Как-то пришлось мне по делам службы идти в некое учреждение. Было это в конце сентября, погода стояла чудесная, солнечная, не по-осеннему тёплая. Путь мой пролегал через парк. В воздухе витали какие-то щемяще-сладковатые ароматы поздних цветов, о чём-то весело щебетали пичужки, а деревья сбрасывали с себя разноцветную листву.
Листья медленно кружились в воздухе, плавно ложились на землю и мягко шуршали под ногами. Я неторопливо шла по аллейке, наслаждаясь последним теплом и погрузившись в свои мысли.
Вдруг рядом со мной прозвучал чей-то негодующий голос, при чём довольно гневный. Я невольно оглянулась. В двух шагах позади меня шла старушка. Она сердито потрясала палкой, размахивала руками и что-то говорила мне вслед. Сначала я старалась не обращать на неё внимание, но когда она стала высказывать своё отношение не только ко мне, но и ко всем моим ближайшим родственникам, я не выдержала и спросила её: «Бабушка, почему Вы так нехорошо говорите обо мне и моих близких? Ведь Вы совершенно не знаете меня, да и я с Вами никогда и нигде не встречалась. Старый человек, а такие слова произносите»…
Бабулька от неожиданности даже споткнулась. «Господь с тобой, милая, разве ж я тебя ругаю? Это вот его, гулящего, все нервы истрепала с ним». Я повернулась в ту сторону, куда указала моя неожиданная собеседница. По красно-рыжим листьям, устилавшим обочину аллейки, припадая всем своим тщедушным тельцем к земле, кралась такая же красно-рыжая маленькая собачонка. Прижав ушки, она виновато подёргивала хвостиком и слегка поскуливала, как бы извиняясь. А бабулька, найдя во мне заинтересованную слушательницу, продолжала сетовать: «Представляешь, убежит к подружкам своим, по неделе найти не могу. Избегается, худой, грязный, в репьях, чисто бомж. То ухо ему в баталиях собратья порвут, то шкуру клоками повыхватывают, а недавно полхвоста потерял в битве за невесту. Но как время придёт, ничем не удержишь. И имя-то у него подходящее – Ловелас, только я его Лёвкой кличу. А понимает, шельмец, что за побег ему потом мало не покажется, так ведь домой-то не идёт… Тут дочка моя живёт неподалёку, вот он сначала к ней и направляется. Встанет, поганец, возле дверей, головку склонит, ушки прижмёт, лапкой царапается, повизгивает виновато, простите мол, не утерпел…Внуки его отмоют, вычешут все репьи, раны залечат и звонят мне, чтобы я своё несчастье рыжее, сокровище гулящее забирала домой. Не пёс, а сущее наказанье. Хотя мне без него скучно, привыкла уже». Старушка как-то жалобно вздохнула и уже по-доброму взглянула на своего лохматого гулёну.
Беседуя, мы незаметно подошли к выходу из парка. Я попрощалась со словоохотливой попутчицей и пошла в свою сторону. Но ещё какое-то время слышала препирающиеся голоса: ворчливый бабулькин и виновато повизгивающий собачонкин, как бы оправдывающий свою собачью сущность.
С тех пор, когда мне приходится идти по той аллейке, я всегда вспоминаю эту смешную историю с рыжей смышлёной собачонкой и улыбаюсь. Да и к легкомысленным гулящим мужчинам теперь отношусь гораздо снисходительней: ничего не поделаешь, такова их природа…