Четыре рыцаря Магроса
ГЛАВА 43
...и запели золотые струны его души
Мантабан полночи думал о Сеордиль. Он заснул сидя на палубных досках, облокотившись о мачту. Открыв очи, эльф всё ещё слышал отдаляющийся смех этой чудесной девушки. Влюбленному сердцу всю ночь грезилось милое лицо красивой эльфийки. Он заснул с мыслью о ней и проснулся, слыша её голос. В его голове отчётливо прозвучал весёлый женский голос: «Здравствуй, Мантабан». Если бы сейчас какой-нибудь гном, проходящий мимо, увидел парня, то наверняка бы подумал, что у того помутился рассудок. Мантабан, сонный счастливый и мечтательный сидел под мачтой и пьяным взором наблюдал, как просыпался день. Его сознание всё ещё плавало в туманном мире снов. Его глаза ещё не вернули свой характерный эльфийский блеск, в его глазах всё было расплывчато. У Мантабана в руке был платок, который дала ему мать юной Сеордиль. Он прижимал его ладонью правой руки к сердцу и, наверное, держал его в таком положении, по меньшей мере, пять часов. Тело эльфа и его душа отделились друг от друга и уже не являлись одним целым. Душе было сказочно прекрасно, а тело – замёрзло и онемело.
- Здравствуй, Сеордиль, - блаженно произнёс юноша, будто бы обращаясь к небу. На лицо Мантабана падали снежинки, уже образовали серый нарост от обоих висков до шеи. В иной ситуации парень бы смахнул снег, но в эту секунду он потерял целостность со своим сознанием. Мантабан имел способность немедленно переносить свои мысли и эмоции к тому человеку, о котором он помыслили и непременно получать ответное душевное тепло.
Он снова услышал заливистый смех Сеордиль и тоже начал смеяться, тихо, беззвучно. Юноша начал просыпаться, он вспоминал, что угнал у гоблинов корабль и направляется в Магдом. Мысли эльфа по-прежнему ласкал образ Сеордиль, но мозг потерял способность проецировать непосредственную близость девушки.
- Доброе утро, Сеордиль, - произнёс парень, ожидая, что она также пожелает ему доброго утра.
На палубу выбрались пьяные весёлые гномы и начали топать и шуметь на всё судно. Но Мантабан не слышал их.
- Доброе утро, любовь моя, - мечтательно высоко произнёс мужчина и поднял голову вверх, слегка приоткрыв рот и затаив дыхание.
Он хотел услышать голос Сеордиль.
Парень обернулся по сторонам, чтобы удостовериться, что у него за спиной никого нет.
- Я плыву к тебе, любовь моя. Я стану счастливейшим из смертных, когда снова смогу смотреть тебе в глаза и держать твою прекрасную руку, а ты будешь рассказывать мене что-нибудь. Я буду слушать твой прелестный голос, и отдыхать… просто отдыхать. Я положу свою голову тебе на колени и засну самым сладостным и самым счастливым сном. Тепло твоего взгляда оживит моё сердце, словно долгожданный прохладный дождь прольётся на леса, избитые пылью, сожженные солнцем и потрепанные ветрами… Ах, Сеордиль, - молвил в юноша, окончательно забывшись от остального мира, - Сеордиль… Сеордиль…
Вдруг у парня в голове отчётливо прозвучал голос:
- Доброе утро, Мантабан.
В тот же миг океанский ветер дунул с такой силой, что беспощадно срезал гребни с бешеных волн, вода вспенилась и зашипела, ударившись о борт. Ледяным снегом ударило паруса, чайки начали раздражённо кричать. Мантабан немного опомнился после того, как ему в щёки впился мелкий зернистый снег.
- Мантабан, - снова послышался голос откуда-то сверху.
Юноша поднял голову вверх, но лишь чайки и снег кружились над его челом. Мантабан укрепился во мнении, что последние слова прозвучали в его голове. Но, что странно, они были произнесены не Сеордиль…
Через секунду юноша забыл, что его зовёт кто-то невидимый и нематериальный. Он вгляделся вдаль и увидел сквозь снегопад еле заметную чёрную полоску. Невозможно выразить в этих строках, как счастлив был эльф, видеть берег страны гномов. Созерцание этих высоких чёрных гор грело ему сердце… и парень улыбнулся.
- Вы скоро ступите на землю, Мантабан, и наконец-то сможете снова обнять вашу Сеордиль.
- Да, всё так и будет, - прошептал эльф, не отводя взгляда от береговой линии.
- Что с вами, друг мой? - слегка обеспокоено произнёс голос.
Тут Мантабан встрепенулся, точно воробей, стряхивающий с себя снег. Юноша вскочил на ноги. Учитывая тот факт, что он проснулся несколько минут назад, его тело всё ещё было рыхлым как каша. Парень оглянулся назад и…
- Вы уже забыли Робина, вашего друга? – невозмутимо произнёс великан, - или я вас чем-то обидел прошлой ночью?
Секунды хватило юноше, чтобы осмыслить всё. Мантабан выпрямился, стряхнул снег с одежды и лица, протёр глаза. И в глазах этого человека снова засверкал победоносный огонь молодости и силы, а в венах снова текла горячая сталь.
- Доброе утро, Робин, друг мой. Простите меня, я ещё не провёл в голове грань между реальностью и тем сладким сном, который мне сейчас предстояло наблюдать. Понимаете, - Мантабан засмеялся и вдруг замолк.
- Я вас понимаю, можете не продолжать. В вашем возрасте мне снились точно такие же сны.
Эльф в очередной раз подметил, что гарсакс в дополнение к своему благородству и доброте к тому же очень дальновиден и проницателен.
- Мне очень приятно видеть вас в приподнятом расположении духа и с улыбкой на лице, - великан сказал и изумился, глядя на Мантабана, - бог мой, да вы просто светитесь счастьем! Вы словно пьяны! Ах, эта Сеордиль! Я чувствую, что это любовь на многие века! Мантабан, - Робин расчувствовался, прочитав, что творится в молодом сердце его друга, - дайте вас обнять! Я поздравляю вас! Я искренне счастлив, что вы ЛЮБИТЕ, - Робин говорил так возбуждённо и эмоционально (что противоречит флегматичному характеру гарсакса), будто вот-вот собирался поддаться слезам, - вы испытали чувство, которое бессмертит человека! Вы испытали чувство, которое делает жизнь души ВЕЧНОЙ! – рыцарь не говорил, он восклицал, да так торжественно и серьёзно, будто посвящал Мантабана в какой-то высокий орден, - Я совершенно серьёзно могу сказать вам, друг мой Мантабан, что вы прожили эту жизнь НЕ ЗРЯ.
Робин в порыве чувств снова обнял Мантабана, который совершенно не сопротивлялся этому, так как до сих пор не мог прийти в себя от изумления. Эльф впервые видел гарсакса в таком состоянии духа.
Снег не переставал сыпать на обнимающихся друзей ослепительно белые хлопья. Вдруг в эльфа и гарсакса с треском ударились вязкие снежки. Послышался низкий громкий смех Мирваланга…
В предвкушении свободы экипаж корабля буквально преобразился. Всё это время пути они, словно пустынные люди, занимались исключительно припасами и дорогой, они орудовали каждый своими снастями и такелажем, не разговаривали и не тратили время попусту… берегли силы, отдавая их только тогда, когда судну нужно было дать скорости. А сейчас они будто бы пробудились после томной флегматичной спячки. В глазах гномов появился блеск задора, появилась жизнь. Они радовались. И вся их радость находила своё отражение в откровенном дурачестве. До Магдома оставалось несколько километров. Экипаж разбился на две команды, и началась перестрелка. Балин, секунду назад стоявший по левое плечо от Мантабана, поспешил покинуть поле боя и спустился в каюту. Через некоторое время он вернулся со своими саблями и показал гномам чудеса трионской реакции. Он отбивал снежные шарики и посылал их в неприятельских игроков также быстро, как стрекоза махает своими крыльями.
Днище корабля заскрежетало о подводные камни. Это был самый долгожданный звук для гномьих ушей. Они уже были готовы броситься за борт и самостоятельно по ледяной воде поплыть к берегу. Гномы шустро выскочили из своих укрытий и, бородатые мокрые и охмелевшие пламенной радостью, бросились друг к другу. Они топали так сильно, что доски под их ногами прогинались и трещали. При этом воины издавали всевозможные вопли радости, морские волки выкрикивали нечленораздельные звуки, бородатые гномьи издёвки и пошлые ругательства. Раздался стальной голос какого-то темпераментного харизматичного гнома:
- Эй! Мешок пуха! Вытащи свою бороду из штанов! Ты сейчас отведаешь вот этот вот снежок! Ха!!! Из моих рук! – закричал он, и с размахом залепил свой снаряд бедняге в лицо, при этом тщательно размазав его по щекам.
Обидчик был мгновенно сбит с ног, его схватили за ноги и за руки, а пострадавший гном, не скрывая своей радости, принялся сгребать снег с палубы и запихивать его за шиворот гному.
- Ах! Как хорошо, ребята! Я благодарен вам за эту прохладную баньку! Ну-ка, а теперь суньте мне снега в правую штанину, в левую вы уже положили.
Гномы, что стояли в стороне не заставили себя долго ждать, они начали делать то же, что было описано выше. Гарсаксы, а они были в меньшинстве, стояли в сторонке и с чуть заметной улыбкой наблюдали за тем, как дурачатся магдомцы. Всем своим видом они явственно показывали, что даже в таких ситуациях они исполнены благородства и почтения к ближнему. Но гномам было не по душе бездействие великанов, и они не пожелали замечать их скромность и деликатность. Гномы всей оравой набросились на гарсаксов и повалили их на снег. Гарсаксы не стали медлить с ответом. Они брали бородатых наглецов и швыряли их в тех, кто собирался угостить их снегом. Гномы бросали в гарсаксов снежки, а гарсаксы метали в гномов их же сородичей… Шхуна громко затрещала, и пол рухнул, часть команды провалилась в спальный отсек. Однако никто не пострадал.
Через минуту в воду рухнула мачта. Гарсаксы шутить не умели, а если и шутили, то у них это получалось «несколько» жёстко. Однако гномы оценили характер своих друзей.
В этой дружеской баталии не повалялся в снегу разве что наш рыцарь трион. По понятным, я думаю, причинам.
- Чёрт возьми! – пробасил Мирваланг, - наше корыто уже вторую минуту едет по берегу, - сказал он и прыгнул за борт.
За ним вывалил и весь экипаж. Как только сапоги гномов коснулись их родной земли, они тут же упали на колени, потом рухнули своими широкими грудями на острые прибрежные камни и прильнули к ним губами.
Как только Мантабан осознал, что путь к дому его Сеордиль начинается с этой земли, с земли Магдома, он моментально поддался чувственному порыву, который так лихо сложил всех гномов на промёрзшем негостеприимном берегу. Светлый рыцарь склонился рядом с гномами и точь-в-точь как они, начал обнимать и целовать землю. Он сам бы не поверил, что когда-нибудь примется это делать. В это сначала не поверили Балин и Робин, а Мирваланг от удивления расхохотался.
- Да вы, мой друг, НАШ человечище! Вы больше гном, чем эльф!
Юноша отдался горячему порыву, он не мог сдерживать своих чувств, они фонтаном струились из его большого бездонного сердца и «выливались» в грунт магдомского порта.
- Ха-ха! Я скоро прискачу к тебе! Сеордиль! Сеорди-и-и-иль! – прокричал эльф и был услышан всем экипажем, и все, даже самые пропитые гномы поняли, что творится в сердце парня.
Мантабан оповестил своих друзей, что желает уехать в Ширфенблоу в полном одиночестве. Рыцари не стали перечить влюблённому сердцу, они всё поняли. Мантабан ещё раз горячо поблагодарил своих друзей, обнял их всех и пошёл к конной заставе. Тулуа также заверил воинов, что им не стоит волноваться о его возвращении домой.
- Я ведь бывал и раньше в Магдоме. Мы с отцом возьмём коней и сами доскачем до Вальды.
Мантабан стрелой летел к эльфийской земле. Под ним был молодой горячий скакун молочного окраса. Причём конь этот был необыкновенной красоты и силы. Его глаза были голубыми, как и грива с хвостом. Конь принадлежал к уникальной гномьей породе, которую разводили у предгорий. Снежные кони – так называли этих лошадок. Их копыта были тоньше и длинней, чем копыта обычных скакунов, но они были гораздо выносливее и быстрее, к тому же прекрасно переживали морозы.
Светлый рыцарь уже пересёк границу горного королевства, а его пламенный скакун ехал так же быстро, как и вначале путешествия. Юноша дивился выносливости зверя.
- Воистину воплощение огненной стихии! Идеальный конь! Взять бы тебя с собой в Ширфенблоу, но ты дитё снежных гор и вечного холода. А у нас зимы короткие и тёплые, а летом часто идут дожди, и светит солнце. Обленишься ты на нашей земле, да и болеть будешь, мошки тебя съедят.
Воин оставил коня на заставе и взял эльфийского речного.
Юноша скакал в родной дом. Он соскучился по своему доброму благородному отцу, по своей сердечной заботливой матушке и по своим лучезарным вечно-улыбающимся сёстрам. Он скучал по отцовскому саду, по плодам, которые свисали с ветвей и способны были исцелить любую рану юноши. Мантабан скучал по пению эльфийских птиц, которые услаждали его слух, он скучал по аромату цветов эльфийских садов. Ему хотелось увидеть счастливые эльфийские лица. Он хотел, чтобы его отец вышел ему на встречу и пожал ему руку присущей ему стальной эльфийской хваткой…
- … О, отец, ты снова будешь подавлять свои эмоции и чувства. Ты вначале просто пожмёшь мне руку, улыбаясь, и, как всегда, еле сдерживая душевную радость, но потом тебе станет всё равно, и ты стремительно обнимешь меня, даже грубо. И из твоих глаз потекут слёзы, потому что все эти месяцы моей службы в ордене ты волновался за меня больше, чем кто-либо. Ты тайком вытрешь слёзы и обернёшься к матери и сёстрам, которые выйдут мне на встречу. «Посмотри-ка мать! Посмотрите дочки! Наш молодой рыцарь вернулся! Живой и здоровый! Посмотрите на его глаза! На них написано, что он завоевал много наград! На них написано, что моего сына чествовали самые достойные воины Ширфенблоу!» А я отвечу ему: «Отец, ты всё правильно понял, но награды и чествования – далеко не самые значимые вещи, которые произошли со мной». Потом я приложу свою ладонь к сердцу, и отец всё поймёт. И мой знак не увидит никто, кроме него. Потом ко мне с объятиями набросятся мои сёстры и повиснут на мне…
А теперь, уважаемый читатель, я с вашего позволения пропущу описание дальнейших мыслей Мантабана, чтобы перейти к их воплощению в реальность.
Всё, что представлял себе парень, произошло точь-в-точь, как он видел. И так, продолжаем эпизод встречи с того момента, на котором я прервал ход мысли героя.
- Брат! – закричала Пуатель и повисла на шее Мантабана, - ты приехал! Какая радость!
- Мантабан! Мой любимый брат! – ещё громче и звонче закричала обаятельная Роана и тоже повисла на шее эльфа только с другой стороны.
Сёстры так феерили радостью и счастьем, что не сразу осознали то, что их брат держит их над землей, а ведь ему может быть тяжело. Сёстры отпустили руки, чтобы не тяготить его, но Мантабан крепко схватил их за талии и закружил вокруг себя. Он смеялся.
- Роана! Пуатель! Сёстры! Как я рад вас видеть! Вы стали ещё красивее!
Мать с отцом стояли и наблюдали радостную встречу своих детей и дивились силе Мантабана.
- Возмужал наш сынок на этой службе, - произнёс отец своей супруге, которая глаз не сводила с Мантабана и… плакала.
Мать ждала, когда сын отпустит сестёр, чтобы поскорей заключить его в объятия.
- Мама! – воскликнул юноша и устремился к ней.
Он обнял её и закрыл глаза. Мать прижалась к сыну и зарыдала от счастья.
- Мама! Моя бесконечно мудрая и добрая мать!
Страсти начали утихать. Эльфы почувствовали позади глухой топот четырёх ног. Они обернулись. Огромный белоснежный пёс бежал к эльфам. Он делал длинные прыжки, его ярко-красный язык трепыхался на ветру, словно флаг, длинная белая волнистая шерсть развивалась и переливалась на солнце. Пёс был старый, но сил в нём хватило бы на десять волков. Его глаза светились воистину человеческим благородством и отвагой. Пёс был прекрасен. Верные очи сверкали стальными молниями, он сопел и мягко хрипло рычал. Старое звериное сердце переполняла радость, ещё немного и он был начал кричать и смеяться от счастья словно человек.
Огромная туша устремилась на виновника этого торжества. Сёстры расступились, а Мантабан приготовился принять в свои объятия белого волосатого зверя. Пёс приближался… Ещё секунда и он собьёт с ног своего хозяина. Отец начал волноваться за сына, а тот всерьёз подумал о том, чтобы увернуться от неистового зверя. Пёс оттолкнулся от твёрдой промёрзшей земли и словно баллистический снаряд, летел к юноше. Мантабан схватил руками широкую собачью грудь и, чтобы не потерять равновесие, начал быстро пятиться назад и кружиться. Собака весила немногим меньше пони, наверное, это была самая большая собака Ширфенблоу. Чувства внутри Мантабана были смешанными. Он был поражён до глубины сердца бескорыстной собачьей любовью, и в то же время ему хотелось, как можно скорей высвободиться из этих объятий и при том остаться не покалеченным. Юноша с собакой рухнули в кусты шиповника. Раздался смех сестёр и родителей. Теперь в живом колючем ограждении зиял огромный проход. Мантабан расхохотался, уворачиваясь от огромного языка. Пёс скулил и пыхтел, он в неудержимом любовном собачьем порыве лизал лицо Мантабана. Мать с отцом быстрыми шагами направились к сыну, сёстры же бежали как можно быстрей.
Что ещё можно написать про эту встречу, про эту семью… Семья уподобилась цветочной клумбе, которая буйно цвела и играла всеми цветами радуги. А эта встреча преподнесла всем эльфам целительную радость. У матери даже выздоровело сердце, отец перестал хромать, а сёстры… а сёстры в тот день, точнее в ту ночь не спали, потому что слушали Мантабана. Он рассказал им о своих приключениях… о Сеордиль, о чувствах, которые в нём вспыхнули. Сёстры радовались за брата, так же сильно как радовался он от предвкушения встречи со своей любимой. В ту ночь в сердцах двух очаровательных прекраснейших эльфийках родились прекрасные мечты.
После беседы с сёстрами светлый рыцарь направился к своей матушке. Сидя на веранде, юноша поведал ей то же, что и сёстрам. Мать дала ему настой, который назвала серебряное вино.
- Выпей это перед встречей со своей возлюбленной и перед тобой откроются все тайные мечты бога, на один день ты станешь обладателем величайшей силы, равной который не существует во вселенной. Используй эту силу, сын мой, для великого сотворения. Пусть твоя могучая эльфийская мысль летит со скоростью света, пронзая все препятствия и оставляя позади дорогу усыпанную цветами.
Потом парень отправился к своему отцу, который пожелал провести ночь у пруда.
- Ты знаешь, сын мой, - произнёс отец, находясь наедине с юношей, - когда я признавался в любви твоей матери, когда ты ещё не родился, звёзды на небе выстроились таким образом, что можно было прочитать её имя. Моё вдохновение, помноженное на любовь, вошло в гармонию с силами вселенной, и моя великолепная грандиозная задумка УДАЛАСЬ.
- Ты так сильно веришь в меня, мой отец? Спасибо тебе конечно за совет и за веру в меня, но я вряд ли смогу совершить содеянное тобой.
- Тебе и не нужно повторять за мной. Придумай что-нибудь своё.
- Например, стая, которая составила на небосводе слово «Сеордиль».
- Я думаю, это самое меньшее, на что ты способен. Впрочем, выбирай сам, сынок, - тепло произнёс отец и положил ладонь на плечо сыну.
В пространстве возникла пауза. Потом отец оживлённо сказал:
- А мне кажется, Сеордиль сама приготовит тебе подарок. Ты уже преподнёс её самый приятный сюрприз, который только мог преподнести. Ты вызволил её семью, ты подарил ей спокойствие, теперь сердце твоей любимой блаженно и сможет принять всю твою любовь. В конце концов, ты полюбил её, а не это ли самый ценный подарок для каждого человека?
Мантабан сразу повеселел и приободрился после слов отца.
- Твои доводы просты и логичны, отец. Моё сердце уже не так тревожно. Но… но неужели ты думаешь… она готовит мне какой-то подарок?
- Или уже приготовила. Но ведь ты и сам чувствуешь, когда думает о тебе с любовью твоя возлюбленная Сеордиль.
- Да, - шёпотом медленно протянул Мантабан и глянул на небо.
- Обращай внимание на знаки, посланные богом. Любовь это живой организм, он тоже имеет интеллект и душу. Если ты сомневаешься в осуществлении своих желаний, если тебе кажется, что твои чувства – ложны, оглянись вокруг и поговори с вселенной. Бог говорит с нами ветром, он говорит на языке метелей и туманов, на языке трав, дождя и птиц. И всегда слушай голос своего сердца, оно тебя никогда не обманет. В любви и в творчестве постарайся не пользоваться своим мозгом, доверься интуиции, живи одним мгновением. Сердце твоё и душа сами подскажут тебе что делать. Долгие и кропотливые размышления – словно пыль в твоём сознании, они не принесут тебе плодов. А язык твоего духа всегда глаголет истину, он интересен и многообразен. ОН ЖИВОЙ. Слушай сердце создателя, так как голос Бога всегда понятен эльфийским душам, и он никогда тебя не обманет. У тебя всё будет хорошо, сын мой, потому что ты знаешь своё предназначение.
Отец говорил с добротой в сердце и с отцовской сердечной радостью за сына.
- …ты шёл своей стезёй, ты прошёл все испытания жизни и смерти, ты знаешь, как воплощать свои мечты в жизнь, ты научился разговаривать с творцом и понимать его.
Отец обнял сына за плечи. Мантабан ощутил, как его сердце наполняется теплом и любовью, а в душе заколосились пшеничные поля. Юноша принял за счастье, так просто сидеть рядом со своим мудрым отцом и слушать его советы. Ведь истинный отец никогда не будут иметь отношения с сыном из корыстных побуждений. Отец искренен. Он счастлив помогать своему чаду. Отец запросто может подарить тёплые отцовские объятия и также принять их от сына.
Рано утром Мантабан позавтракал с семьёй, искупался в пруду и начал снаряжаться в путь.
Юноша скакал весь день, и как только вечер уступил место ночи, эльф уже был у Вальды. Но он не вошёл в город, ему не хотелось прерывать сон своей возлюбленной. Он направился в лес и принялся искать место для ночлега.
Юноша увидел, что сквозь деревья пробивается какой-то необычный мягкий жёлтый свет. Эльф направился именно к той поляне. Его удивление стало ещё больше, когда он вышел на эту полянку. Над всей эльфийской страной сгустились плотные снеговые тучи, деревья уже утопали в сугробах, листья давно покоились под плотным слоем снега. А на этой полянке царствовало лето. Это был сад, а не поляна. Прекрасный летний сад с множеством растений, птиц и красок. Сапог Мантабана утонул в зелёном ковре из трав, кусты сирени и шиповника, казалось, хотели обнять его своей пышной зелёной листвой. Здесь был свой микроклимат. Мантабан привык, что в Ширфенблоу чудеса случаются на каждом шагу, но такой игры времён года ему не доводилось видеть. Юноша снял свой плащ, потому что и температура была здесь далеко не зимняя. В воздухе стоял божественный аромат цветочной пыльцы, на ветвях сидели резвые пёстрые пичужки и услаждали слух своим искусным пением. А каждый листочек растения, будто источал свет, и свет этот тонкими лучами был направлен к эльфу. Теперь и у Мантабана в душе зацвели георгины. Он и раньше испытывал в своём сердце прекрасные чувства, но сейчас в его душу вошло нечто божественно тёплое и родное. Его юношеский дух искрил счастьем, причины которого он до сих пор не мог понять, но ему было прекрасно на душе, и не хотелось притуплять эти чувства. Сердце парня ликовало, а в памяти воскрес образ прекрасной фехтовальщицы. В каждом листочке, в каждой травинке, в каждой птичке он видел Сеордиль. Ах! Этот любовный бред.
Мантабан вдруг вспомнил, что хотел спать. Он хотел заснуть именно в этом саду. «Ведь его ноги привели его к этому месту неспроста, здесь замешана сила провидения».
- О, райский сад, чей бы ты ни был, но мне хочется уснуть в твоём лоне, - прошептал мужчина и поймал себя на мысли, что спать то ему вовсе не хочется.
Мантабану напротив хотелось действовать, только он ещё не понял, что за птичка трепыхается в его груди. Его чувства искали выход, но сердце не видело цели, куда их выплеснуть.
- Приснись мне сегодня, прошу тебя. И это сновидение будет самым сладостным.
И вдруг!.. Парень никогда в жизни так не поражался. На его сердце будто вылили кипяток счастья, будто поток солнечных лучей заполнил его бездонную душу. Юношу прошиб горячий пот. Перед его глазами предстала девушка удивительной красоты…
В пяти метрах от воина на березовом пеньке сидела вполоборота обнажённая Сеордиль. Она сомкнула вместе свои идеальные восхитительные колени, поставила свои бархатные обнажённые ступни на траву и нежно посмотрела на Мантабана.
Думаю, бессмысленно описывать, что творилось в душе человека от созерцания этого чудесного видения. Сеордиль появилась совершенно внезапно, и при этом он не слышал её дыхания, контуры её тела были туманны.
- Я брежу тобой, прекрасная богиня. Ах! Поскорее бы снова тебя увидеть. Поскорей бы прошла эта ночь, - произнёс он.
Мантабану показалось, будто бы дух его девушки услышал его слова; - взгляд девушки стал пронзительным и даже огненным. Сеордиль улыбнулась. Мантабан тоже улыбнулся.
- Здравствуй, Сеордиль, - прошептал он.
В ответ она лишь помахала ему рукой, затем грациозным движением руки отбросила назад пряди своих волос. Про себя юноша подумал: «Боже мой, как выразительны бывают призраки». Потом вслух произнёс:
- Завтра утром я снова будут иметь счастье обнять вас, кудесница красоты, - на одном вдохе произнёс юноша, а затем совсем тихо добавил, - я хочу от тебя ребёнка…
Глаза Сеордиль расширились и наполнились радостью, она сделала стремительный вдох, не отрывая взор от эльфа.
- Ты родишь мне дочь? Такую же красивую и добрую, как ты.
Сеордиль начала быстро и возбуждённо кивать головой. Мантабану показалось, будто вся полянка вокруг него оживилась. То ли это было очередное видение, то ли всё происходило наяву, но всё, что росло на полянке, стало ещё интенсивнее источать свет. Поднялся ветерок, больше похожий на доброго призрака, и перемешал ароматы растений, сад наполнился эфирами. Стало светлее, чем в любой летний день, но от этого волшебного света не слепило глаз, он был приятен для зрения. Однако ни с чем нельзя было сравнить всё нарастающую радость в душе молодого эльфа.
И тут девушка встала с пенька и направилась к НЕМУ. Юноша просто оробел... Нет! Обалдел от несравненно красоты своей Сеордиль. Она тряхнула головой, и её восхитительные золотистые локоны рассыпались в разные стороны, упали на плечи и закрыли прелестную грудь. Нагая эльфийка грациозной кошачьей походкой приближалась к мужчине. В её походке не было пафоса и напыщенности, в её шагах чувствовалась молодость и гибкость. Каждый шаг красавицы отдавался в сердце эльфа приятной волнительной дрожью. В душе будто ликовало небо, смеялся летний гром.
От чудесного виденья у влюблённого закружилась голова. Последнее, что он видел, Сеордиль, подошедшую к нему вплотную. Она склонилась над Мантабаном и нежно положила свою ладонь ему на плечо, склонив голову в левую сторону. Потом девушка обворожительно улыбнулась. Улыбка её была прекрасна как мечта. Сердце влюблённого воина исполнилось восторгом и восхищением. Потом фигура красавицы расплылась в солнечном тумане. До ушей юноши донеслись слова:
- Здравствуй, Мантабан. Я тебя люблю…
И светлый рыцарь погрузился в сон.
Эльфийское королевство залило розовым светом восходящего солнца.
Мантабан заснул с улыбкой на устах и проснулся с ней. Однако разбудило его не солнце. Нет. В его сердце на первом месте было далеко не небесное светило.
- Доброго тебе утра, Мантабан, - послышался знакомый голос,, который был так мил его сердцу. Голосок был лёгкий мелодичный ласковый.
Юноша проснулся, не в силах разобраться в реальности. Чувства в нём смешались. Он был рад видеть настоящую Сеордиль, но его гложила досада. «Ведь вчера ко мне подошла самая реальная Сеордиль, а я думал, это моё воображение. И ещё уснул. ДУРАК!! Она просидела рядом со мной всю ночь, ждала, пока я проснусь».
- Как поспал, любовь моя? Я ждала твоего пробуждения, оберегала твой сон.
Мантабан мгновенно прогнал туман из головы, и хотя он по-прежнему не понимал ничего, его сердце уже рвалось к сердцу девушки.
- Доброе утро! Сеордиль! Здравствуй, моя любовь! – воскликнул он, моментально оказавшись ногах. Потом он поднял с колен свою возлюбленную и крепко обнял её, - как я ждал! Как я ждал этого момента! – торопливо восклицал он, возбуждённо быстро целуя её, и лелея чудесное мгновенье.
Девушка и глазом моргнуть не успела, её руки интуитивно опустились обручем на шею юноши.
Парень даже не дышал, в нём бушевал ураган чувств, но он больше ничего не говорил, юноша закрыл глаза и прижимал к своей груди стройное изящное тело девушки.
Их уста сошлись в страстном поцелуе. Сеордиль также долго как и Мантабан ждала этой секунды. И в эту секунду она также полюбила его как и он. Теперь объятия их были иными, не как в первый день знакомства, да и аромат тела девушки казался Мантабану гораздо насыщенней. Красавица его одурманила, сейчас, зимой её лицо казалось гораздо обаятельнее, чем тогда, осенью, когда они познакомились у фонтана. Мантабану казалось, что всё вокруг него преобразилось: деревья, птицы, небо, но самое главное, его девушка стала совсем другой, её красота не просто очаровывала юношу, она каждую секунду дарила юноше вдохновение. Это вдохновение было сродни тому, что испытал творец перед тем, как зажечь на небе самую яркую звезду – солнце.
Юноше захотелось бежать по лесу с прекрасной эльфийкой на руках и кричать: «как прекрасен мир и как прекрасна ты, Сеордиль».
Девушка была одета в платьице, лёгкое, словно паутинка, грудь облегала упругая кожаная жилетка, объёмные волосы сдерживал серебряный ободок искусной тонкой работы. Сад по-прежнему буйно цвёл, пели птицы, шуршала листва, стрекотали кузнечики. Невидимый купол укрывал сад от морозного воздуха и снега
Их объятия длились около минуты. Потом статный юноша и чудесная дева отправились гулять. Мантабан вспомнил про серебряное вино, что дала ему мать. Он сунул руку в карман и достал бутылёк. И снова он недоумевал. Бутылёк был пуст. Наконец разум юноши не выдержал наплывающих вопросов, и он обратился к Сеордиль.
- Сеордиль, а можешь рассказать про вчерашнюю ночь.
- Что именно ты хочешь узнать, любовь моя?
- Что произошло вчерашней ночью? Я будто потерял память, ничего не помню.
- Вчера в ночи, мой милый Мантабан, великая любовь эльфийская вершила чудеса на небе. Ведь даже солнце восхитилось силе той любви, ты разве не заметил этого, когда открыл глаза сегодня утром.
- Когда проснулся я, первое что встретил, твой нежный взгляд чудесных глаз. А солнце я узрел потом, когда ты отвела свои глаза. Но мне темно без взгляда стало твоего…
Сеордиль весело засмеялась, и Мантабан сбился, залюбовавшись ею.
- Но как возможно, Сеордиль, любовь моя, чтобы зимой трава росла, и птицы пели, встречая радостно вернувшееся лето?
- С твоей мечтой и силой воли, и с нашей искренней любовью возможно даже ночью звёздами писать стихи на небосклоне. А ты о саде спрашиваешь, который сам же и призвал цвести, который сам же пробудил от зимней спячки. Эльфу-богу не пристало дивиться ЧУДЕСАМ СВОЕЙ МЕЧТЫ…
- Но я ведь первый раз в этом саду, до сей поры не ведал о его существовании, и даже мысль моя не создала картины сада летнего. С нашей последней встречи лишь о тебе я думал и укреплял свои мечты.
- Но ты ведь сам растил в своей душе волшебные сады
- Теперь хочу я лишь того, чтобы со мною рядом была ты.
Мантабан поддался пламенному сердечному порыву и импульсивно прижал к себе Сеордиль, которая стала вдруг в сто крат красивее. Он взял её на руки и склонил голову к её груди. От прекрасной девушки веяло цветами и свежестью горного ручья, её сказочно красивые волосы источали неповторимый аромат. Мантабан в который раз был одурманен. Любовники не говорили не слова. Да и не нужны были слова. Их сердца бились в унисон друг с другом, а души переплелись и окутались нежными чувствами.
Эльфы закончили свою неспешную прогулку по лесу и остановились на краю утёса, откуда перед ними открылся чарующий вид на Вальду и её окрестности. Были видны многолетние сосновые и дубовые леса, окружавшие городок плотным бело-зелёным кольцом. Леса укрывали чертоги строгих гор. В низине у подножия городка мчалась стремительная горная река, которая, будто соревновалась сама с собой в скорости. Она разбивалась о каменистый берег, словно пытаясь высвободиться из его плена, её воды вспенивались и белыми лохмотьями с треском хлестали холодный каменный грунт. Между скал и лесов змеями извивались опасные тропы. Холмы и утёсы густой щетиной покрывали старые леса.
Мантабан и Сеордиль легли на хворост, приняв позу, которую принимали, наверное, все влюблённые: юноша полулежал, облокотившись о ствол широкого низкого кедра, девушка лежала спиной на его ногах, её голова покоилась у эльфа на груди. Юноша сложил свои руки замком у Сеордиль на талии, девушка нежно их поглаживала. Их сердца и голоса были блаженны. С юга дул тёплый мягкий ветер и играл снежными хлопьями, которые таяли прямо в воздухе, описывая причудливые пируэты. Погода улыбалась молодым эльфийским сердцам. На старый сгорбленный кедрик, под которым лежали эльфы, слетелись зяблики и начали щебетать, подставляя солнцу свои яркие пушистые грудки.
- Я и сам не понял, как оказался в твоём саду. Я сначала увидел свечение, а потом меня потянуло туда какая-то неведомая сила. Не сразу я понял, что стояло за ней. И не сразу я смог распознать свои чувства.
- А я ведь родилась и прожила в нём пятнадцать лет. Потом нашему народу нужно было обороняться от орков, и эльфы начали строить города и крепости вокруг лесов. Жизнь наша в корне изменилась от той, что была десятилетия назад.
- А скажи мне, Сеордиль, ты чувствовала, как я с тобой разговаривал, когда был на гоблинских островах?
- Конечно, чувствовала. Твоё сердце и мысли чувствовала каждая клеточка моего тела, всё вокруг меня напоминало мне о тебе. А чтобы узнавать о твоём самочувствии, я воспользовалась одним маминым методом. Возле моего дома растёт маленькая берёзка. Когда ты уехал, я попросила её, чтобы она отражала состояние твоего тела и души. Деревце, конечно же, дало согласие помочь мне, хотя понимало, что рискует. Берёзка связала свою душу с твоей на чувственном подсознательном уровне. На третий день… я вышла из дома… и я была удивлена, мне стало радостно на сердце. На берёзке начали набухать почки, а ещё через две недели она зазеленела. Моя душа успокоилась. Но был момент, когда деревце заболело, листочки начали сохнуть и опадать, веточки гнили... Я встревожилась. Наверное, ты тогда переживал очень сильные потрясения. Я пыталась помочь тебе на расстоянии, в этом содействовала и моя мать. Через три дня берёзка выздоровела, отрасли новые листочки, ранки зажили, даже появились цветочки. Не смог убить их даже внезапный сильный мороз.
Юноша пребывал в состоянии бурной отчаянной любви, которая изменяла всё вокруг него. Это чувство окутывало всё его существо какой-то божественной силой, какой-то необычной светлой эйфорией. Эта любовь уже начала творить чудеса вокруг парня. И он это замечал. Мантабану казалось, мир преобразился вокруг него, изменились голоса людей, изменились их лица, ему казалось, что и природа слала жить иной жизнью. Юноша слышал голос Сеордиль, и ему казалось, что её устами говорят прекрасные ангелы. Эльф, слыша свой голос, даже и не верил, что это его голос, потому что он звучал уже по-иному. В душе парня помимо любви зарождались новые чувства, а старые – преображались и говорили в его сердце на другом загадочном неизвестном языке. Ему казалось, что он вошёл в какой-то неизведанный мир, и юноше приходилось искать новые тропинки в дубравах своей души. А ведь для этого ему порой требовалась отчаянная смелость и отвага, порой даже большая, чем в бою с врагом. Мантабан порой использовал упорство, смелость чувств, силу воли. А сейчас он был подобен легкокрылому голубю. Юноша видел, что его жизнь превращается в волшебный ручеёк, поэтому он стремился, как можно дольше продлить волшебный миг любви и счастья, чтобы жизнь его, в конце концов, перетекла в океан светлой романтики и божественного великолепия.
Вальду окутала волшебная эльфийская ночь. Сеордиль спала в своём домике, с матерью, Мантабан же не мог заснуть. Его душу снова куда-то влекло, будто по какому-то наитию. Он прогулялся по ночному городку и остановился у того самого фонтанчика, возле которого он повстречался со своей возлюбленной. В эту ночь юноше казалось, что всё вокруг него окутано какой-то тайной и мистикой. Мыслями парня завладели воспоминания. Юноша будто плыл в строках какой-то поэмы, он почувствовал себя так же, как чувствует себя удачно срифмованное слово в возвышенном стихе. Мантабан сел на парапет фонтана и задумался.
- Вот, уже прошёл месяц с того дня как я познакомился с Сеордиль…
В его душе снова заиграла скрипка. Скрипка с золотыми струнами. По небу разлились вязкие фиолетовые облака, что бывает крайне редко в эльфийском королевстве… но всё же бывает. Парень залюбовался небосводом. И снова его видение мира преобразилось. Ему казалось, что где-то играет музыка. Он слышал как одиноко гудят струны гитары, как прекрасно протяжно поёт скрипка, как волшебно звучит флейта… Сначала юноша подумал, что музыка играет где-то очень далеко т него, но потом понял, она играет у него в душе…
Первый раз в жизни Мантабан позволил себе так самозабвенно влюбиться. Это чувство давало ему сил, оно одарило его необычными способностями, оно научило его в полной мере любить жизнь и видеть повсюду волшебство и загадку. Юноше казалось, что небо над его головой издаёт звук.
- Неужели небо умеет петь? – спросил он сам себя.
«Оно поёт только для влюблённых» - услышал он голос внутри себя.
Тонкий женский голос изумительной красоты наполнил пространство вокруг Мантабана. Воин дивился этому чудесному сопрано. Потом звёзды с неба начали спускаться к земле и приближаться к рыцарю. От их приближения в воздухе веяло космической прохладой. При этом они ещё звенели, будто колокольчики, и от их звона воздух вибрировал и дрожал. Позади летящих звёзд оставался след искрящейся блестящей пыли, которая тоже издавала звон, только он был тоньше и был похож на звук от рассыпающихся бриллиантов. От звёзд исходило завораживающее золотое свечение. Мантабан понимал, что после подобного видения с ним снова произойдёт что-то очень необычное. И он ждал нового чуда с улыбкой на устах и храня любовь в сердце.
Вдруг юноша заметил, как из бёрёзовой аллеи из тени каменного особняка лёгкой, но слегка робкой походкой к нему приближается девочка. Она смотрела прямо перед собой, слегка склонив голову. Выразительное светлое личико обрамляли чёрные вьющиеся волосы до плеч, яркие большие жемчужные глаза контрастировали с бледным личиком и выделялись также отчётливо, как выделяется луна на темно-синем небе. Девочка чуть заметно улыбалась и, не моргая смотрела на Мантабана. Её было на вид около десяти лет. Ах! Какой это был красивый ребёнок! Чёрные смольные волосы, которые переливались от света луны, большие искренние глаза-бусинки. Такими красивыми глазами могут обладать только те эльфы, что живут на западе Ширфенблоу, только те, кто рождается с чувством свободы, с чувством прекрасного, в ком с первой секунды жизни зиждется благородство и честь. Маленькое девичье тельце было облачено в голубое платье без рукавов. Руки и ноги девочки были голыми, ступни – босыми.
Мантабану показалось, чем ближе она к нему приближается, тем больше волнуется. Наконец, она подошла к нему, и они поравнялись взглядами, Мантабан сидел на фонтане, девочка медленно и встревожено потирала свои руки, её взволнованные глаза глядели прямо в очи юноши, её красные пухленькие губки были слегка приоткрыты, и казалось, на них замерли слова, которые она не решалась произнести.
- Кто ты, девочка? – мягко спросил Мантабан.
- Я… - произнесла девочка и выждала небольшую паузу, потом вдруг широко улыбнулась, - твоя дочь.
- Моя дочь??
Настала очередь Мантабана волноваться. Он снова был озадачен загадочными событиями.
- Твоя дочь, - тонким звонким голоском повторила девочка и снова улыбнулась, - а ты мой отец. Ты мой папа. Папа Мантабан.
«Папа» - про себя произнёс юноша и начал осмысливать слова девочки и сопоставлять их с фактами.
Он посмотрел на девочку, вгляделся в её лицо. И заметил сходство с собой в чертах её лица.
«Боже мой! Неужели это так?! У этой девочки мой подбородок! Глаза Сеордиль! Но как? Как такое возможно?»
Юноша недоумевал. Его зрачки бегали в пространстве, и изредка взгляд проскальзывал по фигурке ребёнка. А девочка, вероятно поняв, о чём думает эльф, молчаливо и безропотно стояла.
«Ведь мы знакомы с Сеордиль всего месяц. А видел я её всего два дня. Как?! Не понимаю! Та сказочная ночь! Мамино серебряное вино! Исполнение желаний… Но ведь девочка уже почти взрослая…»
- А сколько тебе лет, дочь моя? – спросил Мантабан, которого всё ещё не покидало волнение.
- Я не знаю, но ты сам можешь дать мне возраст.
- Тебе наверно целых десять лет… Десять лет! Но как!?
Юноша резко выдохнул, опустил взгляд к земле и снова крепко задумался.
- Подожди, папа, не волнуйся. Ты просто немножко не понял, что произошло. Ведь ты когда мечтал обо мне, не разбирал подробно каждую мелочь своей мечты. Ты просто захотел, чтобы я родилась. Так ведь посмотри перед собой. Я родилась и стою перед тобой. Твоя дочь.
- Но ведь я знаю твою мать не больше месяца!? Каким образом ты родилась?! Когда успела вырасти?!
Вопросы из его уст так и сыпались.
Вдруг девочка сделала вдох, приосанилась, посмотрела куда-то вверх и торжественно произнесла.
- Я РОЖДЕНА ЭЛЬФИЙСКОЙ МЕЧТОЙ.