подкидыш, неродная кровь… И в этом Крематис был уверен. Тарита ни словом не обмолвилась о том, что сын – приемный, но для астролога это ничего не меняло. Он ЗНАЛ, что Санто не родной сын. Может, в этом и кроется объяснение его жестокости… Однако теперь придется сказать ей в лицо то, о чем она предпочитала не вспоминать, а Крематис знал, что после подобных разговоров зачастую не мог уснуть несколько ночей кряду. Он не любил причинять боль людям, а сегодня, видимо, придется сделать именно это…
Мысли понеслись сорвавшейся с привязи цепной псиной, одуревшей от неожиданной свободы.
"…Они вырастили его и они любят сорванца, каким бы он ни был, что бы ни творил! Он еще ребенок, а кто из нас в детстве не проказничал, порой даже и жестоко, и родители, ругая, уже прощали, потому что все равно любили! Так как же можно сейчас сказать им… вот это!!!"
Крематис еще раздумывал, не настало ли время остановиться и принять судьбу – потому что сказать правду Тарите он не сможет, это выше его сил! - когда в дверь тихо, но настойчиво постучали. Ригтор залаял, бросаясь к двери, Крематис вздохнул, спускаясь из Звездного Зала, и, впуская гостей, внутренне готовился к боли: Тарита привела мужа. А значит - правду ПРИДЕТСЯ сказать. Всю.
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
Кузнец выглядел более чем внушительно. Широкоплечий и статный, смуглый от загара и постоянного пребывания у кузнечного горна, с въевшейся в огромные ладони металлической пылью, он казался мрачным и неразговорчивым. Но Крематис, научившийся за все эти годы видеть людей, понял, что кузнец тоже неспокоен.
В молчании они поднялись на верхний ярус. Тарита присела на краешек табурета, кузнец молча встал у нее за спиной, осторожно обняв ее хрупкие плечи своими могучими руками. Имя Май, которым назвала его тогда Тарита, странно не вязалось с его обликом, но звездочет мельком подумал, что Май – должно быть, сокращение. Ласковое сокращение…
Гороскоп не лжет! Они действительно идеально подходят друг другу!
-Говори, звездочет, - неожиданно тихо попросил Май. – Говори все, что открыли тебе звезды, и не скрывай правды, прошу тебя…
Крематис поднялся и несколько секунд молча смотрел на них. Потом протянул рисунок.
-Что вы видите на нем?
Он знал, что обычно люди не видят в этих рисунках ничего, кроме, как им кажется, беспорядочной россыпи звезд, но Тарита медленно поднялась, вглядываясь в рисунок.
-Это… Это… руки…
Крематис вздохнул.
-Это вы. Ваши руки. Ваша взаимная любовь и счастье. А ниже – ваш сын… Вот только… ваш ли?
-Что?! – дикой кошкой вскинулась женщина, серые глаза ее засверкали от возмущения. Крематис примирительно поднял руку.
-Меньше всего мне хотелось обидеть или оскорбить вас! Но в вашем доме живет тайна, давняя тайна, тайна, пришедшая в дом через смерть, тайна, о которой, наверное, кто-то из вас знает… или догадывается. Не сердитесь на меня за такой бестактный вопрос, но… Санто – действительно ВАШ сын?
Тарита вздрогнула, почувствовав, как на миг сжались на ее плечах руки мужа, но только Крематис видел, как смуглое лицо Мая мгновенно стало пепельным. Тарита – не видела Поднявшись, она оказалась спиной к мужу.
-Вы… Как вы можете?! – Тарита швырнула рисунок в лицо Крематису. – Как… как посмели сказать мне, что Санто… Он мой сын! Я носила его, я его рожала… Он МОЙ!
-Таро… - очень тихо прошелестел голос Мая. Его руки бессильно соскользнули с ее плеч. – Тарита, дорогая, он прав…
-Что? – Тарита повернулась к мужу, пытливо заглядывая ему в лицо. – Что ты сказал?!
Она проговорила это едва слышно, одними губами, но если бы она закричала, срывая связки, наверное, всем стало бы легче.
Май опустился прямо на пол, измученными глазами посмотрел снизу вверх на жену, потом перевел взгляд на Крематиса.
-Этой тайне десять лет, - просто сказал он. – Ровно столько же, сколько этому ребенку. Таро, милая моя, золотая моя девочка, прости меня! Я солгал тебе тогда, десять лет назад, когда сказал, что ребенка не слышно, потому что он спит. Ты была слишком слаба, чтобы проверить это, да к тому же тебя напоили сильным сонным зельем, чтобы ты… А он умер. В ту минуту, когда ты засыпала у меня на руках, счастливо улыбаясь во сне, наш малыш был уже мертв. Он прожил всего только около пяти минут… А я знал, что ты не переживешь этого - ты ведь так хотела ребенка! И я… Я достал мальчика. Нашел. Случайно, хотя тогда мне так не показалось. А может… тогда я решил именно так! – небеса послали нам его взамен умершему младенцу… В общем, я нашел его в маленькой портовой таверне. Он был грязный и замерзший, он плакал и хотел есть и был ненамного старше нашего малыша. Никто не знал, откуда он взялся, сказали только, что кто-то подкинул его на крыльцо таверны несколько дней назад. Никто не мог сказать, чей он, и я… я забрал его. И он стал нашим сыном…
Май замолчал и сгорбился.
Тарита смотрела поверх его головы сухими остановившимися глазами.
-Я не мог сказать тебе правду! – отчаянно сказал он, страшась посмотреть ей в лицо.
Крематис медленно шагнул к ним – и неожиданно сзади обнял женщину за плечи.
-Так или иначе, но он все равно ваш сын, - тихо сказал он. – Да, он не связан с вами звездами, но он ВАШ. В нем все равно уже есть частичка каждого из вас. А кто произвел его на свет… Так ли это важно, чтобы любить его?
Она вдруг заплакала, падая прямо в объятия мужа.
-Может быть, достаточно на сегодня? – мягко спросил астролог. – Время пока еще терпит, и все остальное вполне может подождать…
-Нет, - Тарита решительно подняла голову, вытирая слезы. – Нет, давайте уж покончим с этим. Сегодня. Сейчас.
Крематис замялся, но Май остро посмотрел ему прямо с глаза.
-Разве вы страшитесь правды?
-Нет…
-Тогда – произнесите ее. – Они сидели на полу, прижавшись друг к другу, и Крематис отвернулся, не в силах смотреть на них.
-Я снова буду вынужден повторить вашу страшную тайну, - глухо сказал он. – И не только…
-Говорите…
-Санто – не ваш сын, но все же он человек, хотя, признаться, на какую-то минуту я усомнился даже в этом. Все у него… слишком, через край… Он любит вас обоих, но даже любовь эта… не могу объяснить, но такого не может, не умеет испытывать десятилетний ребенок! Радости – слишком, обиды – на всю жизнь, и это не просто словА! Забавы зачастую переходят границы простых шалостей, тяга к животным… вы сами видели, во что вылилась, и отчасти поэтому я было подумал, что он другой. Вы понимаете? Совсем другой! Но звезды сказали… - он слегка улыбнулся, - …что этот мальчик – человек. Однако судьба его страшна и жестока. Он… сильный, очень сильный (я не имею в виду силу телесную!), но при этом не выносит на малейшего сопротивления, становясь неуправляемым. И в этом - его беда и проклятие. Но не вина! Запомните, он не виноват в том, что делает в такие минуты! Просто он… как бы это сказать…
-Не надо щадить нас, Крематис, - вдруг тихо сказала Тарита, и астролог вздрогнул, чуть ли не впервые услышав свое имя из чужих уст.
-…он… теряет контроль над собой… - Крематис глубоко вздохнул, словно собираясь снова пригнуть в ледяное зимнее море и на одном дыхании договорил: - …сходит с ума! Но сумасшествие его очень кратковременно и не думаю, что со временем что-то изменится. Он хороший мальчик и его, как и всякого ребенка, всегда можно убедить или уговорить, но открытого сопротивления он не переносит, сразу же начиная доказывать свою правоту, драться, стремясь причинить боль, унизить, доказать, что главный здесь – он и только он! Он ведь всегда был драчуном. Даже когда был совсем маленьким, он дрался, когда кто-то не давал ему игрушку, и дрался жестоко. Правда ведь? Вот и в последнем случае… - Он подозвал Ригтора и поднял на руки. – Щенок понравился ему, Санто хотел поиграть, только поиграть! Но Ригтор испугался, начал скулить, возможно, даже попытался убежать или укусить его - и это стало тем крохотным толчком, который и был необходим Санто, чтобы на какое-то время потерять рассудок. У него был с собой нож – и он решил отомстить непокорной игрушке… Дальше говорить я не буду, кажется, все ясно. Но вы… Я хотел бы предостеречь вас. Сейчас Санто еще ребенок, но однажды он вырастет, и вот тогда-то и придет настоящая беда. Если ребенок дерется, отстаивая свое право на игрушку, то взрослый – убьет ради обладания любимой. Ну, или той, которая приглянется ему. И если ему не повезет и девушка ответит словом «нет»… Мне страшно, - неожиданно тихо закончил он. – Я не знаю, что тогда может произойти. Вы просили не щадить вас, поэтому я говорю то, что хотел бы утаить: ваш сын – Бедствие Маренты. Чем старше он будет становиться, тем больше вокруг него будет жертв. Случайных, не намеренных, но те, кто рядом с ним, будут гибнуть или жестоко калечиться один за другим. И я не знаю, как остановить его безумие, если это вообще возможно.
-Вы предлагаете просто не говорить ему «нет»? – голос кузнеца предательски дрогнул. – Но… так же нельзя! Ребенок никогда не сможет понять, почему всегда было «да», а однажды стало «нет»! Этим мы только… Вы предлагаете нам окончательно искалечить его?!
-О нет, я этого не сказал! – воскликнул Крематис. – Конечно же, так нельзя! Но только никогда не отказывайте ему напрямую. Находите тысячи доводов против, убеждайте, уговаривайте… не знаю, как угодно! Но ни в коем случае не произносите «нет» и «нельзя». Так же, как и «запрещаю»… Жаль, детям этого не объяснить. А их родителям вы, конечно, ничего не скажете.
-Нет, – кузнец смотрел в пол. – И вы, пожалуйста, молчите. Не превращайте его в изгоя… раньше времени.
-Май, что ты такое говоришь?.. - Тарита снова заплакала.
Он, как маленькую, погладил жену по голове.
-Я знаю, что говорю. Я чувствую, что рано или поздно его проклятие приведет к этому, но… не надо превращать его в изгоя сейчас!..
Крематис отвернулся.
-Обещаю вам…
Май наконец поднялся на ноги, поддерживая Тариту. Но, в отличие от жены, молодой кузнец уже вполне овладел собой.
-Вы открыли нам страшную правду, астролог, - сказал он, - очень страшную. Возможно, для нас лучше было бы оставаться в неведении, но… я знаю, ваши предсказания всегда правдивы и всегда сбываются. Так что это не спасло бы нас. Сантрей, наш Санто вырастет нашей болью, но теперь я говорю вам: берегитесь. Я не провидец, но я знаю моего сына и знаю, что однажды он придет к вам за ответами. Бойтесь ответить отказом, как вы сами только что предостерегали нас!..
В полном молчании, не прибавив больше ни слова, они начали спускаться из Башни. Крематис смотрел на них, перегнувшись через перила верхней площадки.
-Простите меня… - очень тихо прошептал он, но кузнец услышал и поднял голову, снова встретившись с ним взглядом.
-Тебе не за что просить прощения, астролог, - сказал Май. – Но мне жаль тебя…
Он ничего больше не сказал, Тарита даже головы не повернула, выходя из Башни, а у Крематиса впервые в жизни больно и страшно сжалось сердце.
-«Вот твой враг, - произнес кто-то глубоко внутри него. – Вот тот, кто заставит тебя остановиться…»
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ