С самого детства женщины были для него существами непонятными и пугающими. Отец ушел в другую семью, когда Андрею исполнилось шесть. Первое время не оставляла ежедневная надежда, что вот-вот откроется дверь, и отец, как всегда нетрезвый, но такой близкий и нужный, наполнит собой ставшее в одночасье пустым пространство их с мамой комнатенки.
Прошел месяц. Мать изо всех сил старалась преодолеть свою боль, уничтожая любые напоминания о муже-предателе. Андрей цеплялся за запахи, силясь удержать в памяти медленно расплывающийся образ отца.
Все чаще "на огонек" слетались мамины подруги, приносившие крепленое вино на стол и сладости для "единственного мужика в доме". Изрядно захмелев, они наперебой ругали кто мужей, кто просто "весь их род кобелиный". К этому сценарию Андрей привык быстро и боялся только одного - лишь бы ни одной из подвыпивших тетенек не пришло в голову вспомнить о нем. Если повезет, часам к одиннадцати расползутся, и он сможет выйти из-за ширмы, чтоб перехватить со "взрослого стола" колбаски или огурчиков. Мама никогда не разрешала ему принимать участие в таких посиделках. "Нечего тебе уши тут греть, поди, поиграй лучше",- слышалось каждый раз, невзирая на то, что за ширмой, где положено было "не мешаться", звукоизоляции почему-то не было.
Часами лежа на раскладушке, подаренной некогда на новоселье молодой семье, Андрей безнадежно разглядывал аляповатые узоры дешевеньких обоев, мечтая поскорее вырасти и делать только то, чего хочется, и уж тем более не делать того, чего не хочется вовсе. Застенчивый и робкий, он ненавидел любое внимание к своей персоне, кроме материнского. Вот если бы мама выгнала их всех, села бы к нему на раскладушку, прижала бы к себе. Пусть бы говорила всякие глупости, если уж ей без этого никак - ему не жалко. Хотя сидеть обнявшись в тишине было бы куда приятней. Но мать так ни разу и не пришла к нему. Зато повеселевшие товарки частенько вспоминали о "маленьком буке" и требовали табуреточного пения. Как же ненавидел он такие минуты и мать за то, что не защищает, а тащит силком за шиворот."Иш, стесняется! Давай, ты ж мужик! Спой гостям "Катюшу", как баба Надя учила",- и он пел, лишь бы отстали...
Мать спилась быстро, так и не преодолев свою обиду на отца. Все мужчины, которые изредка появлялись в их доме, были не больше, чем временные собутыльники. Постепенно набирая обороты, алкоголизм выжег в ней все - от разума до некогда пышущего здоровьем тела. Душа? А есть ли она у женщин?
С женой Андрей разошелся через три года скандалов и истерик. Из милой задорной хохотушки его избранница вскоре после пышной свадьбы перевоплотилась в женщину из детских кошмаров - она тоже любила "табуреточное пение".
***
- Вот мы и приехали, сынок. Сейчас я покажу тебе могилу бабушки. Она бы очень тебя любила, если бы была жива.
- Как ты?
- Нет, родной, наверное, как мама. У женщин особая любовь.