Михаил сидел на жестком стуле перед компьютером и вяло щелкал мышкой. Интернет - штука интересная, но иногда и он может наскучить. Например, когда нет девушки, и свободное между работой время приходится заполнять подобной ерундой. За окном вечерело и ничто не предвещало грядущего буйства.
Раздался писк телефона, лежащего на полке. Миша протянул руку и посмотрел на окошко индикатора. Звонил Толя, которого все называли Толян - любитель выпить, без сомнения уверенно продвигавшийся к алкоголизму и сопутствующим проблемам. Обычно Миша с ним не выпивал, так как знал, что у Толяна велика склонность к бычке, да и его примитивные рассуждения о жизни быстро надоедали. Но теперь мысль о пьянке с Толяном не показалась такой неудачной. Почему бы и нет?
- Але?
- Михаил? - раздался толяновский голос, пытающийся звучать солидно. - Не хотите ли культурно отдохнуть?
Мишу передернуло при слове "культура" (почему-то вспомнился облеванный тротуар и вонь портвейна), но несмотря на это он ответил:
- Давай. Где?
- Я подойду.
- Ну лады. Жду тогда.
Миша положил трубку и нехотя начал одеваться.
Через полчаса они стояли вдвоем в одном из дворов неподалеку. Импровизированный стол из фанерки, прибитой к пеньку был сервирован как обычно - бутылкой водки 0,7 литра, Кока-Колой и двумя пачками сигарет. Под полупаленую, с неохотой проглатываемую огненную воду завязался разговор. Мутный, и потому незапомнившийся. Сколько их было в Мишкиной жизни - не сосчитать. Ему надоел этот эрзац жизни, но вырваться из него почему-то не получалось.
Однажды ему приснился сон, в котором девушка вроде бы знакомая (хотя проснувшись Миша так и не вспомнил, кто это), одетая в обычную одежду - полуспортивный пуховичок, джинсы, с волосами, заколотыми на затылке и простой, но приятной внешностью. Она вела себя как его старая знакомая, точнее - как ЕГО девушка. О чем они говорили, он не запомнил, но ее возглас "Эх, Мишка" впечатался в его сердце как клеймо скотопромышленника. В нем звучало ПОНИМАНИЕ, такое понимание, которое не обнаружила ни одна из девушек, с которыми он пытался строить любовь.
Глупыми они не были - такие Михаила не интересовали. Но всегда их близость доходила до барьера, за которым они (по-видимому, сформировав в голове модель, описывающую его с достаточной точностью) теряли интерес к дальнейшему сближению, начиная требовать от него соответствия своим желаниям и ожиданиям. Он только диву давался, до чего сумасбродными и нелогичными они иногда были. Результат был одинаков - они расставались. Ему просто было жаль тратить свое время на людей, не воспринимающих его до конца, как он есть.
Следствием этого желания - желания быть понятым было одиночество. И бутылка водки. И противная, теплая газировка с вытяжкой из червей. Он иногда думал, что лучше было бы попроще ко всему относиться, наладить хорошие, постоянные отношения с умной и в меру эгоистичной девушкой, потом жениться и прочее и прочее. Но, Господи, какой же безнадежностью веет от всех этих компромиссов! Зачем же во мне это желание быть понятым, коли не суждено ему сбыться? Зачем вообще тогда жить?
Он вынул из пачки сигарету и закурил. Толян продолжал что-то бубнить про какие-то разборки с гопниками, сволочей-директоров, паленую водку. Миша его не слушал и опираясь о ствол дерева, продолжал стоять и думать о своем. Тем временем, сумерки сгустились и стало совсем темно.
Неожиданно, прервав излияния Толи, Миша сказал:
- Водка-то заканчивается?
- Ну да, - протянул в ответ Толя. - Ты что-то предлагаешь?
- Давай возьмем еще. Литр, а?
- Хм... - смущенно отозвался тот. - А не многовато?
- Я сам куплю, - сказал Михаил.
- Давай.
Быстренько допив оставшуюся паленку, они рассовали сигареты по карманам, Толя взял бутылку с недопитой газировкой и они выдвинулись к круглосуточной палатке.
У палатки, находившейся на перекрестке и так и называвшейся - "перекресток", царило нездоровое возбуждение. Кто-то с кем-то спорил, противно смеялись пьяные девицы не очень тяжелого поведения, из оттюнингованных девяток и десяток бухала однообразная танцевальная музыка. В воздухе висел мат и перегар.
По-трезвому Мишка никогда бы не встал в эту очередь, но сейчас ему было наплевать. В глубине он опасался стать объектом внимания местной гопоты, но на поверхности царило полнейшее равнодушие. И потихоньку нарастало злобное возбуждение.
Видимо, волны угрозы, которые он начал при этом излучать, окружающие уловили, по крайней мере достояли они с Толяном без инцидентов. Руки стиснули гладкое горлышко "Богородской".
-Давай-ка туда заглянем, - сказал он Толику, указав на компанию, расположившуюся за столом во дворе рядом.
- Эээ... Может не надо?, - осторожно ответил Толян.
- Да лана, - беспечно отозвался Мишка и развернулся в сторону гогочущей молодежи. Внутри него скопилось опасное вобуждение. Впрочем, опасное только для него самого, так как опьянение и полное отсутствие бойцовских навыков делали его полностью безопасным для окружающих. Он подошел и по-свойски влез за стол.
Через десять минут Толян, учуявший запах люлей, испарился.
Через двадцать минут Мишку повалили на асфальт и начали избивать, в основном ногами, чего он и добивался, называя окружающих козлами и предлагая померяться силами.
Через полчаса он встал и, покачиваясь, побрел домой. Вечер был завершен.