Письмо или Песни Песней

               
                «Подкрепите меня вином,               
                освежите меня яблоками,
-                ибо я изнемогаю от любви…»
               
       Ты знаешь, я в молодости  стариков  вообще не замечала. Нет, конечно, перевести через улицу, или помочь взобраться в автобус- это да, но только, если они вот прямо передо мной оказывались. А так? Нет. Замечала только девушек красивых, смеешься? Не волнуйся, ориентации я нормальной, просто  был у меня пунктик,  мол некрасивая я.  Ну, не  то чтобы  некрасивая, а как говорят про шпионов: хороший шпион должен обладать незаметной внешностью, так это про меня, я имею ввиду внешность.               

           Поэтому хотелось мне  понять, а как живется им, красивым. Так же сложно или свои сложности возникают?  Ведь красота - это вещь с одной стороны приятная, но ведь и опасная. Вроде и бонус, подаренный судьбой, торопись, используй. И, в то же время, постоянная, с тобой живущая нагрузка быть все время на виду, как актер на сцене. А зависть женщин, а назойливое внимание мужчин?    Кстати о красоте.  Вспомнилась мне одна история.               
           В том году переехали мы с мужем и нашими двумя девчонками в  чудесный зеленый район.  В доме нашем восьмиподъездном проживало целое племя.  Дом  кооперативный, и народ  однородный,  приличный, интеллигентный, да не обижу я никого этими словами. Когда я выходила со своими  детьми  гулять, то всегда оказывалась не одна, обязательно кто-то еще гулял со своим чадом.  И, так сложилось, а ведь мы знаем, что ничего случайного не бывает, как раз в это время выходила гулять одна милая женщина со своей дочкой.
          
           Была она  удивительно красива, как  в «Песни Песней»: «блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, со станом, похожим на пальму». Ну, это я увлеклась…               
          
           Роста  она была среднего, но сама ладная, стройна и изящна, как деревянная  статуэтка  индонезийской танцовщицы.  А лицо, действительно, светлое,  лоб высокий, брови четко очерчены и между ними маленькая симпатичная капризная морщинка.  Прямой нос,  любовно  вылеплен  руками Родена. Глаза большие, светлокарие, немного серьезные, но с озорным лучиком, вторящим ее улыбке.А губы ?               
            Я иногда ловлю себя на том, что глядя  на человека, чем-то меня заинтересовавшего,ощущаю неодолимое желание нарисовать его портрет. В метро, замечала, пугаю людей своим  нездоровым вниманием.               
           Так вот, губы ее были пухлыми и алыми, как  лепестки  мака, доверчиво раскрытые  солнцу,  волосы волною жаркой вокруг прекрасного овала.    Короче, я любовалась ею, пока  мы мирные беседы вели на житейские темы: у нее дочка, у меня две, есть о чем поговорить.  Гуляли мы,  г уляли,  и в конце концов сблизились и, можно сказать, подружились.    И постепенно начала я узнавать кое-что из ее жизни.               
            
          Муж  Карины – человек весьма оригинальный,   его отношение к жизни, а значит  и к окружающим: « жить надо так,  чтобы завтрашний день не обременялся  сегодняшним».  А по сути пофигист  законченный и эгоист страшный.  Работал он настройщиком пианино, но видел себя деятелем искусств,  носил прическу хвостиком и одежду неопределенного  цвета и покроя.  Дом весь вела  Карина.  И сумки, гляжу, тяжеленные из магазина тащит, и с дочкой  одна да одна, но на жизнь свою не жалуется,  потому, что другой не знает.               
             
           А тут день рождения у ее благоверного, и, надо же так случиться, пригласила  она  меня по-соседски.  Сами понимаете с двумя детьми  любые гости - праздник. Приоделась я, гитару взяла, чтобы повеселить народ. Проклинаю я этот день, будь он неладен.  Прихожу, а народа,  как такового нет, только именинник да мы с Кариной.  Стол отличный:  и салатики эксклюзивные, и пирожки,  и выпечка сладкая,  да что говорить, сразу видно :    хозяйка домовитая и талантливая. Но муж ее мне сразу не понравился. 
             
           Какой-то старый гриб с двумя хвостиками, один спереди  -борода, другой сзади, не подумай чего лишнего. А главное его отношение к Карине не понравилось: тон барский,  пренебрежительный,  и все приказывает, а она, бедная, только порхает из кухни в комнату. Ну, сели, выпили, закусили…
          
           Надо  хозяев  поразвлекать,  гитару взяла.  А  на гитаре моей  любимой,  сама понимаешь,  мне редко приходится играть,  а тут раздолье.  Я давно замечала, что когда начинаю  петь под гитару, то как будто другая душа в меня вселяется, красивая , могущественная, колдовская что ли.  И тогда я  никого не вижу, только глаза слушателей, и вижу, что они в меня влюбляются, вернее не в меня, а в то, что они чувствуют, когда меня слушают.   Вот  вижу и его глаза загорелись, а я пою  и пою...
            
           Утром выхожу с дочками гулять, а на улице Карина.   Я к ней, а она, девчонку свою в охапку, и мимо: в магазин спешим. Что-то тут не так.    Звоню вечером  а она говорит:- Предала ты меня, весь вечер с мужем флиртовала.-    Подумала я  и, вправду,  именно так и увидела вчерашнее. Стало мне и стыдно, и жалко Карину,  и себя жалко.               
             
           Села и написала письмо, что все совсем не так, что красоту свою она не знает и муж ее, козел,  не ценит и не понимает, что рядом с ним чудо живет необыкновенное, а за вчерашнее, чтоб простила, не по злобе я, что нужна она мне и терять ее не хочу.  Дочке своей старшей письмо передала, та отнесла Карине.  Ну, думаю, теперь все разъяснится.
               
           Но, при встрече Карина  даже на приветствие мое не ответила, пробежала мимо, как от прокаженной шарахнулась…Значит не простила.   Так и пошло с этих пор.   А  ведь близких людей по жизни не так уж  много, и эта история с Кариной,  как заноза сидела во мне долгие годы. А ведь жили в одном доме, и встречаться приходилось, и расходились, не глядя.
               
           После работы однажды втиснута я была в переполненный автобус, прижали со всех сторон, сумки можно  не держать- сами висят. И прямо напротив меня  -Карина, глаза опустила, а  повернуться, отвернуться невозможно.  Смотрю я на нее, а она все такая же красивая, хоть уже лет десять прошло, старшая моя школу заканчивает, а младшая догоняет.
          - Послушай,- говорю,- всяко могло быть, но давай хоть здороваться при встрече, ведь в одном доме живем, не  по- людски как-то.     Глаза она свои подняла:  -Вот выйдем, тогда и поговорим.
               
          Привела она меня в свою квартиру.  Достала  коробочку  из секретера и вынула из нее листок какой-то, мне подает и тоном судебного пристава  говорит:
         -Читай!   Я листок раскрыла,  батюшки мои,  да это ж мое письмо десять лет у нее в коробочке пролежало.
         -Ну и что, -говорю,- не понимаю, что  тебе не нравится?-  смотрю на Карину, а она как-то странно на меня смотрит и молчит, а потом вдруг вспыхнула  вся, зарделась и опять молчит. Тут только до меня дошло, что письмо мое, где я старательно описывала ее красоты, дабы она поняла, что даром владеет бесценным, было ею воспринято как предложение женской  любви лесбиянской.            
          Так и села я на табуретку у двери, ошарашенная и оглушенная:   
          -Дура я,  какая же я дура…
Карина напротив стояла, голову опустила:  -Похоже это я дура,  а письмо отдай , я его все эти годы читала и еще читать буду. Мне таких слов никто не  говорил, да и не скажет…
               
           Вот  тебе и красота, непонятая и никем не востребованная…