Размышления над романом Евгения Грязина Сны Духа

         

     Каждый автор литературного произведения пишет о своём сокровенном, о думанном-передуманном, хочет поделиться своими находками, рассказать о своём понимании жизни. Писатель рассчитывает, что заинтересует читателя. А читатель – себе на уме. Читатель выбирает. Читатель полистает книгу, да и отложит. Писатель не знает, кого заинтересует его произведение, но всякий раз предполагает определённого читателя. Для этого иногда пишет предисловие.

     Евгений Грязин адресует свою книгу читателю-интелектуалу, читателю творчески мыслящему, с воображением художника. Только такому читателю будут понятны вопросы,  над которыми мучительно трудно размышляет герой, его творческие устремления и поиск того, что ему самому представляется запредельно необъяснимым и непонятным.

     Творческая страсть приводит к успеху, открытиям, признанию современниками, а если повезёт, то и потомками. Творческая деятельность всегда предполагает наивысшее напряжение физических и духовных сил, полна драматизма. Автор предупреждает, что за творческую  страсть, за познание неведомого художнику приходится платить. «О том, как и , чем платит художник за познание – эта книга»,- поясняет писатель. Плата за познание, видимо, у каждого человека своя. Но есть что-то общее, что всех нас роднит, что приходится испытать всем людям и, прежде всего, натурам творческим. Вот почему книга интересна не только писателю, но и читателю.

     Автор дал предисловию поэтичное заглавие, и сразу является вопрос: о чём это? Что
означает в данном случае – метаморфозы времени? О каких преображениях, полных, совершенных переменах времени пойдёт речь? Ответ: о переменах, которые произошли в жизни общества, которые принесли перемены в драматической судьбе писателя и отразились на судьбе и жизни героя романа.

     С первых строк повествования, с незатейливых картин пробуждающегося утром большого города мы оказываемся рядом с героем. Его одолевают беспокойные сны, его преследует неясная, не во всём объяснимая тревога. Эта тревога передается нам, мы испытываем чувство беспокойства за героя, хотим узнать, понять, что так болезненно его тревожит.

     Сколько раз приходилось наблюдать, как из крана подтекает вода. Но немногих из нас эти: кап!.. кап!.. кап!.. побуждали к философским размышлениям. У некоторых эти звуки могут вызвать раздражение. Герой романа звуки капель воспринимает как музыку. Музыкой наполнена вся его жизнь, музыка помогает думать и находить нужные тона для выражения своего художественного замысла, гармонично построить композицию картины. На этот раз музыка падающих капелек воды  навевает мысль о быстротечности, скоротечности времени. Герой находится в том душевном состоянии, его воображение обнажено, и  звук капель рождает в его сознании образ Вселенной, все процессы в которой образуют единый поток времени, состоящий из мгновений, о каждом из которых напоминает звук ударяющейся капли.

     Автор предлагает непростое чтение. Несколько десятков строк потребуют значительного интеллектуального напряжения. Иной читатель пробежит их, не задерживаясь, в своём стремлении узнать поскорее, что там с героем, что с ним будет дальше, что последует потом. Не будем его осуждать, тем более задерживать. В последующем чтении читатель, так или иначе, приобщится к тому, как герой будет искать ответы на эти мучительные для него вопросы. В любом случае придётся разбираться в хаосе мыслей, вызвавших смятение и сомнения в сознании героя.

     «Вся жизнь – укол сознания». «Почему укол?» - спросит читатель. Что вы испытываете во время укола в процедурном кабинете поликлиники? Боль?  Вы, мужественный человек, без страха переносите уколы. Но всё равно испытаете боль. Для нашего героя жизнь – боль: «Боль как выражение жизни». Получается человек живёт, чтобы испытывать боль, страдание? Это неизбежно? Как следствие, новый вопрос: «Тогда благо ли жизнь?» Художник невольно вовлекается в проблему Добра и Зла. Так видит и ощущает жизнь герой романа. У вас другое мироощущение, у вас другое представление о жизни. Но попытаемся понять внутренний мир, понимание жизни другим человеком.

     «Бесконечно малое умещает в себе бесконечно большое? Я, мгновение космоса и его выражение, равен космосу в моём мгновении!?» – вопрошает сам себя герой. Проблема
Человека и Вселенной, когда человек именуется микрокосмосом, а Вселенная – макрокосмосом, рассматривалась уже в философии досократиков. У Демокрита впервые
встречается сочетание «человек – это малый мир».

     Наш герой не знаком с философскими рассуждениями древних. Получая высшее образование, он изучал философию марксистско-ленинскую. Сдавал экзамен. Имел «пятёрку». Но в памяти сохранилось немногое: материя первична, сознание вторично; три закона диалектики, содержание которых смутно припоминается; и всем известная в те времена знаменитая формула: «бытие определяет сознание». Помнит имена Сократа, Платона и Аристотеля. Кому не знакомо имя философа-математика Пифагора? Эти имена запомнились и потому, о них шла речь на лекциях по эстетике. Может и хорошо, что память не сохранила всю эту книжную премудрость. Мыслящему человеку самому хочется задаться вопросами, которые возникли перед ним не из книг, а из самой жизни.

     При чтении первой главы я решил, что период жизни Ильи Софронова с Анной и был его первым сном. Мольберт, холст, кисти, краски -  без них невозможно творчество художника. Анна вошла в круг этих необходимых для жизни и творчества предметов. Происшедшая трагедия, уход Анны из жизни был пробуждением Ильи от сна. Смерть Анны заставила задуматься и понять, что она значила в его жизни, чего лишился, кого потерял. Заставила по-иному посмотреть на  прожитую жизнь, задуматься – так ли он жил? Личная трагедия открыла первую  Истину. Такой представлял себе ситуацию я, как читатель. Поделился с автором – Евгением Грязиным. Евгений ожидал иного понимания. Ему показалось, что я упрощаю ситуацию, и дал своё объяснение. В то же время Евгений предложил в моём тексте ничего не менять.

     Мой первоначальный замысел заключался в том, чтобы привлечь читателю к чтению романа, собирался последовательно, в порядке размещения глав в немногословном обзоре рассказать, чем привлекателен роман, что ценного, обогащающего интеллект, найдёт читатель в романе. 

     Совету Евгения не внял. Убрал свои домыслы, что жизнь с Анной была первым сном Ильи. Вспомнил, как в одном из ранних разговоров Евгений сказал мне: «Не имея Бога в душе, браться за перо – преступление против человечности!» Заявление ничего не говорило об отношении Евгения к религии. Из прочитанных глав отношение Софронова к религии также оставалось неясным. Я записал: «В первой главе обращение героя к Богу не позволяет читателю определить: перед нами интеллигент, для которого Бог – Высший идеал, или верующий, растерявшийся в своих сомнениях. Ответ придёт позже, по прочтении романа. Будут найдены ответы не на все вопросы, но герой будет искренне и самоотрешённо искать Истину. У читателя есть свои ответы на эти каверзные вопросы, над некоторыми он вообще не задумывался, но он с уважением отнесётся к поиску и тем истинам, которые откроются герою ценой всей прожитой жизни». «Прозрение придёт свыше, как особый дар Судьбы, как веление Духа», - записал я.

     Но для меня оставалось неясным, в каких отношениях с религией находятся автор и его герой, что они именуют  Духом.

     Евгений мне ответил: «Вопрос формальных отношений Софронова церковью не принципиален. Я даже не рассматриваю его талант, как сошествие на него Духа Божьего. С одной стороны, это само собой разумеется, а с другой – это не является темой разговора. Для Софронова Создатель, к которому он обращается, - опосредованная «личность», представляющая Вселенную, с кем, в бытовом представлении, можно вести диалог. Софронов обращается к НАЧАЛУ НАЧАЛ! Он не ищет Бога в себе или вообще, он ищет ответ, по сути, на единственный вопрос: ЗАЧЕМ?..
     Конечно, мы опять, казалось бы, возвращаемся к пресловутому, набившему оскомину «смыслу жизни», на который нет принципиально однозначного ответа. Есть лишь один возможный – каждый должен найти свой смысл своей жизни. Но я сделаю попытку и от этой банальности уйти.
     «Сны Духа» - это, конечно же, не сны в прямом смысле слова, это разговор с собственной душой через её эмоциональный опыт, для этого и приводится весь событийный ряд биографии художника. С точки зрения автора, это попытка понять, чем живёт, как зреет душа художника. В конечном итоге, - это разговор по душам о душе!»

     Прежде чем продолжить размышления над дальнейшим содержанием романа, сделаем небольшое отступление. В школе учителя нам красочно рассказывали о языке  Пушкина, Гоголя, Тургенева, Толстого. Говорить о языке писателя-современника, не причисленного к классикам, кому-то покажется неуместным. Но читая роман Грязина, нельзя опустить этот момент. Читаешь и сразу чувствуешь язык мастера. Художник по профессии, он пишет своё произведение уверенными, точными мазками, используя всё многоцветье красок не потому, что обучен технике или знает больше нас слов. Известными словами описывает то, что видит и чувствует. А видение его глубже, тоньше, многообразнее. Весь роман написан великолепным русским языком. И всё же не могу устоять перед соблазном привести хотя бы два абзаца из этого художественного повествования.

     «Влажно-студёный, запахами близкого снега и квашеного листа, хлынул на него осенний воздух. Вдыхал его осторожно, словно скупец, мелкими порциями, чувствуя, как расправляются увядшие лёгкие, с приторной томностью обносит голову. Прислушался к себе, ждал притаившийся страх. И он пришёл, обдул сквозняком  неуверенно бьющееся сердце. Чугунная рука просунулась в его грудь, несколько раз сжала сердце – не больно, будто пробуя на крепость, и отпустила.

     Утро было ярким, тихим. Распахнув пустые ветви, обнимали ясное небо уныло-нагие клёны, сыто багровели кусты рябины, неестественно радостно сверкала росой увядшая, побитая первыми заморозками трава под окном. Солнце весёлое и холодное, забавлялось засыпающей природой. А она, словно постаревшая, но не смирившаяся красавица, бодрилась, прихорашивалась тенями и румянами, не замечала, как тщетны её попытки, вернуть былую свежесть».
     Мимо этих предложений нельзя пройти, не обратив внимания, как художник из сочетаний слов изобразил картину, заставляющую нас чувствовать страдания человека и лицезреть прелесть уходящей осени. Доверительно, с большим искусством, автор находит нужное слово, чтобы не только точно, но и в соответствии с замыслом красиво, изящно выразить мысль.

     Подчинив всего себя творчеству, поверив в свою исключительность, Софронов не замечает, не обращает внимания, не придаёт значения,  как трудно с ним его близким людям,  матери, Анне. Он отрекается от Вари. Его не заботит и не интересует, как тяжело живётся Анне. Но и потеряв её, перенеся неимоверные страдания, он не может понять, осознать, что жизнь Анны могла сложиться по-другому. Он даже пытается убедить себя, что жизнь с Анной прошла хорошо. Во  время  безутешного отчаяния его мысль  вдруг оборачивается против Анны: «ты погубила нас обоих… За что ты меня наказываешь?»
И это не эгоизм человека, любящего себя, влюблённого в себя. Его упрёк Анне вызван переживанием, что теперь он не сможет успешно творить, выполнять своё предназначение.

     Как сложится судьба Софронова, какие Истины откроют ему сны духа, читатель узнает, прочитав роман.