РАФАЭЛЬ.
На выходе Василий Аркадьевич остановил Корнеева.
- Игорь, скажи, вы, когда пели частушки, знали, что фокусы показывал не Юра?
- Нет, никто не знал.
– Как же так? Вы в частушках отметили Мишу, что он артист.
- Это Антон и Зинаида за кулисами десять минут назад сочинили про Мишу.
– Молодцы, ребята. А ты, пел замечательно, я очень люблю Высоцкого. Спасибо, Игорь.
Возбуждённые ребята не хотели расставаться с родителями. Этот день надолго останется в памяти у многих...
Через пятнадцать минут автобус, плавно покачиваясь, выехал на просёлок и повернул в сторону станции. За ним потянулась вереница машин.
Вихров и Столицын прощались с родными. Рядом крутился Фасолин Юра. В темноте ярко мигали красно-синие маячки ГорГАИ. Фа-Фа сел на сиденье водителя, и нажимал всякие там кнопочки. К Юре подошла бабушка Юры Вихрова
- Это, ты был фокусником? - Когда? - На концерте?
- Нет, Миша. Я ему помогал готовить эти фокусы.
– У вас, всё очень хорошо получилось. Мой внучок, тоже Юра, сказал, что ты обожаешь пирожки с повидлом. Это тебе, – и бабушка протянула Фасолину большой пакет.
Юра заглянул вовнутрь. – Это мне??? Так много! Как здорово! Но мне столько не съесть. Я буду, есть всю ночь.
– Внучок сказал, что ты, справишься. Если не сможешь, – поделись.
– С кем? - Ты, знаешь с кем.
– Класс! Спасибо большое. Я их очень люблю. А куда Юра и Олег убежали?
- Они побежали к Лугачёвой и Николаенко автографы просить.
Столицын и Вихров вернулись быстро. У каждого была большая пластинка, на конверте красочные портреты Лугачёвой и Николаенко и их автографы. Мальчики отдали диски родителям, и на прощанье расцеловались.
До свиданья! До свиданья! - неслось со всех сторон.
Борис Николаевич сел за руль. Зашипел динамик у лампочек мигалок на крыше патрульной машины.
«Желающие ехать до «второй окружной» в колонне, в сопровождении ГорГАИ, прошу следовать за машиной инспектора. Во время движения строго соблюдать правила безопасности: едем по второй полосе, никто никого не обгоняет, нас тоже никто не будет обгонять, внимательно следите за световыми сигналами впереди идущей автомашины. Доброго всем пути».
«Мигалки» выехали вперёд, за ними сразу «Волга» Лугачёвой, и все остальные.
У ворот остались: Василий Аркадьевич с Юркой, и Иван Дмитриевич и Джимом. Юра угощал всех пирожками. Пол пирожка досталось и Джиму...
В клубе быстро расставили стулья и скамейки, торопились к кино. По телику должен скоро начаться французский фильм, только для взрослых «Рафаэль». Разрешили смотреть, только первому отряду.
Вихров и Столицын обязали Фасолина и Французова уложить четвёртый отряд, а сами вместе с взрослыми и первым отрядом остались у телевизора.
В свою очередь, Фасолин и Французов обязали Соснина Сергея уложить спать мальчиков четвёртого отряда, а сами побежали в изолятор. Римма Венедиктовна смотрела телевизор вместе со всеми в клубе. Юра и Миша смотрели маленький переносной телевизор. Третий телевизор смотрели Василий Аркадьевич и Иван Дмитриевич в кабинете начальника.
В клубе через пятьдесят пять минут Андрей выключил телевизор и погнал всех спать. Кино было чересчур для взрослых.
Делать было нечего, все побрели спать. Ребята к себе, взрослые к себе в персоналку....
Повернув телевизор так, чтобы отблеск не попадал в окно, Юра и Миша, впервые смотрели столь откровенное кино. Голых девчонок они видели в дырочку, в бане, и не по одному разу, а вот женщин и мужчин в одной постели, им ещё видеть не приходилось...
Женские груди, их ласкали мужские руки, поцелуям не было конца...
Мальчики сидели, выпучив глаза, боясь пошевелиться, и пропустить что-нибудь интересное. На экране была постельная сцена. Мужская спина, покрытая полупрозрачной накидкой...
Мишка, не моргая, уставился в экран. Он был разочарован, так и не показали, того, что он так хотел увидеть. Юрка был доволен, тем, что видел.
Мальчишки молчали, облизывали пересохшие губы. О чём кино, они так и не поняли, их интересовали одни пикантные места. Ещё раз показали полуобнажённую героиню, и как Рафаэль, придворный художник писал с неё картину.
Молодой слуга, такой как и Вихров или Столицын, подглядывал через занавеску за своей госпожой. Его рука развязала завязки на вышитых серебром штанах, и показалось нижнее бельё. Шелковые штаны слуги соскользнули вниз по ногам ниже колен...
– Как у тебя на концерте,– сказал Юрка своему другу.
... Были видны одни ноги. Они напрягались. Сверху появлялся, то исчезал кружевной рукав белой рубашки...
– Мишка, смотри, что делает.
– Одни ноги, ничего не видно.
– И так, всё понятно.
- Почему госпожу близко не показывают целиком? Одни буфера.
- Мишка, тебе хватит и этого, - ответил друг.