На фото я с гитарой. Служилось с песней в армии гораздо легче.
Глава 8
Когда мы ещё только ехали на поезде в часть, среди ребят ходил разговор о том, что в армии существует такое явление, как дедовщина. Это когда старослужащие солдаты, образно говоря, измываются над вновь прибывшими: заставляют их стирать свои портянки, отбирают хорошие личные вещи, снимают у молодых новое обмундирование (ремни, сапоги, панамы), а взамен отдают своё старое. По правде сказать, я с некоторой тревогой ожидал, когда же начнутся эти притеснения и поборы у нас. Мы нередко в личное время прогуливались по городку, заходили в кафе выпить по стакану сока, но никогда даже намёка не было на какую-либо дискриминацию молодого пополнения.
Вскоре я узнал причину нашего спокойного существования. Оказывается, накануне нашего прибытия в часть, здесь вышел жёсткий приказ, подписанный командиром части Львовым, суть которого сводилась к тому, что если командованию станет известен хоть малейший факт жалобы прибывших солдат на старослужащих — обидчика будет ждать суровое наказание, вплоть до трибунала (военного суда). И хочу сказать, что на протяжении всей службы я даже слова такого, как «дедовщина» не слышал. Возможно, повезло, но, скорее всего, это во многом зависело от позиции командира части в таком щепетильном вопросе.
*****
По вечерам мы собирались в курилке и начинали петь. Звучали песни не так бодро, как когда-то в поезде, и навевали грустные воспоминания о прошлой, гражданской жизни.
Песен пелось много, и были они самой разной тематики. Некоторые — грустные, о любви, некоторые — с задоринкой, были и блатные с налётом романтики. (До сих пор у меня хранится армейская тетрадка с текстами таких песен, среди которых: «Караван Шумир-Али», «Дочь рыбака», «Колыма», «16 тонн», «В парижских балаганах» и многие другие). К нам подходили сержанты и внимательно слушали наши напевы. Я видел, что они им очень нравились.
А в песню «Пёс» просто влюбились и просили меня исполнить её несколько раз, она, кстати, и мне самому очень нравилась. Текст песни можно читать, как интересное стихотворение (автора я не знаю, но некоторые приписывают его С. Есенину)*.
Уткнув в стекло свой мокрый нос,
Всё ждёт и ждёт кого-то пёс.
Я руку в шерсть ему кладу
И вместе с ним кого-то жду.
Ты помнишь, пёс, пора была,
Когда здесь женщина жила?
Но кто же мне была она?
Не то сестра, не то жена.
Порой казалось мне, что дочь,
Которой должен я помочь...
Она ушла, и ты утих —
Не будет женщин здесь других.
Мой славный пёс, ты всем хорош,
Но только жаль, что ты не пьёшь.
Уткнув в стекло свой мокрый нос,
Всё ждёт и ждёт кого-то пёс...
*****
Вторая песня, которую могли слушать ежедневно хоть по сто раз, называлась «Шаги», стихи которой написал Анатолий Поперечный а музыку Ян Френкель. Её в своё время исполнял Владимир Трошин. Песня, как говорится, брала за душу... В прекрасных поэтических строчках чувствовался и дух родного дома, и гул космодрома...
По тишине как на воде круги,
Я слушаю бессонницы шаги.
Бессонница шагает по Земле,
По синим космодромам на заре.
Припев:
Шаги! Шаги!
По трапу, по траве!
По белым облакам,
по синеве!
Шаги! Шаги!
По небу пять шагов!
За каждым шагом —
отзвуки миров!
И я не сплю, я слушаю шаги,
В домах уже погасли огоньки...
Мужчины отдыхают чтоб опять
На зорях по Земле большой шагать.
(Припев)
А под Калугой в маленьком селе
Сегодня утром радостно в семье:
Шагнул мальчишка! Первый раз шагнул!
И вновь на космодромах слышен гул!
(Припев)
*****
Как-то ко мне подошёл дневальный и сказал, что меня вызывает в каптёрку сержант Сысоев. Каптёркой называлось помещение в казарме, где хранилось различное имущество роты, и там, обычно, отдыхали наши сержанты. Я зашёл и доложил о своём прибытии.
— Вольно! Проходи ближе, садись.
В каптёрке кроме сержанта находился ещё каптёрщик в звании рядового из числа старослужащих. Я прошёл к столу, сел на стул и взглянул на сержанта, теряясь в догадках, зачем я мог понадобиться ему. Я знал, что солдаты, сержанты и офицеры обязаны обращаться друг к другу на «вы», а тут Сысоев обратился ко мне на «ты».
— Я хочу попросить тебя, чтобы ты показал мне несколько аккордов и научил играть на гитаре. Поможешь?
— Помогу, — согласился я, понимая, что другого ответа сержант не ждал. Должен заметить, что на сержанта за его муштру зла уже никто не держал, за эти дни к нему уже все успели немного привыкнуть. Тем взводом, в котором находился я, командовал по-прежнему младший сержант Степаненко. Так что моим прямым командиром Сысоев не был.
На следующий день после ужина я пришёл со своей гитарой в каптёрку и начал показывать сержанту, как и договорились, гитарные аккорды. И тут обнаружилось, что аккорды он знал не хуже меня, да и бренчать немного умел. Я поначалу подумал, что, может быть, он меня просто испытывал: соглашусь — не соглашусь, но оказалось, что его заинтересовали только песни, которые знал я. Всё обучение свелось к показу нескольких аккордов этих песен и переписыванию их текстов.
______________
* Много позже я узнал, что стихотворение «Мой пёс» написал Евгений Евтушенко:
МОЙ ПЕС
В стекло уткнув свой черный нос,
все ждет и ждет кого-то пес.
Я руку в шерсть его кладу,
и тоже я кого-то жду.
Ты помнишь, пес, пора была,
когда здесь женщина жила.
Но кто же мне была она?
Не то сестра, не то жена.
А иногда, казалось, дочь,
которой должен я помочь.
Она далеко... Ты притих.
Не будет женщин здесь других.
Мой славный пес, ты всем хорош,
и только жаль, что ты не пьешь!
1958
*****
Продолжение в главе 9: http://www.proza.ru/2010/01/16/140