НЕБОЛЬШОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ:
Скоро Крещенье. За окнами нынче – настоящая крещенская зима с хрустящим снегом, морозом - всё, как положено (при глобальном потеплении).И,сознательно ли, подсознательно, но крутятся в голове строчки Жуковского «… раз в крещенский вечерок девушки гадали…» и, само собой - вспоминается и то, как гадали мы с подружкой в ночь под Старый Новый год – две прелестные, юные семнадцатилетние девчушки…
… Вспоминаются и ушедшие, дорогие люди, ведь на крещенской неделе по народному поверью, разверзаются небеса и миры – потусторонний и наш, мир людей – сближаются… Вот и крутится у меня в голове вопрос: КАК ты там, Юрка?! Ведь это на него я гадала, это ОН теперь оказался за той чертой, отделивший его мир от нашего… И вылились мои думы «крещенские» в очередной рассказ о НЁМ, моём бывшем любимом.
ИТАК, РАССКАЗ:
"... если б не был я дурак…
Всё бы было легче – если был бы я с тобой
Всё бы было проще, если б был бы я живой..."
/ Группа "Небеса": https://www.youtube.com/watch?v=de3Qp6WdBLo /
Когда я писала свой рассказ «Письмо Татьяны», я не знала, что скоро тебя уже не будет:
«…Боже, какими мы
Были наивными,
Как же мы молоды были тогда…
И тогда она скажет ему: « А помнишь «Письмо Татьяны», переписанное печатными буквами? Ты получал его? Это ведь я написала! И это были мои собственные мысли и чувства, хоть и написанные словами Пушкина… Ну помнишь, мы тогда учились в восьмом классе… И он удивится, конечно… Они с грустью покивают, каждый о своём. Что ж, время ушло! » …
Когда я писала «Коварство и любовь», анализируя взахлёб свои чувства, я и не предполагала, что ещё немного, и тебя совсем не станет на Земле:
« … Когда на экраны кинотеатров вышел фильм Дзефирелли «Ромео и Джульетта», она шесть раз смотрела его и шесть раз умирала, давясь слезами… Во всех, самых весёлых улыбках юных влюблённых она, задыхаясь от слёз, видела торжествующее лицо Рока и бледный лик Смерти. Это было страшно, непереносимо. Тем более, что Джульеттой была она сама. Да, да, она была Джульеттой. Она жила там, в узких каменных коридорах феодального замка, она бегала там, дурачась, наслаждаясь на бегу лёгкостью и упругостью своего шага, тяжестью алых шелков и бархата…
- Кто звал меня? – весёлой птичкой выглядывала она в одно из серых каменных окон, и спешила на зов кормилицы, на ходу приглаживая шёлк чёрных волос… А сцена на балу у Капулетти, когда Ромео, подкравшись из-за каменной плиты, схватил Джульетту за руку, была одной из самих её любимых:
- Я ваших рук рукой коснулся грубой,
Чтоб смыть кощунство, я даю обет.
К угоднице спаломничают губы,
И зацелуют святотатства след.
… И она с замиранием сердца смотрела, как вчерашние беззаботные дети, целуются там, за каменной плитой, одержимые страстью:
- Вот с губ моих весь грех теперь и снят…
- Зато мои впервые им покрылись.
- Тогда отдайте мне его назад.
- Мой друг, где целоваться вы учились?
И они отдавали и возвращали друг другу свои поцелуи. … Ей снова и снова хотелось попасть в ту душную знойную, ночную Верону, где она, кажется, уже жила когда-то, - ну да, она помнила эти шершавые, древние стены каменного балкона, на который Джульетта, нет, – она сама вышла в ночь. До неё явственно доносился одуряющий аромат колючих, одичавших роз внизу, под балконом, и запах оливковой рощи неподалёку.
- Что значит имя? Роза пахнет розой,
Хоть розой назови её, хоть нет -
Ромео под любым названьем был бы
Тем верхом совершенств, какой он есть.
Зовись иначе как-нибудь, Ромео,
И всю меня бери тогда взамен!
- О, по рукам! Теперь я твой избранник!
Я новое крещение приму,
Чтоб только называться по-другому.
… Да, это она была там, на балконе, на экране… это была её жизнь, её любовь. Но её Ромео даже не знал, что он Ромео, и «в миру» его звали просто Юркой…»
Так неужели же это правда – ТО, что случилось с тобой, мой Ромео??!! А я ничего не знала и не знаю до сих пор о том, как проходила и чем была заполнена ДО ЭТОГО твоя жизнь… Была ли семья, дети? И какой у тебя был адрес электронной почты… А я живу в городе ЭН. У меня … да какая разница… Ты мне уже ничего не ответишь ни на мою электронную почту, ни на мобильный… А ведь я могла бы тебе написать, что у меня есть рассказ (и не один), посвящённый ТЕБЕ… (ты об этом и не знал, и уже не узнаешь… Хм, нет – возможно, сейчас-то как раз и узнаешь…)
И ещё я писала о тебе в своём романе «Созвездие Рыб». Вот это место: «…О, как хорошо Ирэна знала эту его привычку сидеть с остановившимся взглядом. Как часто на уроках, с болью в сердце наблюдала она за ним, нездешним, витающим в каких-то неведомых мирах. Она сидела на задней парте, он – впереди, и она ловила каждое его движение, каждый взгляд, видела его постоянную отрешённость и задумчивость. Она жила его мыслями, пыталась проникнуть в них, но видела там только роковую, чёрную бездну. Этот странный мальчик, каким он был тогда, заронил в её, и без того непростую, недетскую душу, зёрна неясного, смутного беспокойства, которое не покидало её и впоследствии.
Вот учительница задала задание, вот все наклонились над тетрадками, а он опять тоскливо взглянул в окно. Ей с задней парты видно было, как блеснул в профиль его тёмный глаз. О чём он всё думает, что его гнетёт? Какие тайны мироздания он всё пытается постичь? Ирэна мучилась вместе с ним, следила за ним исподтишка и невольно сваливалась в какие-то тёмные таинственные волны и бездны, влекомая его волей. А на переменах он храбрился, он пытался изображать из себя обычного мальчишку, иногда даже говорил грубости и пошлости. А ей хотелось кричать - она видела, как чуждо ему всё вокруг, как он пытается предстать таким, как все, как он шутит с чужим, нездешним лицом и вдруг застынет, словно увидев перед собой что-то такое, чего не видит никто. Странный мальчик, загадочный мальчик. Он пытался быть грубым, а был до краёв переполнен нежностью мечты.
Ирэна сравнивала его с «Демоном» Врубеля. Она любила живопись и, когда в первый раз увидела картину «Демон сидящий», сразу отождествила его со своим загадочным любимым (ведь кроме всего прочего, было чисто внешнее сходство. Юрка был красив - вот почти такой же, как на картине). Вот, откуда, наверное, явился он на Землю – из подземного царства, где вокруг – обломки чёрных скал, где разбросаны огромные валуны и куски горной породы, обожжённые в подземном горниле. Где на базальтовых стенах играет отсвет адского пламени и пышет жар раскалённого озера, а на скалах расцветают каменные цветы из разноцветных, драгоценных кристаллов. Всё дико, первозданно, и стелется первозданный, чёрный дым, и горят красные огни в задумчивых глазах молодого Демона…
Вдруг, допив свой кофе и уже поднявшись из-за столика, человек взглянул на Ирэну. Он застал её врасплох: она смотрела на него, не отрываясь, и в глазах её было так много, что он застыл, как вкопанный.
- Ирэна? – проговорил он, наконец, удивлённо.
Как? Он узнал её? Этого она не ожидала. Даже собственный муж не узнал её, пройдя мимо… В чём же дело? … Несмотря на грустные воспоминания, э т о т человек не вызывал у неё прежних чувств. Он вырос из себя т о г о, в обычного взрослого человека, покорённого годами, подавленного, сломленного действительностью. Ей и не надо было расспрашивать его о чём-то. Она всё увидела в его лице, походке, манере держаться. Да, правда - нельзя дважды войти в одну и ту же реку.
… А он всё же был не дурак: кинув быстрый взгляд, он что-то понял и, бросив короткое «извините», стремительно вышел вон. У неё защемило сердце: вот, он всегда был таким – слишком сообразительным, слишком быстро всё понимающим, и он никогда не навязывался, даже чересчур не навязывался, и поэтому всегда был одинок… Запоздалое сожаление и тяжёлая странная грусть, как в те давние годы, сдавили грудь…» Да, Юрка, видно и правда - явился ты на Землю из загадочного подземного царства, где вокруг – обломки чёрных скал и жар раскалённого озера, а на базальтовых стенах в отсветах адского пламени расцветают каменные цветы… И стелется чёрный дым, … и горят красные огни в задумчивых глазах... - в твоих глазах, Юрка… Туда ты, видимо, и вернулся…
И, как бы подтверждая мои мысли, вдруг донеслись из комнаты моего юного сына слова какой-то новой, неизвестной мне ранее, песни:
"... а знаешь, как мне в небесах,
ты видишь нас с тобой во снах,
ты любишь несколько кассет,
ты помнишь, что меня здесь нет.
Всё бы было лучше и как будто бы пустяк,
Всё бы было проще, если б не был я дурак,
всё бы было легче - был бы я сейчас с тобой,
всё бы было проще - был бы я сейчас живой…"
Вот это да! Да это – о нас с тобой песня! Ах, если бы ты мне хоть какую-нибудь весточку прислал… Напиши мне, а? Или пришли «эс-эмэску»?! Или приснись… Ты ведь уже не раз мне снился с того момента, как…
После того, как я узнала об этом…
Мы с братом тогда специально приехали на машине к твоему дому. Когда я поднялась на ваш этаж и постучала, мне никто не открыл. Соседи (молодая пара) выглянули и сказали, что квартира продана другим, а Юра погиб… Они дали мне телефон нашего одноклассника, от которого я, в общем-то, тоже ничего толком не узнала.
И вот тогда ты мне и приснился. Было очень хорошо и совсем не страшно. Мы с тобой сидели в низенькой землянке – там, где, видимо, ты сейчас «обитаешь»… Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу на земляной узкой и низкой скамейке… Ты положил руку мне на плечо, нам было хорошо… и мы почти без слов понимали друг друга… О чём-то мы, вообще-то, говорили – совершенно незначительное, но главным было не это, а ТО, что нам было хорошо вдвоём… (как когда-то раньше…) Потом ты решил показать мне окрестности, и мы пошли… Вокруг были облетевшие голые, но ещё не покрытые снегом, кусты, деревья, какой-то редкий лес – наверное, была поздняя осень…
Что интересно – у тебя было небольшое собственное хозяйство: тощий-претощий чёрный поросёнок-подросток с длинной мордой и несколько чёрных куриц, ожесточённо разгребающих длинными тощими ногами перину опавшей, пожухлой листвы… ТЫ, смеясь, показывал мне их: тебя, по всей вероятности, не очень заботило, сыты ли они, где и как находят себе пропитание и ночлег… Странные чёрные животные, странный голый лес и чёрная землянка… Может быть, это было именно ТО МЕСТО, где ты обрёл свой покой навсегда?…
Странная песня, которую я услышала впервые ИМЕННО СЕГОДНЯ, СЕЙЧАС, когда решила наконец-то, написать о ТЕБЕ… , ТЕБЕ (хотя давно уже собиралась это сделать), зазвучала снова:
«… а помнишь, как любили мы
на звезды взгляды класть свои…
Я понял, как тебя любил,
я верил, но не сохранил.
Всё бы было лучше, и как будто бы пустяк,
всё бы было проще, если б не был я дурак,
всё бы было легче - был бы я сейчас с тобой,
всё бы было проще - был бы я сейчас живой.
… Однажды я к тебе вернусь,
бумажным змеем прилечу,
а может, в образе звезды,
узнаешь это только ты.
Всё бы было лучше, и как будто бы пустяк,
всё бы было проще, если б не был я дурак.
Всё бы было легче - был бы я сейчас с тобой,
всё бы было проще - был бы я сейчас живой…»
Да, Юрка, когда-нибудь мы, конечно же - встретимся с тобой… А пока в образе звезды или бумажным змеем ты прилетишь ко мне… Я плачу сейчас и пишу…
Началась Крещенская неделя, а на Крещенье, говорят, небеса открываются, и миры становятся ближе… Наши с тобой миры сейчас совсем рядом, и ты наверняка слышишь меня, читаешь мои мысли, читаешь мой рассказ о тебе. … И у меня стало светлее и легче на душе, как будто камень с неё свалился, и как будто, мы поговорили с тобой!
О! А вот мобильник «дилинькнул» – сообщение пришло!
… Уж не от ТЕБЯ ли?!
Сейчас посмотрю…