Неслучайные встречи

         
          На пятый день  меня  перевели   в общую палату.  Очень маленькую : всего три кровати, три тумбочки и холодильник.   Но после реанимационной, где даже в непрерывном  гудении  ламп я чувствовала свою  беспомощность, она показалась  по-домашнему  уютной и такой светлой, что  снова захотелось жить. В широкое,  ничем не завешенное, окно смотрело солнце,  где  только-только начиналось  лето голубое и зелёное.
Любая болезнь отделяет от привычной жизни и  кажется, что навсегда. Ещё не было сил перешагнуть этот порог, но пришло желание  надеяться и вспоминать.
Санитарки привычно  переложили  с каталки  на кровать значительно полегчавшее  в последнее время «тело»:
- Ну вот,  тут и выздоравливай!  -  сказала пожилая,   поправив одеяло.
И я  поверила,   что смогу вернуться  «с той стороны», пусть и не сразу.
 
- Новенькая? – в палату вошла женщина в пёстром халате – Здравствуйте!
Она выглядела полноватой,  но крепко сбитая фигура была  лишена   мягкой  округлости и  некоторой  расплывчатости   полных  женщин. Грубоватые черты лица и  низкий голос  добавляли твёрдости.
-Людмила – представилась она, присев на свою  кровать - А я вас где-то видела!
-Елена - я попыталась улыбнуться – Правда,  сейчас, и сама себя не узнала бы. Хорошо, что  зеркала  нет.
-Здесь много чего нет, я  уже привыкла!- Людмила пригладила рукой седые волосы с остатками хны.
-Часто приходится лежать?- после   вынужденного одиночества мне  хотелось поговорить.   
- Часто. Каждые полгода - охотно отозвалась она - Я на инвалидности. Набегалась за свою жизнь, вот теперь ноги  болят.
-А кем работали?
Людмила поднялась,  тяжело ступая,  подошла  к холодильнику, достала коробку с соком:
-В последнее время была страховым агентом.
 Я тоже   вдруг вспомнила:
-Так я вас  знаю! Вы к нам в бухгалтерию приходили, в строительное управление.
-Точно! - пригляделась она – Списки вам приносила. Уговаривала  рабочих страховаться - и вздохнув,  добавила -  Да только,  всего не  предусмотришь.
 В палату вошла санитарка с подносом, уставленным  тарелками:
-Обед!  Лежачие есть?
-Есть-есть - Людмила показала рукой  на меня и, прихватив сок,   вышла за дверь.
 
После обеда мы опять разговорились, как чаще всего бывает в больнице или в купе поезда, когда жизнь на некоторое время  сводит  с незнакомыми людьми.
-Я ведь не здешняя - начала Людмила  - в Литве родилась.
- Родители литовцы?
-Нет, русские,  уехали туда ещё до войны. Я  там школу  закончила, потом замуж вышла.
Она прилегла на кровать. Вспомнив что-то, усмехнулась:
- Муж у меня красивым был...Подружки всё понять не могли,  почему он на мне женился? И не удержала его.   Когда   узнала об измене, сразу же  собралась и уехала.
-Сюда?
-Нет, в  Новокузнецк. Мамина сестра там жила. Она мне и в институт поступить посоветовала. Это после  уже сюда распределили. Работы здесь  хватало, сразу на шахту приняли.
- И замуж здесь вышла?
-Конечно! Правда, обожглась один раз - умнее стала. Шахтёров-то  полно, вот и присматривалась!
- Присмотрела? - я улыбнулась.
Людмила помолчала, глядя на меня:
-Твой,  наверное,  тоже шахтёр?
-Тоже.
-Ну вот,  значит, знаешь, что они народ  особенный. Не каждый   добровольно   под землю пойдёт. Глубина такая, что и представить страшно, а там  работать нужно. Конечно, человек ко всему привыкает. Но понять  друг друга только они могут. Для них мужское братство  важнее семьи. Мой  тоже подчинялся  их неписанным законам.  Но...присмотрелась и замуж пошла!- она засмеялась.
-Дети, наверное, взрослые?
-Да,  двое сыновей! Старший уже женился. Правда, недолго пожили...
Людмила на миг задумалась,  но тут же  решила:   
– Сейчас  это не редкость. Жена молодая, ничего не умела, а он  привык,  как дома!-  видимо гордилась  своим  умением «рулить» в семье.
-И разошлись?
-Да, через полгода. Сейчас, вроде,  опять дружат.
 
 После  сон-часа в дверь осторожно постучали. Людмила накинула халат,  выглянула в коридор и сообщила:
-Младший мой пришёл  - сложила  в пакет пустую посуду и вышла.
Солнце перекатилось за крышу,  оставив в окне только ярко-синее небо. В нём, тихо покачиваясь, купались зелёные макушки  тополей. И так приятно было  смотреть на них, вспоминая  о привычной  жизни.
Людмила  вернулась   оживлённой .  Принялась  доставать из пакета  и раскладывать   продукты:
-Ой! Ну, сказала же, чтобы много не приносили…-  а сама была довольна.
-Младшему-то сколько?
Она, как будто ждала  вопроса, присела на кровать и стала рассказывать:
-Двадцать один уже. К защите  диплома  готовится, институт заканчивает. Попросил меня другу помочь, позвонить на шахту. Всё уладила! -  она улыбнулась - Говорит,  плохо им без меня, скорее бы выписали. В конце недели буду домой проситься.

На следующий день и третья  кровать  перестала быть свободной.  После обхода  дверь в палату неуверенно приоткрылась   и   вошла…вошло…Мы сразу и  не поняли,  кто это.  Худенькая фигура, с наброшенными,  как на вешалку мрачными одёжками в несколько слоёв, опиралась на палку. Короткие седые волосы, морщинистое, уже успевшее загореть  лицо и голос - хрипловатый, прокуренный:
-Здравствуйте. Меня Тамарой зовут -  и села на кровать, вопросительно взглянув на нас.
Мы  ответили,  невольно переглянувшись. Очень уж напоминала она женщину БЕЗ …Без места жительства, без средств к существованию,  без знакомых,  тем более, без родных.
 - Я курю,  но не часто. Постараюсь, чтобы запаха не было – голос  неприятный, но ответ вполне  вежливый – правда, утром встаю рано, часа в четыре. Привычка такая, чай пью!
-В четыре?- мы опять переглянулись.
-И где же ты его кипятить будешь?  - Людмила не стала церемонно «выкать».
-Здесь. Розетка есть - Тамара кивнула  на стену над  тумбочкой.
-Так она не работает! Только  наша рабочая.
-Может, вам лучше  вечером попозже перекусить? - я тоже заволновалась - Нас и так поднимают  рано, в семь часов уже раздают градусники.
Тамара не ответила, давая понять, что ничем  помочь не может, достала  газету и принялась разгадывать кроссворды. До вечера в палате висела  настороженная тишина. На ужин  женщины  пошли  вместе, но вернулись порознь.
- Ну и соседка у нас! – возмутилась Людмила.
- ??
-По- моему ,  у неё не все дома. Ужин  закончился, а она  хлеба набрала и сидит одна!
Через минуту дверь приоткрылась и появилась сначала большая тарелка, доверху наполненная  чем-то тёмным, потом рука, державшая её и наконец -  Тамара.
-Вот... Фрукты от компота остались - она пристроилась на кровати. Когда  всё съела, вышла в коридор.
Людмила покачала головой:
-Да она просто голодная – и полезла в свою тумбочку.  Достала печенье, потом молоко из холодильника.
-Тамара, молоко будешь? – протянула пакет, когда та вернулась.
- Утром поем. Спасибо! –  ничуть не удивилась она.
С этих пор мы угощали её тем, что приносили родственники, или отдавали свою больничную порцию. И спали по утрам до подъёма!

В пятницу Людмилу выписали.  За ней пришёл муж. Она позвала  его в палату забрать  посуду, постельное бельё – всё,  что  принесли из дома.
Это был высокий, темноглазый,  ещё не старый мужчина. Разве только,  портили  его опущенные и округлые плечи, узковатые для  фигуры. Людмила  суетилась,  собираясь, и поглядывала на него с улыбкой:
-Ну, как вы там без меня?
- Плохо.  Сама же знаешь! - мужчина усмехнулся, взглянув  на нас с Тамарой.
Он немного  сутулился, наклоняя голову вперед,  говорил медленно,  высоким и негромким голосом. Было в нём что-то женственное, в отличие  от  жены.  Людмила шутливо похлопала его по спине, довольная ответом:
-Соскучился… Ничего! Теперь всё будет в  порядке.

 Я тогда подумала:  вот как умные женщины умеют убедить  себя и других в своих достоинствах. Иной раз и сомнительных , а иногда и вовсе не существующих, чтобы выстроить отношения в семье так,  как им нужно.  Ведь,  кто-то должен их выстраивать. Семейная жизнь  только начинается с влюбленности, а  потом   держится на взаимном уважении. Многое тогда  зависит от женщины, а такую жену, как Людмила,  есть за что уважать. Главное,  что она сама в это верит.

Вечером  мы остались с Тамарой вдвоём. Молчали. Я не знала, как и о чём можно поговорить с ней. Наконец, решилась:
-Тамара, ты давно здесь живёшь?
Она ответила не сразу, сначала отложила в сторону какую-то книжечку.
-Давно.
-А что ты читала сейчас?
- Молитвенник  - она снова взяла его в руки.
Теперь я замолчала, не зная, стоит ли лезть  человеку в душу. Ведь чаще всего  мы обращаемся к Богу,  когда уже «гром грянул». Но всё же спросила:
-Помогает…?
-Да, как-то легче становится…
И помолчав,  заговорила уже сама:
-Я давно не работаю. Как только заболела, стала инвалидность оформлять.
-А где работала?
-На стройке. Весь город,  считай,  нашими руками построен!
-В Томском строительном? Так и я там работаю!
Дальше мы  выяснили, что она  уволилась немного раньше, чем я пришла.  И  вот, случайно  встретились здесь. Хотя, что удивительного? Город  маленький,  дороги людей постоянно  пересекаются.  Потом   она рассказала  о себе.
-Я из Красноярского края. Одна была у родителей. Восемь классов в деревне закончила, потом на ветеринара   училась. Но, на преддипломную практику не поехала,  мне только справку и дали  об окончании техникума.
-А почему отказалась?
- Так, замуж вышла!   Боялась, что такого,  как мой Павел, больше не встречу. Мы с ним по комсомольской путёвке сюда приехали.
И добавила уже тише:
- Он на шахте работал... Там и погиб.
-И дети есть?
Ответ последовал  совсем  уж  неожиданный:
- Не знаю.
-Как так…?
Она молчала, глядя в окно. По подоконнику застучал  дождь, напоминая,  что это и его время, что будут ещё жаркие дни, а пока… От его шума в палате стало как-то особенно тихо.  Тамара снова заговорила: 
- Трое сыновей у нас было. Младшему всего год исполнился, когда Паша погиб. Я тогда на работу вышла, ребятишек одних оставляла. Они не доглядели, маленький простудился и умер.
Было видно, как трудно ей вспоминать, но она продолжала:
- А двоих вырастила. Старший тоже шахтёром стал, потом женился, взял женщину с ребёнком. Когда времена  смутные начались, она  бизнесом занялась. Но, не получилось :  в долги влезли, а отдавать нечем. Стали ему угрожать, встречали, избивали не раз.  Он  завербовался, уехал  на Дальний Восток, оттуда письмо мне прислал. А жена вскоре замуж вышла.
-И не знаешь, что с ним?
-Нет.  С тех пор  не пишет.
-А младший здесь живёт?
-Младшего забрали в армию, отправили  в Таджикистан. Там он и остался. Позвонил однажды, сказал, что хорошо ему  и в Сибирь больше не собирается. Потом и звонить перестал.
- Так, ты сейчас одна живёшь?
-Да, нет!  Познакомилась с бывшим  шахтёром – она оживилась.
-Где же вы познакомились? - я поняла, что  её это волнует.
-В поликлинике,  пока ждали очереди  в кабинет врача. Он тоже инвалид. Разговорились, поняли, что оба никому  не нужны,  вот  и… Живём  уже десять лет – она говорила  небрежно, но глаза потеплели -  Пьёт он, конечно. 
И неожиданно добавила:
- Да я и сама раньше…Ты же знаешь,  что на стройке без этого не обойтись. В конце месяца  надо накрыть стол прорабу, иначе выполнение не подпишет. И каждый  праздник или событие  всей  бригадой   отмечали.
-А как  бригадиром стала, ты же не строитель?
- На стройке я давно работала. Кадров тогда не хватало, а у меня всё же  образование было.  Предложили взять бригаду бетонщиков,  я   согласилась. Ребят-то надо было растить! С тех пор и командовала двумя десятками мужиков, то  подгоняла,  то уговаривала  работать. Пока  раствор  ждали, они курили,  однажды  и мне предложили.  Попробовала… С тех пор  бросить не могу.  Понемногу и пить приучили. Так и втянулась. Сильно пила, пока здоровье позволяло.
Она замолчала. Я не стала больше спрашивать, поняла, что женщина разговорилась случайно.  А на такую тему  бессмысленно  рассуждать,  тем более - что-то советовать. У каждого своя причина и только человеку решать, как поступать дальше.

Каждый вечер Тамара ходила звонить домой из автомата. Возвращалась  молчаливой ,   расстроенной,  но  обида искала выхода,  и она начинала ворчать потихоньку:
-Опять брат приходил. Напились… Узнал, что пенсию принесли, а мой отказаться не мог.
-Да, трудно с таким…  - я ей сочувствовала, зная об этой беде не понаслышке.
Она  сидела, уткнувшись в свои кроссворды, потом, не вытерпев начинала    сердито возмущаться с такой болью,  точно это было впервые:
-Ну, на что жить теперь? Просила и мне кое-что  принести, говорит, что деньги кончились. Хоть бы папирос купил!
 Я смотрела на неё и понимала, что ничего он  не принесёт. Если и придёт, то  потому, что самому деньги нужны. Но сказать ничего не могла, она-то видела его совсем другим, искала и находила  оправдание.  Чисто женская черта  и вполне понятная.  Всегда хочется верить, что близкий человек лучше, чем есть на самом деле, чтобы  свою надежду не потерять.    А  надежды на него, как раз и не было. Тамара, должно быть, сама это понимала. Не раз  говорила, что если жить с ним станет  невозможно, пойдет проситься в интернат для  престарелых . Не знаю, насколько она в это верила, но выход  всё же искала.

Но,   самым удивительным ,  оказалось   другое! Как-то вечером, мы молча  лежали по своим  кроватям. Я пыталась записывать кое-что.  Она отложила книжечку с молитвами и спросила:
- А что ты пишешь?
-Да,  пытаюсь только… Больше для себя!
-А  ведь я рассказы пишу. Даже печатают иногда.
Если бы я смогла, то от неожиданности соскочила бы с кровати:
- Серьёзно!? Тамара, что же молчала-то? И  как это началось?
Она улыбнулась:
- А   случайно! Даже и не думала никогда. Сидели ,как-то дома, мой напился и с разговорами лез, привычка у него такая. Я обычно молчу, так  он начинает    телевизору что-то доказывать.  А мне тоже поговорить хотелось, взяла листок и …стала писать.
-О себе, о жизни своей?
-Да нет.  Я раньше в тайгу ходила, грибы собирала, травы, ягоды. Потом продавала, всё  какие-то деньги! Вот,  о природе нашей и написала. Светлый рассказ получился… - она опять улыбнулась – Его в местной газете напечатали. Потом ещё писала, и редактор  ни разу не вернул обратно.  Если мой придёт, попрошу газеты принести.

Но мужа её я так и не увидела.  Когда он пришёл,  Тамара вышла   в коридор,  а  по  голосу можно было представить, что это мужик  не мелкий.  Вернулась она  в хорошем настроении. Радости скрыть не могла, как ни пыталась.  Похвалилась,  что  трезвый, поворчала, что ничего не принёс, оправдала, что у него  не было денег и … Полезла за ними в кошелёк.

 Через неделю меня выписали. Расстались мы с ней,  как добрые знакомые.  Оказывается, всего-то и надо   было  прожить вместе  несколько дней, чтобы открылся человек с такой неожиданной стороны.  Местную газету с её первым рассказом,  опубликованным в августе прошлого года, я нашла. Он как раз и был об этом удивительном месяце, когда лето уже отшумело, а осень ещё не пришла, когда:  «...по лесу разливается  тихая  и тёплая задумчивость...».