Прекратилось. Спокойно. Эту шахматную партию погода продолжает уже третий день. Дождь, от которого пять минут назад не спас бы не один лондонский зонт, сейчас уже только тротуарные потоки, сливающиеся в огромные лужи. И если бы не восемь часов вечера, то этот непроглядный ливень обратился бы солнечным светом. Только ветер все так же верен нашему городу – это он прогоняет мокрые тучи, это он приносит новые. Странно. Осень.
Из автобусной толпы я по щиколотку погружаюсь в холодную воду. Наблюдаю за тем, как красные туфли уже на такой глубине приобретают неразличимый цвет, и думаю о том, что городские джунгли отличаются от настоящих в основном только экипировкой жителей.
Садовая, Братский, Согласия, по привычке бросить взгляд на детскую площадку, которая в другую погоду никогда не бывает пуста, но… и сейчас она не безлюдна… Девочка лет восьми в желтом дождевике слегка раскачивает мокрые качели. Она не выглядит напуганной, в ее глазах не читается грусть, возможно ей даже нравится дождь и она ждет его очередного хода, но она одна. Это меня останавливает: а если ей нужна помощь… а если нужна… а если… И не важно какая, в любом случае, детские площадки созданы, не для одиночества...
-Зачем? – с весьма деловым тоном спрашивает девочка, когда я уже было собралась с ней поздороваться…
-Что зачем?
-Зачем ты сюда идешь?
-Я хочу тебе помочь. Разве это плохо? – с огромным нежеланием напугать ее подбираю я слова.
-Да, это плохо! Плохо чего-то хотеть без ведома другого! – мне кажется, в то время, как я очень боюсь ее напугать, она очень хочет походить на взрослую, показывая, что даже если бы я желала этого, у меня ничего не вышло…
-Хм… Но это неправильно, что ты здесь сейчас одна. Я могу проводить тебя домой! Хочешь?
-Мама говорит, что неправильно носить туфли, когда холодно, но ты же носишь?..
Я могла бы строго спросить, где она живет, взять ее за руку и повести домой, но я чувствовала, что в нашем диалоге роль ребенка переходит ко мне. Не знаю что ответить. Подхожу к качелям и немного ускоряю их ход, чтобы показать, что я, наоборот, вовсе не тороплюсь. И вроде не совсем поздно, но неужели ей не страшно? Где ее родители, все ли с ними в порядке? Если да, то почему они ее не ищут? А если ищут?
-Когда я была такой, как ты, меня не отпускали одну далеко от дома… - так говорят все взрослые, когда хотят просто сказать «я считаю, что это плохо».
-Я знаю. И я не далеко! Я живу вон там - маленькая ручка указывает на дом, который входит в один двор с домом в котором живу я, - в моем окне всегда горит свет. Мама думает, что я боюсь темноты о оставляет его для меня.
-А ты не боишься?
-Нет, что ты! – моя собеседница оживляется, - Это делают только взрослые! Боятся за себя, боятся за кого-то, боятся, что забудут бояться. А я знаю, что если не бояться, то и не будет ничего.
-Ты права! Взрослые боятся, и думаю сейчас твоя мама боится за тебя – так почему же ты не идешь домой?
-Я не могу. У меня есть очень важное дело. Мне обязательно нужно построить свой замок, чтобы потом дождь его разрушил!
-Это ты называешь важным делом? Замок? Замок из песка? – я почти рассержена на ребенка.
-Взрослые всегда этим занимаются. Они строят себе песчаные замки. Потом укрепляют их стены бетоном. Живут в них. Они думают их замки настоящие и очень обижаются, когда им говорят, что это мечта.
Пауза. Качели замедляют ход, издают глухой скрип и останавливаются. Девочка встает и подходит к песочнице, в которой песок из-за дождя слишком переполнен влагой, она зачерпывает немного его в ладошки:
-Дай руку! – требует она: песок сливается сначала сквозь ее, а затем мои пальцы, и только немного пачкает наши ладони, - Замки взрослых ничем не отличаются от моих – их так же легко сломать.
-И мы так же серьезно к ним относимся, не замечаю просьб окружающих, - я совсем уже рехнулась, если так серьезно отношусь к словам восьмилетнего ребенка.
-Если я построю замок сейчас, мне не нужно будет тратить на это время, когда я выросту! – радуюсь своей сообразительности, заявила девочка, - Ты поможешь мне?
-Помочь тебе построить твой замок… Хорошо, но только чтобы ты поскорее попала домой! - в тот момент мне казалось, что я придумала хитрость, которая поможет мне, но все оказалось вовсе не так, - Только как мы это будем делать, если песочница полна воды?
-Мы будем строить невидимые замки! Это даже лучше – вынесла она свой детский вердикт, - еще больше похоже на взрослых, которые забывают за какими стенами они прячутся, просто потому что не могут их потом найти!
Эта девчушка поражала меня все больше… Ее настойчивость заставляла меня совсем забыть о том, зачем я к ней подошла – я потерялась не только во времени, но и в пространстве. И уже не задумывалась, как усердно тикают часы на озябшей руке, куда спешат и без того редкие прохожие, что все они хотят скрыться от дождя, который вот-вот снова о себе заявит. Все это растворилось так же, как случайно упавшая слеза в асфальтной луже. И мне уже куда более интересно «строить» наш первый замок – Одиночество. Мы решили, что он должен быть самым высоким:
-Даже если ты встанешь на цыпочки и поднимешь руки высоко-высоко, ты все равно не достанешь даже до первого окна в замке чужого Одиночества… - убедительно рассказывала мне моя маленькая незнакомка.
-А почему? – с улыбкой подыгрывала я.
-Как это почему? Ведь если бы он не был высоким, взрослые даже взобравшись туда не поверили бы, что они одиноки, потому что вокруг много людей. И они создают свое одиночество настолько высоким, тратят на это столько сил и времени, чтобы потом, оказавшись под самой его крышей, не замечать с этой высоты никого, кто внизу или рядом с ними, в таком же замке у окна и с такими же, как их, серыми решетками .
Ее слова слишком верны. Она слишком много знает о мире взрослых серьезных людей и разбирается в нем куда больше, чем мы. А быть может, потому и разбирается, что еще совсем ребенок и не жила в этом мире по его законам. Но строя «на будущее», как говорила она, вместе с ней эти песочные замки, хочется верить, что, когда ей придется повзрослеть, она все это не забудет и ей не будет стыдно, как мне, от того, что ребенок объясняет мне прописные истины того, почему мы не способны быть просто счастливыми.
-А иногда взрослые спускаются с самой высокой башни, чтобы, спрятавшись под плащом безразличия, быстро пробежать по улицам, проехать в автобусе и укрыться в другом замке, даже не улыбнувшись по пути никому. Представляешь, не одной, даже самой тусклой улыбкой! – она расстроена, впервые за это время в ее глазах мелькает детская грусть…
-Каком же другом?
-Ой, какая разница? Разве мало их у вас?
-Все же…
-Одиночество – самый главный из серых замков. Если бы его не было, то не было бы о остальных, потому что взрослым бы стало нечем оправдываться. Взрослые очень хотят быть одинокими. Ты знаешь зачем? Чтобы их жалели.
Я увлеклась ее мыслями. Я поверила этому ребенку. Вместе с ней я вернулась в искренность и мне захотелось менять все вокруг. Захотелось чтобы в этих лужах отражались полосы радуги. И вот уже я стала вести себя, как такой же ребенок:
-Малышка, а давай построим добрый замок? Не из песка, и не из страхов! Не такой, который можно быстро разрушить. А в котором можно прийти в любой момент и не бояться, что ты окажешься там один?!
Мне в этот момент очень хотелось придумать то, что спасет всех от одиночества, что-то по-настоящему стоящее… Но я снова остановилась у стены взрослых правил: -Куда же идти и что строить? – ведь на этой стене только объявления гласящие: « Продам гордость», «Разменяю счастье», «Куплю безразличие» и номера наших душ, которые мы сами же им даем для большей серьезности.
-Любовь! – неожиданно сквозь мои мысли прорвался тонкий голос ребенка…
-Что?.. – вернувшись в реальность, переспросила я.
-Добрым замком должна быть любовь!
-Ты просишь меня помочь тебе?... –я уже и забыла, что это была моя идея.
Она прищурила глаза и разразилась искренним детским смехом:
- Странные вы, взрослые! Это ты меня просила. Но я не буду тебе помогать. В моих глазах застыл вопрос, не успевший сорваться с губ. Девочка встала, отряхнула с коленок мокрый песок и с серьезнейшим видом продолжила:
- Во-первых, уже поздно. Скоро мама придет в мою комнату, чтобы включить свет. Она расстроится, если меня там не окажется. Во-вторых, сейчас снова пойдет дождь…
Вместе с этими словами, мне на ладони упали первые капли дождя, а за ними последовали еще и еще… Сливаясь в один поток, начинался ливень.
-Вот видишь… Мне пора. Жаль. – с обидой говорит она.
- Не расстраивайся, малыш, у меня есть с кем строить этот самый крепкий и самый уютный из замков!.. – Эта маленькая девочка за два часа дала мне намного больше, чем любая «энциклопедия жизни»…
- Это правда? – улыбалась мне она.
- Теперь правда…
Она ушла.
Всю ночь шел дождь. А на утро, как я и хотела, небо раскрасилось радугами… Они отражались в лужах и те тоже из серых превращались в разноцветные…
Девочку, с которой я виделась той ночью, звали Олеся, ей было семь лет. В 1998 ей было семь… Это была я. Та самая, к взглядам которой на этот мир я возвращаюсь каждый раз, когда теряюсь в серьезном мире взрослых, и не знаю что уже здесь следует принимать за ценности, а что за пыль…