НАВАЖДЕНИЕ.
I
Она медленно открыла глаза. Кап-кап-кап… За окном все тот же дождь, серый и бесконечный. Мобильный бессовестно молчит, она, как всегда, не выспалась, а впереди еще столько дел… Что это? Вселенская несправедливость? Нет, всего лишь обычный будничный день из жизни обычного секретаря. Такой же, как сотни предыдущих.
Секретарем Наташа работала уже второй год. Конечно, это была совсем не та работа, о которой она мечтала. Скажем, она вообще о ней не думала, когда заканчивала школу. Больше всего на свете ей нравилось рисовать. Да, именно так: когда перед тобой только ослепительно белый лист бумаги, а в руке – карандаш. Пальцы чуть подрагивают как всегда в ожидании чуда. И чудеса вершились. На белом листе возникали фантастические пейзажи, немыслимые животные, люди. Всё, что она только пожелает. Конечно, для этого нужно было закончить художественную школу параллельно с обычной. Только вот ради чего? Все её рисунки пылятся в шкафу вместе с ее мечтами. Увы, рисованием картинок на жизнь не заработаешь. Даже если за них ты получаешь премии на всех молодежных конкурсах. Она не станет великим художником, если просто умрет с голоду.
Сейчас всё, правда, не столь драматично. Жизнь быстро налаживается, она работает и зарабатывает неплохие деньги. Начальник ею доволен, не хамит, не домогается. Чего тебе еще, дурёха? Так обычно говорили большинство её подруг. Хотя, какие они ей подруги? Просто, знакомые. Сейчас всё это было где-то позади: бросивший их отец, отчаяние и беспомощность матери, её собственные, уже совсем не детские слёзы. Потом – наскоро законченные компьютерные курсы, на который они еще смогли наскрести денег… Три месяца неизвестности, мучительные поиски работы. И, наконец, маленькая фирма, в которую она смогла –таки устроится. И вот тогда, когда она уже решила, что жизнь окончательно сорвалась с катушек, Бог, видимо, сжалился над ними. И бедствия постепенно прекратились. Их сменил спокойный, отлаженный быт.
У неё был дом; слава Богу, отец, уходя от них, не прихватил с собой квартиру. У неё был близкий и родной человек. Мама очень её любила. Она всегда её любила, возможно, потому, что Наташа была единственным ребёнком в семье. Но сейчас особенно старалась поддержать, помочь. Наверное, пыталась залечить ту рану, которую девочка получила, когда ушёл отец.
В последнее время Наташа, даже кое-что прикупила. Новые сапожки на каблучках, о таких она мечтала ещё в школе. Сотовый телефон, зимнее пальто маме. Нет, всё вроде бы неплохо. Но…как же объяснить, как рассказать окружающим людям, что ей до боли не хватает двух простых вещей: листа бумаги и карандаша?
От невесёлых мыслей её оторвал телефонный звонок. Она лихорадочно схватилась за трубку.
-Да, Олег Михайлович!
-Наташенька, мне никто никаких бумаг не оставлял?
-Нет. И звонков тоже не было со вчерашнего дня.
-Ну что ж..– ,шеф вздохнул, - я сейчас уеду часика на два. Если кто-нибудь появится, ты знаешь, что надо делать.
-Да, Олег Михайлович.
-Ну и славно.
-Извините..
-Что, Наташа?
-У меня сейчас обеденный перерыв. Могу я..
-Ах, да, конечно. Катя тебя заменит.
-Спасибо, всего доброго.- Она повесила трубку.
Пойти сейчас в буфет, выпить кофейку. Не думать ни о чём, кроме работы. «Мой начальник очень даже ничего»,-внезапно мелькнула мысль-,»жаль, что уже женат».
«Да ла-адно» - фыркнула бы, наверно, Катька, её коллега - «Женится-переженится..Зачем тебе вся эта фигня? Ты, главное, своё получи…»
Но интрижек ей сейчас тоже не хотелось. Ни с шефом, ни с кем-либо другим. Любви.. А она вообще есть? Почему тогда ушёл папа?
«Всё, хватит»-сказала она самой себе-«Разнылась. Иди и пей свой кофе. Авось полегчает».
Наташа выключила компьютер, прихватила со стола сумочку, мобильный, и направилась на второй этаж в столовую. Цок-цок, стучат каблучки по лестнице.
-Привет, Натали! О чём мечтаешь, часом не обо мне? – Юрка опять хохмит. Как все охранники, которым нечего делать. А вот и заветная дверь в столовую.
Наташа знала, что ей нельзя расслабляться. Знала, что нельзя идти на поводу у своих эмоций. Нет, можно, конечно, поплакать, покричать. Но есть такие моменты… И кто знает, если бы не её утренние размышления, если бы не дождь, если бы Наташа не была так расстроена… Возможно она не пропустила бы это тихое неприметное мгновение. Уловила бы в окружающем пространстве тончайший туман. Такой, на первый взгляд , безобидный… И тогда она бы уж точно, ни в коем случае не стала ссориться с Валентиной Алексеевной.
II
Буфет встретил её как обычно: мягким приглушённым светом лампочек, невнятными, но вроде бы аппетитными запахами из прилегающей кухни, и тишиной. Хотя, стоп! Необычное как раз таки присутствовало. Тишина.
Какая-то странная, почти давящая, разлитая в окружающей атмосфере словно густой клей. Ни обычного перезвона посуды, ни голосов с кухни, ни разговоров за столиками. Все они были абсолютно пусты. И это в обеденный-то перерыв!
И – холод! Почему-то внезапно стало холодно.
Наташа, поёживаясь, подошла к буфетной стойке. Она, почему-то, старалась идти как можно осторожнее: в нависшей тишине каждый шаг звучал как пистолетный выстрел. За стойкой тоже никого не оказалось. Однако в углу стоял большой поднос с горой румяных булочек. А рядом – дымящийся электрочайник. Как ни странно, но при виде этих простых привычных вещей Наташа заметно приободрилась. К тому же ей очень хотелось есть. Она уже совсем было осмелела и хотела позвать кого-нибудь. Но тут со стороны кухни донеслись шаркающие шаги, покашливание, и, в дверном проёме появилась буфетчица, Валентина Алексеевна.
Валентина Андреевна, или «баба Валя», как, почему-то не сговариваясь, называли её все сотрудники фирмы, была грузноватой женщиной лет пятидесяти; хотя, приглядевшись, ей можно было бы дать и все пятьдесят пять. Морщинистое одуловатое лицо, шаркающая походка, химия на коротких волосах какого-то болезненного фиолетового оттенка - безуспешная попытка закрасит седину. Голос обычно скрипучий, старческий, всё время недовольный. В общем, баба Валя была не очень приятным субъектом. Сказать честно, Наташа её недолюбливала и не могла понять, как такая малоприятная особа исхитрилась занять эту должность? Нашли бы уж кого-нибудь посимпатичнее. Но…кто говорил, что у Валентины Алексеевны была в фирме «своя рука», - родственник, который и замолвил за неё словечко в нужный момент. А кто просто пожимал плечами. Как бы там ни было, несмотря на отталкивающую наружность, обязанности свои буфетчица выполняла исправно и со знанием дела, и всех это устраивало.
-Что желаете? - бесцветным голосом произнесла баба Валя, устремляя на Наташу взгляд таких же бесцветных глаз с тяжёлыми нависающими веками. «Как у жабы», - с внезапным отвращением подумала девушка.
-Кофе и две булочки. Пожалуйста. – сухо проговорила Наташа и отвернулась к окну, занавешенному белой кисеёй.
-Пятнадцать рублей, - проскрипела буфетчица, и на стойке возник красный пластиковый поднос с заказом. «Странно, - подумала Наташа, расплачиваясь ,- откуда он тут взялся? У нас же таких не было. Цвет-то какой неприятный». И, действительно, поднос был,. в буквальном смысле, цвета свежей крови.
С недобрым предчувствием Наташа направилась к ближайшему столику. Села. Непроизвольно оглянулась через плечо. Баба Валя продолжала возиться за буфетной стойкой, что-то там переставляя. «Господи, хоть бы уж ушла куда-нибудь. «Ладно хоть не пялится в мою сторону», - подумала Наташа с раздражением. Затем, не глядя, взяла с подноса чашку с кофе и отпила глоток.
В следующий момент у неё возникло непреодолимое желание выплюнуть всё обратно. Девушка поперхнулась. И неудивительно, кофе был отвратительным: несладкий, горький и холодный. Секунды две Наташа растерянно смотрела на чашку в своей руке. Потом резко поставила её обратно на поднос, едва не расплескав содержимое. Взяла булочку, и тут же выронила. По твёрдости эта милая румяная плюшечка вполне могла бы соперничать с пушечным снарядом.
-Ну всё, это уже слишком, - Наташа даже не заметила, что говорит вслух.
-Что-нибудь не так? – Из-за буфетной стойки на неё спокойно смотрела Валентина Алексеевна. И улыбалась.
-Вы… , - у Наташи даже голос как-то сел - , Вы что мне принесли? Вот…, - внезапно она резко встала, подошла и со злостью грохнула поднос на стойку. Чашка со злополучным кофе жалобно звякнула -, Дайте мне нормальную еду. Или верните деньги.
_Деньги? -, баба Валя вдруг картинно подняла брови и всплеснула руками, - А что тебя, девонька, не устраивает? Не угодишь на вас, сердешных! – Тон у неё сделался сварливым и крикливым. – Всё вам не так не эдак! А кофеёчек-то , - внезапно она понизила голос до вкрадчивого шепота - ,кофеёчек-то, золотая моя, вредно горячий-то пить. Кровушка, говорят, портится… А хлебушек-то тоже лучше сухой..
-Вы что, издеваетесь?-Наташа была почти в шоке. Она совершенно не понимала, что происходит. Ещё никогда и ни с кем, на её памяти, буфетчица не вела себя так нагло.
-Что Вы себе позволяете? Да я…,- Она внезапно осеклась. Вгляделась внимательнее в это мерзкое лицо и, неожиданно для самой себя произнесла:
- Вам никогда никто не говорил, что Вы похожи на ведьму?
Валентина Алексеевна на секунду прикрыла глаза сморщенными веками. Когда она снова их открыла, Наташа с трудом подавила крик.
Обе радужки были ярко красного цвета. Они почти светились.
-Как же…, - раздался хриплый хихикающий голос, который просто не мог принадлежать человеку, до того он был отвратителен, - Говорили…говорили, красавица, не одна ж ты у нас такая догадливая…
Наташу словно парализовало. Ни вздохнуть, ни крикнуть. Всё, что она смогла сделать, это в ужасе зажмурить глаза.
Когда она открыла их, за стойкой никого не было.
III
-Наташка! Наташ! Эй, что с тобой?! Ты же спишь на ходу! – Катька смотрела на неё наполовину встревоженно, наполовину обиженно, по-детски хлопая своими большими глазами цвета морской волны. «Опять контактные линзы напялила», - вяло подумала Наташа.
Со дня злополучной стычки с буфетчицей прошло почти две недели.
Человеческая психика – штука удивительная. Временами даже парадоксальная. Разум здесь тесно переплетается с чувством, рациональность – с хаосом. Мы так часто ухитряемся находить сложным вещам примитивно простое объяснение… Но «просто» ещё не значит «правильно».
И хотя интуиция так и сигналила Наташе о том, что её жизнь в опасности, девушка не желала ничего замечать. Прислушиваться к своему внутреннему голосу – значит, поверить. А есть вещи, в которые верить совсем не хочется. Гораздо проще закрыть на предупреждение глаза; сделать вид, что ничего особенного с тобой не происходит. И вот, не прошло и месяца, а Наташа уже свято уверовала, что всё жуткое происшествие в буфете, от начала до конца, всего лишь плод её разыгравшегося воображения.
Конечно, первые три дня она завтракала и обедала исключительно в офисе, на рабочем месте. Но потом…постепенно страх ушёл, она решилась наконец-то переступить порог столовой в компании двух подружек и … ничего сверхъестественного с ней не случилось. Да, её, правда, пробрал-таки озноб, когда неожиданно рядом с их столиком возникла согнутая фигура бабы Вали. Наташа съёжилась на стуле как испуганный зверёк, руки судорожно вцепились в колени. Но буфетчица спокойно собрала со стола грязную посуду, погрузила её на свою тележку и удалилась обычной шаркающей походкой, едва взглянув в их сторону. В последующие дни повторялась та же картина: Валентина Алексеевна, даже сталкиваясь с Наташей нос к носу, упорно игнорировала девушку. И Наташа перестала оглядываться, вздрагивать, с её лица исчезло выражение тревоги и настороженности. Лёгкое беспокойство, конечно, осталось: иногда она вспоминала тот случай и всё пыталась разобраться: что же всё-таки тогда произошло? Но так и не смогла найти ни одного рационального объяснения, сколько ни старалась. И, за отсутствием оного, приписала всё своим расшалившимся нервам. Тут всё шло, как по нотам. В последнее время она регулярно недосыпала, работы было очень много, личная жизнь не клеилась… Всё просто и логично. Девушка окончательно успокоилась и больше уже не возвращалась к этим мыслям.
Правда, возникло у неё само собой одно неписаное правило: она никогда не шла обедать в одиночестве. Так, на всякий случай. Да и скучно одной то…
Откуда взялась эта странная привычка, она почему-то даже не задумалась. И зря.
***
В то утро, когда её безуспешно пыталась растормошить Катька, Наташа была очень рассеяна. Мысли всё время куда-то ускользали, она ни на чём не смогла как следует сосредоточиться. Ей оставалось только вяло кивать в такт непрерывной трескотне подружки. А та спешила выложить все шокирующие подробности своего последнего головокружительного романа с программистом из соседнего отдела. В конце концов коварная соблазнительница так увлеклась собственным рассказом, что перестала обращать внимание на слушательницу. И та благодарно уставилась в окно.
Там, за тонким стеклом, кипела обычная жизнь просыпающегося поутру города. Шуршали колеса снующих туда-сюда машин, стучали по мостовой каблуки случайных прохожих, где-то неподалёку играла музыка. А совсем напротив рабочие в фирменных жёлтых комбинезонах старательно драили витрины какого-то крутого магазина.
Наташа и в самом деле начинала уже клевать носом. Катькин голос казался ей таким монотонным, убаюкивающим… «Господи, да когда же я наконец высплюсь?»,- подумала она, зевая. Веки стали тяжёлыми-тяжёлыми. Девушка лениво глянула на улицу за окном. Проехала шикарная иномарка, следом за ней - старый заслуженный автобус с дверями, основательно изъеденными ржавчиной. По тротуару вприпрыжку пробежал какой-то паренёк. Офис находился на первом этаже, и Наташа смогла разглядеть яркую бейсболку и огромный рюкзак за плечами. Пацан радостно вопил мелодию популярного хита, исковерканную, впрочем, до неузнаваемости.
Всё, сейчас она точно уснёт. И будь, что будет. Пусть Катька получит предложение руки и сердца хоть от директора их фирмы, ей, Наташе, уже всё равно. Она в последний раз кинула взгляд на окно. И чуть не вскрикнула от неожиданности. Оттуда прямо на неё смотрело лицо. Их разделяло только стекло.
Девушка, совсем молодая, почти девчонка. На голове – потёртая кожаная кепка козырьком назад. Из под неё на лоб падает прядь светлых волос. Тонкое, неестественно бледное лицо. Узкие миндалевидные глаза со странно вздёрнутыми внешними уголками. И глаза эти пристально смотрели на Наташу.
Пришелица внезапно подняла руку. Мелькнул рукав голубой джинсовой рубашки, к стеклу прижалась узкая кисть в перчатке с обрезанными пальцами. Ещё секунду странная гостья наблюдала за Наташей и вдруг…губы её шевельнулись. Она что-то произнесла ясно и отчётливо. В сознании прозвучал вопрос: «Ты меня видишь? Видишь?!», - повторили уже требовательно.
Наташа собиралась что-то ответить, но в этот момент её резко встряхнули за плечо.
-Нет! Да ты же меня совсем не слушаешь! Чего ты туда так уставилась, там что, кино показывают?!
Её взору предстала обиженная Катькина физиономия, Губки надуты, глаза широко распахнуты – того и гляди, линзы выскочат. Волосы цвета спелой вишни воинственно топорщатся.
-Кать,… прости, я что-то отвлеклась, - пролепетала Наташа - , тут вот .., - она отвернулась к окну - , ой!
Там было абсолютно пусто. Только автобус натужно пыхтел, скрываясь за поворотом.
IV
У каждого из нас среди размеренной и привычной, а потому такой спокойной жизни, когда-нибудь наступает момент истины. Окружающий мир не всегда бывает к нам благосклонен: приходится что-то терять, что-то менять в себе, даже если перемены эти не к лучшему. Мы учимся договариваться со своей совестью и вежливо, по-светски улыбаться даже тогда , когда хочется зарыдать в голос. Но, тем не менее, точно подсчитав количество вмятин и ухабов на нашей жизненной колее, запрятав подальше слишком наивные мечты и надежды, мы оптимистично заявляем себе: «Нет, всё совсем неплохо.», даже если сами в это не верим.
И вот, приходит этот момент. Это может быть что угодно: книга, фильм, телефонный звонок. Неожиданный визит старого друга или журнальная статья, неважно. Именно эта мелочь всё переворачивает с ног на голову. И вот, мы уже лишены покоя. Мы, неожиданно для себя осознаём, что потеряли нечто очень дорогое. И нам хочется бежать, лететь за этим хоть на край света. Мы готовы совершать бредовые и несвойственные нам поступки, всё, только бы вернуть потерю и хоть как-то изменить опостылевший быт.
Наташа сидела у себя дома в любимом плюшевом кресле и беспокойно тёрла переносицу кончиками пальцев. Уютный сумрак комнаты нарушал неяркий свет настольной лампы. На коленях у девушки лежала раскрытая газета.
Российская Академия Художеств объявляет конкурс на лучший портрет. Фас, профиль, поясной или в полный рост. Техника исполнения – произвольная. Работы принимаются до 20 ноября. Возраст участников – до 25 лет. Специальное художественное образование не обязательно. Цель проекта - поддержать молодые дарования.
Наташа вздохнула, посмотрела на календарь. Ну да, всё как будто сходится. На дворе ещё конец сентября, так что времени предостаточно. И по возрасту она проходит: ей только-только исполнится двадцать… Может рискнуть?
Газету ей показала мама – за ужином. Сказала как-то тихо и немного виновато:
-Наташ,… я знаю, ты давно уже этим не занимаешься, но… может быть, это тебя заинтересует? Почитай…
Рассеяно пробежав глазами статью, Наташа кивнула, благодарно чмокнула маму в щёку, и ушла к себе в комнату.
И вот сейчас, взбудораженная и растерянная, сидела в полутёмной тишине осеннего вечера и не знала, что предпринять.
Она не просто давно этим не занималась, она ОЧЕНЬ давно эти не занималась.
Четыре года назад, закончив школу, она мечтала поступить в художественный колледж. Тогда они с мамой смеялись, строили грандиозные планы на будущее. А Наташа в шутку говорила, что когда станет известной художницей, то непременно проиллюстрирует их любимые книги. Потом всё это рухнуло в одночасье.
Нет, конечно, она не могла совсем не рисовать. Время от времени она открывала папку с бумагой, доставала чистый белый лист и… забывала обо всём на свете. А затем с любовью оборачивала готовый рисунок тонкой калькой и бережно убирала в шкаф.
А иногда здорово развлекала сотрудниц по отделу, запечатляя на блокнотных листочках их миловидные (и не очень) мордашки. Потом они, затаив от восторга дыхание, разглядывали её рисунки, показывали кавалерам… Так что, кое-какие навыки у неё остались. Но хватит ли этого?
И стоит ли будоражить прошлое…
Когда она уходила с кухни, мама окликнула её. Подошла, обняла, ласково прижав к себе, и, немного помолчав, сказала:
-Послушай, милая, ты здорово рисуешь. Даже несмотря на то, что бросила обучение. Я понимаю, тебе сейчас нелегко, но… Мне кажется, ты обязательно должна попробовать. А вдруг это судьба? Поверь мне, игра стоит свеч.
Наташа медленно поднялась из кресла. В задумчивости прошлась по комнате. Затем решительно шагнула к выключателю. Зажегся яркий свет.
Она придвинула кресло поближе к столу. Газета куда-то исчезла. Теперь перед ней лежал большой чистый лист ватмана. В пальцах чуть подрагивал остро заточенный карандаш.
Ещё секунды две Наташа пристально вглядывалась в девственно чистый лист. Затем чуть прикрыла глаза, словно бы что-то вспоминая. Рука с карандашом решительно рванулась к листу. Тонкое графитное остриё запорхало над шершавой бумагой.
Словно бы во сне, Наташа наблюдала как на белом фоне, точно на фотографии, медленно проступили тонкие скулы, прямой нос, заострённый подбородок. Карандаш аккуратно вычертил линию бровей, уголки губ, косую, чуть растрёпанную чёлку. Последними возникли странные глаза с приподнятыми уголками.
Наташа чуть отодвинулась от стола, придирчиво оглядела набросок. Неплохо, неплохо. Сходство почти полное. Почти…
Чего-то всё же недоставало. Наташа снова зажмурилась, пытаясь припомнить. Может быть, маленькая ямочка на подбородке? Или складка между бровей? Нет, не то, не то… Она открыла глаза. К сожалению, она видела эту загадочную девушку лишь мельком. Какие-то детали стёрлись из памяти. Вот если бы взглянуть ещё раз…
Внезапно она осознала, что ей чудовищно хочется спать. Наташа убрала незаконченный рисунок в ящик стола, вырубила свет и, не раздеваясь, рухнула на кровать.
Уснула она мгновенно.
V
Прошло ещё три недели.
В начале октября осень блистала во всём своём великолепии: горело золото, пламенел багрянец, жемчужными нитями сверкали дожди. Из-за дымчатых облаков часто показывалось солнце, щедро рассылая свои лучи, словно прощаясь с землей на долгую холодную зиму. А потом всё постепенно исчезло, сникло, истаяло утренними туманами, рассыпалось шелестом опадающих листьев. Дожди, теперь уже не жемчужные, зарядили надолго, на дорогах и улочках стало промозгло и слякотно. Задул резкий холодный ветер, заставляя прохожих поплотнее кутаться в плащи и поднимать воротники пальто. А когда в самом конце месяца с неба неожиданно посыпал мелкий колючий снег, даже самые отчаянные одели тёплые шапки. Осень постепенно переходила в зиму.
Наташа любила это время года, и сейчас тихо радовалась жизни, несмотря на холода. Она с нетерпением ожидала конца месяца. Может из-за того, что тридцать первого числа у неё был День Рождения…
Да, да, именно 31 октября, в День Всех Святых.
Конкурсный портрет она почти закончила. Правда, Наташа существенно изменила образ странной незнакомки. Она изобразила её в роскошном бархатном платье с расшитым лифом и ниспадающей тяжелыми складками юбкой. Волосы уложены в красивую причёску на манер средневековой, в ушах поблёскивали изящные серьги. Девушка сидела в старинном кресле с высокой спинкой. Руки с тонкими кистями покоились на резных подлокотниках. Прежним осталось только выражение лица: чуть задумчивое, чуть настороженное, чуть печальное. В этом-то лице и крылась главная проблема.
Когда Наташа смотрела на него, ей всё время казалось, что чего-то не хватает. Словно некая тонкая, почти неуловимая деталь вдруг ускользнула, стерлась из памяти. Но мелочь эта была как раз из тех, что могут поведать о характере человека или даже о его душе. И без неё это лицо становилось совершенно другим. Оно не был лицом той девушки, которую Наташа увидела сквозь окно офиса.
Он долго ломала голову над этой загадкой. Снова и снова мысленно возвращалась в тот день, пытаясь восстановить в памяти всё, до мельчайших подробностей. Но и это оказалось бесполезно: портрет упорно продолжал хранить свою тайну.
Впрочем, мучайся - не мучайся, а работа была почти готова. И времени оставалось ещё прилично.
Тридцать первого октября у Наташи с самого утра было радужное настроение. Её не покидало ощущение, что вот-вот должно произойти нечто необыкновенное. К слову сказать, приятных неожиданностей хватало. Сначала- мамины поздравления за завтраком. Придя на работу, она первым делом узрела хитрую Юркину физиономию, а затем обнаружила на своём столе букет снежно-белых хризантем в изящной вазе. Не успела она опомниться, как запиликал сотовый. Звонила её школьная подружка, тоже с поздравлениями. Этот звонок очень порадовал Наташу: они давно не виделись. Только она поговорила с приятельницей, и, от души поблагодарив её, повесила трубку, как дверь офиса распахнулась, и внутрь, радостно щебеча, впорхнула вся женская половина их отдела с Катериной во главе. Она, сияя лучезарной улыбкой, тащила соблазнительного вида тортик. Тут Наташу обступили со всех сторон, начали тормошить, обнимать, чмокать и всячески поздравлять. В конце концов её, оставившую всякие попытки к сопротивлению, торжественно уволокли в буфет – пить чай. От себя Наташа припасла на всякий случай коробочку конфет, которая тут же пошла в дело.
Уже сидя в буфете, энергично поглощающая остатки тортика Катька сообщила имениннице, что сегодня у них укороченный день, и что они всей дамской компанией собираются завалиться куда-нибудь.
-Хочешь с нами, подруга? Тем более, у тебя сегодня праздник. Сколько тебе хоть стукнуло-то? Я так и не поняла…
-Двадцать, - улыбнулась Наташа, - совсем уже старушка, на пенсию пора.
-Да ты что? – Катька чуть не поперхнулась чаем, - Блин, да у тебя же юбилей! Ёлки-палки, да это же надо отметить! Тогда тем более, пойдём с нами! Насчёт бабок не переживай: ты – именинница, мы – угощаем.
-Спасибо, Катюш, я подумаю, - Наташа снова улыбнулась. Хорошие всё-таки у неё сослуживцы. Надо же, не забыли…
Ближе к вечеру она наконец решилась. Позвонила маме, сказала, что немного задержится. И, уже подкрасившись и накинув пальто, легко стучала каблучками по коридору, как вдруг услышала из вестибюля встревоженные голоса:
-Что случилось? Ой, баба Валя, да что с Вами? Девчата, может скорую вызвать? У человека давление… Юр, да не стой столбом, сделай что-нибудь! – сквозь все эти реплики слышалось чьё-то оханье.
Вынырнув из коридора, Наташа узрела следующую картину: на скамеечке у стены, прямо напротив главного входа, сидела стонущая баба Валя, а вокруг неё толпились две-три девчонки из их отдела, включая Катьку. Чуть в стороне растерянно переминался с ноги на ногу их охранник. Лицо у Валентины Алексеевны покраснело, она тяжело дышала. «Должно быть, гипертония», - подумала девушка, неожиданно – с сочувствием.
-Ох-ох-ох…Ох, ты, Господи, да что ж это за напасть, - стенала буфетчица. – Что, скорую? Нет, Зин, нет, лапонька, не надо. Я вот, сейчас, отдышусь…Ох-ох… Домой-то вот как мне теперь идти-то одной? Страшно…
-Девчат, а девчат? – Катька бросила умоляющий взгляд на подруг. Наташу она не заметила. – Может проводите кто, а? Я бы сама, правда, но мне ещё в парикмахерскую надо успеть, я уже договорилась… Ну что? Никто не может?
-Ой, Катюш, да нет проблем, но мне сейчас моих бандюков из школы забирать, - Зинаида, бухгалтер, самая старшая из их компании виновато хлопала длинными ресницами, - Может, Люда…
-А что Люда? – Людмила, ещё одна секретарша, обиженно надула губки, - Меня сегодня, между прочим, жених первый раз в кино пригласил. Я, даже, из-за этого с вами никуда не иду. Да от этого свидания вся моя дальнейшая жизнь зависит! А отправлюсь бабу Валю провожать, точно опоздаю. Живёт-то она не близко.
-А ты, Юра?
-Барышни…, - Юрка даже слова не сразу нашёл от возмущения, - да как можно, я же на посту!
Неизвестно, сколько бы ещё продолжались эти прения, но тут глазастая Катька заметила-таки скромно стоявшую в сторонке Наташу, и ситуация резко переменилась.
-Наташенька…, - Катерина пошла в наступление осторожно и без лишней суеты, проверяя все позиции. На лице её нарисовалось довольно странное выражение: чуть виноватое, чуть шкодливое, но в целом просматривалось громадное облегчение.
-Натуль…Ты послушай, мне это…ну в общем…короче мне жутко неудобно, но тут такое дело, - внезапно она нервно принялась теребить свои накладные ногти, видимо проверяя их на прочность. – В общем, не могла бы ты…
-Проводить Валентину Алексеевну до дома, -закончила за неё Наташа. И почувствовала себя при этом крайне неуютно.
-Ага! – радостно закивала Катька, - Ты только не обижайся, пожалуйста… Просто, никто из наших не может – сама видишь, а проводить надо. А то давление, и все дела… Мы с девчатами будем тебя ждать в кафешке за углом, ну, знаешь, такая, - с синей входной дверью, «Мираж» называется. Ты только туда и тут же назад, а мы уж тебя дождёмся, даже заказывать ничего не будем, пока ты не подойдёшь, вот честное секретарское!
-Да ладно, Катюш, зачем же такие страшные жертвы, - Наташа старалась говорить уверенно, но в конце фразы голос её предательски дрогнул. Что тут не говори, а все пути к отступлению были отрезаны. Никакой лазеечки, отмазочки… Девушка бросила тревожный взгляд на тяжело привалившуюся к стенке буфетчицу и… внезапно ощутила жуткую злость и досаду. На себя.
Да, она как и прежде, недолюбливала бабу Валю; а уж после того странного события, которому так и не удалось найти объяснения, и вовсе старалась избегать её. Но сейчас…сейчас Валентина Алексеевна выглядела такой больной, беспомощной и несчастной, что Наташа готова была бранить себя последними словами. «Как же тебе не стыдно!», - кипело внутри неё, - «Человеку плохо, необходима твоя помощь, а ты стоишь и бездействуешь! Да что тебя там, съедят что ли? Проводишь, и тут же назад. А что до того случая… Да ты же тогда опять не выспалась! Мало ли, что тебе спросонья могло померещиться. Люди и не такое видят.»
Катькин взгляд был таким умоляющим, а внутренний голос – таким настойчивым… В конце концов Наташа не выдержала и сдалась.
-Да, - покорно проговорила она, - Да, конечно, я провожу…
-Ой, Наташа, какая ты славная, как здорово, что ты здесь оказалась! – Катька сияла.
«Всегда она так, переложит свои проблемы на чужие плечи и порхает, как ни в чём ни бывало», - вяло подумала Наташа, - «А, впрочем, бабу Валю всё-таки жалко».
-Ох-ох! – Валентина Алексеевна тяжело кряхтя, попыталась встать. Девчонки тут же засуетились вокруг, поддерживая, помогая.
-О-ох! Девчата, милые вы мои, золотые, спасибо, - благодарно пропыхтела буфетчица, приняв наконец вертикальное положение, - И тебе, Наташенька, рыбонька моя, низкий поклон, выручила, выручила бабушку…
При слове «рыбонька» Наташа несколько напряглась и настороженно глянула на бабу Валю. Но увидела только лишь пожилую, уставшую, не очень здорового вида женщину. «Да что же это я в самом деле? Хватит уже дурака-то валять!», - и девушка решительно протянула буфетчице руку, чтобы она могла на неё опереться.
-Ладно, девчонки, я скоро вернусь, - Наташа бодро помахала сослуживицам рукой и направилась к выходу, поддерживая Валентину Алексеевну под руку.
-Пока, Наташ, спасибо тебе огромное, мы дождёмся, дождёмся непременно, это же святое… - неслось им вслед. – Баба Валя, до свидания, выздоравливайте скорее…
Они вышли на улицу. Здесь было гораздо холоднее, чем в помещении, и Наташа плотнее запахнула пальто. Несмотря на конец октября, в воздухе почему-то явственно пахло грозой. Казалось, вот-вот, ещё немного, и в низком, свинцово- сером мареве облаков сверкнёт молния. «Глупости какие, разве бывают грозы в октябре?», - подумала девушка.
-Ой, милая, лапонька моя, чего только на этом свете не бывает, - Наташа невольно вздрогнула, - Вот, гляди-ка, безобразие какое, - продолжала Валентина Алексеевна, - ещё день-то не кончился, а солнышко уже садится, вон как стемнело. Непорядок, непорядок… Да ты, девонька, не волнуйся, это из-за тучек всё , из-за тучек. Закрыли пол- неба, вот и темно. Но к своим-то ты засветло успеешь, я ж тебя долго не задержу. Проводишь бабушку до ворот, и беги себе, резвись, веселись, я понимаю, дело молодое… Сама такая же была в твои-то годы.
Вокруг в самом деле быстро сгущались сумерки. Но Наташу это почему-то перестало беспокоить. «И правда ведь, из-за облаков, наверное, так чего волноваться?», - думала она, шагая рядом с бабой Валей и впол-уха слушая её бормотание. «А обратно можно и на такси доехать».
Они миновали широкую проезжую часть, свернули в переулок, и затем двинулись вниз по длинной узкой мостовой, мимо маленьких двориков, которые постепенно сменились частными домами с примыкающими к ним палисадниками.
Они не заметили, как за углом одного из оставшихся позади домов внезапно сгустилась тень. И как затем она так же внезапно приняла очертания человеческой фигуры.
Из темноты осторожно вышла молодая девушка со странной внешностью. Она огляделась, прислушалась и бесшумно двинулась следом за удаляющейся парой.
Если бы Наташа увидела её, она бы безошибочно узнала в ней незнакомку с неоконченного портрета.
VI
Казалось, улица никогда не кончится. У Наташи давно уже появилось чувство, будто она спит, и вот-вот должна проснуться. Поэтому в какой-то момент она перестала удивляться происходящему, абсолютно уверенная в том, что просто-напросто задремала в офисе, и всё это – не более, чем сон.
А между тем, вокруг творились довольно странные вещи.
Во-первых, улица. Откуда, скажите на милость, в самом центре большого города могла взяться эта непонятная улочка со старомодными домами и палисадниками? Дома были именно старомодными: сплошь деревянные, с большими уютными верандами . Каменные попадались крайне редко, да и те были оформлены в стиле, подозрительно напоминавшем позднее барокко.
А Наташа чётко знала, что здесь должен находиться недавно построенный престижный жилой комплекс.
Во-вторых, время. Точнее, странные фокусы, которые оно вытворяло. Девушка неоднократно смотрела на часы, и, судя по ним, вечер ещё не наступил. А между тем, солнце уже закатилось, и вокруг лежала густая темень. Впрочем, сама дорога хорошо освещалась древнего вида фонарями, да ещё светились некоторые оконные проёмы.
В-третьих, Наташа изрядно устала и проголодалась.
В этом, на первый взгляд, ничего удивительного не было. Но, с другой стороны, может ли человек во сне чувствовать голод? Или тяжесть в ногах?
Наташа, как раз, обдумывала эту проблему, когда внезапно раздался скрипучий голос бабы Вали:
-Пришли, девонька. Пришли, милая… Видишь, как быстро мы с тобой обернулись?!
Они стояли перед большим двухэтажным особняком. Наташа растерянно обежала глазами треугольник фронтона, украшенный изнутри причудливой лепниной, изящные декоративные колонны с резными капителями, тяжёлые створки дверей…
«Нет, я определённо сплю, - подумала она, - другие варианты отпадают». Ну не может быть, чтобы их буфетчица жила в этих хоромах. Все знали, что у Валентины Алексеевны скромная хрущёвка, да и та старенькая.
Впрочем, особняк тоже не был новым. Местами потемнел, местами обветшал, но при этом выглядел он весьма внушительно.
-Ну вот и моя избушка на курьих ножках. Нравится? Может пройдёшь, чайку выпьешь? А то ведь ты из-за меня такой долгий путь проделала.
Валентина Алексеевна стояла у калитки и улыбалась ей дружелюбной улыбкой аллигатора.
«Какой чай, меня же девчонки ждут», - подумала Наташа.
Внезапно ей очень захотелось унести отсюда ноги. Просто так, безо всякой причины. Потом это желание куда-то исчезло.
«А чего, собственно, я боюсь? Это ведь всего лишь сон», - последний довод показался Наташе крайне убедительным. «И к тому же, - продолжала рассуждать она, - все психологи в один голос твердят: если ты чего-то боишься, и тебе это снится – иди своему страху навстречу. Так ты сможешь его преодолеть. Вот, сейчас и начнём».
Она слегка приблизилась. Улыбка буфетчицы стала шире.
-Баба Валя, - вкрадчиво начала Наташа, - скажите мне, я ведь на самом деле сплю?
-Ага! – радостно закивала буфетчица, - Конечно, яхонтовая моя, конечно спишь, а то как же… Да ты погляди, что вокруг-то делается!
-Ну, коли сплю… - Наташа вдруг почувствовала мощный прилив авантюризма, - коли сплю, так была-не была, давайте ваш чай!
И она уверенно шагнула на посыпанную гравием дорожку.
***
Обстановка внутри дома оказалась как нельзя под стать его наружности. Всюду – старинная мебель, паркетный пол, прикрытый кое-где коврами. Стены были украшены картинами, гобеленами или зеркалами в тяжёлых рамах. На всём лежала неуловимая печать времени. Но освещение оказалось, как ни странно, электрическим.
Миновав прихожую и пару комнат, они направились куда-то по длинному коридору, выстеленному ковровой дорожкой.
-Баба Валя, а мы куда путь держим? На кухню? – весело поинтересовалась Наташа.
Неприязнь, подозрительность улетучились без следа, теперь она чувствовала себя легко и непринуждённо.
-Да что ты, что ты, Наташенька! – всплеснула руками баба Валя, - какая ж тут кухня… Не-ет , милая, для дорогих гостей у меня тут особое местечко имеется, особое… - она зачем-то сделала ударение на последнем слове. – Вот, сюда, по лесенке, милости просим.
Они остановились в большом квадратном помещении, очень похожем на библиотеку, так как все стены его были заставлены огромными книжными шкафами и стеллажами. Сколько же здесь было книг! Наташа с превеликим удовольствием покопалась бы в них, но… Они уже вышли на середину комнаты и оказались у подножия красивой деревянной лестницы, которая, изгибаясь, вела наверх, на второй этаж. Ступеньки тоже были покрыты ковровой дорожкой. Наташа вздохнула и начала подниматься вслед за Валентиной Алексеевной. Интересно, а что там, наверху? Надо же, первый раз она видит такой необычный сон, и здесь так здорово, и…
Стоп, что-то здесь не так.
Наташа не сразу поняла, что же именно её насторожило. Она нахмурила брови, пытаясь собраться, даже замедлила шаг, как вдруг…
Шаги. Звук её шагов. Ступеньки были деревянными.
А звук был металлическим.
Девушка на секунду замерла, прислушиваясь, потом осторожно сделала ещё один шаг, и ещё… Нет, ей не показалось. Это было невероятным, но…покрытые мягким ковром ступени стучали под её ногами, словно кровельное железо. Звук был странным, гулким, как если бы она находилась в пустом помещении. Вдобавок появилось неприятное ощущение, будто лестница вибрирует и покачивается при каждом шаге, что вообще уже выходило за всякие рамки. Как может шататься при ходьбе здоровая деревянная лестница с широченными ступенями?
-Эй, Наташенька, что-нибудь не так?
Сверху на неё вопросительно смотрела Валентина Алексеевна. Она уже добралась до площадки второго этажа, и теперь их разделяло лишь несколько ступеней.
-Может быть, ты высоты боишься? – голос буфетчицы стал вкрадчивым, - Так здесь ведь совсем невысоко…
-Лестница, - Наташа вдруг почувствовала себя очень неуверенно, - ступеньки…
-Что, моя хорошая?
-Они…они так стучат… - слова давались ей с трудом.
-Да что ты, девонька! – баба Валя изобразила крайнее удивление. Жиденькие бровки от усердия улезли почти на середину лба. – Да как же ж они могут стучать-то?! Они ж из дерева!
-Ну-у, я не знаю… - промямлила Наташа.
-А ты попробуй-ка ещё раз. – и Валентина Алексеевна хитро ей подмигнула.
Наташа нерешительно шагнула раз, другой…
Стук прекратился. Тряска – тоже.
Ничего не понимая, она поднялась на второй этаж. Валентина Алексеевна снисходительно ей улыбнулась.
-Вот-вот, яхонтовая моя, вот что значит весь день в трудах, да без обеда! Ну ничего, ничего, щас мы тут чайку сообразим… - и она проворно засеменила вперёд по коридору. Наташе ничего не оставалось, как двинуться следом.
Опять ковровая дорожка, какие-то двери, комнаты… Неожиданно баба Валя остановилась в одной из них.
-Ну, вот мы и пришли, - довольно пропыхтела она. - Не стесняйся, Наташенька, будь как дома.
Девушка огляделась. Да, это место действительно было особым.
В большом камине жарко и приветливо горел огонь. На полу – пушистый белый ковёр. Наташа скинула туфли и утонула в нём по щиколотку. Из ног мгновенно ушли напряжение и усталость. Пальто она оставила на вешалке у дверей.
Окна были задёрнуты длинными тяжёлыми шторами с красивым орнаментом, вдоль стен стояло множество шкафов. Наташа с восторгом обнаружила, что они заполнены книгами и другими интересными вещами: старинной посудой, экзотическими статуэтками, разноцветными свечами. Впрочем, свечи стояли не только в шкафах, они были везде: на каминной полочке, на письменном столе, который маячил в дальнем углу комнаты, да и просто, на полу. Некоторые из них горели, разливая вокруг мягкий тёплый свет. От них исходил какой-то сладковатый, слегка дурманящий аромат.
-Да что же это: чай давно готов, а мы ещё не за столом?! Садись, гостья дорогая, а то ведь остынет! – баба Валя жестом указала на два кресла с высокими спинками, стоящие посреди комнаты. Только сейчас Наташа заметила между ними маленький деревянный столик с резными ножками. На нём уютно разместились: фарфоровый чайник, пара чашек с блюдцами, сахарница и вазочка с печеньем. Было такое впечатление, что их здесь кто-то ждал и приготовил всё к их приходу.
-Ждала, Наташенька, ждала, - Валентина Алексеевна подмигнула девушке, словно читая её мысли, - Дом у меня непростой, ты здесь ещё и не такое увидишь… Ты чай-то попробуй, только сахар не клади, он и без него хорош.
Наташа неожиданно обнаружила, что уже сидит в кресле, которое оказалось на редкость мягким и удобным. Она послушно взяла со стола чашку и отпила глоток. Чай и вправду был выше всяких похвал: густого золотистого цвета, необыкновенно вкусный и душистый. В его аромат вплетались пряные ноты каких-то трав. Наташа сделала ещё пару глотков, и по всему телу разлилось приятное успокаивающее тепло. Совершенно расхотелось двигаться, думать о чём-либо. Хотелось просто сидеть вот так, смотреть на мерцающее пламя свечей и лениво потягивать чай из чашки. «Какой чудесный сон, как не хочется просыпаться!», - подумала она.
-А и не надо тебе, девонька, просыпаться. Зачем, раз не хочется? – баба Валя устроилась в кресле напротив и хитро поглядывала оттуда на Наташу. – Это, цветик мой, легко можно устроить. Это мы мигом. Только вот вставать-то мне тяжело, старость – не в радость, -и она снова заохала. - Ты мне, Наташенька, книжицу одну не подашь? Вон она, на каминной полке лежит.
Девушке очень не хотелось покидать мягкое кресло, но разве можно тут отказать? Медленно, словно в полудрёме, она поднялась, повернула голову в сторону каминной полки. Там действительно лежала какая-то толстенная книга в потемневшем переплёте.
-Эту, баба Валя?
-Да, да, эту! – Валентина Алексеевна почему-то вдруг заёрзала в кресле. На лице её читалось явное нетерпение. «Странно, что это с ней?», - вяло подумала Наташа и направилась к камину. Когда она шла, ей на миг почудилось, что вместо мягкого ковра под ногами что-то твёрдое и холодное. Но она не остановилась. Сейчас её ничто уже не волновало. Важно было только одно – взять книгу.
Она почти дошла. Уже протянула руку, осталось сделать последний шаг…
-Стой! – раздался за её спиной голос, резкий и властный. - Назад! Если хочешь жить, немедленно назад!
VII
Известно, что в моменты сильнейшего стресса или испуга наше сознание отключается, начинают работать инстинкты. И происходят парадоксальные вещи: человек мгновенно принимает верное решение, даже не успев осознать его. Некоторым из нас это спасает жизнь.
Наташа вздрогнула от неожиданности. Но она уже сделала этот последний шаг, уже занесла ногу и опустила её на пол. И вдруг… с ужасом почувствовала, что нога уходит в пустоту.
Следующее мгновение запомнилось ей на всю жизнь.
Она не успела понять, что происходит. Но интуитивно, каким-то шестым чувством осознала, что стоит на самом краю. И с секунды на секунду сорвётся вниз.
Делать шаг назад было поздно, она уже начала соскальзывать. Девушка по-прежнему видела перед собой камин, пляшущие в нём языки пламени. Но впереди было жуткое, бесконечное ничто. Сердце колотилось, как сумасшедшее, в глазах потемнело, стало трудно дышать… Как будто бы со стороны она услышала свой пронзительный захлёбывающийся крик. Наташа в отчаянии взмахнула руками, смещая центр тяжести и, выгнувшись всем телом, начала падать назад.
В ту же секунду мир окончательно сошёл с ума.
Окружающее пространство в раз потеряло форму и цвет. Теперь повсюду был только плотный серый туман. А затем, как в мистическом триллере, туман пришёл в движение и начал вращаться вокруг неё, всё быстрее и быстрее, закручиваясь в гигантскую спираль. В ушах оглушительно взвыл ураганный ветер. На миг Наташе почудилось, что она - в центре смерча, и сейчас её унесёт неведомо куда… Стало темно, как ночью, вихрь ревел всё яростнее. Вдруг совсем рядом что-то ослепительно вспыхнуло. «Молния?», – пронеслось у неё в голове. Неожиданно ветер начал стихать, ослабил свою хватку. Исполинская воронка постепенно рассеивалась. Затем полыхнуло снова и снова… Сгустки яркого голубого огня рвали окружающий мрак в клочья. Пламя растекалось вокруг, змеилось молниями, сплетая фантастическую огненную сеть. Внезапно Наташа почувствовала, как приземляется на что-то жёсткое, мокрое и холодное. И тут неведомая сила подхватила её и резко рванула назад, протащив пару метров. Потом всё стихло.
Какое-то время она просто лежала а спине, не в силах пошевельнуться. Затем почувствовала, что сверху на неё льётся вода. Наташа осторожно открыла глаза.
Серое мрачное небо. На лицо падают холодные крупные капли дождя. Тучи нависли так низко, что, кажется, вот-вот рухнут. Несмотря на это, было достаточно светло. Огромным усилием она вытянула левую руку и посмотрела на часы. Пять часов вечера.
Девушка приподнялась на локте и попыталась оглядеться. Она лежала на широкой бетонной плите, а впереди, совсем рядом, виднелось что-то вроде широкого бордюра. Вокруг было абсолютно тихо, уши словно заложили ватой. Медленно, на четвереньках, она подползла к бордюру. Кажется, отсюда она едва не упала? Наташа ухватилась за край руками, чуть перегнулась через него и посмотрела вниз.
Внутри у неё всё оборвалось.
Далеко-далеко внизу во все стороны протянулись тонкие серые ленточки – главные транспортные магистрали. По ним скользили маленькие разноцветные машины. Чуть справа –серо-жёлтый прямоугольник городского парка, размером со школьную тетрадку. Она увидела множество снующих туда-сюда пешеходов, но отсюда они казались совсем крошечными.
Наташа находилась в самом центре города, на крыше огромного высотного здания. И, к сожалению, это не было сном.
Внезапно на неё обрушились звуки. Сначала это была какая-то трудно различимая мешанина. Потом она осознала, что кто-то истошно вопит за её спиной. Голос был настолько мерзким и отвратительным… Он напоминал хриплое бульканье, но уж никак не человеческую речь. Впрочем, прислушавшись, она даже начала разбирать отдельные слова. От ненависти, их переполнявшей, бросало в дрожь. И в то же время было в этом жутком голосе что-то знакомое, что-то…
-Уйди с дороги, богомерзкая тварь! Она моя, слышишь? Моя! Моя по праву, моя по закону! Я сама её выследила и привела сюда. И я доведу начатое до конца! И никто: ни ты, ни твои полоумные дружки из Совета, никто не сможет остановить меня!
-Я остановлю тебя. Потому что это моя работа, а я привыкла делать её на совесть.
Дрожа всем телом, Наташа повернулась.
Метрах в трёх от неё, припав к серому бетону крыши скрючилась буфетчица Валентина Алексеевна. Её
поза была нелепо изломанной и гротескной. Сейчас она, как никогда, напоминала большую толстую жабу, подобравшуюся перед прыжком. Буфетчица находилась спиной к Наташе и не могла видеть девушку. А прямо напротив…
Наташе не потребовалось даже секунды, чтобы узнать свою ожившую конкурсную работу.
Вот так встреча… Она вдруг словно позабыла обо всех приключившихся с ней сегодня кошмарах, и с каким-то холодным любопытством принялась разглядывать загадочную пришелицу. Да, всё точно: линия носа, линия губ, рост, пропорции, но…
Она вгляделась чуть пристальнее, и острый глаз художника сразу же подметил детали, недостающие на портрете.
Во-первых, девушка была не совсем блондинкой. Просто её волосы были абсолютно седыми.
Во-вторых, уши. В их прошлую встречу на незнакомке была кепка. Сейчас кепки не было, волосы собраны в конский хвост, и Наташа ясно увидела, что уши у неё заострённые, как у кошки.
В остальном эта странная девица вроде бы ничем особенным не отличалась. Ну, разве что слишком худая и высокая. Однако, очевидно было одно: она не человек.
Сейчас на ней были видавшие виды джинсы, чёрный джемпер и высокие сапоги. На шее – серебристый медальон на цепочке. На левой руке – стальной налокотник, а в правой – внушительных размеров арбалет. Девушка повернула голову и поймала Наташин взгляд.
-Уходи, - произнесла она тихо, но отчётливо, - немедленно уходи. Я сама разберусь. Тебе опасно здесь оставаться.
-Что-о-о-о?! – хрипло завизжала буфетчица, заставив Наташу подскочить на месте от испуга, - Никуда она не уйдёт! Ей отсюда только один путь – вниз! Я всё рассчитала! Я возьму её жизнь и получу силу! И не позволю какой-то вонючей шестёрке помешать мне! А пушку, - тут голос её приобрёл знакомые лисьи интонации, - пушку свою поганую ты, девонька, лучше убери… А не то я тебе, лада моя, кишочки-то повыпущу, а это, знаешь ли, весьма неприятно…
При этих словах она мерзко захихикала.
У Наташи мороз прошёл по коже. Во рту пересохло, ноги словно приросли к земле. Всё ещё продолжая хихикать, баба Валя начала медленно поворачиваться в её сторону.
И вот тут стало по-настоящему страшно.
От картины, которую увидела бедная Наташа, передёрнуло бы даже бывалого наркомана. Что и говорить: Валентина Алексеевна никогда не отличалась приятной наружностью, но тут.. Красные, налитые кровью глаза. Лицо, или то, что от него осталось, перекошено в жуткой ухмылке. Из-под вздёрнутой верхней губы торчат кривые клыки. Хищно растопыренные пальцы заканчиваются длинными острыми когтями.
Наташу буквально парализовало от ужаса. Она не в силах была даже моргнуть и беспомощно наблюдала, как эта кошмарная тварь начала приближаться. В голове тупо билась одна мысль: «Господи, как же я могла с ней куда-то пойти? Как же я сразу не догадалась, как я …»
-Догадалась, догадалась, моя милая. - пробулькала буфетчица, - Да только я ж ведь тоже не дурочка: заговорила я тебя, обманула, запутала, - она снова довольно ухмыльнулась, - вот ты, Наташенька, и не сообразила, что к чему. А сейчас уже по-оздно. Да ты не бойся, яхонтовая моя, не бойся! Я всё быстро сделаю, даже и не почувствуешь, как тебя размажет по асфальту.
-Не спеши, ведьма!
Тварь обернулась, но поздно: тяжёлая арбалетная стрела, хищно свистнув, пролетела совсем рядом с головой, острым лезвием наконечника раскроив ей пол-физиономии. Ведьма взревела так, что заложило уши. Забыв про Наташу она развернулась к своей обидчице и резко выбросила вперёд левую руку с растопыренными пальцами. При этом она злобно скандировала какие-то слова на непонятном языке. Из скрюченной лапы вырвался сгусток очень плотного, чёрного дыма и потянулся к воительнице. Та, однако, и бровью не повела. Только ещё сильнее побледнела и крепко стиснула медальон на груди. В воздухе затрещало, запахло грозой. Чёрное облако почти настигло свою жертву, уже коснулось её лица, как вдруг из под сжатых пальцев вперёд рванулась стремительная голубая молния. Столкнувшись с мраком, она на мгновение погасла, а затем последовала ослепительная вспышка света. Облако исчезло. Девушка по-прежнему стояла перед ведьмой, целая и невредимая. Только из правого уголка рта бежала тоненькая струйка крови. Она вытерла её тыльной стороной ладони и снова вскинула арбалет.
-Уйди с дороги, нелюдь! – зарычала тварь, занося лапу для очередного удара.
-Да, я - нелюдь, - невозмутимо ответила остроухая волшебница, - но и ты перестала быть человеком. Ты ведь, насколько мне известно, добровольно вступила на этот путь. И назад дороги нет. Можно обрести силу, гораздо большую, чем у тебя есть. Но не такой страшной ценой. Совет уже давно наблюдает за твоими делами, ведьма. И, наконец, он принял решение покончить с тобой, раз и навсегда. Ты нарушила все мыслимые и немыслимые законы, ты черпаешь свои силы в смерти и страданиях других живых существ. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Так что молись, если ещё осталось кому.
В ответ раздался дикий хохот.
-Т-т-т-ты п-предлагаешь мне молиться?! – заходилась тварь. – Да ты сама сейчас будешь молиться, горячо и истово! Только не своим дурацким богам, а мне! Будешь ползать на брюхе и просить… упрашивать, чтобы я убила тебя сразу, чтобы не сильно мучила… Да-да, сопливая полукровка, так и будет. Но сначала… - бестия снова повернулась к Наташе. На жуткой морде – выражение злобного торжества, красные буркала горят, с клыков сочится ядовитая жёлтая слюна. Хищно ощерившись, тварь ринулсь на девушку.
Тут произошло сразу несколько событий.
Наташа, словно вышла из ступора и слепо шарахнулась назад, сильно стукнувшись локтями о бетонный бортик. Ведьма уже почти настигла её… Внезапно девушка с ужасом поняла, что спасения нет. Сейчас это чудовище просто выкинет её с крыши, а потом все решат, что произошло самоубийство. И никто так и не узнает правды. «Как же я не хочу умирать!», - подумала Наташа, собираясь зажмуриться. В этот момент воительница снова выстрелила. Тварь проворно отскочила в сторону. Жуткие когти вспороли воздух возле самого Наташиного уха. Свистнула вторая стрела, третья… И вдруг произошло непредвиденное.
Ведьма была уже у самого края крыши. Уворачиваясь от выстрелов она невольно вспрыгнула на бетонный бортик. Стрела ударилась об него и бессильно отскочила в сторону. Довольно хохотнув, буфетчица сделала шаг к Наташе.
Она действительно очень хорошо всё рассчитала. Кроме одного: силы земного тяготения.
Когда Наташа едва не сорвалась с крыши, её спас маленький вес. А баба Валя, напротив, была очень грузной. И это простое, банальное обстоятельство погубило всё.
Сначала её слегка мотнуло вбок. Досадливо наморщившись, она попыталась выровняться, и тут это случилось. В одно мгновение сорвалась одно нога, затем вторая и, нелепо взмахнув руками, ведьма полетела вниз.
Долго ещё потом в ночных кошмарах Наташу преследовал этот крик. В нём уже не осталось ничего человеческого. Какое-то время он ещё раздирал пространство, а потом резко оборвался. Стало очень тихо.
Медленно, как заворожённая, Наташа повернулась и, перегнувшись через бортик, глянула вниз. Там, на сером асфальтовом поле виднелась крошечная чёрная точка. И тёмные брызги, веером разлетевшиеся вокруг.
Девушка резко отпрянула назад. В ушах снова зашумело, перед глазами поплыли красные и черные круги. Сквозь шум ей почудилось, что кто-то настойчиво повторяет её имя. Потом голос начал удаляться, и, в конце концов, наступила полная тишина.
***
Очнулась она от яркого солнечного света.
Тёплые лучи нежно касались щёк, сочились сквозь ресницы. Кажется уже утро? Или день… О, Господи, ей же на работу. Неужели проспала?! Почему же мама её не разбудила? Может быть сегодня выходной? Может быть…
-Наташа, пожалуйста, проснись.
Голос не мамин. И она находится не у себя дома. Наташа резко открыла глаза.
Она сидела на одной из скамеек в городском парке. Впереди был обширный газон с пожелтевшей травой, а вокруг высились раскидистые тополя и ясени. Солнечные блики весело играли в опавших листьях. Газон окаймляла дорожка, выложенная фигурной плиткой. Сейчас она пустовала. Голоса людей доносились откуда-то из-за деревьев и кустов, но рядом не было не души.
Если не считать её новую знакомую.
Она сидела на скамейке рядом с девушкой и обеспокоено смотрела на неё. Увидев это странное лицо, Наташа мгновенно вспомнила всё, что с ней произошло. Окружающий мир снова куда-то поплыл…
- Эй, Наташ, очнись, ты сейчас опять упадешь в обморок. На-ка вот лучше, выпей. Сразу станет легче. – И спасительница протянула ей маленькую жестяную фляжку. Девушка послушно сделала пару глотков. Она тут же закашлялась: напиток оказался крепким и слегка обжигал горло. Но по всему телу разлилось тепло, а голова почти престала кружиться. Она выпила еще немного и протянула флягу назад.
- Спасибо, мне гораздо лучше.
-Вот и замечательно.
Наташа чувствовала себя такой усталой, что не в состоянии была двигаться. Поэтому она просто сидела, чуть повернув голову, и смотрела на необычную девушку, спасшую ей сегодня жизнь.
Сейчас вблизи, под тёплым светом солнца, она гораздо больше напоминала человека, чем тогда на крыше. Эта дружелюбная, усталая улыбка, чуть прикрытые глаза, растрёпанная чёлка. Собственно, если бы не остроконечные уши, Наташа и не подумала бы, что перед ней существо из другой реальности. А цвет волос…, так сейчас это даже модно.
Какое-то время они просто молча смотрели друг на друга. Первой заговорила Наташа.
- Что это было? – Простой вопрос, на который требовался куда как не простой ответ. Волшебница вздохнула.
- Я знала, что ты спросишь, это было неизбежно. Что ж, я постараюсь объяснить тебе, что смогу. Учти, говорить я могу не всё, что-то останется без ответа. Собственно, - тут она горько усмехнулась, - я могла бы попросту стереть из твоей памяти весь сегодняшний вечер, но… Ты слишком многое пережила, это было очень серьёзное испытание. И, я считаю, ты заслужила правду. Что тебе делать с этими воспоминаниями ты решишь сама. – Она ненадолго замолчала, словно собираясь с мыслями.
- Значит, дело было так…
Ваша покойная буфетчица, Валентина Алексеевна – ведьма. Но ты и сама уже об этом догадывалась. Колдовством она занялась достаточно давно, лет, наверное, десять назад. Почему, точно не знаю. Мне говорили, она сильно заболела: рак или что-то в этом роде. Ну, видимо, традиционная медицина не помогла… В общем, поправив здоровье начала она ворожить по-серьёзному. Всё бы тут ничего, да только колдовская сила, она как золото: некоторым людям сколько ни дай, всё мало кажется. Если праведным путём дар свой развивать, то на это требуются время и терпение. А ей нужно было всё сразу и побыстрее. И поехало, покатилось. Совет заметил, что какой-то негатив идёт и поставил её на учёт.
Не спрашивай меня, что такое Совет, могу только сказать, что я на него работаю, причём давно. Короче говоря, следили мы за этой бестией, следили… Неофициально на неё набралось досье толщиной с Большую Советскую Энциклопедию. А вот прямых улик всё не было. Другие-то тёмные маги и колдуны, которые на учёте стояли, нет-нет, да проколются где-нибудь. А эта хитрая попалась, никак не удавалось её прижать. Пока ты не появилась. Ну, с тобой тут отдельная история.
Всё дело в дате твоего рождения. Знаешь, в магии, как и в любой другой науке, тоже существуют свои закономерности. Я не буду сейчас пересказывать весь курс нумерологии, тем более, что сама в ней не сильна. В общем, люди, рождённые в особые дни, обладают особыми свойствами. Таких дней достаточно много, но тридцать первое октября – один из самых важных и значимых. Свойства эти могут здорово влиять на дальнейшую жизнь и судьбу человека, а могут вообще никак себя не проявить. Это что-то вроде потенциальной энергии. Так вот, у тёмных магов существует обряд: если такого особенного человека убить в день его рождения, причём убить определенным способом, то убийца получает всю жизненную силу своей жертвы, многократно увеличенную. Так что, сама понимаешь, для Валентины Алексеевны ты стала просто подарком судьбы. Правда, вышла она на тебя случайно. Все тёмные ведьмы и колдуны время от времени «вампирят»: ищут ослабленных, незащищённых людей и тянут с них энергетику. Вынюхивают они их, как правило, по исходящему негативному излучению – это самый простой и надёжный способ. Ну а у тебя тогда, согласись, негатива было более чем… Во-первых, ты вынуждена заниматься нелюбимым делом, а это сказывается. Во-вторых, с семьёй и личной жизнью у тебя тоже не всё в порядке. Подробностей я не знаю, просто чувствую. Так что, вычислила она тебя быстро. А уж когда из чистого любопытства узнала дату твоего рождения… Тут она, на радостях, совсем голову потеряла. Позабыла всякую осторожность, а мы, только того и ждали. Я начала следить за ней. В другое время она бы непременно учуяла моё присутствие. Но в тот момент эта ведьма была слишком занята тобой. Она тщательно подготовилась к обряду и, где-то с месяц назад, наложила на тебя мощный заговор. Проще говоря, запудрила тебе мозги. Поэтому ты ничего не заподозрила, когда провожала её домой. То есть думала, что провожаешь. Всё, что ты видела, на самом деле было иллюзией.
- Лестница… - потрясённо выдохнула Наташа. – Значит, мне не померещилось…
- Что? О чём ты? – волшебница вопросительно вскинула брови.
- Я поднималась по деревянной лестнице. А ступени гремели как железные. – Наташа замолчала, задумчиво глядя в пространство.
- Да, - кивнула девушка. – Да, Наташа, всё сходится. В тот момент ты поднималась по чердачной лестнице на крышу той самой многоэтажки. Ну, а дальше… дальше ты знаешь.
Они опять сидели молча. На этот раз первой тишину нарушила остроухая пришелица.
- Слушай, ты только не сердись на меня за то, что всё так вышло. Я, конечно, могла предупредить тебя, но…, - она снова грустно улыбнулась, - думаю, ты бы мне не поверила. Или наделала бы от страха каких-нибудь опрометчивых поступков и спугнула эту тварь. Вообще-то у меня не было задания убивать её. Нужно было лишь обезвредить и передать суду. Но ситуацию вышла из-под контроля. – Она серьёзно посмотрела на Наташу и понизила голос. – Когда ты чуть не упала с крыши, я кляла себя последними словами: думала, что уже слишком поздно. Пришлось бросить очень сильное заклинание, чтобы удержать тебя на краю. А когда оно сработало, миражи разлетелись вдребезги. И ты увидела всё как есть. Ну вот, собственно, и конец этой трагической истории. Боюсь, больше мне добавить нечего.
Наташа не знала, что ответить: слишком много невероятных вещей было сказано. Она зябко поёжилась: несмотря на солнышко, ветер был прохладным.
- Ой, прости, чуть не забыла. Держи, на обратном пути подобрала, - и воительница протянула ей пальто. Наташа тут же благодарно в него закуталась. Стало гораздо теплее. Однако, оставалась еще пара вопросов.
- Как я здесь оказалась? И куда делся Ваш арбалет?
- Ещё одно полезное заклинание, - пояснила девушка. – Действует как телепортация. А вот оружие пришлось спрятать в надёжном месте. Не разгуливать же с ним по городу? Тут же ваша доблестная милиция заграбастает, - она усмехнулась. – Ну, ладно. Ты извини, но мне уже пора. – И она поднялась со скамейки. Хотела повернуться и пойти, но вдруг остановилась.
- Слушай, Наташа, ты, главное, ничего не бойся. Всё у тебя теперь будет хорошо, это я обещаю. Станут про покойную буфетчицу вопросы задавать, - тут она снова понизила голос, - ты, знай своё гни: проводила старушку до квартиры и пошла гулять с подругами в кафе. Скажешь так, и все от тебя отстанут, уж я об этом позабочусь. Ну, а в остальном… просто живи. Живи и радуйся этой жизни, она вполне того заслуживает, Всё, теперь прощай. – Она улыбнулась, и Наташа заметила ещё одну мелочь, котороё не было на портрете – тонкие, весёлые морщинки вокруг глаз. И сами глаза лучились улыбкой. Такие тёплые, зеленовато-серые глаза. Совсем человеческие.
- Прощай, удачи тебе.
Наташа хотела крикнуть: «Подождите!», хотела поблагодарить… Но её таинственная спасительница уже исчезла, словно растворилась в лучах осеннего солнца.
Через пару минут Наташа шагала по улице, ведущей вдоль парка. Она торопилась, поглядывала на часы. Нет, вроде бы она не сильно опаздывает.
Придя в кафе, она не сразу направилась к столику, за которым расположились девчонки. Как можно незаметнее Наташа оставила на вешалке пальто и мышкой проскользнула в туалет. Там, перед зеркалом, она придирчиво оглядела себя с головы до ног. Как на грех, одна из лампочек перегорела и свет был очень тусклым. Ну, вроде бы всё в порядке: её наряд и внешность почти не пострадали от приключения на крыше. Она поправила растрепавшиеся волосы, наскоро замазала тональным кремом пару ссадин на руках. Всё, теперь можно идти.
- Ой, смотрите кто тут у нас!? Именинница вернулась? С Днём рождения! – сияющие улыбками лица, Катька радуется больше всех. Наташе пододвигают стул, она садится. Все уже слегка осоловели; ах, ну они заказали только одну ма-а-ленькую бутылочку белого вина. Так, только попробовать, вдруг невкусное? Ну, сейчас-то начнётся гулянка по-взрослому! Держитесь, господа обыватели! Красота – страшная сила… Наташа наблюдала за происходящим словно во сне. «Господи, что же со мной было?», - думала она в отчаянии. «Может быть, мне всё привиделось? Или нет? Что если всё это правда?! Как я могу знать наверняка…»
- Эй, подруга, да ты просто метеор! – Катерина смотрела на неё с явным удивлением и восхищением. – Когда это ты всё успела? Ну, кстати ничего, прикольно тебя покрасили. Жаль только, что одну чёлку. Надо было, наверное, целиком, тебе идёт.
- Кать, при чём здесь моя чёлка, о чём ты… - начала было Наташа, но подружка уже увлечённо смаковала десерт, время от времени прерываясь на анекдоты. Наташа медленно поднялась из-за стола.
- Девчонки, я сейчас, мне на секунду. – И она направилась к дверям. Проходя мимо вешалки, сунула руку в карман пальто и прихватила с собой маленькое зеркальце.
Уже наступил вечер, но на улице было ещё достаточно светло. Наташа раскрыла зеркальце и пристально вгляделась в своё отражение.
Поначалу она ничего особенного не заметила. Но затем ясно увидела в своих тёмно-каштановых волосах несколько тонких серебристых прядей.
Эпилог
Как и чем закончить своё произведение? Этот вопрос часто встаёт перед молодыми авторами. Есть несколько вариантов.
Вариант первый, традиционно-мелодраматический: «…И жили они все долго и счастливо». Если хотите просто драматический, можно добавить: «…и умерли в один день».
Вариант второй, морально-воспитательный: отыскать в вышеприведённом сочинении какую-либо мораль, а лучше – две. Ну, например: «Никуда не ходите с малознакомыми ведьмами» или «не спите рабочем месте» и т.д.
Вариант третий, мистико-радикальный: вообще ничего не писать. Пусть читатель, потративший столько времени на изучение Ваших трудов, пребывает в мучительном раздумье: чем бы всё это могло закончиться?
Есть ещё один вариант… Умчаться на два года вперёд и заглянуть в один из маленьких тенистых двориков, недалеко от центра Москвы.
Тихое летнее утро. Всё вокруг утопает в свежей зелени. По тротуару скользят световые блики, преобразуясь в сложную мозаику. Где-то вдали одиноко жужжит газонокосилка, а ветер доносит сладковатый запах срезанной травы.
На скамейке, в тени большого тополя, сидит молодая женщина. Рядом с ней лежит толстая папка с листами ватмана. Она в задумчивости барабанит по ней пальцами.
Женщина одета в широкую тунику и брюки свободного кроя. Сквозь мягкие складки туники ясно проступает округлый животик. Она готовится стать матерью.
На лице – выражение спокойной сосредоточенности. Время от времени она чему-то улыбается, затем хмурится, словно размышляя. Вдруг солнце закрывает облаком, и на землю ложится большая тень. Женщина поднимает голову и обеспокоено смотрит в небо. Затем со вздохом встаёт со скамейки, берёт под мышку папку с ватманом и медленно направляется к ближайшему подъезду. Доходит до крыльца, поднимается. Хлопает дверь, и вот, двор снова пуст и безлюден. Солнце к тому времени окончательно исчезает за тучами. С неба начинают падать первые капли дождя.
Прошло всего два года, но за этот небольшой срок в жизни Наташи произошли огромные перемены.
Нет, она не выиграла художественный конкурс. Сказались многие обстоятельства: долгое отсутствие серьёзноё практики, сильные противники и многое-многое другое. Увы, ей не досталось даже третьего места. Наташа была ужасно подавлена и расстроена.
Но тут произошло маленькое чудо.
В тот день Наташа сидела у себя в комнате и тихо плакала. Она редко плакала в последнее время, но сейчас с трудом могла сдержать слёзы – так ей было обидно. Ведь этот конкурс стал последней надеждой. Мама безуспешно пыталась успокоить её. И вдруг в их квартире раздался телефонный звонок. Звонили… из Москвы! Какому-то молодому, но уже достаточно известному автору, пишущему в жанре «fantasy», случайно попалась на глаза Наташина работа. Начинающего писателя не слишком заботили мелкие технические погрешности и нарушения. Ему понравился образ, который он увидел. И вот, он звонил ей, предлагая сотрудничество. Он хотел, чтобы Наташа проиллюстрировала его новую книгу.
Долго девушка не могла поверить, что всё это происходит с ней наяву, а не во сне.
Перед отъездом они много разговаривали и никак не могли наговориться. В конце концов, мама крепко обняла её и сказала:
- Ну, вот видишь, солнышко. Я же говорила, что у тебя всё получится… Очень боюсь тебя отпускать. Но я чувствую, там – твоя судьба. Иди, моя девочка, удачи тебе.
Так Наташа оказалась в Москве.
А потом всё закрутилось, завертелось… Она была по-настоящему счастлива, впервые за последние три года. Писатель оказался очень милым интеллигентным человеком, к тому же, весьма приятной наружности. Он помог девушке с жильём, определив её на первое время к своим родственникам. У Наташи была собственная комната, маленькая, но очень уютная. И, самое главное, у неё было дело. То, которым она мечтала заниматься с детства.
Теперь она снова рисовала. Утром, днём, вечером. Иногда, когда ей не спалось, даже по ночам. Бесконечные наброски, этюды, эскизы… Она чувствовала себя странником, вернувшимся домой из долгого, изнурительного путешествия. Это волшебное чувство сложно было с чем-то сравнить ил описать. Она просто была очень счастлива.
Наташа достаточно быстро восстановила утраченные навыки. Конечно, по части техники оставалось ещё много пробелов, но девушка справилась со своей задачей: она выполнила серию иллюстраций к книге молодого автора.
Судьба их совместного творения сложилась на удивление удачно: книга разошлась большим тиражом. Даже критикам на этот раз было нечего сказать, роман стал бестселлером.
Первый же гонорар дал Наташе возможность снять однокомнатную квартиру. Но работа её не закончилась. Игорь, так звали писателя, на банкете по случаю выхода книги заявил, что уже подумывает о новом проекте. И что ему просто необходима Наташина помощь. Он вообще в последнее время стал уделять ей очень много внимания: постоянно вытаскивал на какие-то тусовки, знакомил с новыми людьми. Сам выразил желание поближе познакомиться с её мамой, когда та приехала к дочери в гости. В один прекрасный момент Наташа с удивлением поняла, что искренне привязалась к этому человеку. Ей нравились его целеустремлённость, ум, оптимизм. Как-то, в один дождливый осенний вечер они сидели друг против друга за столиком в маленькой кофейне и обсуждали новую серию Наташиных рисунков. Игорь в задумчивости водил пальцами по скатерти и вдруг поднял голову и пристально посмотрел ей прямо в глаза… Наташа поняла, что окончательно пропала.
Свадьба была скромной: никакой прессы, никакой помпезности. Рядом были только самые близкие и дорогие люди: друзья, родные. Со своей стороны Наташа пригласила маму и пару подруг, включая, естественно, Катерину. Та выпила море шампанского, всё время плакала и всем говорила, что это от счастья за Наташу.
Наташа и сама готова была плакать от счастья.
Да, в её жизни теперь было всё: и радости, и тревоги, и бессонные ночи за мольбертом, и творческие кризисы мужа. А чего стоили все эти конференции, интервью, придирки критиков… Но это была ЕЁ жизнь. А два года назад она словно бы вела чужую.
Сейчас они живут в квартире у Игоря, недалеко от центра Москвы. Муж всё так же пишет книги, и дела его идут совсем неплохо. А Наташа по-прежнему их иллюстрирует, ведь никто не сделает этого лучше её. Правда, сейчас у неё появилось много новых забот: заказы от частных лиц, приглашения на всевозможные выставки. Она очень много работает и лишь недавно смогла взять небольшой отпуск.
А ещё Игорь помог ей найти хорошего частного педагога. И сейчас, даже находясь в отпуске, Наташа упорно занимается. Она считает, что совершенству нет предела и оттачивает свою технику.
А ещё она ждёт ребёнка, вот и главная причина её отпуска. По прогнозам врачей, это будет девочка. Она должна появиться на свет где-то в середине или в конце октября.
Наташа очень надеется, что её дочь родится не тридцать первого числа.