Давно это было. Первым прокукарекал зарю самый горластый и драчливый в деревне петух деда Павла. Услыхало будильник свет-солнышко, не хотелось вставать, да надо – сенокос на дворе. Приподняло светило за кромочку тучку, за работу принялось.
Вставай, пастух, гони скот на пастбище, вот уж и коровушки из дворов выходят, мычат, друг с дружкой здороваются. Пробежали лучики солнечные по лугу росному, разбудили косцов, что под телегами ночевали, умылись косари в ручье, разобрали косы, а одного косца нет.
Как всегда, Фрюнька спит, храпит себе, никакого дела нет ему до покоса. Все в деревне знали, что разбудить парня можно только к обеду.С раннего детства рос он, как и мать, лежебокой и лодырем. Все ребятишки давно в школе грамоте учатся, а Фрюньку мать никак разбудить не может.
У Саши- квашни, так в деревне прозвали Фрюнькину мать за толщину и небольшой рост, громовой голос, крику и ругани – на две деревни слышно, у соседей от постоянного крика уши закладывало, а Фрюнька ничего не слышит. По наследству и ему материн голос достался.
Отец наградил мальчишку силой медвежьей, а лень от всех, навалилась, хотя всё делать умел, да не хотел. По крещеному-то имени звали его Ефремом, только кто о лежебоку и лодыря настоящим именем звать будет, разве только учительница. Вздыхала она горестно, когда открывала тетрадочку Ефрема.
Ни у кого из класса, даже у самого первого отличника, не было аккуратней и красивей тетради. Все буковки и циферки такой красоты, что хоть на выставку отправляй, не хотелось учительнице подчеркивать сплошные ошибки, тетрадь пачкать. Не понимала она,как умудрялся мальчишка в непролазной Сашиной грязи, в этом клоповнике и тараканнике, выводить такую красоту. Вот тебе и лодырь!
Жалела учительница Ефрема, старался мальчишка, буковки и циферки выписывал. А учёба ему никак не шла, всего за шесть лет четыре класса кончил, читать и писать с ошибками научился, пришлось учебу бросить.Какая тут учеба, если за партой не помещаешься "под носом выросло, а в голове не проросло» вырос парень, широкоплечий, красивый, да высокий. Силу только в драках показывал, когда надо разнять подвыпивших деревенских драчунов. Талант у него в этом деле был великий.
Спасибо барину прутенскому, он по-простому, в хорошей деревенской избе жил, но деньжата водились Чудной барин был, по молодости за границей всё родительское богатство промотал, под старость остепенился, в деревню вернулся, чудил только.
Разные истории подросткам деревенским рассказывал. Еще барин умел через голову перевертываться. Любил к старику Фрюнька заходить, дров наколет, в поленницу сложит, да всякое другое по хозяйству спроворит.
Хорошо у барина, чисто, спокойно, вот мальчишка и старался. Поил барин парнишку сладким чаем с пирогами морковными. Барин тот и рассказал, что в дальней стране, что Японией зовётся, мелкий народ живёт, но старательный и работящий. В обиду себя не даёт, там даже девки любому сдачи дадут, с двумя нашими мужиками играючи справятся, а про парней и говорить нечего, один, маленький, худенький, пятерых уложит, потом вежливо поклонится.
Не поверил Фрюнька барину, тот и говорит на полном серьёзе: - Приводи завтра самых сильных и задиристых парней, драться по-японски будем.
Подобрались любители кулаками помахать, интересно всем, как это барин, немолодой уже, с молодежью драться собирается, для потехи пошли, решили сильно барина не бить, только проучить малость.
Пусть не врёт и не задается. Вышел барин в белой рубахе до колен, широким поясом подпоясан. Согнулся, руку к груди прижал, поклонился всем, парни на него глядя, тоже поклонились.Дальше совсем непонятное было, барин правило сказал: - Налетайте всем скопом, бейте, но только руками. Ни палок, ни камней в руки не брать.
Парни с места не тронулись: не по правилам христианским пятерым на одного налетать, не разбойники – чай. Еле барин уговорил в драку вступить, кинулись на барина, бить приготовились, да ничего понять не могут, перекидал барин всех, они даже замахнуться не успели, как на траве оказались.
На второй раз уже приготовились, кучей на барина пошли, а он подпрыгнул, двоих ногами лягнул, остальных опять в кучу покидал, ещё и постыдил парней:- Это вам не с кольями по деревне бегать, тут ум, да сноровка нужны, силой только дубовые чурки колют. Все по домам идите, а с Ефремом поговорить надобно.
Обучил барин кое-каким навыкам борьбы японской, да совет дал: - Уходи, парень, из дома, знаю я всё про твою жизнь. Останешься здесь, так сопьёшься, или излютуешься, как твои родители. Добрый ты, ступай с богом, ищи свою долю. Учись ремеслу полезному, не ленись. Бог тебе в помощь, да еще и рубль на худой момент.
Все правильно говорил барин. Фрюнька и сам такую задумку таил. Хотелось сбежать подальше от постоянной драки и ругани подвыпивших матери с отцом, от грязи и вони в доме.Закрывал парень глаза, видел сны волшебные, как живёт он в чистом доме с занавесочками на окнах, на столе в блюде деревянном, цветами расписанном, тёплые пироги с морковью.
Никогда не мог он тот волшебный сон досмотреть, его будили. Думал, хоть на сенокосе отоспится, да и тут не удалось. Что только мужики с ним не делали - воду лили, сажали, всё без толку, спит, даже глаз не открывает.Принес его сверстник, Колька Мороз, рака из ручья, рубаху расстегнул, сунул туда рака, пополз рак по животу в штаны, от людей и света подальше.
Вскочил Фрюнька, волосы дыбом встали, штаны и рубаху сдёрнул, стоит голышом, завизжал, заорал так, что кони в речку с перепугу попрыгали. Не только кони, мужики от такого визга ошалели, в соседней деревне народ тоже всполошился, живо запрягли пожарную лошадь с бочкой воды и насосом, думали, в Толстикове пожар приключился.
Огляделись, дыма нет, всё спокойно, поняли, Фрюнька орёт, больше так орать некому, видно, что худое во сне привиделось, или на гадюку наступил.Никто из косцов не признался, что пошутили над Фрюнькой, придумали, раки, мол, из котелка расползлись, полезли, куда ни попадя.
Парень, от стыда и с перепугу великого, так косой размахался, что мужики за ним еле поспевали. Горазд Фрюнька косить с перепугу, а что орёт гулко, так это никому не мешает, даже веселее. В деревне кто-то из косцов проболтался, как рак Фрюньке под рубаху заполз, да не всю правду рассказали, пожалели парня. Долго еще в деревне шутили, раками пугали тех, кто поспать любил.
Совсем приуныл Фрюнька, когда одна бабенка разбитная поинтересовалась, не нанёс ли рак какого ущерба организму. И так-то в родительском доме жилось - меда не пилось, сладко не спалось, так теперь и от рака в деревне покоя никакого нет.
Собрал парень в котомку, с которой еще в школу ходил, пожитки – рванки нехитрые, отправился утром рано в страны неведомые, хорошей доли искать.
Может, где и завалялась, его доля, ждет - не дождётся. Долго шёл, много дней миновало, а доля Фрюнькина все от него таилась, не находилась.
Заходил по дороге длинной в захудалый домишко, в богатых домах могли и собаку спустить на попрошаек и оборванцев, в худом-то домике люди в бедности жили, да с добротой. Переколет, да перерубит парень дрова немощной старушонке за прокорм, та ему и щей наваристых нальёт, кринку простокваши выставит, тёплого хлебушка ломоть положит, да ещё и совет даст, где в мире искать сытную мужицкую долю.
Шел, не торопился, от деревни к деревне, где плетень поправит, крышу подремонтирует, где скот попасёт – голодать не приходилось, кормили люди добрые за труд, да ещё и в сумку провиант совали от своих щедрот.
Далека дорога от родительского порога, всё дальше уходил парень, споро шёл, путь держал в дальний богатый город стольный, может: там доля его ждет, на дороженьку пыльную смотрит, все глазоньки проглядела.
Народ бывалый сказывал, большой тот град, дома все камня красного, на окнах высоких занавесочки и цветочки алые. А ещё там сам царь живет, у него царя дочка-красавица на выданье.
Ясно, Фрюньке до царя и дочки царской никакого интереса нету, ему бы себе дело по душе найти. Дошёл парень до града стольного, привела его дороженька прямо в место, где люд мастеровой ремеслом свой хлеб добывает. Кузнец и гончары парня не заинтересовали, остановился у мужика, что посуду и блюда деревянные диковинными цветами и ягодами разрисовывает. Вот бы суметь на блюде веточку рябиновую нарисовать, ягодки смородиновые!
Заметил мужик, подозвал парня: - Хочешь такому научиться?
-Ясно, хочу!
-Мне как раз ученик требуется, давай пять рублей, через год мастером станешь!
Отродясь у парня таких денег не было, а если будут, то обязательно в ученики пойдет, так он мужику и сказал, дальше путь держит. Ищет долю свою, а доля его сама по всему государству найти не может.
С царями и царевнами завсегда всякие беды приключаются. Приключилось и с царевной горе великое. Такого и простому люду не пожелаешь.
Купалась царевна с прислугой в дворцовом пруду, налетело облако темное, мошкара кусачая, оказалось то облако над прудом. Прислуга разбежалась, бросили дочку царскую, с нею беда и случилась,совсем оглохла. видно, вода в уши попала.
Вышла из воды, прыгает, уши трет, - ничего не помогает. Целители, свои и заморские, царевну осматривали, в уши заглядывали, думали, гадали, что такое с девицей приключилось, мазали заговоренными мазями, всякие капли закапывали – ничего не помогает.
Горюют царь с царицей, знаменитого мага и чародея во дворец пригласили, а колдун тот смекнул, что с царем негоже связываться, голову царскую морочить, тут и без своей можешь остаться. Придумал, конечно, как из такого положения выкрутиться.
Отнекиваться не стал, во дворец пришел, раскинул платок волшебный, на платке том цветы диковинные.Смотрит колдун на платок: - Сейчас увидим, что за хворь в царевну вошла, откуда пришла.
Выпучил колдун глаза, тряхнул платок за уголок, полезли из цветов всякие твари. За тараканами выползли пауки, потом скорпионы, вот уж и мыши показались.
От страсти такой матушка-царица визг подняла, на стол запрыгнула, потом и вовсе в обморок свалилась. Поднялся во дворце переполох, придворные тоже напугались, страх всех охватил, оцепенели.
Выручил всех царский силач и шут. Схватил он тот платок, набросил на колдуна, приподнял его, вышвырнул в окно. Видать, далеко плут улетел, где упал - никто не знает, с той поры его не видели.
Не знали в царстве, как лечить царевну, хворь изгнать. Горевали все, одна только прислуга, придворная девка - злыдня, чернокнижница, губы тонкие в ухмылке довольной вытягивала, радостная ходила. Не любили Груньку, худое про нее говорили, может, и придумывали, да замечали, коли про кого Грунька хорошо скажет, похвалит, обязательно плохо ему будет.
Кто на ровном месте споткнется, упадет, кто до нарыва веретеном руку уколет, кто и вовсе горячими щами царя-батюшку ошпарит.
Никого Грунька не любила, никого не привечала, лишь кота берегла и обихаживала, как дитя малое. Громадный черный котище одну хозяйку признавал, на всех шипел, зубы и когти показывал. Только по ночам гулял, зелеными глазищами народ пугал. Вот из-за него и была обозлена Грунька на царевну, а дело было так.
Шла вечерней порой царевна по коридору дворцовому, увидала: ходит незнамый котище, глаза зеленым светят, черный весь, лохматый, непригоже сказать, сам черт во дворце появился. Царевна была девушкой верующей, перекрестилась. Злобно сразу кот зашипел, спину выгнул, шерсть дыбом встала, показалось принцессе, что из кота искры огненные посыпались, вскрикнула в испуге: - Чур, меня, прочь, Люцифер! Слуги! Гоните его!
Переселили Груньку вместе с котом подальше, во флигель дворцовый.
Царевна про кота сразу забыла, да не забыла Грунька, гладит она своего любимца, успокаивает, дескать, мы ей покажем, как породистых котов обижать, вот только полнолуния дождемся, родственников навестим, они помогут.
Навестила, или нет Грунька своих и котовых родственников, не знаю, только шут шепнул по секрету своему другу, конюху, что видал в полнолуние, как голая Грунька стояла на крыше флигеля. Вокруг нее летучие мыши стаей летали, кот дико выл, Грунька руки к луне протянула, из горба крылья выросли, превратилась ведьма в мышь летучую, улетела вся стая в сторону леса. Секрет тот вскоре все во дворце знали. Косорылились на Груньку.
В саду мышей летучих стаи летали, как тут не поверишь мужику, хоть и мастак шут на всякие выдумки. Он-то и придумал, как Груньку проучить, с царевны колдовство снять. Вскоре беда с самой ведьмой случилась, пропал ее любимец, где-то орет, воет, а найти не могут, но, по правде сказать, и не старались, знали, где кот орет, да помалкивали.
Горюет Грунька, слёзы льются, как вода из худого ведра. Бросилась она сначала к слугам, потом свите в ноги упала: - Отдайте моего котинушку, пожалейте меня, сиротинушку!
Всё идёт, как шут задумал, только он без шуток не мог:- А ты, девица, на метлу садись, в печную трубу опустись, вот и достанешь своего Люцифера!
Затрясло, заколотило Груньку, совсем от горя и злости обезумела: - За слова такие я царевну глухонькой сделала, а на тебя, проклятый шут, бородавки напущу, поганой жабой в пруду заквакаешь.
- Ага,- обрадовались придворные, теперь, ведьма, ты скажешь, как с царевны заклятие снять.
- Сначала покажите котеню, может, в живых его нет.
Принесли кота в корзинке, мешковиной замотанной. Услыхал кот голос хозяйки, замяукал жалобно, потом завыл, у всех от воя этого мурашки по спине побежали.
- Ладно, скажу, только ничего сделать не смогу, посильнее меня порчу наводили, знаю только одно, вернется слух к царевне, когда человек незнамый закричит так, что у неё из ушей жучки жемчужные выпадут. В тот момент я оглохну, нельзя мне выдавать колдовские тайны, давайте котеню.
Порешили определить колдунью в глубокий подвал, что под дворцом был. Окропили подвал святой водой, чтобы больше никакая нечисть туда не проникла, очертили кругом, посадили Груньку вместе с Люцифером под крепкий замок, пусть посидит, пока с царевны колдовство не спадет.
Царевну во дворце все любили, пустились придворные и слуги в поиски человека, который может заорать так, что к царевне слух вернется. Указ издали, что в столице соревнование проходит на самую громкую глотку. Победителя ждет приз в сто рублей. Шло время, а нужный человек все не находился.Собрался люд на базарной площади, всем охота даровые деньжищи получить, отчего не поорать. Даже бабы в очереди стоят, встал и Фрюнька, да не очень верится, что на халяву можно деньги иметь.
Громко народ орет, а барину, что ор слушает, не нравится, видно, не тот крик.
Дошла очередь до Фрюньки, пока стоял, вспомнил, как на сенокосе рак у него в штанах по животу и ниже ползал. Заорал Фрюнька, от крика этого у одних глаза выпучило, у других уши заложило.
Ишак, что у привязи стоял, на колени упал, взлетели с гнезд на ветле стаи грачей, от испуга народ обгадили. Хохочет народ, но стал расходиться, поняли – никому этого парня не перекричать.
Получил Фрюнька сто рублей, хотел уж к мастеру на выучку отправиться, да подошел мужик, на ряженого похож, в шапке чудной. Весь, как кобыла на праздник, бубенчиками обвешан, за локоток парня взял, в сторону отвел.
Непонятно с парнем заговорил:- Долго мы тебя по всему государству искали. Как тебя зовут, паренёк? Чей будешь, откуда пришел?
Все Фрюнька незнакомцу рассказал, ничего не утаил. Мужик ему тоже про царевну, про девку - ведьму, про заклинание страшное рассказал, да попросил: - Надо, Ефрем Алексеевич, закричать тебе еще громче, за ценой мы не постоим, хорошие деньги получишь, целую тысячу.
Жалко стало Ефрему несчастную царевну, согласился, только попросил купить самого большого и усатого рака, в ведре держать, зачем, потом скажет.Привел мудрец Ефрема во дворец, правду только царю сказал, чтобы сглазу не было.Царевне написали, что лекарь иноземный приехал, нужно ей за ширмочкой в покое лежать, а лекарь на сене рядом спать будет, так по медицине положено. Отмыли Ефрема, подстригли модно, разодели, словно сына барского, все исполнили, как лекарь просил.
Улегся он, разодетый, на душистом сене, перекрестился на сон грядущий, на удачу, спит себе, храпит, как всегда, сон про пироги морковные смотрит. Лежат пироги на блюде деревянном, диковинными цветами и ягодами расписанном. А на окнах в чистой избе занавесочки, петухами красными вышитые.
Крепко спят во дворце, только царь с царицей перед образами молятся, милости у Богородицы просят, исцеления дочери. Не спит шут царский, смотрит в окно, ждёт первого лучика солнечного. Пора! Достал из воды холодной, как договорились, мокрого рака, расстегнул штаны Ефрема, сунул туда рака.
Опять парень напугался, орал со всей дури, опять штаны сдернул, тут уж шут голому парню одеться помог, успокоил. От крика того страшного напугались жучки жемчужные, выкатились из ушей царевны, закричала от радости царевна чуть тише Ефрема: - Слышу!
Услыхала Грунька царевнин крик, да и оглохла сразу. Никто не знает, куда делась ведьма, где теперь Люцифер, больше их никто не видел.Говорят, в углу подвала два паука крестовика поселились, паутину сплели, мух ловят, тем и кормятся. Хоть какая польза!
Наградили Ефрема, как договорились, еще и лошадь в полной упряжи пожаловали. Одно плохо, после того раза Ефрем еле говорил, сорвал он голос. Видать, в глотке что-то порвалось, да больше кричать ему и нужды не было. Тихо говорил, а все уважали и слышали.
Вернулся через год домой мастером, посуду деревянную диковинными цветами и ягодами расписывал, первое блюдо и рубль подаренный барину прутенскому с поклоном отнес, со вторым блюдом соседскую старательницу Иринку высватал.
Хороший дом у Ефрема, на окнах высоких занавесочки, на столе скатерть, петухами расшитая, в блюде расписном морковные и брусничные пироги. Сынок в люльке гулит.
Ещё и теперь у нас в селе можно найти ложки, блюда и ендовы, расписанные Ефремом Алексеевичем. Так- то! Не умирает красота! И сказка живет!