КОНЦЕРТ.
Все места в клубе были заняты. Родители сидели рядышком со своими детьми. Все ждали. В проходе на полу обосновались малыши. В первом ряду, на почётных местах сидели Алла Лугачёва и Игорь Николаенко, и ещё несколько родителей. У окна – бабушка Юры Вихрова.
Занавес задёргался. Появился Антон Белоснежный.
– Добрый вечер. Я Антон для тех, кто меня не знает. Я буду вести концерт. Попробую свои силы в разговорном жанре.
Он ещё, что-то говорил, несколько утомил зрителей. Наконец. - Первым номером нашей программы – Владимир Маяковский, стихи о Советском паспорте. Исполняет Онуфрий Бура, первый отряд.
На сцену вышел Буратино, кто-то хихикнул. В зале зааплодировали. Никто не ожидал, что вечный хулиган "гроза улиц" направленный в лагерь по распределению спец. комиссии по делам несовершеннолетних, так читал стихи. Не просто читал стихи, а читал Маяковского. Второе стихотворение Пушкина «Элегия», и второй шквал аплодисментов.
Далее девочки первого отряда исполнили индийский танец. У всех пятерых красивые с блёстками костюмы. Широкие бюстгальтеры и шаровары. Животы девочек были открыты. С боку на стуле сидел Андрей с аккордеоном; звучала музыка из индийского кино. Девочки были неотразимые.
В перерыве между номерами за занавес зашёл Игорь Николаенко, и занёс продолговатый ящик. Перерыв длился больше минуты. В зале стали шуметь в ожидании.
Вышел Антон. – Прошу любезную публику, извинить за не предвиденную задержку, сейчас вы поймёте, в чём дело. И так, следующим номером - танцевальный дуэт мальчиков второго отряда. Попурри из американских, мексиканских, пуэрториканских народных танцев, с элементами русской чечётки, без ложек и матрёшек. Выступают Голубкин Валера и Суворов Валентин. Встречайте! Занавес!
На сцене появились Валерка и Валька в светло-салатных рубахах с пышными рукавами, в чёрных узких брюках с лампасами с широкими поясами. На головах пёстрые сомбреро. Слева за столом стоял Игорь Николаенко, в руках держал какой-то музыкальный электроинструмент. Николаенко постукал ногой, кивнул, и надавил на клавиши. Зал заполнился мощной электронной музыкой с переливами в быстром ритме американских танцев.
Что вытворяли парни! Они танцевали, как заправские мексиканцы, двигались синхронно, щёлками кастаньетами, их ноги отбивали мудрёную дробь и чечётку. Во всех их движениях чувствовалось: слаженность, задор, тяга к прекрасному, ритму, изысканному танцу. Их лица ничего не выражали, словно окаменели, отрешённые, Они были все в танце. Одна мелодия сменялась другой, и новые танцы, казались лучше предыдущих. Длительная синхронная чечётка без музыки заставила зал замереть.
Ритм мальчики выдерживали долго, и новые коленца, новые пируэты. Зрители восхищались юными танцорами. Николаенко нажимал клавиши, менял тембр и тон звучания мелодии, оставляя основную линию ритмического танца. По его глазам (Игоря Николаенко) было заметно, что он видел такое не так часто, и всем своим видом показывал, что ему очень нравится этот танцевальный дуэт.
Лугачёва сидела, приложив ладони к щекам, и смотрела на танцующих, не моргая. Когда мальчики закончили попурри, гром оваций раздался в клубе. Аплодировали все, даже те, кто не видел сцены, а пытался что-то разглядеть с крыльца через открытые окна. Мальчики выступили ещё два раза на бис.
Их точёные фигуры в красочных костюмах, приковали к себе взоры всех зрителей. Так могли танцевать, только, победители либо лауреаты конкурсов. Описать танец невозможно, его надо видеть, прочувствовать, и только тогда поймёшь, что это такое. В глазах двоилось. Они вспотели, разрумянились, но продолжали танцевать на бис.
Затем танцевал один Валера – цыганский танец, сняв сомбреро, и быстро поменяв полуботинки на русские сапоги с голенищем. Он шёл по кругу в вприсядку, ритмично бил бубном по коленям так, что на правой брючине лопнул шов, и отошёл лампас, показалась нога. В зале засмеялись малыши.
После танца аплодисментам не было конца.
К аккомпаниатору подошёл Андрей. Они пошептались. Андрей остался у стола, а Игорь Николаенко вернулся в зал к Алле Борисовне.
Антон долго успокаивал зал. Рассказал со сцены короткий новый анекдот. Все посмеялись. Далее, Антон объявил.
– В исполнении девочек второго отряда прозвучит песня «Спи моя, Светлана» из кинофильма «Гусарская баллада».
Буратино выкрикнул: «Светлана Александровна». Малыши прореагировали громким смехом.
Не привычно было слушать эту песню под электронное сопровождение. Мальчики первого отряда спели песню "Давным-давно" из того же фильма "Жил-был Анри четвёртый, он славный был король...". Песню исполнили дуэтом Корнеев и Серов.
Корнеев Игорь исполнил несколько песен из репертуара Владимира Высоцкого из фильмов: «Вертикаль», «Я родом из детства» под свою гитару. Хрипотцы в голосе парня не хватало, но песни всех взяли за душу.
Римма Венедиктовна "балдела" от песен Высоцкого в исполнении Корнеева. Игорь повязал свои длинные, до плеч, волосы чёрной лентой, как это часто делал сам Высоцкий. Корнеева не хотели отпускать со сцены. Он пел и пел.
В этом году песни Владимира Семёновича Высоцкого обрели новый, особый смысл. Народ их полюбил. В этом небольшом пионерском лагере, в деревянном клубе, устами долговязого паренька пел «Высоцкий», разрывая на части, душу зрителей своими песнями.
После Игоря пели малыши песни Шаинского, Гладкова, Крылатова. Они спели пять песен, и после каждой, им долго аплодировали. Аккордеон стоял в углу на полу сцены, отдыхал, а все музыкальные номера сопровождались электроникой. Андрей в момент освоил новый инструмент.
Гогидзе прочитал отрывок из поэмы «Витязь в тигровой шкуре» на грузинском и русском языках. Дёмин Валера, правда, со шпаргалкой, но все, же прочитал монолог Германа из произведения Пушкина «Пиковой дама». Лида Кочкина читала стихи Эдуарда Багрицкого, а Алёша Малафеев из второго отряда - Есенина, отрывок из поэмы «Анна Снегина». Каждый получил заслуженные аплодисменты. Они полчаса дали отдохнуть Андрею и технике.
Снова на сцене четвёртый отряд, мальчики и девочки – матросский танец. А когда Антон объявил танго в исполнении Валерия и Риты, зал, снова разразился громом аплодисментов.
Валера и Рита исполнили танго «Утомлённое солнце» под магнитофон. У Валеры другой костюм, а Рита в полупрозрачном белом платье. После нескольких круговых поворотов, Голубкин наклонился на согнутую ногу, и в падении ловил девочку у самого пола, зал ахнул.
Мать Валеры сидела во втором ряду и заплакала от радости. Это были слёзы упоения радостью за успех сына.
Все удивились, когда конферансье объявил Костю Самойлова.
- Он прочтёт свои собственные стихи.
- Одни, таланты, – сказал на ухо Алле Борисовне Игорь Николаенко, и первый стал аплодировать.
Концерт шёл уже второй час. Занавес закрылся. На авансцену вышел Антон.
- Будем делать антракт?
- Нет! – закричали все.
– Как хотите, я вас предупредил. Сейчас выступит не менее известный всем нам, не стану говорить кто, вы его прекрасно знаете. Он подаёт надежду, он и в жизни артист, он правда не достиг ещё мирового признания, у него всё впереди, если милиция не остановит.(смех в зале) И так, юный мастер оригинального жанра, представитель четвёртого отряда со своими фокусами.
Антон покрутил шпаргалку, посмотрел в неё, повернув вверх ногами.
- Странно все фокусы под одним названием, а сколько их, неизвестно. Песня без слов, виноват, все фокусы без слов. И так, прошу, маэстро! Музыку!
Заиграла волшебная музыка электроники. Занавес раскрылся. Посреди сцены стоял маг-волшебник, в костюме сказочной красоты. Тёмно фиолетовый, в обтяжку костюм, с яркими звёздами, плащом и цилиндром. В руке сверкающий, как и всё остальное, волшебный жезл. Вид одного костюма, экипировки, вызвал аплодисменты в зале. Лицо юного мага закрывала большая маска «Мистера Икса», с наклеенными жёлтыми, зелёными и розовыми звёздочками и мелким бисером. Непослушные волосы тщательно убраны в красивый, высокий цилиндр. Всем знакомая в лагере походочка, блеск озорных глаз, и его визитная карточка - завиток-шестёрка, каким - то образом выскочивший из-под цилиндра, выдавал юного артиста, как он не скрывал своего лица. Его в момент расшифровали, после чего, он не стал особо скрывать свою внешность. Из зала закричал Буратино.
- Фа-Фа, мы тебя в мешке узнаем. Давай свои фокусы.
Фа-Фа поднял руки к верху, успокаивая зал. Затем взмахнул одной рукой и в зал полетели игральные карты, ещё взмах руки, и в руке веером ещё карты, и они, также полетели в зал.
Одна карта упала на колени Аллы Лугачёвой. Алла Борисовна взяла эту карту, на "рубашке" крупно написано красным фломастером «Фа-Фа». Она показала эту карту Игорю Николаенко. Зал в это время аплодировал первому трюку фокусника.
Во втором ряду, рядом с Иваном Дмитриевичем сидел Василий Аркадьевич. Он взялся за голову, и закатил глаза к потолку. Фокусник и начальник на мгновение встретились взглядами. Маг со сцены подмигнул начальнику, и нос фокусника поднялся ещё выше.
Фа-Фа плавно повёл рукой, показывая всем, что она пустая, потом он резко взмахнул и опять, неизвестно откуда посыпалось конфетти. Взмах другой руки, и по сцене разлетелись новые карты. Вся сцена, и около неё было в картах. Как у него это получалось незаметно, никто не замечал, на то и фокусник. Фа-Фа обвёл взглядом всех присутствующих в зале, ещё раз, кивком головы поприветствовал зрителей, встал в позу ожидания аплодисментов. Зрители захлопали. Юный чародей показал рукой на Антона, дал ему слово.
- Дамы и господа! (Смех в зале) Так получилось, я совсем не причём, у этого артиста нет ассистента, и я ему, как могу, буду помогать. Я не знаю, что у них там не получилось, не сумели договориться, я имею в виду его друга. Все посмотрели на Французова Мишу.
Он сидел рядом с мамой на последнем ряду у окна. Когда весь зал с шумом повернулся, и посмотрел на него, он смутился, и спрятался за мать, держа в руке банан.
- Миша, ты что это? Не стыдно? Так подвёл друга. Надеюсь, вы остались друзьями? Миша махнул рукой, и спрятался под материнскую кофту. Мама, что-то ему говорила.
– Не будем отвлекаться, пусть это остаётся на его совести, – продолжал Антон.
– Меня, прошу здорово не освистывать, я никогда не был ассистентом у фокусника, особенно у этого пройдохи. Маэстро, я к вашим услугам. Антон наклонился. – А! Всё понял. Это вам.
Антон сделал шаг в сторону, наклонился, достал из-за занавеса веник.
- Намусорил! По всему лагерю мусор. Кто подметать за тебя будет? Прошу.
Фа-Фа отрицательно покачал головой.
– Не понимаю, выражайтесь по-русски, скажите, хоть слово, у вас иностранные жесты. Антон высунул язык, потряс рукой ладонью около рта. – Я, тоже могу говорить языком жестов по-итальянски.
Фа-Фа снова, что-то показал жестом.
– А! Теперь, понятно.
Антон ушёл за занавес, и вынес настоящую рапиру, протянул фокуснику.
- Завтра отдашь котлету и компот, - сказал конферансье. Малыши смеялись, так громко, что на последних рядах было плохо слышно Антона.
Маг приложил к груди руку, поблагодарил кивком головы Белоснежного.
– Хватит моргать, фокусы показывай, а то я больше говорю чем, ты фокусы показываешь.
Фокусник протянул ему волшебный жезл. Антон стал его рассматривать. Фа-Фа стал размахивать рапирой над головой у себя и Антона, проверяя её гибкость. Затем, не выпуская рапиры из рук, хлопнул в ладоши, сделал непонятное движение рукой, и в который раз, теперь уже над головой Антона, как листопад, закружились карты. Ведущий стоял, не шевелясь, держал, прижав к груди волшебную палочку.
– Э-Э осторожней!
Фа-Фа махал у него перед самым носом рапирой, рассекая со свистом воздух, делая выпады и пируэты, до тех пор, пока последняя карта не упала на пол. Когда всё улеглось, все увидели - на рапире наколоты четыре карты.
- Опять карты! Сколько их у тебя? Тебе отец ничего не говорил разве? Что о нас подумают? Хватит, моргать, слушай, что тебе говорит старший. Ты фокусник-картёжник, ещё сын начальника лагеря, ничего другого не мог придумать?
Зрители засмеялись, зааплодировали. Василий Аркадьевич схватился за голову, и низко наклонился, чтобы его не было видно.
Ведущий Антон продолжал. - Он в карты играет ещё лучше. Две взятки и очко! Простим ему это, что в молодости не бывает. Говорят, это тоже искусство. Фа-Фа, а ты, можешь всё это повторить, только медленно? (смех в зале). Как, ты умудряешься наколоть четыре карты? А больше можешь? Шесть, десять? Что, молодой, ещё? Посмотрим, что ты там наколол?
Антон при всех стал снимать с рапиры карты.
– Дама бубён, винновая дама, ещё дама, да, ты, что? Четыре дамы!!! ЗА раз?! Знает, что накалывать...шельмец...
Лугачёва от восторга и смеха затопала ногами. Она первая и громче всех засмеялась. Зал затрясся от смеха. Фа-Фа в реверансе поклонился, придерживая на голове цилиндр.
– Что, ты ещё можешь, кроме того, как накалывать дам?
Юный фокусник прикрыл ладонью рот, и вынул из него белый теннисный шарик. Отдал Белоснежному. Антон брезгливо взял двумя пальцами мокрый шарик, ища взглядом, куда его положить.
Стало темно в клубе, зажгли дополнительно ещё два софита. Фокусник заблестел, заискрился, как радуга всеми цветами. Фа-Фа снова вынул изо рта шарик, затем ещё, ещё.
– Так вот, ты, почему такой молчаливый? Все едят бананы, а ты?
Мальчик-маг продолжал вынимать изо рта шарики, и бросать в кастрюлю, которую держал ассистент-ведущий.
Антон стоял на полшага позади Фа-Фа, он приложил палец к своим губам, показывая зрителям, чтобы они не шумели. Белоснежный тихо, на цыпочках приблизился к магу, и своей рукой закрыл рот фокуснику, и легонько ударил его по щекам. Фа-Фа не ожидал этого (или сделал вид), что проглотил шарик. Захлопал глазами, и в это мгновение сзади из-под красивой, вышитой, накидки-плаща, где-то из штанов на пол посыпались белые шарики.
– Во, обжора! - сказал ведущий, и стал успокаивать зал. Шарики поскакали и покатились в зал к малышам. Малыши прятали их по карманам.
– Ну, ты и за сра ... зу, видно, что ты настоящий фокусник. У тебя здесь дырка, и здесь.
Василий Аркадьевич смеялся от души. Он первый раз видел этот трюк от своего фокусника.
- Хорошо, хорошо! Посмешил публику, довольно. Дай отдохнуть зрителям от смеха. Взрослые хохочут громче детей. Смотри, бабушка хохочет как, до чего её довёл своими манерами. Сразу видно, это не твоя бабушка. Вы, его бабушка? - спросил Антон у бабушки сидящей в первом ряду. – Это ваш внучок? Такой пройдоха. У него ещё есть в штанах шарики? Нет? Не ваш?
С задних рядов раздался чей-то одинокий гогот, заразивший весь зал. Бабушка с первого ряда залилась смехом, пуще прежнего.
– Точно, не ваш? А ты, - он обратился к Фа-Фа, - поморгай, придумай ещё что-нибудь, только не долго. А вы (залу), приготовьтесь, он вам выдаст ещё номер, я его знаю. Василий Аркадьевич! Это вы, его учите в карты играть? Видите, что он с дамами вытворяет? А шарики глотать?
Из зала закричали старшие ребята, – молодец, Фа-Фа, выдай нам ещё фокус, можно с королями.
- Придумал? Ну, что? Показывай. Еле удерживаясь сам от смеха, сказал конферансье.
Фа-Фа жестом показал на занавес.
– Ты, что до сих пор молчишь? Разве ещё не всё? – и хлопнул фокусника по заду, и снова из штанов посыпались шарики.
Алла Борисовна вместе со всеми укатывалась со смеху.
– Хватит, уже все поняли, на что ты, способен, откройте окна, - сказал Антон. - Они открыты, – ответ из зала. - Значит, откройте ещё шире, не бойтесь сквозняка. Неужели не чувствуете, какая царит у нас атмосфера?
Снова смех, а справа из угла истерический хохот старших мальчиков.
– Слушай, я всё работаю языком, а ты чем? Пожалуйста, поаплодируйте мне, а ему не надо, только мне.
Зал мгновенно наградил Антона шквалом аплодисментов.
– Что? Наморгался? Ждём"с, ах да. Антон вынес из-за кулис небольшой журнальный столик, потом какой-то разноцветный ящичек, подал юному артисту.
Фа-Фа покрутил в руках ящичек, поставил на стол. Из рукава достал разноцветную салфетку, накрыл ящик. Рядом крутился ассистент конферансье.
– Сейчас коробочки не будет, смотрите внимательно, – сказал он публике.
Фа-Фа улыбнулся, сдерживая смех, поправил на лице маску. Антон вынес на подносе две кружки. Фокусник взял одну, показал, что она пустая, поставил её на ящик, накрыл другой разноцветной салфеткой,которую достал из другого рукава. Посмотрел на Антона. – Чего на меня смотришь? Туда смотри. Что ещё? Забыл, как делается фокус? Вспоминай! Я тебе не помощник обманывать своих родителей.
При каждом движении юный чародей искрился в своём великолепном костюме под ярким светом софита. Лицо под маской вспотело. Фа-Фа показал Антону пальцем. Тот, понимающе кивнул, и вынес на сцену графин с водой.
– Сполосни личико, Зульфия! Покажи личико, Гюльчитай! – острил Белоснежный.
Фа-Фа, демонстративно поднял голову, состроил гримасу, дождавшись аплодисментов, сдёрнул салфетку. Кружка и ящик были на месте.
- Что, «Аркашка»? Не получилось? Давай снова!
Многие в зале посмотрели на Василия Аркадьевича.
Фокусник снова показал зрителям, что кружка пустая, повернув ей вверх дном, и поставил её уже в ящик. Это был не ящик, скорее всего коробка, обклеенная цветной блестящей бумагой. Коробка была не глубокой, верхний край кружки чуть был виден зрителям. Затем Фа-Фа, на глазах у всех, стал наливать в кружку воду. Антон подошёл ближе, заглянул в кружку. Фа-Фа сделал пасс рукой, и дунул на Антона, как на лампочку в изоляторе, вновь ассистент весь в конфетти.
– Всё равно я всё видел. Вода мокрая. Что дальше?
Фокусник накрыл кружку салфеткой, стал колдовать над ней. Наклонился, почесал чуть ниже поясницы, из штанов выскочил один шарик.
– Надеюсь, последний?
Юрка беззвучно засмеялся. Он взял кружку за верх через салфетку и поднял её, в этот момент из штанов выскочил ещё шарик под смех зрителей. Он, как-то неумело дёрнулся, и чуть не уронил на пол кружку, с трудом удержал её второй рукой снизу, но всё же немного пролил воду на сцену.
– А ты закругляйся с шариками, не будешь тужиться, и воду проливать, - донимал Антон фокусника, - в конце концов, совесть имей, и приличие. Сколько там их у тебя? У меня пурген есть. Дать? Все шарики за раз все выйдут. У тебя все шарики из головы выскочили, сейчас ролики начнут выскакивать...
Смех не прекращался. Фа-Фа подошёл с кружкой к самому краю сцены и бросил кружку в Аллу Борисовну. Та, от испуга завизжала. И тут обнаружилось, что нет ни воды, ни кружки, одна салфетка в руках. Куда всё подевалось? Лугачёва от радости замахала руками. Фа-Фа поклонился, выжидал, когда умолкнет зал. Аплодисменты не смолкали. Фокусник подошёл к волшебному ящику.
Зал быстро успокоился, в ожидании следующего фокуса. Фа-Фа сунул в коробку руку, достал из неё спичечный коробок.
– Откуда у тебя, малыш, спички? У нас старый не работающий огнетушитель. Фокусы со спичками до добра не доводят. Отдай спички, отцу скажу, в угол поставит. Фа-Фа протянул коробок Антону.
- Оттуда ничего не выскочит? Какая-нибудь лягушка, например? Он взял коробок, покрутил в руках. – Здесь, что-то написано. «Начальник», - прочитал он, – странно, там такой маленький начальник сидит? Василий Аркадьевич, может это ваши именные спички?
Антон открыл коробок... и вынул из него наручные часы.
Василий Аркадьевич машинально посмотрел на левую руку, хлопнул себя по лбу, и пальцем погрозил сыну.
– Передайте начальнику. Антон через мальчика передал часы Василию Аркадьевичу. Фа-Фа почесал в затылке, и в руке оказались ключи. Он по-свойски, свистнул отцу, и кинул связку ключей в зал. Василий Аркадьевич на лету поймал ключи, и вновь погрозил пальцем сыну. Антон хихикнул. – Начальничек-то у нас подсадной! Отец с сыном нам фокусы показывают, всё у них отрепетировано, а меня попрут из лагеря за этот концерт. Мама! Ау! Где ты? Завтра испеки к моему приезду что-нибудь вкусненькое. Я вас, спрашиваю, товарищи родители, в зале есть военные, старше полковника?
Василий Аркадьевич смеялся до слёз. Кого здесь обманывали, так это его самого в первую очередь, его родной сын. ...
Фа-Фа достал вторую коробочку, отдал Белоснежному. Он прочитал на коробочке, - Борис Николаевич! Кто такой, почему не знаю? Борис Николаевич! Ау! Вы где? Поднимите руку.
– Это мой брат! - громко на весь зал, сказал Вихров вожатый. Он здесь. Снова все, как по команде, повернулись назад. В дверях стоял гаишник, держа в руках шлем. Он, как и все смеялся. Когда он понял, в чём дело, он задрал рукав куртки ... Все поняли, что на руке нет часов.
– Полюбуйтесь - это наше начальство, а это наша милиция! У них под носом с руки снимают часы, а они об этом и не знали. Фа-Фа послушай, у тебя ...
Антон не договорил, зал с новой силой разразился смехом. Антон поднял руку.
- Фа-Фа, у тебя какие-то зэковские фокусы.
Юрка держался за живот, и открыв рот показав Белоснежному свои белоснежные зубы, смеялся беззвучным смехом.
– Ты, случайно, не Багдадский вор?
- Эй! Фа-Фа, у меня тоже пропали часы, на полном серьёзе, отдавай! Встал с места и закричал Буратино. Фа-Фа достал следующую коробочку, протянул Антону. – Кочкина, – прочитал он на коробочке.
- А у меня часы на руке! – заявила девочка в центре зала.
Конферансье открыл коробочку. – Здесь не часы, здесь красивая серёжка.
Лида схватилась за уши, - Ой, одной нет! Я думала, потеряла.
Девочка покраснела и села на место.
– Товарищи! Что происходит? – продолжал Антон, – всё понятно, он принялся за девочек. Лидочка, ты не пиковая дама? (смех в зале) И когда он успел? Лида, ты, ему позволила это?
Поднялся чей-то папаша. - Кого, ты имеешь в виду, когда говоришь «дама»?
- Всех, кто старше его, – ответил Антон. Смех.
Белоснежный повернулся к Лиде. – Он, руками снимал? - под смех острил Антон.
– Не понимаю, как так можно умудриться снять часы с руки милиционера? Ладно, у отца, это возможно, сын отца заболтал, загипнотизировал. У нас начальство везде такое. Милиция, вот здесь вопрос. Может у нас и милиция подсадная? На пару с жульём фокусы показываете. Борис Николаевич, что скажете в своё оправдание? Но, как незаметно снять с уха?
Из зала крикнули - он со спящей.
– Ага! Значит, он в это время не спал...
Алла Борисовна смеялась, у неё потекла тушь на глазах. Она подошла к сцене, притянула к себе мальчика в костюме маленького принца, и поцеловала его в маску. Весело подмигнула Антону. Уши и нижняя часть лица фокусника покраснели. Фа-Фа махнул рукой, в руке оказался цветок, он протянул его Алле Борисовне. Она ещё раз поцеловала мальчика уже в щёку. Фокусник махнул снова рукой, и протянул второй цветок, подставляя вторую щёку.
Лугачёва взялась за свои уши, и под несмолкаемых смех детей и взрослых, вновь поцеловала маленького принца. Она вернулась на своё место, проверяя руками свои серьги. – На месте, – сказала она, смеясь.
– А часы!? Опять выкрикнул Буратино. – Фа-Фа, гони часы.
Фокусник подошёл к столу, вынул коробочку побольше, отдал Антону. Ведущий открыл её. Под смех и шум вынул длинный приставной бумажный нос Буратино.
– Часы гоните, – гремел Онуфрий. Часы гоните.
– Здесь, только это. Ты, остался с носом, Буратино, Передайте ему.
– Ещё! Ещё! - кричали со всех сторон, – ещё фокусы!
Фа-Фа снял с головы цилиндр, и стал из него вынимать всякую ерунду и бросать в зал. Разноцветные платочки, салфетки, ленточки, связанные между собой. Аплодисменты, то смолкали, то с новой силой гремели в зале. Ещё!!! кричали зрители. Фа-Фа поклонился, и показал палец.
– Ещё один? – спросил ведущий.
Фа-Фа показал кулак с поднятым вверх большим пальцем.
– Перевожу с немого на русский язык. Мужчины!!! Есть в зале мужчины? Есть, вижу. Прячьте бумажники, следите за часами, фокус будет чуть, позднее, вы не успеете и заметить. И так! Перед вами выступал знаменитый маг и волшебник ...
Фа-Фа низко поклонился, и сдёрнул маску.
Все ахнули. На сцене стоял Миша Французов. Он приветствовал всех поднятыми вверх руками. Секунды три в зале стояла тишина. Ещё через секунду и все разом обернулись, посмотрели на Мишину маму ... рядом с ней сидел Юра Фасолин, и доедал банан. Он поднялся, и первый захлопал.
Во втором ряду поднялся Василий Аркадьевич, он непонимающе крутил головой, смотрел, то на сцену на Мишу, то оборачивался назад в зал, на Юру.
Весь зал разразился аплодисментами. Аплодировали обоим друзьям. Вот это фокус. Это был их общий фокус друзей.
Юра обнял Мишину маму, поблагодарил её, и направился по проходу к сцене. В одном прыжке, как кузнечик, взлетел на сцену, встал рядом с Мишей.
– Что Юрий Васильевич, опять меняешь профессию? – пошутил Антон. Два мальчика были очень похожи друг на друга. Внешне у них всё одинаковое: рост, плечи и так далее.
– Вот, почему, ты молчал, – не переставал шутить ведущий.
– Фа-Фа, часы отдавай, - опять всех заглушил своим басом Буратино.
Все засмеялись, думая, что это очередной розыгрыш Миши или Юры.
– Где его часы? – спросил Миша у Юры.
– Я откуда знаю.
– Знаешь, ты всё знаешь, - Антон тихо дал подзатыльник Юре.
Юра вздрогнул, и вынул изо рта белый пластмассовый ролик. Антон артистически посмотрел на заднюю часть Юриных шорт.
- Фокусы продолжаются? Ты обещал. Ты, будешь показывать, или ты?
- Он, – сказал Юра, и спрыгнул в зал, стал пробираться к отцу. – Фа-Фа, ты куда? Часы гони, нашли дурака! Василий Аркадьевич, пусть ваш Юрка часы отдаёт.
– Буратино, помолчи,– зашумели на Онуфрия зрители из зала.
– Пусть часы гонит.
– Не брал я твои часы, Антон отдай ему свои часы.
– Мне мои нужны, – кричал Буратино.
– Где я тебе их возьму? - удивился Антон, - вы его с носом оставили, меня не впутывайте в это дело. Вы, фокусники, разберитесь между собой сами. Заигрались мальчики.
- Мне, какое до всего дело, часы гоните, - крикнул Буратино.
– Антон, в левом кармане твоих брюк, забыл, что ли? - сказал Миша.
– Да, я тебя первый раз вижу, я думал, ты Юра.
Антон полез в свой карман, и с большим удивлением достал из брюк часы. – Твои? - развёл руками Антон, - это не я их туда.
– Мои! Одна контора, одни карманники, - кричал Буратино.
– Ещё фокус, последний, - сказал фокусник в костюме мага, – мне нужен помощник. Я! Я! Я! - лес рук поднялся над залом.
– Чего кричите, он сейчас выберет «своего», – надевая часы себе на руку, сказал Буратино.
Фасолин Юра оглянулся на сидящего позади генерала, - Иди!
- Что, вы сказали, молодой человек? – не понял старик-генерал. Рядом с генералом было пустое место.
– Извините. Где Геннадий?
- Что? – переспросил старик.
Юра встал, поискал глазами среди зрителей Генку Стеблова. Не найдя внука комиссара, Юра остановил свой взгляд на Дёмине Валерке.
«На сцену!» - сказал про себя Фа-фа, глядя точно в глаза парню. Валерка Дёмин нехотя поднялся на сцену. О том, что Валерка на днях побил Французова, знали все в лагере. Миша протянул ему верёвку.
– Вот, тебе твоя верёвка. Иди, и принеси свежей крапивы.
- Ты меня будешь бить при всех крапивой? - спросил Валерка, и обернулся на отца в синем костюме, затем посмотрел в сторону Фасолиных, отца и сына. В глазах младшего Фасолина блеснула искорка.
– Принеси крапиву, – повторил Миша, – она с той стороны растёт.
Валерка поплелся через весь зал к выходу. Через три минуты вернулся, в руках, в рубашке держал охапку свежей крапивы.
– Возьми её в руки, покажи всем, что она настоящая. Валера взял одну ветвь носовым платком и показал всем в зале.
– Ты без платка возьми. Трусишь? - раздавались советы со всех сторон.
– Сами пробуйте, – предложил Дёмин-отец, заступаясь за сына.
– Я не хочу, – сказал Валерка.
К сцене подошли сразу несколько человек, удостоверились.
- Настоящая, жжётся. Ревизоры проверили и другие ветки крапивы. Подошёл и Игорь Николаенко.
- Настоящая, у нас на даче такая же. Он вернулся на своё место.
– Русский глазам не верит, – громко заявила Алла Борисовна.
- Теперь, - поднял руку фокусник, - все кто желает, хлещите меня этой крапивой, можете сбегать, принести свою крапиву. Миша снял плащ и верхнюю часть своего костюма. Остался по пояс раздетым. Поднял выше колен шелковые брючины концертных штанов. Они не держались, постоянно спускались вниз по ногам. Миша махнул рукой и прямо перед всеми, на сцене снял с себя штаны.
– О!!! Девочки! Пошёл мужской стриптиз, - пояснил Антон, - чего глаза выкатила? Он трусики снимать не будет.
Миша остался в трусах, подошёл к краю сцены.
– Есть желающие меня хлестать крапивой? Кто на меня зуб имеет? - Дёмин давай, ты у нас самый смелый младших обижать, - сказал Антон Валерке.
Дёмин взял крапиву носовым платком - Сам просишь, – и еле слышно, тихо, только для Французова, добавил - пособник сатаны. – Миша! Перестань, - крикнула из зала его мама.
Валерка стал водить по телу мальчика крапивой: по спине, ногам, животу, шее. – Ты ему ещё туда засунь, – предложил Антон, - дай сюда, девочки закройте глазки. Антон сзади засунул Мише в трусы всё, что было в его руке. Французов беззвучно посмеялся, как Фасолин. - Ой, щекотно.
Не один мускул не дрогнул на теле мальчика. Не было ни одного следа от ожога крапивой. Больно было смотреть, как Антон и Валера издевались над Мишей.
Мать Миши Французова встала, – вы с ума сошли. Перестаньте. Себя лучше крапивой хлещите, и штаны с себя снимите.
– Мама, это фокус. – Какой же это фокус? Хороши себе фокусы. Мать Миши подошла к сцене, – Чего разнагишался? Одевайся.
– Ну, как? Ещё? – ехидно спросил Антон.
– Хватит, довольно, верим, – кричали из зала.
– Кто не верит, подходите к сцене, - предложил ведущий концерта.
Подошла чья-то мама, и Римма Венедиктовна. Врач осмотрела тело мальчика, провела рукой по бедру.
- Ничего, – сказала докторша, - одевайся Миша.
– Это мой костюм,– на сцену поднялся Юра Фасолин, и тоже при всех разделся, оставаясь в красивых итальянских плавках. Они стояли, как на пляже. Мальчики поменялись костюмами. Юра надел Мишин, а Миша Юрин. Только, что был Миша, а теперь другой парнишка с лицом Юры. Оба друга взяли Антона за руки, подняли вверх. Зал аплодировал, всем троим.
Юра спрыгнул со сцены в зал, подошёл к отцу, продолжая сверкать своим костюмом. Отец обнял сына. Миша направился к своей маме.
Антон остался на сцене, он поднял руки, стараясь успокоить зрителей. Удалось ему это не сразу.
- Следующий гвоздь нашей программы ... Эй! Чебурашка, успокойся, сейчас спать пойдёшь без ужина. Сейчас традиционные лагерные частушки на злобу дня.
На сцену вышли четыре девушки первого отряда. Частушки были замечательные. Почти каждый куплет повторялся. Все аплодировали стоя. Смех переходил в хохот.
- Маэстро, музыку! (Приводится полный текст частушек по шпаргалке, по которой они исполнялись)
Мы частушки вам споём, вот чего придумали.
Писали ночью, даже днём, обижать не думали.
Наши мальчики у бочки, курят часто «Беломор»,
Там зелёные все кочки, зелёный, даже мухомор.
Из палаты звук гитары, у мальчишек тихий час.
- Не кровать у нас, а нары, сказал нам Игорь как-то раз.
(многие посмотрели на Корнеева)
Тихий час бы сократить, хотя б наполовину.
И не надо нас ловить, в клуб на викторину.
смех, крики - Молодцы!)
Дискотека получилась, славная у нас,
Но она вдруг отключилась, ровно через час.
Кто-то в лагере так нежно, всем кликухи раздаёт
Догадались, вы, наверно, себе он кличку не даёт.
( - это Белоснежный, - кричали из зала)
Буратино простодушный, про него все говорят.
Запустил он змей воздушный, стал любимцем у ребят
У нас завёлся сатана. Полюбуйтесь сами.
Он ночью прыгал из окна, хлопая глазами.
(все посмотрели на Фа-Фа)
Мы весёлые подружки, петь, мы любим и плясать.
Вам понравились частушки? Можно дальше продолжать?
( Можно!)
К нам в гости «Водник» приходил, мы в футбол играли
Характер «Водник» проявил. Они нас всех надрали.
- Мне, подружки, захотелось, к малышам пойти в отряд.
- Ей, подружки, захотелось, посмотреть на тех ребят.
Там вожатые такие, на двоих им тридцать лет.
Правда, очень молодые. Лучше их на свете нет!
(Юра, Олег – молодцы!)
- Ой! Девчонки, я тащусь, Юрочка Вихров.
- Я сейчас в него влюблюсь, и он в меня готов.
- А я люблю его коллегу, за Столицыным тащусь,
подошла вчера к Олегу, ... посмотреть в глаза боюсь.
(из зала: - Олег, ты, где? Посмотри в глазки.)
Что-то странное творится, Ночью стало вдруг светло,
Тарелка хочет приземлиться, у столовки - НЛО. (Смех)
Марсиане прилетали, луноход спускался.
Улетать не захотели - один у нас остался.
(Смех. Все посмотрели на Фа-Фа, – Эй, лунатик!)
- ВСЁ!
(- Ещё! Ещё! Ещё! кричали в зале - мало.)
- Пожалуйста, если мало.
Одного пчела кусила, прямо в туалете.
Его всего перекосило. Оса была в газете. (Хохот)
Не хотелось парню спать. Он в тихий час собрался,
в туалете почитать, и на осу нарвался. (Лёха – про тебя)
У нас милиция кругом – железные порядки.
Даже вериться с трудом, все бегают на ... играть в прядки.
(смех, хохот старших мальчиков, свист)
Частушки мы поём недаром, мы умные, мальчишки.
Ищут нас потом с Мухтаром, как детектив из книжки.
(хохот, гогот, Вихров и Столицын бьют друг друга по рукам.)
Появился «Фантомас», чертей он,правда, не гоняет,
но этот чёрный водолаз, мальчишек к бочке не пускает.
(смех в зале)
Дядя Ваня улыбнулся, начальник стал смеяться.
Концерт давно наш затянулся, пора нам закругляться.
Утром, днём всегда нам нужен, здоровый дружный смех,
а теперь, друзья, на ужин, мы приглашаем всех. Всё!!!
- Мало! Ещё! кричали из зала.
Снова заиграла электронная музыка, другая мелодия. Все успокоились. На сцену вышли мальчики, стали петь вместе с девочками.
В обед нам дали эскимо, не часто так бывает,
потом погнали нас в кино - ... Леонов в космосе летает!
Все мы любим эскимо, и бананы тоже,
смотрим в дырочку «кино», на тех, кто помоложе.
(В зале хохот, свист, топот, аплодисменты.
Громче всех смеялась Лугачёва, и старшие мальчишки)
Приезжала к нам «пожарка» - красная машинка,
Всем нам было очень жарко, она, как керосинка.
Приезжала «поливалка» - полила все цветочки,
Ох! Была у нас запарка – промокли все порточки.
(в зале смех малышей)
Все мы ждали этот день, наконец, дождались,
в «самоволку» за плетень, и два часа купались.
У нас концерта вот такого, не было давненько, Крики с последних рядов: «В зале Алла Лугачёва! Спойте, нам немножко».
Алла Борисовна встала, повернулась к залу, подняла руки вверх - Спасибо! Я вас всех люблю! С большим удовольствием. Она подошла к сцене. Девочки что-то говорили Андрею на ухо. Вожатый кивнул. Заиграла мелодия одной из песен Аллы Борисовны «Ну, что сказать? Ну, что сказать? Устроен этот мир». Ей дали листок с текстом частушек.
Запели все вместе.
Мы чернику в лесу собирали, – а на ужин огромный пирог.
Две корзинки в лесу потеряли, сандалету и пару сапог.
Ну, что сказать? Ну, что сказать? Устроены так дети.
Нельзя одних нас в лес пускать, вы все за нас в ответе.
Я, случайно, промокла в походе, и буквально у всех на виду.
По последнему «писку» - по моде, босиком по тропинке иду.
Ну, что сказать? Ну, что сказать? Мы умные детишки.
Нельзя за это нас ругать, за мокрые штанишки.
(смех, аплодисменты)
Мы по лужам, весь день босиком, из похода вернулись счастливые,
А под вечер все ходим с платком, даже все комсомольцы сопливые.
- Молодцы! Молодцы! – закричала Алла Борисовна.
Ну, что сказать? Ну, что сказать? Начальник наш хороший.
Когда пойдём в поход опять, наденем все галоши.
Ну, что сказать? Ну, что сказать? И вы такими были.
Нельзя, так быстро забывать, Вас, тоже все любили.
Девчонки ночью у костра, пели под гитару,
И не спали до утра, с мальчишками на пару.
Ну, что сказать? Ну, что сказать? Костёр в походе нужен.
Хотелось петь и танцевать, забыли и про ужин.
Ну, что сказать? Ну, что сказать? И вы в поход ходили,
Любили петь, в палатке спать, и молодыми были.
(смех, аплодисменты)
А на утро цыган повстречали. Табор их стоял на Оке.
Они нам счастья всем нагадали, и любовь нам по левой руке.
Ну, что сказать? Ну, что сказать? Цыгане все пророки.
Хотим им, тоже пожелать, счастливой им дороги.
И чтобы в мире всем жилось, уютно и красиво,
И чтобы счастье всё сбылось, как в сказке всем на диво.
Мы откроем вам тайну сейчас, у нас в отряде вожатый толковый.
Заправляет постели за нас, и порядок наводит в столовой.
Ну, что сказать? Ну, что сказать? Вожатый он хороший.
Хотим его вам показать, похлопайте в ладоши.
(аплодисменты)
Ну, что сказать? Ну, что сказать? Парнишка очень скромный.
Его сейчас и не видать. Сидит в углу укромном.
У нас начальник мировой, не верит он в приметы,
У него и сын такой, но с другой планеты.
(Смех. - Юрка, точно инопланетянин)
Он любит всех, и всех подряд, детей не забывает,
А сына - Юрку любит так, что тот весь день моргает.
(смех, заиграла другая мелодия. Алла Борисовна села на своё место)
И кто его знает, чего он моргает?
И кто его знает, когда он обманет.
Фасолин Юрка без конца, всем голову морочит
Морочит, даже он отца – когда-нибудь схлопочет.
(Василий Аркадьевич потрепал Юрку по голове)
Дружок, Французов, теннисист, он лучше всех играет,
На сцене Миша, он артист – теперь все это знают.
(Из зала крикнул Соснин Серёжа: "Французову - УРА! Он из нашего отряда!)
Ну, что сказать? Ну, что сказать? Мы дети, просто чудо!
Себя начните вспоминать, и вспомните друг друга.
Ну, что сказать? Ну, что сказать? Мы всех вас очень любим.
Всегда вас будем вспоминать, «Дзержинец» не забудем!
Больше нету, поверьте, частушек. Через месяц напишем – споём.
Мы сейчас упадём, все с «катушек», до подушки едва доползём.
Ну, что сказать? Ну, что сказать? Лагерь наш хороший,
Пора концерт нам закрывать, похлопайте в ладоши. Всё!!!
...Что было!? Все встали. Кричали «Ура! Молодцы!» Никто не расходился, аплодисменты не смолкали несколько минут. Антон на сцене заставил девочек кланяться в пояс.
Кто-то крикнул: «Алла Борисовна, спойте ещё»
Снова аплодисменты.
– Вы поёте лучше меня! Спасибо вам, друзья! Я никогда не забуду этот концерт.
Концерт длился почти три часа. Родители и дети стали выходить из клуба. На сцену поднялся маленький принц с горном в руках, и прямо в клубе сыграл «Бери ложку, бери хлеб». Алла Борисовна и Игорь Николаенко раздавали автографы. К сцене подошёл Василий Аркадьевич.
- Спасибо вам, украсили наш вечер. Мы все вам рады.
- И вам спасибо. Это вы нам устроили настоящий праздник. Это чудо, а не дети! Один другого лучше. Это ваш сынишка? Ах, этот? Тоже - чудо ребёнок.
Юра Фасолин покрутил рукой, в руке оказалась большая роза.
- Эти дети делают чудо! – восторгалась Алла Борисовна.
- Это вам роза, – сказал мальчик, - а это вам. Юра протянул Игорю Николаенко его часы. - Ваши?
- Мои, – озадаченно ответил певец - композитор, - а это тебе - и вернул часы Юре, – На память от меня.
Игорь Николаенко повернулся к Василию Аркадьевичу.
– Спасибо, вам за детей. Синтезатор я дарю лагерю, на память. Я в восторге от этого праздника.