Над дверями, что вели к мужскому распределилищу, (наподобие чистилища) висел кровавый транспарант с лозунгом. Там читалось неутешительное в переводе со староитальянского: «ОСТАВЬТЕ ВСЯКУЮ НАДЕЖДУ, ВХОДЯЩИЕ СЮДА»*.*( В «Божественной комедии» Dante Alighieri эти слова были написаны над вратами ада.) На женском распределилище висело, подобное мужскому, веселенькое напоминание о будущей загробной жизни для женщин: «А ВЫ НА ЗЕМЛЕ ПРОЖИВЕТЕ, КАК ЧЕРВИ СЛЕПЫЕ ЖИВУТ: НИ СКАЗОК ПРО ВАС НЕ РАССКАЖУТ, НИ ПЕСЕН ПРО ВАС НЕ СПОЮТ»*.
*( Это выражение является концовкой переработанного в начале 1900-х гг. стихотворения М. Горького, которое ранее входило в рассказ «О маленькой фее и молодом чабане» (1895).)
Эти скорбные надписи излишне напоминали прибывшим, что та красота жизни, которая уже очень скоро предстанет перед глазами лимитских мужчин и женщин – будет дана им как испытание. Испытание чужим изобилием, нажитым незаконно и демонстрирующимся ежечасно. Испытание, которое смогут пережить далеко не все. Будь ты прачкой или посудомойщицей, водителем или даже гувернанткой – вход в эти ограниченные пределы открыт только для избранных, справедливо-индифиррентных и совесте-лояльных, выход же заказан всем. Только уж конечно, не в ультрамодном автомобиле и парой тысячей рупей в кармане. Совсем нет – возвращение с острова Мамона – прямо к тебе на дом - к твоим оставшимся осиротелым родственникам - в стандартном прямоугольнике из серого металла. Человек, который вырос на родной земле – отнят от ее материнской груди - отрабатывает свое, выжимается до лимонной корки, доходит до гробовой доски – и в таком виде достается той же родной земле.
Многие мужчины, как и наш герой, и не подозревали, что после входа в дверь с говорящим лозунгом их ждет два пути: избранных по вышеприведенным признакам - служба на Мамоновском острове, а большинство - война в Горе-Горье…
В коридоре, который был спрятан сбоку основного распределительного зала, находился гладко причесанный темноволосый мужчина со сверкающим воском на прилизанной голове, который остро смотрел на вновь прибывших с нескрываемым и неадекватным интересом. «Что новенького нам приготовили полиционеры?» - рассуждал он, так как большинство молодых людей приходили не по своей воле, а были приведены полиционерами, которые отлавливали лимитских мальчишек и поставляли на войну целыми колоннами. «Сегодня – большой улов. Есть из чего выбрать», - таилось в оголтелых невменяемых зрачках молодого мужчины, который, по слухам, был склонен к нестандартным отношениям между полами. Он медленно, по-пантерьи вылез из своего логова, дабы выбрать себе новую жертву для новых утех.
На этот раз выбор был очень велик: из мужского населения – усатый чернобровый мужчина с приличным пивным животиком (таких Веррат никогда не любил…), совсем юный мальчишка с кожей цвета слоновой кости и такими же белесыми волосами, худенький и запуганный неожиданной поимкой спецслужбами и походом в армию, десятки малоинтересных типов с пустыми глазами, которых явно выбирали "на убой" для войны в Горе-Горье. И только один широкоплечий рослый юноша, стоявший на крайнем левом фланге построенной колонны, вызвал у Веррата бурю эмоций: «Кройкс?!» - воскликнул про себя тот, кто еще совсем недавно оказал для Кройкса и его команды неоценимую медвежью услугу... Веррат сразу же узнал эти черные хмурые брови, мужественное лицо, испепеляющей силы глаза. Узнал и вспомнил его идеализм, порывистость и ясность мыслей. Веррат спрятался на другом фланге колонны и с маниакальной частотой начал поправлять свой зализанный парикмахерским муссом висок.
Веррат догадывался, что Кройкс узнал имя предателя в то же утро неудавшегося побега. Ведь в комнате будущих беглецов из тех, кто не прельстился свободой, был только притворяющийся спящим Веррат, который страстно хотел присоединиться к их команде, но еще более страстно он хотел причинить Кройксу, не замечавшему его, жутко-сладостную боль…
«Подойти или нет? Как быть?» - Веррату слишком хотелось завладеть этим человеком, который когда-то был бесшабашным смелым простым симпатичным мальчишкой, а теперь стал бесстрашным и уверенным молодым красивым мужчиной.
Кройкс не мог и подозревать, как велика была награда Веррата за предательство… сразу по выходу из питомника «хороший мальчик - отличный шпион и докладчик» был представлен членам Коалиции и удостоен офицерского звания, а так же мелкого чина в тайной полиции. После незабываемой первой встречи со своим начальником майором Паузе ориентация Веррата окончательно изменилась в сторону мужской половины человечества.
Тайной страстью лейтенанта тайной полиции стало приходить в «сбор-пункт» и выбирать себе понравившихся будущих жертв. Начальник и меньшие чины «сбор-пункта» знали, что за ним стоит сам майор Паузе, которого все ненавидели и страшно боялись, а потому и не противились такому «хобби» его протеже. К тому же его равно нахальное и циничное поведение уже совершенно не трогало «сбор-пунктщиков», так как они в свое время тоже довольно поиздевались над прибывавшим народом – одни крысы в гараже-раздевалке ведают сколько всего было …
- Подойди ко мне, Фрик! – приказал Веррат не терпящим возражения тоном. Соломенноголовый парень, служащий мужского распределилища, в это время уже закончил составлять список прибывших.
- Вы что-то хотели, сэр? – спросил молодой бесстрастный человек-исполнитель с абсолютно пустыми глазами. Его уже ничто не трогало.
- Кройкса Адама, вот того, слева, отделите от основной группы. Не на фронт. В штаб. И еще, отведите его в гараж. Хочу с ним поговорить… - отрывисто и лаконично сказал Веррат, испытывая сверхудовольствие от предвкушения будущей встречи, где Кройкс теперь будет полностью в его власти... Отныне «маленький революционер» будет внимать и слушать и видеть только своего «хозяина», только его одного, его - великого Веррата. «Вот и настал этот день!» - с замиранием развращенного сердца думал он.
- Так точно, сэр! – хладнокровно и безлично сказал Фрик, который спешил выполнить приказ. Он вернулся к колонне и выкрикнул, - Кройкс Адам, выйти из строя. Вы направляетесь в штаб, есть одно место дееписателя, марш - в Ставку Верховного Главнокомандования Северо-Западного государства!
Вороная непокорная челка упала на лоб и скрыла темно-синие глаза. «Любой путь, рано или поздно, может привести к Мамону. Но верный путь приведет быстрее. А верный путь не всегда значит прямое движение к чему-либо, а иногда верный путь смотрит в противоположную сторону».
- Я хотел бы стать добровольцем. Я хочу на фронт, куда угодно. Лучше уж в Горе-Горье, чем в Ставку, - угрюмо произнес он, оттачивая фразы.
Фрик взглянул на упрямца исподлобья и сделал какую-то запись у себя в блокноте, говоря тем самым, что приказы здесь не обсуждаются.
- Я хочу в Горе-Горье. Я знаю Библию, позвольте мне быть священником в полку, или солдатом, мне уже все равно. Только туда! – голос Кройкса повысился. Не хватало сдержанности.
- Вы хотите умереть? – впервые за долгое время с интересом спросил у него Фрик.
- Я хочу жить... – сказал Кройкс и тяжело вздохнул. «Путь будет длиннее». Вся его фигура и сложившееся положение напоминали наблюдавшему его издалека Веррату стреноженного вороного коня, который не терпит понукания и насилия, но не может высвободится от пут самостоятельно.
- Ты, моя лошадка, - произнес Веррат сладострастным шепотом, - Твой хозяин уже здесь…
Как бы в ответ на неслышные слова Веррата, Кройкс непокорно повел головой и выдохнул через ноздри, действительно, подобно лошади.
- Отведите Кройкса Адама в раздевалку, - безапелляционно скомандовал лейтенант Фрик стоявшему рядом с ним низенькому помощнику. Кройкс хотел было уничтожить ничтожного взглядом, но, опустив голову, пошел вслед за ним.
Веррат помчался в раздевалку, дабы принять свое «хозяйское» место и подготовиться к главной роли.
Более обшарпанного и зловонного места, чем раздевалка-темница мужского распределилища поселка «Прощание», трудно было себе представить. Гниющие мокрые тряпки лежали на полу, некоторые из них висели на протянутых под потолком веревках, по стенам располагались выкрашенные в темно-зеленый цвет ящички для хранения одежды. Здесь царили ржавчина и паутина. Как видно, это место давно уже не использовалось по назначению. Кройкса втолкнули в это зловонное вместилище и закрыли дверь на затвор со стороны входа.
- Кто здесь? – спросил он растеряно, когда звякнуло стальное ведро где-то в глубине этого чистилища. По спине его пробежал холодок.
Но никто не давал ответа, шаги стали слышно приближаться. Кройкс решил, что все равно волноваться не нужно, ведь в конце концов, что может быть хуже, чем то, что происходит сейчас?
Вдруг из темного коридора, который мог вполне сойти за чернеющий тоннель, из самого ада, появился тонкий и нездоровый мужской силуэт. Кройкс хоть и был не из робкого десятка, но что-то в душе его забилось в комок от невольного страха. В двух метрах от него сверкнул резкий щелчок хлыста.
- Лошадка! Привет! – извращен был не только человек, но и его голос.
- Боже мой! – Кройкс не ожидал такого финала.
Силуэт воплотился в молодого человека с напомаженными волосами, тонкими губами и почти прозрачными ноздрями. Глаза его горели нездоровым сладострастным огнем и в зрачках потерялся пробивавшийся через маленькое окошечко комнаты солнечный блик.
- Не ожидал увидеть, милый? – окончательно распоясавшись, произнес радостный Веррат.
- Я не знаю тебя, парень, но думаю, тебе лучше уйти, откуда пришел, - неторопливо и осторожно произнес Кройкс, будто бы ничего странного в поведении пришельца не было.
Нервное тонкорунное лицо Веррата исказилось гримаской отвергнутого, он сорвался на крик:
- А ну, молчать, сволочь! – в этот момент совсем рядом с Кройксом прозвучал грозящий удар кнута.
Веррат совсем забыл несколько важных вещей о Кройксе. Во-первых, Кройкс хоть и был мирным человеком, но терпеть не мог насилия и угроз в свой адрес. Разъярять его никто никогда даже не пытался.
Во-вторых, Кройкс был сыном моряка…
И вот, как следствие двух предпосылок – широкоплечий парень совершенно спокойно стремительным движением сильной руки перехватил кнут из рук Веррата.
Кройкс дернул кнут на себя и обезоружил Веррата в два счета:
- Так-то лучше будет, тебе эта штука не идет! Ты, паря, ошибся в выборе оружия! –почти что дружески произнес он, складывая кнут вдвое.
Цвет лица у потерявшего свой единственный верный довод преобладания стал пепельно-серым, губы превратились в паутинки и дрожали почти также:
- Я… я.., помогите, откройте, помогите, это я, Веррат! Веррат! Откройте, фрики! – панически закричал Веррат, чуть ли не ползая по двери, куда он отошел от безобидного, но вооруженного Кройкса. «Веррат? Тот Веррат, школьный предатель, о котором рассказывали ребята? Ах, вот в чем дело», - догадался Кройкс, сведя брови от нелегкого воспоминания.
- Мальчик, никто не придет тебя спасать. Я бы мог просто вывернуть тебя наизнанку. Никому и дела не будет, чьи крики будут раздаваться здесь. Ты обрек на расправу меня, но тут же сам попал под раздачу. Придется поработать над твоей совестью, - сказал Кройкс, разминая в руках сложенный в несколько раз хлыст.
- Кройк, неужели ты будешь бить меня? – от испуга и сожаления голос Веррата показался совсем детским, - Я не допущу… - перешел на визг.
В это время, Кройкс медленно и совершенно спокойно начал расправлять кнут.
- Ты ведь не сделаешь этого, правда? – гримаса делала лицо предателя еще более противным, нежели оно было.
- Я? - Кройкс с издевкой поднял бровь и перевел взгляд с предмета пытки лошадей на Веррата.
- Что ты хочешь, скажи, я сделаю… Говори – запищал лейтенант тайной полиции.
- Совесть - страшная штука. А твоя – тем более… Даже мне не хочется ею быть, прости, - Кройкс все играл и играл кнутом. Он решил победить психологически и победил.
Холодные воды на холодном лице – так некрасиво, тщетно, но… почти честно.
- Прости меня. Я не хотел, Кройк! Ты ведь никогда не любил меня, так? И ребята вокруг тебя… Ведь они никогда не были так подчинены и так горячи к тебе, как я. Только один человек страстно любил тебя, а ты отвергал его день за днем, год за годом… ты здоровался из вежливости и не смотрел в глаза, чтобы не увидеть мою любовь… Я любил тебя… и до сих пор. Я не знаю, что делать с собою… Кройк, ты помоги мне, помоги мне… - умоляющий тон тоненького молодого человека подействовал на Кройкса.
- Иди сюда, - скомандовал быстро взрослеющий и ничего такого не помнящий, но веривший в истинность сказанного парень, - если хочешь… встань на колени, тебе бы надо исповедоваться. Ты должен сам попросить Бога об искуплении своего преступления… чтобы Он тебя простил, - Кройкс принял непопулярное решение, пошел ва-банк в спасении духа человеческого, потому результаты могли быть самыми разными. Он рисковал, потому что верил в душу человека, в то, что она нужна Господу.
- Я не могу. Я не могу, Кройк. Помоги мне! – он плакал, встал на колени, обняв льняные одежды Кройкса всем телом.
- Веррат. Давай, прежде избавимся от ненужного, - и одним движением руки он с невероятной силой отбросил в дальний конец комнаты черный кнут, - Вот, крест, пусть он поможет тебе сконцентрироваться на молитве, - он сжалился и протянул не могущему покаяться юноше свой Меч дождя.
Кройкс взял инициативу на себя и начал молиться первым:
- Прости Господи Твоего раба Веррата Адама за его преступление перед Тобою и перед людьми. Предательство Веррата – страшный смертельный грех. Один человек навсегда потерял свою жизнь. Но, к счастью, трое человек были клонированы и выжили. Веррат же раскаивается во всем содеянном и просит простить его грех перед Твоим Ликом Небесным… - воззвал Кройкс, держа одну ладонь на взъерошенной голове Веррата, - Говори ты теперь.
Заикаясь и хлюпая носом, Веррат начал произносить слова молитвы:
- Я раскаиваюсь… во всей своей жизни… А тогда я не знал, что делаю! Я такой плохой, я исчадие ада. Ты не представляешь, что со мной делали, как они пытались смешать меня с грязью. Я противен сам себе. Ненавижу себя! Убей меня, если хочешь, я не достоин жить! – из Веррата изрыгались тяжелейшие испытания и вспоминания. В конце своего рассказа, в процессе которого Кройкс даже подумал, что наказание, которое последовало после предательства Веррата, было чуть ли не большим, чем его грех. Но, это было не так. Все равно не так. Веррат прижался к «священнику», - Я люблю тебя, Кройкс!
- И я тебя люблю, - искренно от души ответил священник, - Важно, что Господь Бог любит тебя, если терпел тебя со всеми грехами. Это значит, что Он приготовил тебе миссию, дело, без которого что-то не сможет произойти в этом мире. Ты благословлен на то, чтобы стать лучше. У тебя есть шанс. Ведь ты жив! Молись каждый вечер, станет легче.
- Я буду молиться, Кройкс! Ты слышишь, я буду! Обещаю тебе!
Послышались приближающиеся звуки за дверью, время экзекуции вышло, пора было выпускать жертву и мучителя. Но ни того, ни другого не было в этой убогой и теперь совсем не страшной, светлеющей комнате.
- Все закончено, сэр? – спросил соломенно-пустой Фрик, немного даже удивленно, при виде стоящего на коленях заплаканного офицера перед одетым в лен молодым мужчиной. «Наверное, какое-то новое извращение», - подумал Фрик, который за долгое время хоть чему-то удивился, и уже через минуту принял вновь свое любимое отсутствующее выражение лица.
Очистившийся от скверны, слабый, но теперь даже красивый голос молодого лейтенанта обратился к Фрику, не сводя глаз с Кройкса:
- Не закрывай дверь, уже все. Мы поговорили, уйди на минуту.
Темноволосый здоровяк (по сравнению с Верратом) посмотрел сверху вниз на кающегося, а потом опустился на карачки, так чтобы быть на одном с ним уровне.
- А ты прости меня… - сказал Кройкс угрюмо и потупившись, - если любишь, помолись за меня как-нибудь, как умеешь. Мне это нужно. И еще, отправь меня на фронт, иначе сам сбегу из штаба, хорошо?
Расплавленный Веррат неслышно плакал и кивал головой Кройксу, обращая на него свои светло-чайные, похорошевшие глаза.
- Иди сюда, брат, - Кройкс заключил дрожащего Веррата в свои объятия, а в сердце просил и просил Бога простить запутавшегося и полностью дезориентированного лживыми стрелками неверного социального компаса бедного запутавшегося мальчишку: - Все будет хорошо, верь не мне, верь Богу…