СЛУШАЙТЕ, ВСЕ!
Третий отряд разместили в пустом, спальном корпусе. Корпус большой, как и у первого отряда, с двумя большими палатами, и верандой, по сторонам комнатки для вожатых. Ребята быстро выбрали себе кровать, которую хотел.
В углу, у двери кровать вожатого, рядом через тумбочку две вместе, конечно, Фасолина и Французова. Олег помогал ребятам в кладовой, а Юрий в палате вместе со всеми осваивал новое место жительства на двадцать четыре дня.
В 12 часов торжественная линейка – открытие 3-й смены. На этой линейке был первый сюрприз для Фа-Фа. Юрка не поверил глазам, когда отец – начальник лагеря вызвал его, как лагерного горниста и вручил вместо горна новую блестящую трубу. Фа-Фа взял её, как хрустальную вазу.
Ему хотелось прыгать от радости, но боялся уронить, ударить и повредить инструмент. Далее Василий Аркадьевич вызвал Марчука Кешу, и вручил ему новый барабан и палочки.
Юрка вспомнил, как ещё в Москве отец, между прочим, спросил его, сможет ли он сыграть увертюру к «Весёлым ребятам»? Он тогда ответил, что на горне это сложно, он не Утёсов. На трубе запросто, увертюру знает «назубок». Юрка стоял у всех на виду, у него сразу покраснели щёки, он хлопал глазами, в срочном порядке вспоминал увертюру.
«Ну, батяня даёт, без предупреждения. Без репетиции» - так думал про себя Юрка, смотрел на отца, который почему-то пригласил на трибуну Белоснежного Антона, а почему? Он прослушал. Оказывается, до линейки совет дружины переизбрал председателя совета. Вместо Генки Стеблова выбрали Белоснежного Антона. Юрка ещё что-то вспоминал, когда услышал голос отца.
- Фасолин! Проснись. Юрка пришёл в себя, взглянул на начальника, и понял, что от него что-то хотят. Он выставил вперёд правую ногу, левую руку на пояс, облизнул в последний раз мундштук, и над лагерем понеслись звонкие аккорды вступления к увертюре Дунаевского к кинофильму «Весёлые ребята».
Фа-Фа сам не ожидал такой чистоты и силы звучания. На горне так не сыграть. Юра опустил трубу. Раздались аплодисменты.
- А теперь, сигнал «Слушайте все», - объявил начальник. Юра искоса посмотрел на отца, и в небо пронзительно и протяжно полетела нота «фа», и только потом, «Бери ложку, бери хлеб - собирайся на обед».
Весь лагерь засмеялся. Хохотали минуты три.
- Я намёк понял, вы проголодались. Обед через час. Уже скоро. Юра! А где слушайте все? - смеясь, спросил Василий Аркадьевич у трубача.
- Хотите, могу сыграть: «Спать, спать по палатам...»?
- Хорошо, хотим, только позже, после обеда, - смеялся начальник.