Север показался Марине враждебным. Эти колючие ветра и жгучие морозы, новые люди, отсутствие старых друзей, недостаток знакомой среды... Но более всего не хотелось мириться, что пришлось поменять хореографическое училище на обыкновенную студию художественного танца. Однако родители пытались внушить девочке: это временно, человек обязательно должен менять время от времени обстановку, чтоб не закиснуть, а Север в этом отношении своего рода испытание, он укрепит характер, край этот полон романтики и неповторимой белоснежной красоты и т.д. А еще мама с папой так живописно описали Северное сияние, что Марина загорелась увидеть его.
- А что до уровня в танце… Марин… - произнесла напоследок мама, увидев, что девочка успокоилась, - знаешь, если есть талант, он раскроется и здесь, на Севере. Поверь мне...
Марина была великолепно сложена, хорошо подготовлена, поэтому педагоги очень быстро обратили на нее внимание и выдвинули ее сольный танец на ближайший фестиваль.
Это был не «Лебедь» Сен-Санса, а всего лишь Чайка в небольшой миниатюре по мотивам ненецких легенд и преданий. Но образ показался ей удивительно светлым, одухотворенным, и Марина вышла на сцену без тени волнения, полная желания показать зрителю как прекрасен сам миф о неутомимой чайке, которая среди необъятного водного мира нашла силы поднять со дна моря целый остров, вынося на поверхность щепотку за щепоткой землю в клюве. Как красива была эта птица с ее размахом сильных, но очень грациозных крыльев, как подчинялись ей силы природы. И все это с помощью тела и его движений. Поверьте, непросто!
Зрители ощутили ауру на сцене, завороженные, с замиранием сердца ловили каждое движение этих дивных рук, стройных ног, длинной шеи. Казалось, на сцене не девушка, а настоящая чайка. Сейчас закричит и вывернет наизнанку всю душу. Это было не хуже Сен-Санса!..
Никто не знает откуда взялся этот нелепый дранный собачий хвост, который открылся на всеобщее обозрение при повороте Марины спиной к зрителю. Не то это чужая жестокая шутка, не то хвост случайно прицепился к ее одежде в раздевалке. Он мотался как огрызок, как репейник, который всеми колючками вцепился в свою жертву, сводя на нет все душевные усилия танцовщицы и превращая прекрасную миниатюру в фарс. По залу пробежал еле слышный ропот. Что это? Может, так задумано авторами и надо уже смеяться? Но выражение лица девочки, сама пластика, в которой не было ни тени кривлянья, что отличает пародию от настоящего танца - в каждом движении танцовщицы по-прежнему чувствовалась высота душевного полета и красота плавных изогнутых линий. Нет, ей просто не повезло…
Никто не проронил ни слова. Ни одного ехидного смешка не донеслось из зала, и Марина допела свой танец. Она поклонилась и неуверенно посмотрела в зал. Зал молчал. «Провал», - подумала она, и этот испуг отразился на ее выразительном лице.
Нет, шквал аплодисментов! Даже тот лопоухий конопатый парень, что бросил ей вдогонку за кулисами «гус-сыня!» изо всех сил хлопал сейчас в ладоши и кричал что было сил:
- Молодец! Молодец!
- Умница, - обняла Марину уже за кулисами Анна Сергеевна, ее педагог, - Вторая Уланова, - и попыталась украдкой оторвать проклятый хвост, изрядно намозоливший всем глаза. Но сделать это незаметно не получилось, Марина обернулась…
Никогда ей не было так холодно, как сейчас. Не потому что здесь, за кулисами было прохладно, а потому что в душе стало пусто. Погас тот всепоглощающий огонь, который согревал ее изнутри все это время. И Север снова показался ей неуютным, колючим, враждебным. Заледеневшие руки дрожали, зубы стучали о стакан с водой, которой ее пытались отпоить, на теле выступила «гусиная кожа». Действительно, гусыня…
Марине дали чаю, но горячий напиток ее не согрел. Накинули на плечи шубку. Зябко, постыло… И тогда к ней подошел Митя, ее одногруппник.
- Помнишь, я обещал показать тебе чудо? - тихо, чтоб не вызвать новый приступ плача, спросил он.
- Какое? – всхлипывая, пролепетала Марина.
- Я обещал подарить тебе Северное сияние…
- Я радугу хочу увидеть! - вновь зарыдала девочка, - Теплую, летнюю, радостную!
- Пойдем, - взял ее за руку Митя и подвел к окну.
- Ну и что? - спросила Марина, ничего особенного в окне не увидев.
И тогда он темными коридорами, высокими холодными лестницами вывел ее на крышу.
Здесь небо все, до единой звездочки, принадлежало им двоим. И это непонятное свечение… Ослепительное, меняющееся на глазах, переливающееся всеми цветами радуги и заполняющее едва ли не все небо…
Девочка уже не чувствовала холода, хотя шубки на ней уже не было (она соскользнула с ее плеча, когда они с Митей пробирались на крышу), напротив, уже ощущала тепло. Тепло руки друга, который открыл ей глаза на настоящую красоту. Красоту могучего Севера.
- Лучше радуги! - восхищенно произнесла Марина, сжимая в ответ руку Мити…