Всем, кто серьезно занимался исследованием преддуэльных событий, известен следующий факт. На единственном дошедшем до нас конверте (на имя графа М.Ю.Виельгорского. - С.П.), куда был вложен пасквиль на имя Пушкина, остался сургучный оттиск печати анонима с монограммой "А Г" и изображением целого ряда символов. В центре печати изображена русская монограмма "А Г" в П-образном обрамлении, напоминающем виселицу; слева - масонский циркуль; справа - некая птица, которая щиплет плющ или куст; сверху П-образной конструкции - ограда с выросшим из под нее кустом; выше - две капли
с некой символикой внутри, напоминающей пламенеющее сердце и око внутри него; снизу - пальмовая ветвь как основание конструкции, циркуля и птицы (см. на вкладке). Поэтому, если монограмма "А Г" все-таки указывает на имя и фамилию автора "диплома", то мы по сути имеем дело не с анонимом в чистом виде, а с лицом, закрывшимся условной подписью с инициалами "А.Г.".
Именно по этой монограмме известный российский пушкинист Л.А. Черейский предположил в свое время, что владелец печати - тайный советник князь Андрей Павлович Гагарин (1787-1828). Его родственник Григорий Федорович Петрово-Соловово мог якобы воспользоваться этой печатью в целях конспирации. Однако данная версия представляется мне малоубедительной и напоминает гадание на кофейной гуще. С тем же успехом можно было назвать с десяток лиц знатного происхождения, которые так или иначе были связаны с русским масонством, входили в высшее общество Петербурга и чьё имя начиналось на букву "А", а фамилия - на букву "Г". Взять, к примеру, помимо князей Гагариных тех же князей Голицыных.
Факт наличия подобной символической печати также свидетельствует в пользу серьезной предварительной подготовки анонима, нежели о "шутовстве", а предположение Л.А. Черейского основывалось так или иначе как раз на официальной версии о "шутовстве" и "шутовском дипломе". Состав адресатов в необычной рассылке циркулярного пасквиля на имя Пушкина, среди которых кроме поэта были и другие публичные лица, также говорит о продуманности действий анонима, а не о "шутовстве".
По поводу символической печати анонима историк-археограф Г.Е. Хаит писал в статье «По следам предвестника гибели»: "Старейший научный сотрудник Эрмитажа Иван Георгиевич Спасский, которому я в свое время показывал фотографии оттисков этой печати, не признал здесь следов ни масонской, ни личной, ни служебной печати, настолько она перегружена символами. Итак, отводилась ли ей вообще какая-либо роль в задуманной травле поэта?"
Старейший научный сотрудник Эрмитажа И.Г. Спасский (1904-1990) был главным хранителем Отдела нумизматики. Был ли он при этом специалистом по масонской эмблематике, из статьи Г.Е. Хаита понять сложно. В любом случае, для строго научного вывода требуется заключение независимых экспертов по геральдике и масоноведению. Верное истолкование символики печати анонима возможно, по моему убеждению, лишь в контексте всестороннего, в том числе и социолингвистического исследования "диплома рогоносца" на имя Пушкина.
Вряд ли это была личная орденская печать. Для пушкинского анонима было довольно опасно адресовать конверт с личной орденской печатью графу М.Ю. Виельгорскому, в прошлом занимавшему высший пост в российской масонской иерархии: Великого Мастера Великой Провинциальной ложи XIX в. и Великого Префекта Светлейшего Капитула Феникса.
Имеются веские основания предполагать, что Пушкин всерьез занимался изучением "диплома" и символической печати анонима, а результаты своего изучения поместил в одном из своих последних произведений - стихотворении с масонской тематикой «Альфонс садится на коня...» (1836).
Впервые на масонскую эмблематику печати обратил внимание Юрий Плашевский в 1983 году в статье «О происхождении пасквильного «диплома», опубликованной в журнале «Простор». Автор пытался проанализировать символику печати и доказать ее масонские корни. Кроме того, он повторил уже звучавшие ранее утверждения об использовании анонимом в тексте "диплома" масонской терминологии и фразеологии. Исходя из этого он сделал предположение, что пасквиль на имя Пушкина вполне мог выйти из среды русского масонства. В данной статье содержалось также справедливое мнение Ю.Плашевского, что в деле изучения "диплома" наряду с графологическими экспертизами необходимо проведение и лингвистических исследований, что должно обеспечить в том числе и более солидную подготовительную работу для результативности подобных экспертиз.
Указав на масонов и необходимость дальнейшего исследования пасквиля, Юрий Плашевский затронул, по всей видимости, весьма чувствительные проблемы официальной пушкинистики. В подобной щекотливой ситуации в вышедшем в 1994 году академическом сборнике статей Пушкинского Дома «Легенды и мифы о Пушкине» последовала крайне любопытная реакция в статье С.А. Фомичева «Пушкин и масоны». В своей статье уважаемый пушкинист, в то время зав. Отделом пушкиноведения ИРЛИ РАН и ученый секретарь Пушкинской комиссии РАН, не нашел ничего лучшего, как по давно отработанной адвокатами масонства схеме объявить версию Ю.Плашевского очередным порождением "мифа о масонском заговоре против Пушкина" и, в свою очередь, сослаться на старую легенду пушкинистики о пресловутой "переписке печатного бланка шутовского диплома".
В его статье содержалось также любопытное и весьма спорное мнение автора, что масонский эпизод (вступление 4 мая 1821 г.
в кишиневскую ложу «Овидий». - С.П.) в биографии поэта был кратким. Вот уж поистине "легенды и мифы о Пушкине"!
Неубедительны и объяснения С.А. Фомичевым масонской эмблематики печати анонима. Она, по его мнению, соответствует тексту "диплома", посланного "от имени" Д.Л.Нарышкина, который сам был масоном. Но в таком случае, "в соответствии"
с именем и фамилией этого знатного рогоносца и масона, на печати стояла бы русская монограмма "Д Н", а вовсе не "А Г". Если известный пушкинист хотел таким образом пошутить, то это у него получилось "в полном соответствии" с версией официальной пушкинистики о "гнусном шутнике" и банальной переписке бланка "шутовского диплома". Но подобные "шутовские" объяснения одного из ведущих научных сотрудников Пушкинского Дома способны убедить разве что полных профанов в данном вопросе.
Подобная реакция со стороны официальной пушкинистики была бы вполне объяснимой в условиях негласного запрета на исследования масонской тематики в советский период, но к середине 90-х годов XX века представляется мне уже явным анахронизмом. Тем более, что сам С.А. Фомичев в своей статье ссылался как на работы зарубежных исследователей масонства, так и на работу начала XX в. известного и авторитетного отечественного исследователя, Т.О. Соколовской. В другие же работы данного автора, в частности, написанную в 1916 г. монографию «Капитул Феникса: Высшее тайное масонское правление в России (1778-1822 гг.)», наш уважаемый пушкинист, похоже, не заглянул.
Как справедливо отмечал видный исследователь истории и литературы русского масонства В.И. Сахаров, к сожалению недавно ушедший от нас, в достаточно долгой и непростой истории взаимоотношений Пушкина с орденом вольных каменщиков остается "много загадок, тайн и легенд, хотя написано на эту тему много, особенно в последние годы. <...> обычная научная тема "Пушкин и масоны" воспринимается многими не научно и не исторично; вокруг нее сложилась целая мифология, как масонская, так и антимасонская, существенно затемняющая суть дела. Здесь много решительно высказанных мнений, но мало достоверных документов, новых фактов и, главное, объективного, научного осмысления их".
Литература:
Печать Светлейшего Капитула Феникса. Имп. Моск. и Рум. Музей (введите это название в поисковик и на появившихся сайтах найдете изображение указанной печати и Креста Командоров Капитула Феникса).
Петрищев С.Н. Предвестник гибели поэта. Новые факты и версии // портал "Проза.ру", http://www.proza.ru/2018/09/29/181.
Плашевский Ю. О происхождении пасквильного «диплома» // Простор. 1983. № 4.
Сахаров В.И. Иероглифы вольных каменщиков. Масонство и русская литература XVIII -начала XIX века. - М.: Издательство "Жираф", 2000. С. 152-161.
Соколовская Т.О. Капитул Феникса: Высшее тайное масонское правление в России (1778-1822 гг.). - М.: Изд-во ГПИБ России, 2000.
Фомичев С.А. Пушкин и масоны // Легенды и мифы о Пушкине. СПб., 1994.
Хаит Г.Е. По следам предвестника гибели // Огонек. 1987. № 6.