* * *
Ночь в шубе, сшитой из ондатр, приходит в город, как в театр.
И, обустроившись в партере, обозревает интерьер:
Архитектурные потери воображенья и манер…
Над симфонической сиренью свисает месяца брелок,
Чтобы к Христову Воскресенью творили Глинка и Брюллов.
Но затошнит аборигена предвестье скорых передряг,
Во тьме, взвывая как гиена, летит по улице варяг…
Нет правды в бронзовом ландскнехте, и круче тысячи чертей
Транжирит прибыли от нефти новороссийский Прометей.
В упадке Хохлома и Палех, прогнили нитки теплотрасс,
За небом лишь в районах спальных следят, не покладая глаз.
И в центре с ржавым пулеметом готовится напасть на банк
В оцепененье полумертвом обкуренный и грязный панк.
Душа золу словесных углей вылизывает языком.
Как тигр, вырвавшись из джунглей, блестит очками Сибревком.
Но пусто место встреч минувших, почил в забвенье Одиссей,
И звуки му вползают в уши без разрешения властей.
Когда в словах избыток фальши, и у души заклинит руль –
Скорей вези меня подальше, шофер, из города за рубль!