Джокер

Кузнецова Елена Дмитриевна
Каждый раз ему снится один и тот же сон. Он боится засыпать, но усталость берет свое и голова клонится вниз, а горящие веки закрывают сухие глаза. Он спит беспокойно, уронив голову на руки. Ему снится, как хрустит под ногами земля, не знавшая дождя многие сотни лет. Как с черного неба сыплется снег - мелкая крошка битого стекла - она попадает в глаза, рот, уши, не дает ему дышать. Из глаз, раненных этим снегом и бесконечной усталостью, по размалеванным щекам катятся слезы. У них густой красный цвет и горький медный привкус. Засыхая, они стягивают кожу, и ему кажется, что еще немного и она затрещит, разрываясь по швам. Ему снятся зеркала. Он оборачивается к ним и с громким хлопком рушится невесомая стеклянная завеса. В трех сотнях своих отражений, спрятавшихся за этой хрустальной паутиной, он видит себя. Видит, как по его лицу расползаются трещины. Видит, как осыпаются куски-осколки. В панике закрывает лицо руками, он пытается удержать куски на месте, но мелкий песок струится меж его пальцев и он до дрожи боится, что, подняв глаза, в разбившемся зеркале за разбившейся маской не увидит ничего.

Он просыпается в холодном поту. Резко садится на кровати, закрыв мокрое от слез лицо руками. Он хочет налить себе воды, но руки дрожат. Стеклянный носик кувшина стучит о край стакана и ему до шума в висках страшно услышать звон бьющегося стекла.

Он живет в выдуманном им мире, мире, которому он улыбается, потому что эта улыбка тугими кожаными ремнями держит готовые вот-вот развалиться осколки. Он говорит чистейшую правду, но в расколотом мире ее воспринимают как шутку и звон бубенчиков для него роднее и приятнее человеческой речи.

Он плачет, соленые слезы бегут по щекам, больно режут обкусанные губы, растянутые в неизменной улыбке. Он устает от мира, словно держит окружающее в себе, ощущая себя вывернутым наизнанку.

Он засыпает на ступеньках трона, уронив голову на руки. На нем съехавший набок колпак с бубенчиками, а у ног - разбившееся зеркало. Он спит и ему снится, как звенит в далеке стеклянный мост. И ему, во что бы то ни стало, надо до него добраться. Вот только поднимется с колен, сотрет с лица высохшие слезы и ступит на прозрачный мост, тянущийся через Пустоту. И уже не будет болеть разорвавшееся где-то там, позади, сердце.