Дневник одного дня.
6:20
Почему они считают меня странным? Почему я странный, а не они? Кто это решает? Кто разрешил им? Эти мысли выводят меня из спокойствия. Я опять злюсь. Доктор говорит, что мне нельзя волноваться. Нельзя волноваться.... Если я волнуюсь, моя голова начинает болеть. Я должен быть спокоен!!!
8:45
Я опять получил укол, мне нельзя волноваться, иначе я получу укол. Я не хотел. И еще я напустил. Нечаянно, не специально. Теперь болит все мягкое внутри. Сегодня плохие санитары.
Я очень нормальный. Нормальный - значит, правильный. Я - правильный. Я не кидаю мусор на улице, когда нам разрешают гулять. Я не говорю громко, потому что тем, кто называет меня "шизиком" это не нравится. Я не воюю с Америкой или Ираком и люблю желтые цветы.
Они такие маленькие, желтенькие, много маленьких желтеньких цветочков живет на одной ветке, как мы, шизики, в этом доме. Они говорят со мной, когда дует ветер. Нет, я не сумасшедший, со мной разговаривают далеко не все цветы, только те желтые, которые живут на клумбе под окном моей палаты. Я не сумасшедший потому, что Сенька, мой сосед, тоже слышит их голоса, только не понимает. Он не понимает потому, что он шизик.
Он думает, что весь мир сошел с ума, и это не нас посадили, а мы сами спрятались потому, что они больны. Эпидемия!!
Мир решил уничтожить себя, и только те, кто находятся
Обед!
Нельзя опоздать!
Сегодня плохие санитары, недобрые.
14:00
Я сказал, что они хотели услышать. Дурачье! Зато погулял в волю.... смотрел на забор и считал окна в нашем доме. Прутьев на одной стороне забора на шестнадцать больше, чем в решеток на всем нашем этаже!
Санитар сказал, что на заборе решетки крепче и дал мне по шее. Не больно! Дурак!
Сенька говорит, что санитары тоже из тех, кто задумал уничтожить Землю. Они решили иссушить, выжать, выпить, вырыть, вырвать, вымазать весь мир!
Они придумали гуманность и запретили эвтаназию, а сами грызут друг друга и пьют кровь Земли! Кровь Земли — это нефть. Когда нефть кончится — мир начнет сохнуть, как мумия. Я не хочу сохнуть, как мумия, поэтому поливаю клумбу и поливаю себя, когда поливаю клумбу. Мы не ссохнем, у нас есть кровь... У моих цветов, она белая, у меня — красная. А еще они продают лекарства... Так дорого продают лекарства, что сестренка моя меня позабыла уже на 5 лет! Но я видел в телевизоре — они раздают «гуманитарную помощь» другим. Они хотят, что бы мы все ссохли здесь без лекарства!!
Я не волнуюсь. Если я волнуюсь — я получаю укол. Когда я получаю укол, я не могу писать. Я лежу мокрый в той самой рубашке! Потом мокрое пахнет, а меня бьют. Не люблю, когда меня бьют.
Мир решил уничтожить себя. Я не волнуюсь. И только те, кто находится здесь, не уничтожают себя. Если, конечно, не считать того придурка, который повесился в прошлом году на выбивалке. Вот он был шизиком! И Сенька шизик, потому как я знаю, что это не мы сами, а они сюда нас засадили.
Вот и Верочка наша хочет улететь, у нее — план! Это будет сегодня! Ровно в полночь! …. или когда санитары уснут...Она уже стащила ключи от чердака.
Мы с Сенькой поспорили: разобьется она или нет. Он думает, что разобьется. Высокоо... Я тоже так думаю, но не могу же я соглашаться с умалишенными!
Но все-таки, кое в чем он прав:
Мир убивает себя и только мы, кто находится здесь, остаемся к нему равнодушны.
23:50
Целый день размышлял над целями Верочки. Она собирается лететь в Австралию, потому что там кенгуру и нет санитаров. Не думаю, что должен оставлять ее одну. Мы уже столько лет вместе... Она меня целовала и гладила! Я решил, что она не разобьется, потому что она, как Мэри Поппинс, а Мэри Поппинс никогда не разбивалась. И я решил, что должен лететь с ней. Она не сумасшедшая, но все равно хочет жить, как те, что за забором через парк.
Я буду заботиться о ней.
И чтобы она знала об этом, я подарю ей букет желтых цветов с моей клумбы, когда мы полетим вместе.