В память о тех, кто остался в пустыне
Перед ним до самого горизонта простиралась пустыня. Мелкий песок забивал выхлопные трубы, но двигатель, рыча на оборотах, плевался и продолжал нестись вперёд, порой взлетая на гребне очередного бархана.
Он смертельно устал, ноги свинцовые, пальцы одеревенели и причиняют невыносимую боль, когда просматриваешь роубук. В глазах лёгкий туман, комбинезон пропитан потом, хоть выжимай как бельё после стирки. Каждая выбоина отдаётся ударом в спину, точно бьют бейсбольной битой. Хочется остановиться и пойти пешком домой, но рука не даёт пощады, она поддаёт "газу", мол, на ходу не спрыгнешь.
На очередной дюне колёса зарываются по самые ступицы. Он сваливается, лежит, а потом исступлённо берётся отбрасывать песок, который жадно держал в своих объятиях КТМ.
Пятнадцать минут неистовой борьбы и вот он снова в седле своего мотоцикла, выписывает самый настоящий африканский слалом меж верблюжьей колючки.
Неожиданно резкий стук. Остановился. Цепь порвалась. Покопавшись в рюкзаке, нашёл замочек. Трясущимися непослушными пальцами взялся за ремонт.
Мимо промчался "Фольсфаген", за ним "Тойота", вот и грузовики показались, а он всё ещё стоит на месте под палящим солнцем.
На глаза попалась красная кнопка, она умоляла нажать на себя. Ведь это так легко. Одно прикосновение и всё закончится гостиничным номером с кондиционером, прохладным душем и суточным сном. Он снял шлем, накрыл её, чтоб не соблазняла вернуться в прежний мир и, потрескавшимися губами, прошептал несколько раз как заклинание: - "Дакар – вызов тем, кто решился и мечта для тех, кто остался".
Наконец, поломка устранена и снова в путь. Мимо деревень с ребятней, которая, визжа от радости, бежала в клубах пыли за каждой проносившейся машиной, мимо оазисов с глубокими колодцами наполненных мутной водой, мимо разрушенных крепостей, что одиноко возвышались на выветренных скалах, мимо туарегов, что готовы были помочь любому попавшему в беду, мимо бедуинов, размерено раскачивающихся на верблюдах.
Это было похоже на страницы географического журнала, который не имел ни начала, ни конца.
Вскоре дорога превратилась в настоящую бабушкину стиральную доску. Амортизаторы жалобно заныли, прося пощады. По защите двигателя шрапнелью принялся выстреливать мелкий гравий.
К вечеру эрги и каменные россыпи остались позади. Савана радовала своей хоть и скудной, но зеленью и разряженными рощицами, в которых, будто бы толкинские энты, стояли вековые баобабы.
Олимпийский прыжок на десяток метров и мотоцикл, словно необъезженный мустанг, сбрасывает с себя седока.
Очнулся. Головокружение, тошнота, а правая рука повисла плетью. Попробовал помассировать, немного помогло. Зашипела радиостанция, спрашивая всё ли в порядке. Ответил коротко, сдерживая в себе крик боли, что просто немного потерялся, но помощи пока не требуется.
Оторвал окончательно пришедший в полную негодность обтекатель, подтянул спицы на колёсах, ремнями стянул вдрызг расшатанную переднюю подвеску своего КТМа.
Двигатель привычно взревел, значит с ним всё в порядке, а остальное так мелочи и не более.
Стоянка. Долгожданный бивуак. Отметив своё прибытие, он наспех поел и, привалившись к мотоциклу, уснул. Через два часа его подняли – пора на старт.
Восход нового дня. Прохлада ночи отступает под натиском жгучих солнечных лучей.
Сегодня последний самый решающий бросок. И здесь главное выдержать, не сломаться как ему, так и его двухколёсному другу.
Вот стоит полностью разбитый джип "Ниссан". Ребята не стесняются своих слёз, ведь осталось несколько километров…
А он летит дальше, инстинктивно объезжая все колдобины и ухабы. Местность резко изменилось всё чаще деревни и на обочинах много зрителей, которые восторженно встречают каждого проезжающего.
Потянуло ветерком. Послышались птицы и шелест волн. Это оно, да именно оно, к которому он так стремился. Он это сделал, прошёл дистанцию и доехал.
Он бросает мотоцикл и бежит к Розовому озеру. Умывается и плачет от счастья, зная отлично, что на следующий год всё повториться вновь.
17.01.06