Четыре рыцаря Магроса
ГЛАВА 30
Огненная эскадра во враждебных водах или мёртвый альбатрос
Двадцатое октября. Одиннадцать часов утра. Светлые рыцари, именуемые Мирвалангом, Мантабаном, Балином и Робином, вышли из гостиницы «Старый горняк» и направились к порту.
Впервые перед друзьями предстали гномьи иглорезы. Недалеко от портовой башни стояли огромные деревянные краны, и на своих канатах держали ужасные устрашающие конструкции из дерева и металла. Это и были иглорезы. Они представляли собой бочкообразные суда, из бортов которых выпирали толстые деревянные колы со стальными наконечниками. На палубе стояли баллисты с прицелом, опущенным вниз, видимо, для того чтобы поражать драконов. Кранов было около двадцати штук, а судов шесть. Неподалёку от гавани плыл необыкновенно крупный корабль, он являлся флагманом всей эскадры. На его палубе стоял Гротто и отдавал приказы команде. Гном имел крупное телосложение, крупнее, чем у Мирваланга. Сейчас, когда Гротто был трезв и полон сил, он выглядел величаво и гордо, его могучий глас звучал на весь порт, провожать его эскадру вышла вся Алая Волна. Гротто вёл своё судно к берегу, чтобы поднять на его палубу ящики с сухарями, вином и прочим походным провиантом. Иглорезы не могли подплыть близко к берегу, поэтому с порта отплывали шлюпки и перевозили всё необходимое. Рыцари около получаса наблюдали за всеми этими боевыми приготовлениями.
- Пойдёмте, господа рыцари, - произнёс гном, - садимся на шлюпку и плывём на судно Гротто. Робин, принесите из гостиницы наши вещи.
Друзья загрузили в шлюпку рюкзаки с провизией и экипировкой. Робин толкнул лодку, она проехала несколько метров по морскому дну и поплыла вперёд, а могучий гарсакс, оказался в шлюпке, перебросив свои огромные мокрые ноги на днище. Мирваланг и Робин взялись за вёсла, и через миг их судёнышко стукнулось о борт флагманского иглореза. Гротто увидел, что его новые знакомые ждут снизу. Он приказал поднять их на судно. Матёрая команда за полмгновения исполнила волю своего каменного командира. Эльф, трион, гарсакс и гном ступили на палубу иглореза.
- Вот на этом морском дьяволе я исплавал все океаны! – сказал Гротто, встречая рыцарей, - моя эскадра потопила сотню вражеских судов. Мы брали на абордаж множество гоблинских корыт. Эх! Чувствую, сегодня руки моих бойцов устанут оттирать вражескую кровь с бортов.
Эскадра Гротто, состоящая из шести судов, взяла курс к вилморгскому островку, Гатар его название. Иглорезы расправили свои паруса, гребцы спустились в нижнюю палубу и гномы поплыли вперёд, рассекая неспокойные воды Магроса.
Судно Гротто называлось «Упрямец». На его мачте развивались красные флаги с магдомскими гербами. В его новые белоснежные паруса дул молодой ветер, идущий с гор. Нос корабля был украшен огромной головой орла, целеустремлённо смотрящим вперёд. На бортах железными буквами было написано название судна. Вооружение Упрямца представляло собой сорок две баллисты и две больших катапульты. Судно было трёхмачтовым, у носа стояла фок-мачта, на корме – бак-мачта, а в центре самая большая – грот-мачта. Экипаж насчитывал четыреста человек, семьдесят из которых являлись моряками и матросами, сто гномов обслуживали военные орудия, все остальные были абордажной командой. На корабле находились около ста эльфийских стрелков, в задачи которых входило поражение неприятельских судов горящими стрелами. Все остальные пассажиры были гномами, не считая Мантабана, Балина и Робина.
Четыре рыцаря прогуливались по судну и обдумывали план действий на Латоврате, они изучали карты, которые добыл Балин, советовались с моряками. Мирваланг и на этом корабле умудрился отыскать знакомых своих знакомых, он провёл с ними целый день, но выпить ему не удалось, на судне Гротто с этим было строго.
Корабль с друзьями шёл впереди всех, эскадра плыла клином. Каждый корабль по размерам и вооружению был равен половине «Упрямца». На весь океан разносилось нестройное пение низких гномьих голосов. Если нельзя было пить вино, гномы в своё свободное время распевали песни или состязались в силе. Они собирались в круг, в его середину выходила пара бойцов с голыми торсами, и схватывались в борьбе. Так же в избыток времени они боролись на столах, опёршись локтями о его поверхность и сцепившись ладонями. Более спокойные гномы занимались плетением кольчуг в своих каютах и точением своего оружия. Гномы любили выйти на палубу и, опёршись об ограждение борта, смотреть в бесконечную синюю даль. Если магдомцы находятся у себя дома, им очень по душе залезть на самую большую гору и взглянуть вниз, узреть весь этот маленький мирок с высоты птичьего полёта. Гномы по своей сути романтики и большие охотники до путешествий и приключений, помимо пристрастия к спиртным напиткам. А вообще гномы больше всего на свете любят горы, друзей, любят с ними напиться и подраться, потом помириться, чтобы снова напиться, они любят говорить «чёрт подери». Как никто другой магдомцы обожают бросаться в кровавую кашу, чтобы умереть в схватке с сильным врагом.
Мантабан, Робин, Балин и Мирваланг уже двое суток рассекали волны гоблинского океана. Им никто не встречался кроме буревестников и альбатросов. Пару раз у борта проплывала семья белух. Команда «Упрямца» желала подстрелить одного кита, но их капитан выразил своё жёсткое несогласие, и экипажу пришлось обедать засоленным мясом и водой. Балин и Мантабан благодарили бога, что они запасли достаточно овощей и хлеба, потому что весь Упрямец сидел на солёном мясе, сухарях, вине и воде. Трион и Мантабан на дух не переносили мясо, которым питалась команда. Путешествие было однообразным и неинтересным, стояла одинаковая серая погода, в одну строну дул умеренный ветер, который был нужен только парусам. Тоску рыцарей скрашивали только животные, которые иногда приземлялись на палубу или резвились у бортов. Уже пятые сутки эскадра Гротто шла к острову Гатар.
Шестой день путешествия начался с сильного холодного дождя, он залил палубу, и морякам пришлось взяться за вёдра. Дождь лил так долго и мощно, что капитан решил задействовать руки боевой команды. Но всё равно настроение в этот день у экипажа было на много лучше, чем в минувшие дни, ливень поднял всем настроение и смыл пот и грязь с Упрямца и его пассажиров. Рыцари изъявили желание помочь морякам и, Гротто раздал вёдра и им. Через час ливень перестал идти, и на небе появилось солнце, у Упрямца начались постылые невзрачные будни.
Мирваланг прогуливался по палубе и, прищурив глаза, всматривался в линию горизонта. Он увидел, что в хвосте корабля одиноко стоит капитан и курит трубку. Рыцарь, не торопясь, зашагал к нему.
- Скучно мне, капитан. Скоро же мы нарвёмся на гоблинский флот?
- Мне тоже скучно, Мирваланг. Я каждый день смотрю на линию горизонта, и надеюсь увидеть там флот, который по силе хотя бы будет равен моей эскадре.
Бородатые воины около часа беседовали на общие темы, в то время как Робин с Мантабаном стояли на другом конце судна и вели такой же неспешный диалог, а Балин находился в каюте и фехтовал перед зеркалом.
- КОРАБЛИ ГОБЛИНОВ ПРЯМО ПО КУРСУ!!! – закричал молодой эльф, сидящей на главной мачте.
Гротто немедленно прекратил беседу с интересным рыцарем и рванул в центр судна.
- Экипаж!!! Приготовиться к бою! Стрелки! Вести огонь по готовности! Приготовить баллисты! Зарядить катапульты! Построить эскадру в линию!
Упрямец ожил! Весь экипаж был поднят на уши. Гномы мгновенно исполняли приказы Гротто, их лица были серьёзны, но всё же они были бесконечно рады предстоящему бою.
- ПЯТНАДЦАТЬ КОРАБЛЕЙ ПРЯМО ПО КУРСУ!!! – закричал зоркий эльф.
- Прекрасно! – раздался грозный рык капитана. Он твёрдо и шумно шёл по палубе и потирал свои ладони, а на его лице появилась хищная гримаса, - их в два раза больше, чем нас, - прошептал он, - мы раздавим их! – зарычал он и, несомненно, его лютый рык был слышан не только на Упрямце, - наконец-то, наконец-то, - повторял он и ходил по палубе взад-вперёд, потирая свои деревянные ладони.
Мантабан подбежал к носу корабля и приготовил стрелу. Из кают выбежали сотня эльфов со своим оружием, потом прибежали десяток гномов с факелами. У носа корабля было три баллисты, гномы, что их обслуживали, принялись заряжать свои орудия.
Гоблинские суда приближались всё ближе. Их корабли плыли гораздо быстрее, чем корабли Гротто, так как им благоволил ветер. Вражеские корабли имели яйцеобразную форму, а их объём был просто огромен. Но они были неустойчивы и представляли хорошую мишень для огненных стрел. Гоблинская эскадра была страшна, а её адмирал – бесстрашен. Но Гротто давным-давно утерял страх, то ли он его пропил, то ли похоронил во вражеском плену, неизвестно. Если бы страх вдруг пришёл к Гротто, он бы сам испугался безумного отчаянного взгляда этого лихого капитана.
Стрелки зажгли свои стрелы и пустили их в первый идущий вражеский корабль. Мантабан сделал тоже самое. Но ни одна стрела не вонзилась в судно. Стрелки дали второй залп. Несколько стрел воткнулись в судно, но огонь с них не перебрасывался на корпус судна.
- Что за чертовщина! – ругался капитан, - чем они покрыли свои корыта, что их не берёт огонь? Не тратьте стрелы впустую! Подпустим их поближе, - командовал он.
Остальные корабли эскадры повторяли все действия Упрямца.
Носовые баллисты пустили свои стрелы. Потом судно начало поворачиваться боком, бортовые орудия дали залп, судно продолжало делать круговой поворот. Задние баллисты ударили по гоблинам. Наконец свои снаряды пустили орудия с правого борта. Одно из вражеских кораблей, было похоже на решето после такой атаки, оно в тот же миг пошло ко дну. Гоблинские суда стремительно приближались к гномам, а те заряжали в баллисты новые стрелы. Внезапно Упрямца тряхануло, он встал на дыбы, потом шумно рухнул на воду.
- Выкатить баллисты! Поражать драконов!
Конструкция амбразур для стрельбы позволяла поднимать хвост баллисты и выкатывать их вперёд, таким образом, из них можно было стрелять одинаково эффективно и перед собой, и в воду вдоль борта.
Вдруг корабль под названием «Фрегат» поднялся над водой. А из под его низа показалось тело дракона, приколотое к шипам иглореза. Дракон был ещё жив, он судорожно трепыхался и шевелил своими огромными и зелёными лапами. Его длинная шея была проколота кольями в двух местах, он щёлкал пастью и рычал, изрыгая из неё густую кровь. Фрегат снова встал над водой, но на этот он почти взлетел, а дракон сделал невероятно сильный толчок хвостом. Судно упало своим носом на соседний гномий корабль, носящий название «Талисман». Удар был таким сильным, что второе судно переломилось пополам, а кровоточащий водяной дракон был придавлен двумя кораблями. Через миг весь экипаж Талисмана покинул своё судно, так как обе его части стремительно погружались в пучину. Экипаж перебрался на иглорез, который назывался «Первосвет». Через минуту эскадру Гротто обстреляли вражеские орудия. Носовую мачту Упрямца переломило пополам, и она рухнула в воду, обив левый борт Фрегата, который до сих пор бороздил воду с трупом монстра на корпусе. Паруса гномьей эскадры были продырявлены, корпуса иглорезов дали течь, половина орудий перестали функционировать, восьмая часть всех абордажных команд погибли в своих каютах от губительных бронебойных стрел вражеских орудий. Благо, капитан эскадры имел крепкие нервы и не поддался панике и действовал хладнокровно.
- Вести стрельбу по водяным драконам! Стрелки! Вы тоже! – вопил он, - гребцы работайте быстрее! Возьмём их на абордаж! Они ведь этого больше всего бояться.
Через минуту самый большой корабль неприятеля шёл ко дну. В него попала пара снарядов из катапульты. Враг лишился своего флагмана, теперь гоблинскими судами некому стало управлять.
Стрелки тем временем пускали стрелы в воду, пытаясь поразить больших быстрых монстров, но их было очень плохо видно. Они казались бесформенными тенями. Если чья-то стрела и попала в цель, то узнать об этом было невозможно. Все баллисты гномов работали на уничтожение водяных чудищ и небезрезультатно. Гоблинские суда на ходу стреляли по кораблям Гротто, зажженные снаряды изрешетили могучую эскадру, корабли горели и шли ко дну, но матросы успевали тушить огонь и буквально поднимать свои суда над водой.
- Заделать пробоины! – надрывался капитан.
И через миг иглорез Страж пошёл ко дну.
- Баллисты! Залп по их корпусам! Оставьте драконов в покое!
Вся гномья эскадра выкатила орудия внутрь своих судов и их огромные стрелы пронзили вражеские корабли. Теперь пришло время рвать волосы на головах и вражеским капитанам. Их суда покрылись множеством пробоин, их матросы и даже стрелки кинулись их заделывать. Гротто был страшен и… счастлив.
- Ждите нашего губительного абордажа! Ха! Ха! – злорадствовал он.
В тот же миг над Упрямцем поднялось огромное чешуйчатое тело. Ужасный и великолепный водяной дракон поднял из воды тысячи всплесков и рухнул на палубу гномьего флагмана, сломав при этом все мачты. Отряд стрелков чудом успел отскочить с того места, на которое упал дракон. Однако несколько эльфов все же было придавлено тушей. Если бы капитан не успел отпрыгнуть, монстр превратил бы его в лепёшку. Матросы, которые в это время находились на мачте, упали в воду и были в миг съедены другими водяными драконами. Под огромным чешуйчатым брюхом погибли рулевой и навигатор, незаменимые люди на судне. Тело дракона заняло половину всей площади Упрямца. Голову дракона венчал нарост из нескольких крупных шипов, что напоминало корону, его глаза имели голубой цвет, точь-в-точь как глаза Мантабана. Из его пасти высовывался ярко-красный язык, который извивался как змея. На спине и на грудной клетке монстра красовалось по чёрному кресту. Зелёная чешуя монстра переливалась на солнце и блестела радужным светом от капель. Дракон, несомненно, был красив, но он являлся слугой гоблинов и, поэтому не было времени любоваться им и жалеть его. Чудище хотело потопить Упрямца, но флагман оказался стойким и опустился в воду лишь на пять метров.
Лишь брюхо дракона рухнуло на палубу, Гротто в два прыжка оказался рядом с шеей монстра. Он начал рубить своим топором толстую необъятную глотку. После третьего удара она висела на маленьком кусочке шкуры, а отчаянный капитан не унимался, он наносил удар за ударом. Когда шея полностью отделилась от туловища, толстая струя крови ударила гнома. Тут его рассудок помутился, он начал рычать и хрипеть, продолжая перемалывать своим оружием мёртвую плоть монстра. Всё лицо, борода и одежда капитана были в драконьей крови, он что-то выкрикивал и месил погибшее животное. Безумный рёв Гротто перешёл в плач. Теперь картина стала в сто раз ужаснее. Плач безумного мясника заставил команду и рыцарей отвлечься от своих дел, и все они неотрываясь, глядели на капитана. Но никто не решался отвлекать ошалевшего адмирала от его экзекуции над монстром. А он всё рубил и рубил глотку дракона. Даже когда от неё остались одни порванные волокна, безумец не унимался.
- Гротто! Гротто! – послышался голос со стороны команды.
К капитану приближался какой-то гном с короткой чёрной полуседой бородой, он бежал к нему, не боясь быть задетым топором капитана.
- Остановись, несчастный! – почти приказал Зарла, так звали этого гнома, и поймал рукоять топора, который чуть-чуть и убил бы того, - успокойтесь капитан.
Гротто повернулся и, встретив мудрый успокаивающий взгляд соотечественника, смирил маньяка внутри себя. Он сел на липкую тёмно-красную палубу Упрямца, прислонившись к большой туше дракона, и зарыдал громко и искренне. Его слышала и видела вся команда. Кровь монстра на лице Гротто успела засохнуть и скрыть искажённые плачем черты лица. Сквозь плёнку чужой крови продолжал интенсивно проступать пот, а под глазами появились две чистые влажные дорожки, по которым непрерывно текли горькие слёзы.
- Капитан, - тихо, но пронзительно прошептал Зарла, склонившись над ним, - нужно командовать эскадрой. Как же мы справимся без вас.
Гротто медленно встал с палубы и сквозь кровь и слёзы прокричал:
- Баллисты! Катапульты! Стрельба по готовности! По корпусу!
Трое из четырнадцати судов неприятеля перестали существовать после этой удачной атаки. Ещё секунда и две эскадры столкнутся лбами. Гномий флагман стал в два раза тяжелее оттого, что на его борту лежала туша водяного дракона. Флагман гномов и один из гоблинских кораблей неслись друг на друга. Орлиная голова Упрямца ударила гоблинский корабль. Второй был хоть и крупнее, но он был хрупкий и не такой тяжёлый. Оттого вражеское судно трещало и рассыпалось под напором Упрямца. Эльфы быстро сообразили, они пускали стрелы в появляющиеся дыры и щели, из которых раздавались отчаянные визжания и вопли гоблинов. Этот корабль вскоре вспыхнул сильным пламенем и сгорел, уходя под воду. Внезапно к правому борту Упрямца подошло гоблинское судно, оно дало залп по кораблю, Упрямец ответил тем же.
- Приготовиться к абордажу!!! – закричал Гротто.
По деревянной палубе шумно и гулко загремели гномы с секирами и мечами. На гномий борт рухнул широкий толстый трухлявый трап, сломав стальное заграждение. Мантабан был ближе всего к тому кораблю. Он вложил стрелу и приготовился поразить первую цель. Из тёмноты выскочил раврот. Никто не ожидал его появления. Он был быстр, как дьявол и силён как цунами. Он мгновенно метнулся к отряду стрелков, чтобы поразить их своим исполинским мечом. Но реакция Мантабана оказалась лучше, чем реакция стрелков, которые могли в один миг превратиться в фарш, и быстрее чем реакция самого раврота. Эльфийский рыцарь пронзил голову монстра, попав ему в висок. Мантабан привык поражать мишень первым выстрелом и сразу насмерть. Раврот рухнул за три метра от стрелков, его пронзённая голова упала в лужу крови, которая со свистом продолжала струиться из горловины дракона. А меч монстра вылетел из его рук и, сделав в воздухе тройное сальто, воткнулся в широкую спину водяного дракона. Из вражеского судна начали выскакивать полчища врагов, среди них были гоблинские мечники, несколько равротов и даже тролль. Началась кровавая мясорубка. Гномы крепко сцепились с гоблинами, стрелки пускали стрелы в тёмную амбразуру, из которой лезли и лезли враги. Мантабан пытался прицелиться в равротов, но они двигались слишком быстро даже для Мантабана. Эльфийские стрелки всё-таки встретились с могучим клинком раврота, половина из них полегло. Тут Мантабану удалось погубить второго монстра, что не удалось сделать гномьим секирам. Упрямец наводнился гоблинами, в самом центре мясорубки дрались Гротто, Робин, Балин и Мирваланг. Мантабан подстрелил тролля, а после - начал косить жизни гоблинов.
Робин как всегда убивал красиво и эффектно, каждым своим ударом он ложил нескольких, он, как щенков распинывал гоблинов своей тяжёлой ступнёй, отчего худые гоблины падали с борта в воду. Робина не стеснял его тяжёлый доспех и от этого он был трижды страшен. Вокруг него образовался купол смерти, в котором он рубил неприятеля, посылая на тот свет всякого, кто приближался к нему ближе, чем на три метра. Вражеские лучники предприняли около сотни попыток поразить великана стрелами, но ни одна из них не сдержала смертельные комбинации кровавых па. Из плоти гарсакса торчали стрелы, но он их не чувствовал. Из его плеч, груди, из рук, из бёдер Робина выступали оперения стрел, но для того чтобы убить этот ураган силы нужно было что-то серьезнее, чем стрела.
Мирваланг искусно орудовал своей секирой, он кряхтел и ворчал на гоблинов. Его руки были по локоть в крови, гоблины нападали бесконечной массой, их клинки были чересчур заточены, и они рвали кольчугу и рубили шлемы на гномах и калечили их. Гномы хоть и не боялись смерти, но с гоблинами старались воевать очень осторожно. Поговаривали, что в армии Вилморга, начали использовать змеиный яд, поэтому пехотинцы старались отражать все удары неприятеля и избегать малейшей царапинки. Но и гномов погибало немало. При этом абордаже команда Гротто уничтожила врага в четыре раза больше по численности, чем было самих.
Из тёмных вражеских кают летели стрелы и поражали команду. Балин пробежал сквозь ряды неприятеля, вбежал по трапу на вражеское судно и нырнул в опасную тьму. Вот кто был безрассуден и отчаян! Вот кто по настоящему не боялся смерти! Как только отважный трион скрылся в тёмных гоблинских каютах, послышалось гоблинская ругань и проклятия. Враг явно не ожидал, что на гномьем иглорезе найдётся такой дерзкий солдат, который рискнёт нырнуть в центр улья. Никто из команды Гротто не видел, что творилось на корабле, когда туда проник Балин. Но этот маленький ловкий вояка устроил на судне страшный переполох. Стрелы, которые летели в воинов Гротто, уже летели не в них. Балин превосходно ориентировался в тёмных каютах, которые соединялись коридорами и были прекрасными местами для засад. Трионский рыцарь был подобен загнанному горностаю в змеиной норе. Он, обнажив свои сабли, летал по каютам и резал гоблинов. Он отбивал их стрелы, кончиками сабель рисуя в воздухе символ бесконечности. Он ломал саблями двери, если те были закрыты, и убивал всех воинов, что за ними находились. Его глаза были выпучены до предела, сегодня он находился в отличной физической форме и был способен вырезать весь экипаж. Но только если он не объединится в одну группу. Что и произошло. Балин почти вылетел из корабля, когда увидел отряд из двухсот бойцов. Трион почти не задел трап, он перепорхнул через него как бабочка, и опустился на палубу Упрямца. Это видела вся команда Гротто. Дело на корабле шло превосходно, флагман был почти отчищен от врагов. Те гномы, что остались без дела, увидели свежие гоблинские отряды, спускающиеся по трапу. Они, крича и гремя амуницией, пошли на них. Гоблины не ожидали такого, они ведь только прогоняли зарвавшегося триона, а нарвались на разъяренную гномью ораву. Гоблины только успели вытаращить глаза и встать в боевую позицию, и им в грудь и в шею врезалась гномья сталь. Через миг на трапе оказался и сам Гротто. Он подоспел вовремя, его бойцы прирезали ещё не всех врагов. Гротто, был подобен богу войны, он непревзойдённо владел своим мечом и боевым топором. Гротто сделал выпад клинком, поразил гоблина в грудь, потом вытащил свой меч, а секирой отрубил голову другому. Потом он проткнул клинком глотку вражеского воина, а секирой распорол брюхо очередному бедняге. Гротто то прыгал вперёд на врага, убиваю сразу пару гоблинов, то он отступал назад, при этом лишая жизни ещё двоих воинов.
На трапе появился Робин, тело которого было покрыто десятком стрел. Неведомая сила не дала им проникать глубоко внутрь его мощного организма. Кровь из его ран почти не шла. Из левой части груди великана торчали две стрелы, но ни одна из них не повредила сердце. Одна стрела расколола Робину ребро, другая - насквозь проткнула шкуру. Две эти раны не укротили пыл гарсакса. Если вдруг в него попадала стрела и сковывала его движения, светлый рыцарь просто вынимал её или ломал под корень.
Теперь бой перенёсся на судно гоблинов, команда Гротто крушила вражеский экипаж. На судно вбежали стрелки и Мантабан. Гротто водил их по судну и добивал остатки мощного экипажа. Корабль был взят гномами.
Капитан приказал отплыть от захваченного судна, а правым бортом подплыть к следующему вражескому судну. Упрямец взял на абордаж следующее судно, бой был аналогичен тому, который происходил при первом абордаже. В это время команда Первосвета дралась на одном из вражеских судов и, надо сказать, жестко теснила врага, несмотря на его явное преимущество в живой силе. А Фрегату хорошо досталось от врага. К нему с двух сторон подошли суда неприятеля. Фрегат дал по ним залп с обоих бортов. А два вражеских судна зажали его между своими бортами, потом на палубу Фрегата грянули гоблинские подразделения и гномы оказались в окружении двух огромных, по морским меркам, армий. Фрегат отчаянно сопротивлялся, секиры блестели и сверкали от искр и от огня, гномы порубили немало зелёных голов, но врага было слишком много. Фрегат был захвачен врагом. Неподалёку от него находился иглорез, символично зовущийся Возмездие. Гномы своих никогда не бросали. Капитан Возмездия дал горячий залп по гоблинам, что скопились в центре Фрегата, половина гоблинов полегло, часть разбежалась по каютам, другая часть вернулась на свои корабли. Возмездие оказалось очень близко к Фрегату, гномы бросили кошки и корабельные борта оказались на одном уровне. Сотня свирепых гномов оказалась на палубе Фрегата, они поравнялись взглядами с гоблинами. Теперь этот огненный цунами ничто не могло остановить. Это поняли и вражеские воины, которые ждали расправы, но не думали сдаваться. Команда Возмездия уничтожила всех гоблинов, которые находились на Фрегате, к сожалению, от экипажа этого судна остались жалкие ошмётки. Половина всех людей Возмездия с этой секунды встало под паруса Фрегата. Капитан Возмездия приказал своей команде немедленно занять места у баллист Фрегата и дать залп с обоих бортов. Баллисты Фрегата потопили одновременно два судна.
Катапульты Первосвета отправили в небытиё гоблинский корабль, потом это маленькое победоносное судно взяло на абордаж ещё пару кораблей неприятеля. Причём всё начиналось так же, как с Фрегатом. Два гоблинских судна подплыли к Первосвету с обеих сторон и бросили на гномий экипаж все свои силы. Но гномы, что ходили под парусами великославного Первосвета, были отлиты из самой крепкой стали, что лежала в недрах Магроса. И гоблинские отряды не смогли совладать с ними, и через пятнадцать минут воины Первосвета уже хозяйничали на обоих вражеских судах. Как только экипаж этого корабля собрался на своём судне, к нему начали приближаться два оставшихся гоблинских судна. Первосвет был похож на дырявую калошу. Если в него бросить камень, он тут же развалится. Гоблинские суда не имели на носах орудий, поэтому вести огонь они могли, только повернувшись бортом. Это и собирались сделать корабли неприятеля. Они медленно разворачивались к Первосвету, а тот последний раз, пустив свои снаряды, начал отступать. Капитан этого судна понимал, что сейчас оно пойдёт ко дну от самой слабой вражеской атаки. Вот, гоблины встали бортами к Первосвету, и их стрелки через секунду должны были отцепить затворы орудий, чтобы стрелы вылетели из желобов. Как это не печально, героическая команда Первосвета должна была пойти на корм рыбам. Капитан понимал это и уже хоронил своих могучих бойцов. Гоблины всегда вели стрельбу только горящими снарядами, при всём при том они прикрепляли к снарядам орудий мешочки с маслом, которые за одну секунду способны были спалить любое небронированное судно. Ещё мгновение и легендарный Первосвет станет историей. Паруса Упрямца наполнились ураганным ветром, и он стремительно проплыл между неприятельскими судами и Первосветом. С его бортов полетели огромные зажженные стрелы, которые пронзили корпуса неприятеля. Корабли вмиг вспыхнули, не успев произвести залп. Боеприпасы врага начали взрываться уничтожать команду и суда. Огонь быстро распространился по их кораблям, и пламя окутало и поглотило их, а жадные воды океана приняли в свою пучину новые жертвы.
Эскадра Гротто праздновала очередную морскую победу. Моряки ликовали и прославляли своего командира. А капитан приказал немедленно приступить к починке. Экипажу Фрегата было приказано разобрать трофеи с захваченных судов. В самом плохом состоянии был Первосвет. Он мог в любую секунду пойти ко дну, потому что наспех приколоченные доски в дырявом трюме не могли удержать высокое давление воды. С Упрямца на Первосвет перебрались плотники и приступили к починке. Они работали быстро и качественно. Капитан был доволен их работой.
Эскадра пять часов приводила себя в порядок. Посреди океана сделать это было очень сложно. Если бы суда стояли в порту, времени было бы потрачено вдвое меньше. Но Гротто желал увидеть свою эскадру такой, какой она была, когда вышла из порта, поэтому он постоянно указывал команде на её недочёты. Матросы заново поставили мачты и дополнительно укрепили их. Из трюмов достали новую парусину, и на чётырёх кораблях засияли чистые и прочные шёлковые паруса. Ремонт иглорезов прошёл превосходно. Если не хватало досок, гномы брали их с гоблинских судов или просто выдирали недостающую деталь с их кораблей и брали себе. По окончании ремонта эскадра полностью заполнила свои склады досками, парусиной и провизией, благо, гоблины не поскупились запастись всем этим для похода.
С гоблинских судов собрали массу полезных вещей, которые были незаменимы в море и необходимы как гномам, так и гоблинам. С захваченных судов на корабли Магдома были установлены новые орудия, Гротто также пополнил склады боеприпасов. Гоблинские орудия были разнообразными. На их одном только судне могло насчитываться до двадцати видов всевозможных баллист, катапульт и онагров. На кораблях неприятеля гномы находили удивительные и эффективные машины, которые воины тут же устанавливали на свои суда. Под машинами, конечно же, подразумеваются боевые орудия. Моряки вытаскивали из сундуков и шкафов гоблинское оружие, это были и клинки различных форм и размеров, и сложнейшие самострелы с кучей дополнительных нагромождений, повышающие убойную силу оружия. Гномы также присвоили бронебойные вражеские стрелы, которые взрываются при столкновении с целью.
Гоблинские суда представляли собой огромные плавучие павильоны с длинными лабиринтами кают и коридоров внутри. Прогуливаясь по вилморгскому судну, создавалось впечатление, что ты находишься в деревянном замке, который качается на цепях. Гротто распорядился, чтобы всё награбленное оружие разместили вдоль бортов и сейчас же привели в полную боеготовность. Таким образом, суда в эскадре Гротто стали в два раза мощнее. Гномьи инженеры постарались на славу, когда экспериментировали с магдомскими орудиями и орудиями врага. Они скрещивали и усиливали их. Эскадра стала непобедима после такой мощной модернизации. Иглорезы были напичканы баллистами и всевозможной гоблинской артиллерией. К тому же умелые моряки сняли с кораблей врага металлические листы и наклепали их по всему корпусу каждого своего корабля. Наибольшее количество усовершенствований получил флагман. Упрямец был похож на исполинского металлического дикобраза, которого перевернули вверх ногами.
По нижнему трюму шёл, еле хромая, Робин. Его вёл гном в белом халате и с белым подолом на поясе, на котором было около десяти карманов.
- Заходите, Робин. Мы пришли, - сказал лекарь и впустил гарсакса в свою каюту.
Гном закрыл за собой дверь, разложил инструменты и принялся выливать что-то на кусочек ткани.
- Разве мои раны представляют для меня какую-то опасность? Ведь на корабле полно тяжелораненых, которые чувствуют себя гораздо хуже, чем я.
- Пятнадцать стрел – это вам не шуточки, - проговорил доктор, перебирая металлические инструменты, - из чего вы сделаны, молодой человек? Ваша кожа, наверное, крепче титана, если её еле-еле пробивает стрела, - говорил он себе под нос, пытаясь найти нужный предмет.
- Нет, стрелы никогда не причинят мне вреда, - очень очень тихо шептал гарсакс, - Я погибну не от стрелы.
Врач повернулся к Робину и оглядел его с ног до головы. Они по-прежнему стояли, светлый рыцарь не решался сесть.
- Сядьте, юноша. Вы так высоки. Мне будет удобнее привести ваше тело в порядок, если вы присядете.
- Простите… но…
- Ах, вот он что! Ну, тогда постойте, я сперва вылечу это место.
Из ягодичной мышцы великана торчала стрела. Гном попросил его снять с себя всю одежду. Робин, слегка смущаясь, повиновался доктору.
- Мало ли какая зараза распространяется сейчас по вашему организму. Эти гоблины наверняка чем-то мазали кончики своих стрел, - молвил лекарь, держа в руке бутылёк со спиртом и свёрнутый лоскуток.
Врач аккуратно вытащил из тела Робина все стрелы и обеззаразил каждую рану, наложил несколько повязок и дал советы по уходу за ранами. Гарсакс поблагодарил его и вышел из докторской каюты. У его дверей стояло несколько раненых гномов. Как только нога Робина переступила порог каюты, в неё вошёл один из них. Проходя по коридору, рыцарь видел, как в носилках несли окровавленное тело воина. Оказывается, на гномьих кораблях было много лекарей, и у каждого имелся свой персональный медицинский кабинет, в котором они принимали искалеченных бойцов.
Из всех ран, которые получил Робин, его тревожило лишь сломанное ребро. Перелом приходился в самый центр сердца, рыцарю было больно делать глубокие вдохи. Но воин верил, что две части его ребра срастутся быстрее, чем ему предстоит взять меч для следующего абордажа. Светлый рыцарь двигался по коридору, он был счастлив, что гномы одержали победу, был счастлив тому, что три его друга живы и почти не ранены, был счастлив тому факту, что, в конце концов, судьба не направила вражескую стрелу прямиком ему в голову. А для гарсакса это означало, что его жизнь ещё нужна Магросу. Для рыцаря это означало, что он ещё должен сделать для себя и для Кэда что-то несравнимо важное. Робин всегда подставлял своё тело под вражеские удары, не в прямом смысле, конечно. Он всегда бросался в самые опасные и в наиболее жестокие схватки. Гарсакс постоянно желал оказаться в жерновах самой безжалостной мясорубки сражения. Этот воин вечно испытывал судьбу, он был со смертью на «ты», он неоднократно был приглашённым на её бал, но ему всегда удавалось уйти с него, бросив ей красивое и сильное «До скорых встреч».
У Робина Стрейчша была очень маленькая семья. У него не было ни брата, ни сестры, его отец умер в битве за Скоробей. Все родственники Робина жили очень далеко друг от друга и никогда не посещали его, поэтому Робин не знал никого из них. Но этот мужчина не считал себя несчастным, он никогда никому не жаловался, никогда не вызывал сострадание к себе. Он не сетовал на невзгоды и печали даже когда оставался наедине с самим собой. Робин никогда не впадал в уныние, его душа всегда оставалась спокойной и была преисполнена силой и оптимизмом. Самое главное в жизни для этого воина – не терять благородства и действовать по чести в любой ситуации и в любом месте. Его дух был наполнен какой-то великой неизвестной силой, которая помогала ему во всём. Светлый рыцарь порой думал, что это луч, который исходит от самого Бога и касается Робина. Он был одним из тех людей, в одном лишь взгляде которых, любой мог увидеть могучий и чистый дух. Он не обладал жёстким и сильным характером, Робин был мягок в обращении с людьми, он был прост и уступчив, но к самому себе он был крайне строг и требователен. Робин любил уединяться в безлюдных местах, он любил вести диалог сам с собой. Рыцарь любил спокойствие и одиночество, но его нельзя было назвать нелюдимым. Он был по-настоящему счастлив только от общения с людьми. В данный момент Робин буквально боготворил трёх своих друзей: Балина, Мантабана и Мирваланга. У него впервые появились такие славные товарищи, как они. Эти воины были очень близки Робину по духу. Робин имел свойство искренне влюбляться в людей, неважно, в девушку или в юношу. Он всегда видел только прекрасные стороны человеческой души, и это было огромным преимуществом для Робина, так как это качество убивало в его душе все отрицательные черты. Можно сказать, что Робин был влюблён в Мантабана, Балина и Мирваланга. Сердце великана всегда было блаженно, а его дух был подобен незыблемому хрустальному храму.
Четвёрка новых чистеньких иглорезов снова рассекала воды пролива. Корабли отмыли и почистили, а весь мусор и рваные паруса оставили на палубах гоблинских судов. Все рангоуты были приведены в первозданный вид, все реи были заменены новыми, теми, что удалось снять с вражеских судов. Гафели, грот-мачты и фок-мачты были прочно зафиксированы коренастыми магдомскими плотниками. Команды кораблей снова сгруппировались и были готовы прямо сейчас повторить бой. Раны бойцов были перевязаны и дезинфицированы, оружие было заточено, около баллист и катапульт лежали приготовленные боеприпасы. Дольше всего гномы убирали дракона с палубы Упрямца. Его пришлось разрезать на куски, чтобы по частям сбросить за борт. Тонны драконьих потрохов жутко воняли, но матёрые морские волки и носом не повели. Кишки, желчь и печень лопатами сгребали в кучу, а потом вываливали за борт, при этом по доскам палубы разливалось огромное количество крови, она доходила до щиколотки. Судно качалось, и внутренности монстра с его кровью иногда оказывались в трюме, гномам пришлось делать генеральную уборку судна, чтобы оно не провонялось. Короче говоря, мёртвый водяной дракон причинил больше неудобств, чем живой. Вокруг иглорезов сновали несколько водяных драконов, Гротто велел выдвинуть баллисты. Десяток снарядов прогнали монстров. Моряки отцепили мертвого монстра с шипов Фрегата, и на этом эскадра завершила все приготовления.
Капитан эскадры дал добро на то, чтобы экипаж каждого судна откупорил два десятка бочек с вином. Гномы праздновали победу и шумели на весь океан, а больше всех выпил глава эскадры. Он пил быстро и нервно, каждую минуту наполняя свою кружку вином. А когда Гротто абсолютно опьянел, он стал весел и общителен. Он подходил к каждому моряку и чокался с каждым, а когда они оба осушали бокалы, хлопал его по плечу, да так сильно, что того сводило от такого мощного удара. Веселье длилось всю ночь. Гротто сидел на скользкой от воды и вина палубе, широко расставив ноги и прислонившись к мачте. Он много пил и всегда с кем-то разговаривал, но чаще сам с собой. Он то и дело вставал на ноги и бродил по судну, чтобы отыскать Робина, Мирваланга, Балина и Мантабана. Он хотел воздать им честь от всего сердца за то, что они сражались на его судне и спасли жизни сотни гномов, а может и все две. Но, сделав несколько шатких шагов по наклонной палубе, забывал о цели своего похода и возвращался к той мачте, возле которой он всегда засыпал, когда напивался.
Утром эскадра снова ожила, несмотря на то, что вторую часть ночи провела в бессознательном мертвецки пьяном состоянии. Утро выдалось настолько морозным, что гномы достали из трюмов тёплую одежду, а несколько моряков, представьте себе, простудились. Тем не менее, состояние моряков не передалось их кораблям, и они плыли дальше, наполнив свои паруса почти ледяным ветром. Небо имело холодный тускло-белый оттенок, вода за бортом приобрела глубокий тёмно-синий цвет, далеко в океане гоготали стаи северных птиц, воздух был морозный и влажный, и в этот день казался каким-то чужим.
Капитан поднялся на палубу, его вид был весьма и весьма не плох, если учесть, сколько он вчера выпил. Гном был крепок и могуч. Было странно наблюдать, как этот человек питается хлебом, мясом и вином. Казалось, что его пища – языки пламени. На прогулочной палубе имелся маленький круглый столик, за него и сел Гротто, поставив на него старый поднос с хлебом и мясом да стакан воды. Капитан медленно взял жареное холодное мясо и отправил его в рот, предварительно заев хлебом. Он запил пищу водой и, медленно пережёвывая её, всматривался в линию горизонта. Позади капитана высоко в небе летела маленькая чёрная точка. Она всё приближалась и приближалась к Упрямцу. Вдруг прямо из-за спины капитана сверху рухнул мёртвый альбатрос и сломал свои огромные крылья о стол, который сам чуть было не проломился от удара. Поднос капитана упал на палубу, и вся еда покатилась по доскам. Гротто от неожиданности соскочил с бочки. Перья птицы были покрыты белой изморозью, а их волокна были изодраны и отделены друг от друга. Клюв птицы был открыт, а из него торчал синий язык. Весь этот шум услышали несколько матросов, они подошли к Гротто и поглядели на птицу.
- Что, мёртвый альбатрос упал на наше судно, - произнёс один из них, - клянусь Белой горой, размах его крыльев самое меньшее три метра.
Лицо Гротто было таким мрачным, будто в его сознании заново прокрутились все кошмары, которые он испытал за свою жизнь. Капитан выпучил свои глаза и не говорил ни слова, в этот момент на его бороде и голове стало больше седых волос. Гротто не сводил глаз с мёртвой северной птицы.
- Это знак нам, - ледяным шёпотом произнёс он, - очень плохой знак. Мужайтесь, господа, наша цель Гатар. Быть может этот рейд будет для нас последним…