Глава 13.
Волгарь хорошо помнил Дивнова и понимал, что тот не упустит случая выступить с новым проектом. И разговор с ним о Совести сейчас – пустой звук. Он ухватился за новый проект, и осуществит его, хотя понимает, что эта авантюра может обернуться для него скандалом. Так уже было, когда он первым на бесплатном отечественном телевидении придумал средство выкачивания денег из телезрителей. Он заключил негласный договор с междугородней телефонной станцией о том, что поднимет количество звонков в разы, а станция должна будет платить ему процент за посредничество. И в одном из своих проектов он установил, что победу участникам шоу присуждают телезрители – надо только позвонить в студию. Звонки потекли рекой, резко поднялось благосостояние Дивнова, что не могло остаться незамеченным. Появились завистники. Дело дошло до руководства каналом и кончилось судом: Дивнова обвинили в использовании государственного телевидения в запрещенном предпринимательстве. Срок дали условный, Дмитрия убрали с экрана, но не уволили, поскольку телевизионщики увидели в идее Дивнова «жемчужное зерно», которое вскоре проросло солидными доходами для новых владельцев телеканалов и продюсеров теле-шоу. За счет «симок» и звонков с мобильных телефонов стали окупаться самые высокобюджетные проекты. В нынешней Игре он не пользовался этой схемой – в ней бюджет делался за счет рекламы, а вот разговор с Тем Светом мог принести большие деньги не только от спонсоров и рекламодателей, но и от зрителей. Деньги же Дивнову были сейчас очень нужны на семью, на Александру, на себя, и он «закусил удила».
Волгарь понимал это и оставил попытки образумить старого знакомого в надежде на то, что рано или поздно тот сам переосмыслит свою жизнь, как это сделали еще более давние коллеги Волгаря Герман Бабанов, Олег Скоротаев и другие, чьи Души только Здесь осмыслили, что голос Совести, это Голос Творца.
Душу Бабанова Волгарь распознал в темном колеблющемся пятне, которое однажды позвало его к себе.
- Э-эй! Волгарь, это ты?- тихо спросило пятно. – А я – Бабанов. Помнишь такого? Наконец-то и тебя бог прибрал? Подвинься поближе, а то мне трудно кричать и слышать тебя. Пожалуйста. Мне надо, чтобы ты услышал нас. Здесь Скоротаев, Иванников, Капитанов, Струков – давние твои знакомые. Пожалуйста…
- Узнаю. Вы хорошо выделяетесь на светлом фоне. У вас какая-то нужда ко мне?- спросил Волгарь, подвигаясь ближе.
- Ты неплохо здесь устроился – светлый такой и, говорят, приобрел Адрес. Не скажешь, как его получить?- спросил Бабанов.
- А вам надоело быть темными? Я знаю, кто просветляет Души… По-моему, это сам человек за время земной жизни.
- Теперь мы тоже это понимаем. Ты лучше скажи, как получить Адрес, чтобы кто-нибудь свидетельствовал за нас.
- В мире один Свидетель. Свидетель каждой минуты нашей жизни – земной и вечной.
- Да это мы и сами понимаем,- сказал за всех Иванников. – Скажи, если знаешь, что мы такого сделали Там, если Здесь нас оставили без Адресов?
- Спросите у вашей Совести – она должна это знать.
- Что ты все заладил: Совести, Совестью?- заколебалось пятно Иванникова.- У тебя Там много Совести было?
- Об этом не мне судить.
- А твое зазнайство, твой выпендрёж – это по Совести?- спросил Бабанов.
Волгарь увидел, как еще больше темнеют Души Иванникова и Бабанова и ушел от них в светлую сторону пространства, размышляя, почему они – все пятеро – так рано, один за другим покинули земной мир.
Он вспомнил, как это было, как резко изменилось их отношение к нему, когда быстро и ярко стали проявляться профессиональные успехи Волгаря не только в журналистике, но и в писательстве. После выхода первой же книги о его работах заговорили, его стали приглашать на встречи с читательской публикой, просили автографы. А их публикации воспринимались как обычная газетная поденка, хотя на должностной лестнице все пятеро стояли выше и могли печататься чаще его. Но он уже публиковался в толстых журналах, а они все в той же газете…Значит, это была Зависть. Зависть, мешавшая объективно оценивать уровень чужого творчества, Зависть, рождавшая настоящую агрессию по отношению к нему. Они устно и печатно поносили книги Волгаря, его публикации в журналах, клеймили на собраниях его взгляды на проявления жизни. Иногда кто-то из них говорил Волгарю добрые слова, а буквально на следующий день обрушивался с критикой на то, что вчера хвалил. Зависть давила просыпавшуюся в них Совесть, мешала проявлению хотя бы капли раскаяния. Любопытно, что лишь трое - Иванников, Бабанов и Скоротаев по очереди гробили Волгаря в газете, где вместе работали. Капитанов и Струков были даже как бы приятелями Волгаря, и портили ему жизнь на собраниях, где с праведным гневом в глазах клеймили его взгляды на происходящее вокруг.
Волгарь тяжело переносил все это, но живущая в нем жажда творчества не позволяла опустить руки. Она понуждала его писать ночами, сидеть за столом в выходные дни. Она заставляла его читать, думать, выстраивать тексты в таком звучании слов, чтобы они глотались читателем как напиток чистейшей свежести. И лишь иногда срывался, спрашивая оппонента: неужели это по Совести?
Злобные нападки длились несколько лет, и Волгарь дрогнул, уехал из родного города в другой, где его тоже знали и приветствовали так, будто давно звали и ждали. И уже там из случайных публикаций и весточек от друзей он узнавал, что Бабанов и Скоротаев умерли один за другим, что тяжело болен Иванников, в отпуске сорвался с горы и погиб Струков, совсем не от того несколько месяцев лечили и не спасли Капитанова…А ведь им еще не было и сорока…
«Мысль материальна, злой умысел подсуден, а голос Совести – это голос Творца, одарившего Ею всякую Душу»,- записал однажды Волгарь в дневнике.
А теперь, покидая давних знакомых, он понял, что в последние дни своей жизни, каждый из них как-то пытался ответить на вопрос своей Совести, что неправедного сделал, кого предвзято судил? И почему-то никто из них не нашел в Душе полного ответа. Потому и не очистились, не просветлились Души, не получили Адреса, чтобы сохранять память о себе в покинутом мире.