,
Если о тракте Москва-Владивосток слышал едва ли ни каждый житель страны, то особенности этой трассы в каком то из пересекаемых ею регионов известны разве что водителям-дальнобойщикам. Гора Лиственничная расположена между Тарутино и Старой Черноречкой или «Старочёрной», как обычно говаривали местные. Тракт серпантином проходит по её склону. С одной стороны под обрывом высотой около трёх-четырёх метров остаётся сплошь затянутое растительностью болото, а с другой --- северной стороны --- на всём протяжении болота аккуратным ровным, очень крутым склоном с громадными лиственницами тянется к небу одноимённая гора. Этот склон ещё со времён мироздания, наверное, опускается к дороге откосами, подобными в этом отношении складкам на занавесках окон. Мне довелось видеть, как прямо на тракте на подъезде к Тарутино по причине распутицы застряла колонна громадных «мазов», которая перевозила тогда к строящейся Красноярской ГЭС собранные столбы ЛЭП. Уже это позволяет сегодня избавиться от иллюзии «данности дорожного благополучия», которое только сквозь призму лет действительно можно не без гордости осознать как реальное достижение. Но именно громоздкость машин в той памятной колонне заставляет изумляться искусству водителей, которые смогли -таки пройти участок тракта у Горы Лиственничной --- настолько крутыми, частыми и близкорасположенными были там изгибы довольно узкой тогда дороги.
Очень немногим выпадало сомнительное удовольствие поездки на открытой площадке импровизированного настила позади кабины лесовоза. Конечно, это по понятным причинам запрещено. А как же быть, если ехать больше неначем? Да и подобные бочкам шины низкого давления, невзирая на громадные грунтозацепы, амортизировали тряску. Так что свежие впечатления не особенно тяготили. Досаждали только громадные ошмётки грязи, которые взмывали вверх из под совершенно открытых задних колёс. Не каждый из этих кусков покидал полюбившийся ему грунтозацеп со скоростью, которая позволяла обогнать машину. Многие падали на крышу кабины и даже на капот, крылья старого ЗИЛа, но несколько раз перепадало и нам. Иногда были «прямые попадания», но чаще ---- довольно мелкие ошмётки от ударов по настилу. Это «осколочное» поражение действительно досаждало, поскольку защитить здесь не мог и наброшенный на кучку пассажиров сверху обрывок какого то тента. Машину, как это чаще всего бывало, вёл дядя Миша, а рядом под тентом укрывалась матушка и их общая сестра --- тётя Дуся. Кто то ехал ещё и в кабине, но всех объединяла общая цель --- мы направлялись в Каменогорку. Причём, в этот раз, как оказалось, маршрут был необычным.
От Тарутино и до начала серпантина у Горы Лиственничной мы уже утряслись и пообвыкли с особенностями обстановки. Но у обрыва, начинающегося болота, машина вдруг остановилась. У самой бровки дороги стоял мотоцикл, а рядом два молодых парня. Один вцепился в багажник ни то чтобы удержать мотоцикл, ни то чтобы не свалиться самому. Другой же отчаянно пытался так толкнуть пидаль пускача, чтобы оживить двигатель, но и не опрокинуть при этом мотоцикл. Руки его на руле крепко сжимали ручки, и в целом ситуация первоначально казалась естественной и деловой. Иллюзорность этого впечатления рассеялась как только наш водитель попытался выяснить природу заморочек у мотоциклистов. Оказалось, что они его знакомые, что едут в Старочёрную, что едут со свадьбы, что карбюратор «тарантаса» их давно уже «достал», что домой они заторопились как только вся выпивка кончилась, и т.д. Дядюшка предложил было им забросить мотоцикл на лесовоз, составить нам компанию и уже на машине осилить остаток пути. Но в перемежку с уверениями, что они справятся сами, мы услышали отзывы и о своих предках и прелагаемый обычно в таких случаях маршрут. Собеседование едва не закончилось скандалом, но мотор у мотоцикла неожиданно взревел. Для разговоров места не осталось. С чувством собственного достоинства, подчёркнуто молча парни основательно устроились на своём «мустанге», и резко рванули вперёд, на ожидающий их серпантин. Всякий раз, когда после нырка за очередной откос дорога выносила мотоцикл на открытое всем ветрам место, над просторами болота разносился, отражаемый склоном, характерный стрёкот мотоциклетного двигателя. Дядюшка считал, загибая пальцы. Когда вдруг на высочайшей ноте стрёкот двигателя резко оборвался, загнуто было только три пальца. Насупившись, дядюшка взгромоздился в кабину, «раскочегарил» притихший было мотор, и мы осторожно покатили. Действительно, огибая третий откос увидели внизу, рядом с дорогой среди взбаломученной воды и взлохмаченной растительности торчащее колесо мотоцикла. Его наездники --- каждый «на себя» и чуть ни по плечи в воде --- рвали мотоцикл из болота. Это, как сегодня говорят, был явно не их день. Но всяческие увещевания забросить всё и уехать пусть даже без мотоцикла были встречены настолько враждебно, что, плюнув в сердцах, дядюшка так рванул с места, что мы едва ни скатились под колёса. Как оказалось, ехали мы в этот раз с ним только до Старочёрной. Здесь на площади перед папертью церкви мы распрощались. Наш путь лежал через болотистую низину и небольшой перевал между сопками в Каменогорку.
Едва видимая тропка начиналась прямо от площади --- достаточно было спуститься с дорожного откоса. Как понимаю сегодня, она служила так же жителям Каменогорки, среди которых некоторые отчаянно верующие навещали церковь, пренебрегая общим для тех времён уничижением культов во имя культа. Выстроившись цепочкой, все мы в количестве, как оказалось, пяти человек убористо зашагали по низине. Не только меня поразило буквально поле цветущих диких пионов, вскоре у всех в руках оказалось по букету. Вероятно моё понимание назначения букета было типично только для города, поскольку все мои попутчики активно использовали их в защите от мошкары. Не берусь сказать, следовал ли я их примеру, но когда на подъёме к перевалу мошкара отступила, пришло озарение. Только здесь, осмотрев всех и, взглянув на своё «чудо», я заметил у всех в руках только расхлёстанные веники из остатков стеблей недавних цветков. Этот короткий переход всегда мне вспоминался в саду, где матушка бережно выращивала многое из виденного мною на земле сибирской и, конечно, дикие пионы, жаркИ и т.д. А путь до Каменогорки оказался действительно коротким, спустившись по ту сторону перевала по круто ниспадающей каменистой тропе и пройдя на другой берег речушки, мы фактически оказались в деревне. Так что сегодня перевал в глазах тогдашнего мальчишки резонно было бы обозначить распадком. И каждому знаком эффект от возрастного изменения уровня взгляда над землёй, существование которого для взрослых уже людей легко подтверждается при выходе из болота или, напротив, при его форсировании, когда горизонт резко сужается.