Игорь Свеженцев
Андрей Турбин
«Ой, ты гой еси…»
патриотический памфлет
Действующие лица:
Николай – 1-й странник
Ермолай - 2-й странник
Петр – 1- мужик
Павел – 2-й мужик
Дед - ветеран
Дарья – раскрасавица
Марфа – местная жительница
Степка – деревенский дурачок
Уполномоченный – глава делегации из центра
Секретарша – помощница чиновника
Штрумф – иностранный гость
Писатель – член делегации
Действие происходит в России во все времена.
Деревенская околица. Деревенский дурачок Степка простаскивает через «улицу» здоровенную цепь. На заваленке сидит дед и мужики Петр и Павел. Марфа лузгает семечки. Входят странники Николай и Ермолай.
Николай – Здорово, мужики!
Петр – Здорово, коли не шутишь!
Ермолай – А никто и не шутит.
Петр – Ну, тогда здорово! Откуда будете?
Николай – Да мы так… странники.
Дед – Пилигрёмы, значит.
Ермолай – Вроде того. Идем смотреть кому живется весело, вольготно на Руси.
Дед – Известно ком!. Попам да енералам царским.
Ермолай – Ту дедушка сдурел что ли? Это раньше царям да их приспешникам хорошо жилось, только мы их всех повывели?
Дед – Это ж куды?
Ермолай – А кого куды. Кого и в расход, к примиеру.
Дед – А точно. Вспомгнил. Вот контузия проклятущая. Ето вишь в прошлою канпанию одна эссеровка из мортиры шарахнула.
Николай – Это уж случайно не в Сараево в четырнадцатом году?
Дед – Точно в сарае это было а какой он по счету не упомню. Вывели стало быть приспешников?
Ермолай – Подчистую.
Дед – Тогда вопрос стоит ребром – кому живется весело, мол, значится у нас? Так?
Ермолай – То-то и оно!
Дед – Ну тогда тут и думать нечего. Раз спиногрызов всех повывели каким за наш счет хорошо жилось, то таперича стало быть никому!
Петр – Ты дед чего несешь? Что люди про нас подумают?! Как это никому? А мы на что?!
Дед – А ты мне не тычь. Тыкала б тебе вошь в голове! Я что за зря что ли кровь на хронтах проливал? Что бы мне потом кажная сопля тыкала?! Да ты, сокака, знаешь, что такое Брусиловский прорыв?»! Да ты видал как мы с князем Александром Василичем Голенищевым-Кутузовым Лжедмитрия шуровали?! Ажной каски с янычар летели! А ты мне тыкать. Щас как дам костылем по башке!
Ермолай – Ну ты дед герой! Лжедмитрия шуровал, ну а настоящего то ДМИТРИЯ видал?
Дед – Донского что ли? Как же! Хаживал я с ним на печенегов водицы из Калки похлебать. А то почитапй из одного котла хлебали. На кусаку две хлебаки. Эх, жисть-раскубристь!
Николай – А как же сия местность прозывается, что столь видных героев на свет производит?
Марфа – Деревня то? А известно как Большие Конубри!
Ермолай – А вы, значит, крестьяне?
Павел – Нет, мы теперь добровольно-наеминая, механотягловая артель имени сто пятидесятилетнего юбилея.
Ермолай – Какого юбилея?
Марфа – А пес его знает. Дед скажи какого юбилея?
Дед – Я так полагаю юбилея по случаю взятия Казани.
Николай – Хорошо тут у вас. Простор. А вон на пригорке дом с колонами это чей же такой.
Дед – Это вот там за ботвой что ли?
Николай – Ну да, белеется. Помещичий что ли?
Дед – Нет. Это председателев.
Ермолай – А председатель, небось, в поле?
Петр – Как же в поле. Еще третьего джня утоп. Царство ему небесное.
Николай - В пруду утонул?
Петр – Зачем в пруду! В свинарнике. В этом самом … ну в дерьме. В подпитии был, вот и занесла нелегкая.
Ермолай – Там что же глубоко?
Петр – Почитай четыре метра жижи. Мы на спор с мужиками мерили. Четыре метра и есть.
Николай – И что же теперь из начальства нет никого?
Марфа – Никого. Был Пантелемон-агроном, так его весной русалки к оскореток защекотали.
Дед – Балуют, стервы, факт!
Марфа – Был зоотехник – в стогу сгорел. Хвельшар был, а только пошел в конопя, там его молнией и убило!
Дед – Балуют, стервы.
Ермолай – А ежели заболеет кто?
Павел – Типун тебе под язык!
Марфа - Ежели самогонка не поможет, стало быть, помрет. А что делать? Похороним по-христиански.
Дед – Чай не татарья какие.
Николай – Ну а как же земля без начальства? Плодоносит?
Павел – А че ей сделается? Родит стерва. Только больше, конечно, бурьян прет. Однако, ежели это место вожжами высеч тиногда и овес произрастает. Только все одно… урожай Сукомба жрет.
Ермолай – Это что же жук какой новый?
Марфа – Сам ты жук. Это зверь страшнее лихого лиходея.
Дед – Страшней ерманской войны!
Николай – Да какой же она из себя?
Петр – Она… Она такая большая, нет огроменная. У ей три головы, а во рту зубьев видимо-невидемо.
Ермолай – Ну это бронтозабер, или тиродахтиль или еще какой ящур.
Николай – Я тоже про таких слыхивал. Есть говорят, в Лохневском озере тварь такая доисторическая. До исторического материализма, значит, родилась. Тварь по кличке Несси.
Дед – Чаво неси?
Николай – Кличка у ней такая. Шея длиннющая, а сама с конбайн.
Петр – Ну эту Несси мы знаем. К нас в пруду рыбу пужала пока мы ее с мужиками снарядом не угрохали.
Николай – Чем-чем?
Петр – Снарядом. Чем же еще. У танкистов вымениваем на хлеб. Сало, яйца охотно бурут.
Ермолай – У вас что же армейская часть есть?
Павел – Точно часть. Часть в болоте потонула, а часть по лесу разбрелась. Да это в прошлую войну танковый корпус тут застрял. Сначала сподобились в дероевню шастать, девок портить, а потом поутихли. Так кое-где мышкуют.
Николай – А что же Сукомба?
Марфа – А что Сукомба. Все девять голов жаром пышут. Глазищи как мельничные жернова. Страхота такая. Что ажной до подмышек пробирает.
Петр – Глаза у ей, как у Беларуся заднее колесо. Так ими и зыркает. И ничего с ней поделать нельзя. Под пасху ходили её у поле стращать, так эта стерва нам не попалась. И то, слава богу! А то б сожрала начисто. Мы тогда конечно не в себе были… А еще налили у короты самогону, насыпали в него шесть ведер дусту и вынесли за околицу. Пусть, мол, жрет не подавиться. Дух аж за семь километров стоял.
Ермолай – Ну, и что?!
Петр – А ни хрена. Вылакала падла весь самогон, всю ночь песни орала, материлась, заблевала все плетни, а только по осент урожай снова пропал. Как и не было. Так что, значит, опять девкой откупаться будем.
Ермолай – Как это девкой?
Павел – А так. Девку ей на потеху и на прикорм подавай. Это дело известное. Так уж спокон веков повелось. Так стало быть и будет.
Николай – Погодите. Это уже где то было? Приковывали к скале девку, приходило чудовище и пожирало ее. Потом снова приковывали девку, но тут приходил мужик с мечом и порубал эту стерву.
Петр – Девку?
Николай – Зачем девку? Чудищу! Но, это же миф, сказка, красивая легенда!
Павел – Ну к стенке мы никого приковывать не будем. Мы не изверги. Мы девку нарядим, умоем, бабы венки сплетут, и с песнями с гармонию выведем за околицу. Ну а там дело известное. Пропадет!
Ермолай – Да не верю я! Не верю, чтоб в наш век мечёного атома такие анахринизмы существовать могли. Ты еще скажи, что тут у вас снежный человек али тарелки летающие порскают?
Петр – А чё снежный человек, подумаешь снежный человек! Вот у нас на погосте живет. Только не какой он не снежный а обыкновенно волосатый. Здоровенный детина, а ума бог не дал. На ферму одно время лазил, коров за титьки драть, а то пойдут бабы мвться а он к окошку шасть! И пялится. Срамота. Бабы его кипятком по морде отвадили. Силища в нем неимоверная. Председатель покойник в артель его записал. Пахать на нем пробовали, так он нам плуг разворотил со всех дурацких мочей. А тарелка летучая на огороде у Макарихи лежит. Движок мужики на запчасти растащили, а корпус лежит, лопухами зарос. Лунатики эти черти зеленые, космонахты ихние, маленькие серно дети. Макариха их приютила, ну как полагается, угостила самогоном, ну а от них только дым зеленый пошел. Желудок, стало быть, слабый оказался. А тарелка лежит, что ей сделается. А еще у нас лужа есть, до самого дна земли идет. У нас туда четыре комбайна и два трактора ухнулись, даже пузерей не пошло.
Появляются Уполномоченный и Секретарша.
Уполномоченный – Здорово мужики
Петр – Здравия желаем, гражданин Уполномоченный.
Уполномоченный – Ну, вот что соколы, скоро прибуду к вам с писателем и иностранным гостем. Так что значит, прием мне обеспечьте. А я вам мануфактуры и сапог кирзовых подкину.
Марфа – Ой. Спасибо! А то пообносились мы тут уже дюже.
Уполномоченный – Слушайте меня внимательно, от вас требуется. Побольше этнографии и фольклора. Хорошо было бы сплясать эти как их …?
Секретарша (смотрит в блокнот) – Отчибутки и потрясухи.
Уполномоченный – Вот именно. Так что б значит – гой еси! Время теперь другое, поэтому за фермеров как прошлый раз выдавать вас не будем. Все равно из вас фермеры как с гуся вода. Вот прошлый раз, ведь простой же текст был: Спасибо, все ол райт. Я только что вернулся с ранчо, где подстригал газоны. Неужели, что бы это запомнить нужно было напиваться, как свинья. От вас же за версту несло. А потом что за слово такое «СРАНЬЧО»!?
Петр – Так вон же оно… это…
Уполномоченный - Да не сранчо а ранчо. Хозяйство у них там так называется! А на вопрос: Зачем вы их подстригаете, вы что ответили? А? Зачем им лохматыми то ходить, так и завшиветь недолго! Теперь вы дедушка, зачем вы прошлый раз о том как германца пороли и кричали: Кайзер гад, Германия капут! Хорошо, что в прошлой делегации немцев не было, а в этой будет. Поэтому никаких выкриков во избежание международного скандала. Теперь вот еще что. Самогонку надо выгнать такую, чтоб как слеза. Уж дюже они на экзотику падкие. И что б без мух! Не так как тогда! Понятно? Ясно?
Петр – Ясней ясного. Все сделаем.
Уполномоченный – Ну смотрите у меня. Ждите, скоро будем.
Уполномоченный и Секретарша уходят.
Петр – Ну, что пошли дед. Марфа стол у тебя накрывать будем. Ну, а вы далее пойдете или иностранцев ждать будете?
Николай – Посмотрим… может пойдем, а может пока и останемся.
Петр – Ну, бывайте мужики. Заглядывайте коли чего.
Петр, Павел, дед и Марфа уходят.
Николай – Ну что братуха дале пойдем?
Ермолай - Куда?
Николай – Туда – Купать верблюда!
Ермолай – А может тут пока пошуруем?
Николай – Нечего тут штаны просиживать. Что мы с тобой иносранцев, что ли не видели.
Появляется Дарья с ведром.
Ермолай – Гляди какая девка!
Николай – Девушка, а девушка, а где у вас культурный центр?
Дарья – У меня?
Николай – У вам?
Дарья - Да у меня никакого центнера нету! Пудов пять не больше!
Ермолай – А… А почему у тебя ведро?
Дарья – По графику. Скотине пить давать надо.
Николай – А что… А что вы делаете сегодня, скажем вечекром?
Дарья (ставит ведро на землю) – Так бы сразу и говорил. А то центнер, ведро. Вон большой стожок видишь? Тая я буду. Так что, может вместе придете, или по одному?
Николай – Так мы это…
Дарья – Ну, я пошла тогда.
Уходит, забывая ведро. Николай и Ермолай бросаются к ведру и хватают его одновременно. Рвут ведро друг у друга. Бросают ведро и толкаются, собираясь подраться. Появляется дурачок Степка.
Степка – Эй, мужики?!
Николай – Погодь, погодь!
Степка – Дело срочное.
Ермолай – Отчипись!
Степка – Не могу, уж больно дело срочное.
Николай – Ну. чего тебе?
Степка – Понимаете, к нам в деревню свиней французской породы завезли. А эти свиньи по-русски ни хрена ни хрюкают, все с прононсом норовят.
Ермолай – Да ну?!
Степка – Что ну?! Тут вон чичас иностранную делегацию водить будут. Зайдут в свинарник, а там свиньи по хранцузски хрюкают. Подумают, что наших-то свиней совсем не осталось.
Николай – А ниши свиньи где?
Степка – Наших свиней Сукомба в прошлом годе всех оприходовала. Царство им небесное. Ничего себе свиньи были, упитанные.
Николай – Вот падла, ты смотри! Ну и что теперь делать?
Степка – Ну а я о чем?! Помочь нужна!
Ермолай – Мы помочь готовы, только как?
Степка – Это просто. Нужно в свинарнике посидеть и по громце по-русски похрюкать.
Николай – Ну, это мы запросто!
Степка – Нет, нужно проверить, может вы с каким ахцентом хрюкаете. Ну-ка вот ты хрюкни!
Ермолай – Я?
Степка – Да ты.
Ермолай – Ну, хорошо. Хрю!
Степка – Ничего, похоже. Теперь ты!
Николай – Я… Ну вот: хрю! Хрю! Хрю!
Степка – И еще разок.
Николай – Хрю! Хрю! Хрю!
Степка – Прекрасное произношение.
Николай – Хрю! Хрю! Хрю!
Степка – Замечательно. А теперь вместе.
Николай и Ермолай хрюкают хором. Появляется Павел.
Павел – Эй, мужики, вы чего?
Николай – Погодь. Хрю! Хрю!
Павел – Мужики, вы чего хрюкаете? Степка пошел вон!
Николай – Стой! Куда? Он кто? Он разве не зоотехник?
Павел – Да какой там зоотехник. Это Степка – дурачок наш деревенский. Степка иди отсель. Тут сейчас иностранцы будут.
Николай – Ах, ты ж змей. Дурачить нас вздумал!
Степка убегает. Николай и Ермолай пускаются за ним в погоню.
Выходят Дед, Марфа, Дарья и Петр. Дарья с хлебом и солью. Все нарядные. Навстречу им выходят Уполномоченный, Секретарша, Писатель и Штрумф – иностранный гость.
Уполномоченный – Дас ист айн дорф дер Гроссе Конубри. Вир зеен айн глюклихе меншен унд фройляйн.
Секретарша – Перед вами деревня Большие Конубри, расположенная в живописной местности, в простонародье именуемой отечественная Швейцария. Само название Конубри идет из глубокой древности. Как-то раз, по преданию, царь Иван васильевич Грозный, объезжая свои владения, застрял тут по стремена, а в это время с ближайшего дерева взлетела какая-то птица.
- Ну и Конубри! – воскликнул царь. С тех пор на этом месте выросла деревня, которую так и назвали Конубри. Вдали на пригорке вы видите бывшую усадьбу бывшего князя Замойского-Растутуева. Сейчас в усадьбе удобно расположились сельский клуб, библиотека, школа, кружок детского творчества, музей и планетарий. А перед вами жители деревни, которые по старинному русскому обычаю преподносят вам хлеб-соль.
К деревенским жителям присоединяются Николай и Ермолай.
Штрумф – О. зер гут. Здорово мьюжики! Как вы есть поживаете?
Петр – Гут. Зер гут унд шен!
Штрумф (берет хлеб) – Спасипо!
Петр – Вот моя деревня, вот мой дом родной!
Марфа – Уж налились колосики – головки золоченыя!
Павел – Я люблю свою лошадку. Причешу ей шерстку гладко!
Штрумф – О. фольклор! Зер шен!
Дед – Дружно мы двинем стеной на германца. Докажем . что есть мы герои усе! Положим живот свой за веру-царя!
Уполномоченный – Ты что несешь?!
Марфа - То береза, то рябина,
Куст ракиты под рекой.
Край навек родной, любимый,
Где найдешь еще такой!
Уполномоченный – А теперь песня!
Дарья (запевает, а все подхватывают) –
Здесь у нас луга просторы наступает месяц май.
Скоро, скоро, очень скоро здесь созреет урожай. (2 раза)
На деревне ветер дует, по деревне пыль метет.
А на встречу мне с покосу, ох, мой миленький идет. (2 раза)
На Руси, на Руси
Жить не неплохо гой еси!
Гой еси! Гой еси!
Жить не плохо на Руси.
Раскудрявая береза сладким соком сочится
Жизнь хорошая настала помирать не хочется. (2 раза)
Пастушок коровок гонит, петушок с утра поет,
А ко мне опять с покосу, ох, мой миленький идет. (2 раза)
На Руси, на Руси
Жить не неплохо гой еси!
Гой еси! Гой еси!
Жить не плохо на Руси.
Раскудрявая береза на пригорке у реки.
По деревне ходят бабы, а по полю мужики. (2 раза)
В нашей маленькой деревне хорошо народ живет,
А ко мне опять с покосу, ох, мой миленький идет. (2раза)
На Руси, на Руси
Жить не неплохо гой еси!
Гой еси! Гой еси!
Жить не плохо на Руси.
Уполномоченный – Ну, спасибо мужики. Ну, спасибо удальцы-огольцы распотешили. Ну, а теперь слово известному нашему писателю Плутарху Кузьмечу Бельмес-Оболмасову.
Писатель – Мужики! Мужики, я рад в своем лице приветствовать вас дорогие мужики соль земли русской. Именно вы мужики всегда были и остаетесь нашей истинной опорой и надеждой. Вы богатыри и радетели, сеятели и пахотели. Мужик – это звучит гордо. Веско, громко и неприходяще! Обратимся же к мужику, к его сложному духовному миру, к его заботам и чаяниям. Я бы сейчас хотел прочитать свои стихи о мужике. Станьте в круг, пожалуйста, я буду обращаться непосредственно к вам:
Настал тот день и час благовлиянный,
Когда подвластен сердцу и уму.
Я стих свой начинаю, стих желанный,
Я славу воспеваю мужику!
Лети мужик, как сокол в поднебесье,
Лети орлом нетронутых высот.
Лети туда, где безо всякой лести
Цветут цветы заоблачных красот.
Расправь свои пошире руки-крылья,
Взмахни сильней и гордо улыбнись.
Родился ты что б сказку сделать былью,
Так поскорее к солнцу устремись!
Лети-пари стрелой на небосклоне,
Стремись вперед в безбрежной синеве,
Как будто в колокольном перезвоне,
Как будто на крылатом скакуне.
Обрыв не страшен, высота приятна,
Шагни с обрыва головой вперед.
Шагай смелее, прямо, безоглядно.
И ты узнаешь, чем хорошо полет!
Петр пытается лететь и падает.
Петр – Чегой то не задалось…
Писатель – Ах, боже мой. Вы что же и, правда, надумали лететь? Ну, это же я аллегорически. А вы поверили. Вот она сила искусства!
Дед – Погода сегодня не летная. Видишь тучки собираются.
Уполномоченный – Так, давайте похлопаем знаменитому нашему литератору, поэту и писателю.
Дед – А разрешите поинтересоваться. Вы про чего пишите?
Писатель – Знаете. Я немного поэт, но в основном прозаик.
Дед - Про заек? Как же, как же. Порскают пестрюки, полон лес заек. Про них надо.
Писатель – Нет, дедушка не про заек а прозаик. Проза значит.
Дед – Ну, да ладно. Пиши про чего хочешь, мне все равно антикуресно со знающим человеком потолковать.
Уполномоченный – Толковать потом будем. Теперь у нас по программе щедрый русский стол. Где стол?
Петр – В хате! Все как есть там накрыто.
Уполномоченный - Плутарх Кузмич. Господин Штрумф пожалуйте в хату. Эссен, покушать то есть. Гут эссен унд тринкен.
Штрумф – О, гут! Рихтиг. Это есть хорошо. Россияхороший страна. Тут, как это, всяц сверчок знай свой шесток. Это гут, это есть ваш российский оргнунг. Мало-мало думай и немножко работай. Верно? Как это индюк думаль-думаль унд в суп попаль! Ха-ха-ха! Россия есть страна где по степи скачет большой веселый мужик. Рихтиг? Верно? (проходит в хату).
Уполномоченный – Ну, а вы Плутарх Кузьмич, вы тоже проходите.
Писатель – Я задержусь немного, с дедушкой побеседую. Очень уж занимательный экземпляр.
Все кроме деда и писателя идут в хату.
Дед – Ну, значит, про заек не будете. А про чего тогда?
Писатель – Ну, вот о деревне, о жизни вашей.
Дед – О моей?
Писатель – А хотя бы и о вашей тоже.
Дед – Моя жизня она что ни на есть самая обнаковенная. Случаи, правда, всякие случались. Так, что ежели надо все выскажу, как на духу. А таперича давай выпьем за встречу, у меня тут славный шнапс имеется.
Дед достает бутылку и стакан.
Писатель – Да, я, знаете ли, не пью. Вредно это…
Дед – Это пить то вредно? Да вовсе так быть не должно. Самогонка она человеку неимоверных сил прибавляет. Ведь и у войну не молока для храбрости давали. Другое дело ежели скажем водка из опилок – тогда да, вредно. А это ж не какая ни будь жидкость, это свой продукт натуральный, стеклизрованный.
Писатель – А вы дедушка, значит, воевали?
Дед – Воевали! Скажешь тоже! Да я по энтому делу самый настоящий спец. Военспец, значит. Ты пей давай.
Писатель – И в последнею тоже сражались?
Дед – Это какая же у нас последняя была?
Писатель – Ну для вас я полагаю, последняя была с этими… с немцами.
Дед – Ну это еще не последняя, мы с германцами еще не все растолковали. Я вот что скажу: войны. Как я понимаю разные бывают. Вот ежели народная это из лесу, справедливая это когда у нас и освободительная это когда у них.
Писатель – У кого у них?
Дед – Известно у кого. У татарья или у немца.
Писатель – И все?
Дед – Само собой. Там вот татарья, там немцы. Мы посередке. С кем же нам еще воевать? Все хватит разговоры говорить. Давай за победу! За победу по полной и до дна!
Дед наливает стакан писателю, тот морщится, но выпивает. Уполномоченный выводит пьяного Штрумфа.
Уполномоченный – Ты б поблевал мин херц. О, Плутарх Кузьмич, а вы тут прячетесь, вам штрафную.
Штрумф (видит писателя) Он платить штраф?
Уполномоченный наливает из своей бутылки в стакан писателю.
Уполномоченный – Штрафную по полной и до дна!
Штрумф – Так это и есть штраф? Колосаль!
Писатель выпивает второй полный стакан и сразу же заметно пьянеет.
Писатель – О, Штрумф и ты здесь. Это кстати, мы должны выпить с тобой на брутершавт, нет брудершарф… а все равно дед наливай.
Писатель и немец пьют на брудершафт.
Штрумф – О. этот русишь шнапс – майн гот. Я не совсем хорошо понимайт происходящий момент. Аль зо вайтер. Доннер ветер!
Дед – До ветру просится. Хлюпкий какой фриц попался. А бывало помню, когда с ими на хронте братались по полведра выхондыкивали. Ты этот который с полномочиями, сколько время то?
Уполномоченный – Без десяти…
Дед – Пора! Сейчас мужики репы друг дружке чистить начнут.
Из хаты выскакивают Петр и Павел. Начинается драка. Случайно достается Штрумфу. Немец падает как убитый.
Штрумф – Майн гот, зер шлехт!
Мужики, испугавшись содеянного, убегают. Дед наклоняется над немцем.
Дед – Ну, что пискленок заморский даешь капитуляцию.
Штрумф – Нихт капитулирен!
Уполномоченный – Мы за мир без аннексий и контрибуций
Писатель – Верно. Ни мира ни войны, а армию распустить.
Штрумф – О, майн гот су-кка…
Дед – Гляди обучился. Наша взяла. Понесли его в избу. Там и допьем.
Дед и Уполномоченный уносят немца. Писатель ищет, куда бы сходить по нужде. Входит Павел.
Павел – Гражданин писатель я вам свои стихи хотел прочесть как специалисту… можно?
Писатель – Можно только побыстрее.
Павел – Стихи!
Отчего моя корова не дает мне молока
Хоть у ней и наливные, огроменные бока?!
Я скажу вам по секрету: Это происки врагов!
Я бы этим паразитам понаставил бы рогов!
Это что же за порядки тут такие завелись?
Если я иду на глядки то с дороги значит брысь!
Ежли кто-то не согласен – выходи! Я дам отпор.
Ну, а если все в порядке, то отдельный разговор.
То тогда мы по согласью сядем, выпьем, закусИм.
И повсюду мир, и братство навсегда провозгласим.
Писатель – Из вас определенно выйдет Блок или прок… или толк. Неважно. Замечательно. Почитайте наших классиков Пушкина. Лермонтова, Бальмонтова. Меня можете почитать. Ой… мне очень пора. Я еще приду! Ой!
Писатель стремительно убегает, Павел идет в избу. Из избы раздаются русские напевы. Появляются Николай и Ермолай. Из хаты выходят Петр, Павел, Дарья, Марфа, Дед. Немец, Секретарша и Уполномоченный.
Дарья – Ой, горе то…
Марфа – Вот горе то…
Николай – Чего убиваетесь бабоньки?
Петр – Горюють, значить, вон ее Дашу нашу Сукомбе завтра срок отдавать.
Штрумф – Сукомба? Вас ист дас?
Дед – Змиюка такая об три головы. Ам-ам! Хреново. Зер шлехт.
Штрумф – Дракон есть? Традиция фольклор я?
Дед – Ты! Точно так. А только слопает эта традиция нашу Дашу и пашеничкой нашей закусить! Вона! Дай я тебя Даша хоть пацалую на последок.
Николай – Да как же вы мужики, живого человека, Дашу нашу красавицу на потеху лютому зверю сподобили?
Павел – Дык и нам чегой-то жрать надо. Отдадим Дашу авось Сукомба и поутихнет.
Николай – Да неужели на Руси богатыри перевились, что бы эту стерву извести? Ведь были ж схватки? Дед ваш, к примеру, очень геройского виду. Стало быть, бывали герои. Надоть и нам собраться и намять ей бока.
Петр – Да ты пойди, сунься! Она тебе живо нос оттяпает. Нет тут такой кандидатуры, чтобы с Сукомбой в бой вступить!
Николай – Есть такая кандидатура! И эта кандидатура – Я! Разожгла ты Дарья огонь у меня в груди.
Дед – Да это самогонка, дурень!
Николай – Молчи дедушка, старый ты пень! Дарьюшка, я за тебя и в огонь и в воду и к Сукомбе в пасть! Я теперь любой падле шею сверну!
Штрумф – О-ля-ля, шарман…
Дед – Ты, то хоть молчи, немчура! Видишь человек не в себе. Да что ж ты делаешь? Она ж тебя соплей перешибет. Один в поле не воин!
Николай – Это ты дед, верно заметил. Поэтому я беоу власть под себя и организовываю всеобщую мобилизацию. Войско из вас делать буду.
Павел – Так мы уже ходили на неё. А толку пшик.
Николай – Потому что вы были темные не организованные дураки!
Дед – А теперь, значит, просветлели? Это не от самогону ли?
Николай – Нет, не от самогону, а от того, что созрели объективные предпосылки.
Дед – Ага, уже и заколосились.
Марфа – Головки золоченые…
Дед – Цыц, дурра!
Николай – я вам дело говорю, а вы слушайте и не перебивайте. Значит так, первая предпосылка – мы не можем допустить, что бы это чучело слопало нашу Дашу. Стало быть, верхи не могут. Теперь Даша, скажи, хочешь, чтобы тебя отдали на потеху чудовищу?
Даша – Ясный перец. Не хочу!
Николай – Вот она вторая предпосылка – низы не хотят жить по старому!
Даша – Это кто же это сказал, что я жить не хочу. Я что дурра совсем?! Я на потеху не хочу, а жить то я ох, как хочу, кто б знал!
Николай – Вот! Человек жить хочет, а вы его заживо отпеваете! Верно, Даша?
Дарья – Ясное дело. Гай тут подняли. Кому ж охота помирать во цвете лет? Даже еще и не рожамши! Отдайте вон старого, он почитай свой век оттарабанил!
Дед – Или ты дурра. Сама иди…
Николай – Так что ввиду решительности момента, я как уже говорил, беру управление на себя.
Уполномоченный – А как же председатель? По какому праву вы распоряжаетесь?
Николай – По моим сведениям, бывший председатель утоп в дерьме еще третьего дня!
Секретарша – Как это фи!
Николай – Ты хочешь быть председателем? На себя ответственность берешь?
Уполномоченный – Я на это не уполномочен.
Николай – Ну, тогда сиди и соглашайся с общей линией! Сам должен понимать раз предпосылки созрели – пора действовать!
Дед – Вот, что антикуресно, раньше так было – идет на нас, скажем татарин, собираются мужики с кольями и дают ему отпор. А теперь чтоб отпор дать надо. Что бы предпосылки созрели. Ладно, пиши меня в свою партию, мне все равно где, лишь бы не под германцем.
Уполномоченный – Дедушка, опять вы за свое, я же вас предупреждал.
Дед – Да что ты с ним носишься? Предлагаю взять этого Хрица в плен и использовать на общих работах в тылу.
Штрумф – Найн плен. Я есть иностранный подданный. У меня есть иммунитет, я есть неприкосновенное лицо.
Дед – Вот дурачок. Кто тебе сказал, что у тебя лицо неприкосновенное? Щас как прикоснусь костылем!
Николай – Смирна! Ну-ка построились!
Уполномоченный – Я видите ли не уполномочен…
Николай – Ну тогда я тебя уполномачиваю! Так, бабы налево, мужики направо. А ты чего стоишь, краля?
Секретарша – Ну, вы же сами сказали мужики туда. Бабы сюда. А я куда?
Николай – То есть как куда? А ты кто?
Секретарша – Я женщина!
Николай – Тьфу, ты господи. Я уж подумал всякое… Женщины тоже к бабам. Теперь вот еще что. Что бы вы смелее в бой шли под моим началом, надо мне авторитет поднять.
Петр – Как будем поднимать?
Николай – Для начала надо меня похвалить разок-другой.
Дед – А звать то тебя как?
Николай – Николай… Николай Петрович – народный вождь.
Петр – Ну и башковитый же у нас Колька-вождь!
Николай – Лучше все таки по отчеству звать.
Петр – Ну, и голова же у нашего Николая Петровича.
Николай – Это хорошо, но одной головы мало…
Петр – Ну, и головы же у нашего Николая Петровича!
Марфа – Золоченые!
Николай – Да, вы что? Издеваетесь, что ли? У меня одна голова за плечами.
Петр – Не получается что то… Может бабы справятся. Дарья, попробуй ты.
Дарья – Всем ты у нас Николай Петрович мужчина видный из себя серьезный…
Николай – Главное это качества борца…
Дарья – А хрен тебя знает какой ты борец, я с тобой не боролась!
Николай – Ну, это дело поправимое… Как только Сукомбу осилим, замуж за меня пойдешь?
Дарья – Ну там видно будет. Погляжу…
Николай – Ну, погляди, погляди, раскрасавица. Ну что орлы, шагом марш отсель! Даю полчаса на сборы, и в бой. Промедление смерти подобно.
Все расходятся кроме Марфы, которая садиться на завалинку и лузгает семечки. Входит пьяненький писатель.
Писатель – О, женщина. Скажи, как звать тебя?
Марфа – Марфа Васильевна я.
Писатель – О, Марфа, Марфа, вас люблю я очень. Безмерно вся моя душа тобой наполнилась и ярким пламенем горит.
Марфа – Чего?
Писатель (подходит и тяжело опускается перед ней на одно колено) – Я все препятствия разрушу. Как страстный и жестокий вихрь. Любовь меня переполняет и погубит.
Марфа – Любовь? Какая ж это любовь? Любовь это когда…
Писатель – Как это не любовь? А что же? Жук нагадил что ли? И где здесь сеновал?
Марфа – Так бы сразу и говорил!
Писатель – Любовь! Любовь!
Во мне бунтует жарко кровь.
О, Марфа, мне не прекословь.
Ступай скорей постель готовь!
Любовь приходит к нам с весенними лучами
Нельзя предугадать мудрейшему уму,
Когда она придет, зачем и почему
Она является, и спать не даст ночами!
Марфа – Это точно, всякая гадость сниться. К примеру. Черный жеребец и он на нем.
Писатель – Кто?
Марфа – А хотя бы и ты!
Писатель – Я? На черном жеребце?
Марфа – Да! И будто бы скакали…
Писатель – Я скакал? Да, я скакал! И скакал я к вам!
Марфа – К мине?
Писатель – К вам! К кому ж я мог еще скакать полями и лугами. Я, только я, лишь понимаю вас. В глуши в деревне этой вы гоибнете от скуки и тоски.
Марфа – От чего?
Писатель – На сеновале с вами я гимны буду петь о вечной страси. Поэзия вот будет наш удел!
Марфа – Куда удел?
Писатель – Не куда, а с кем! И вас покрою я фонтаном поцелуев!
Марфа – Ладно, угомонись. Пойдем, что ли, согрешим.
Писатель и Марфа уходят. Появляются Штрумф и Секретарша.
Штрумф – Красивый русский природа. Зер гут.
Секретарша – Что красиво? Я пропустила…
Штрумф – Вы красиво. Я говорить, что вы есть самая красивая женщина. У вас тут такой… зер гут.
Секретарша – Я польщена.
Штрумф – Я есть либен. Немножко любить вас хотеть. Где здесь можно?
Секретарша – Вот так запросто?
Штумф – Найн запрасто. За дойчен марка! Оплатить всё!
Секретарша – Ну тогда другое дело…
Штрумф – Пойдем геет туда?
Секретарша – Нет. Сеновал вон там.
Штрумф – Сеноваль это как?
Секретарша – Сеновал это просто.
Штрумф – Можно и сложно. Я любить сложно. Дас ист фантастишь!
Секретарша и Штрумф уходят. Появляются Дарья и Ермолай.
Ермолай – Эй, Дарья, ты где?
Дарья - Ой, кто это там?
Ермолай – Это я – Ермолай, брат Николая.
Дарья – Ну, и что тебе?
Ермолай – Даш а Даш?
Дарья – Что?
Ермолай – Ну того, дашь?
Дарья – Это еще почему?
Ермолай – Обещалась…
Дарья – Это когда же это было?
Ермолай – Ну, как же в стожок приглашала.
Дарья – А может я шутковала.
Ермолай – Эх, Дарья, дюже ты мне глянешся!
Дарья – Дык, я многим глянусь.
Ермолай – Да, не слушай ты его. Он тебе еще не такого наговорит. То же мне, пообещал замуж взять, а ежели его эта стервь пожрет. Она ж тогда и до тебя доберется. Я ж тебе, что предлагаю. Живи пока можется. А то ведь так и помрешь без радостей.
Дарья – Прыткий ты какой. Однако ж слабоват против Николая Петровича. Он то вон каков!
Ермолай – Ты не смотри, что я с виду такой хлипкий. Я внутри ничего себе – жилистый. И гневный дюже!
Дарья – Норовистый значит?
Ермолай – Ага! Норовистый-разноровистый!
Дарья – Ну, тогда пойдем распотешимся. Вон сеновал видишь, туда и пойдем. Только смотри, когда кувыркаться будешь, весь не развороти. Жеребчик, ты мой.
Ермолай и Дарья уходят. Появляется Петр и Степка, который тянет огромную цепь.
Степка – Здорово, Петр.
Петр – Здорово, Степка.
Степка – Скажи мне, Петь, а правда что Дарью нашу Сукомба съест? Вот горе то, Петь?
Петр – Не горюй Степка, мы голову то ей скрутим!
Степка – Кому? Дарье?
Петр – Вот дурень ты, Степка. Зачем же Дарье? Сукомбе тварюге этой!
Степка – А может не надо ей голову то? Она небось тоже не со зла урожай жрет. Может ей больше кормиться нечем?
Петр – Вот же балбес ты Степка. Да как же можно такую тварь в живых оставлять? Иди как ты лучше отсель со своей цепью, да побыстрее.
Степка – Я быстро не могу. Она ж тяжеленная.
Входят Шрумф за руку с Дарьей. Ермолай несет на руках Марфу, а Писатель Секретаршу. Все в недоумении.
Ермолай (ставит Марфу на землю) – Опаньки…
Писатель (отпускает Секретаршу) – Вот так сеновал…
Ермолай (на Степку) – Ты что дурак, гремишь своей железкой?!
Писатель – Скажите любезный, зачем вам эта цепь.
Ермолай – Чтоб далеко не убег!
Степка – Нет. Это когда маменька родила, вместе с нательным крестиком на шею повесила, с тех пор и ношу.
Ермолай – Вот дурак дает! Ты же ее еле волоком волочишь, как же ты ее на шее носил?
Степка – Это я раньше на шее носил, когда большой был, а вот теперь поменьшил.
Ермолай – А крест куда делся?
Степка – А вот когда по избам иконы отнимали, тогда и крест забрали, а цепь оставили. Носи, говорят, Степка, цепь можно.
Степка утаскивает цепь. Входят Николай и Павел.
Николай – Так, вы что тут собрались?
Ермолай – А мы, братка, мыслим, как эту тварь сподручней осилить.
Николай – А что тут думать? Выйдем в поле с кольями да и заломаем эту нечисть. Чем лясы точить пошел бы лучше дрын себе подходящий сыскал!
Ермолай – Так то оно так! Только вот я думаю надо к энтому делу подойти тахтически.
Николай – Это огородами что ли?
Ермолай – Нет, я в смысле, что ум хорошо а два лучше. Поэтому хорошо бы военный совет созвать. Пригласить, к примеру, деда. Он вояка старый, может какую военную хитрость подскажет.
Николай – А ведь верно. Это можно. Молодец, братуха. Ну-ка Петруха, сгоняй за дедом!
Петр кидается исполнять. Дарья и Марфа уходят в избу.
Николай – А вот к вам гражданин писатель у меня особый интерес имеется.
Писатель – Всегда к вашим услугам.
Николай - Вы человек с талантом. На литературе собаку съели. Послушал я как вы здесь стихи прочитывали и потянуло меня памфлет написать. И так, знаешь, потянуло, хоть в петлю лезь! Чувство неимоверное из нутрей прет! Вот и сочинил.
Писатель – Это очень интересно. Прошу вас, прочтите, пожалуйста!
Николай – За тем и обратился. Конструктивная критика требуется. Слушайте:
Я люблю смотреть на звезды,
Я хочу подняться к небу!
Глядите марсиане вот он я,
Тудыт вашу, разъэтак!
Что приуныли щучьи дети,
Рачьими глазами своими, хлопая?
Равняйсь, смирно! Становись по ранжиру,
Или я каждому съезжу по морде!
Голой рукой меня не возьмешь.
Эй, головастики, бросай оружие.
Марсианские яблоки даешь!
Устроим планетов содружие.
Ну-ка зеленые, давай в МТС.
Даешь индустрию и мировой катаклизм.
Я вам тута устрою прогресс,
Или как минимум социализм!
Я вам порядки здесь наведу,
Довольно, мымзики, жить как встарь.
Ты, самый шустрый, будешь старостой,
А я генеральный ваш секретарь!
Входит Петр и Дед.
Николай – Здорово дед. Здорово герой. Совет держать будем.
Дед – Ага! Понял! Вот помнб у Хвилях…
Николай – Дело дед говори не рассусоливай.
Дед – Перво-наперво надо разведку пустить. Ероплан или дирежабель.
Николай – Эка хватил! Где ж их взять?
Дед – Тогда нужно назначить пластуна. Пусть сползпет.
Николай – Погодь назначать. Надо спросить может кто сам добровольцем объявиться. Значит, что бы два шага вперед и считайте меня этим…
Павел – Самоубивцем.
Дед – Молчи, дурень!
Петр – Верно. Может нам дурака послать? Степку. Ему и не страшно по дурости своей.
Николай – Но, ведь он же дурак! Может, напутает чего по глупости.
Петр – Да что там путать? Сползал, подкрался, поглядел где вражина сидит да и обсказал, что и как.
Николай – Ну, ладно. Приведите сюда дурака.
Петр уходит.
Дед – А может нам пока маневры устроить?
Ермолай – Колами, что ли маневрировать?
Дед – А хотя бы и колами. Тяжело в учении - легко потом.
Петр приводит Степку.
Петр – Вот поймал. Недалеко тут ошивался.
Николай – Так, Степка, долго я с тобой говорить не буду. Принимай присягу. Принимаешь?
Степка – Ага!
Николай – Вот, Степка, ты теперь не Степка, а боец отдельного народно-освободительного отряда. Ты теперь разведчик, Степка. Вот тебе первое боевое задание. Бери Степка, доброго коня и скачи Степка, во вражий стан. Посмотри как там Сукомба в пещере обретается. И скачи немедля обратно. Понял меня, герой?!
Степка – Ага!
Николай – Ну, скачи, Степка – удалая головка.
Степка хватает дрын, который изображает ему коня и ускакивает на нем.
Дед – Ну, так вот на счет боевых действий. Имеются следующие тахтики: наступленческая, оборонческая и выжиданчиская. Первая – это когда штыки примкнуть, на плечах противника, мать вашу и пленных не брать!
Вторая – это когда на заранее подготовленных позициях, ни шагу назад и до последнего солдата. И третья – это свету не разжигать, слушать сводки, клеить листовки и ждать прихода Красной Армии. Но лично мне по душе тахтика выжженной земли.
Штрумф – О, яя. Дранг нах остен! Фор берайтен, фоер! За одного битого двух небритых дают. Зо вайтер. Рихтиг.
Дед – Понимает, фашист, что к чему.
Ермолай – А я считаю, что от каждой тахтики нужно по чуть-чуть откусить. И вот что получится: сперва наступаем на заранее подготовленные позиции, выжигаем землю вкруг себя, ждем регулярные войска, а потом по старой смоленской дороге гоним гадину аж до Берлина.
Штрумф – Вас Берлин?
Дед – Правильно. И что б никогда с немецкой земли!
Николай – Нет Мужики, биться будем, как, и положено, на реке Смородинке, на калиновом мосту.
Дед – А ежели она из пещеры не вылезет?
Николай – Тогда сами к ней полезем, и будем бить гадину в логове врага!
Входят Дарья и Марфа.
Марфа – Подкрепились бы перед боем. Обед стынет.
Николай – Вот это дело, сестрицы. Бойцы за мной. Только много не пить.
Все кроме Дарьи уходят в избу. Вбегает Степка.
Степка – Дарья! Дарья! Ты тут. Радость то какая!
Дарья – У тебя дурака всегда радость.
Степка – Нет, тут другое. Сукомбы нет. Померла.
Дарья – Как так померла?
Степка – Как есть померла. Так померда. Что и рассыпалась вся. Одни черепки валяются. Должно быть давно померла.
Дарья – Как так давно?
Степка – АК так давно. Что годков триста тому назад будет. Минимум. Вся пещера в черепках. Совсем давно померла.
Дарья – Не может быть…
Степка – Чтоб мне провалиться. Истинный крест. Где у тебя крест. Щас поцелую!
Дарья – Погоди. А урожаи кто жрал?
Степка – Урожаи видно сами гнили или жук, какой вредный портил.
Дарья – Ты вот тчто Степушка, ты молчи пока про это. Потому как это самая большая тайна и военный секрет. Ясно?
Степка – Ясно. Только как же радость то…
Дарья – Радоваться потом, все вместе будем. А я тебе пока ленточку красненькую подарю. Согласен?
Степка – Красненькую: А не врешь?
Дарья – Да чтоб мне лопнуть!
Степка – Ну, так я поскакал?
Дарья – Скачи, скачи, милый.
Степка убегает, входит Николай.
Дарья – Коля. Коля-Николай, сиди дома не гуляй.
Николай – Эх, дарьюшка справная ты девка. Я за тебя живо этой стерве головы сворочу, пусть даже и сам сгину, лишь бы ты жила припеваючи.
Дарья – Премного благодарны, Николай Петрович, и вы мне глянетесь. Мужчина вы серьезный обстоятельный.
Николай – Значит люб я тебе?
Дарья – Люб. Ох, как люб.
Николай – Ох, и зацалую я тебя сейчас.
Дарья – Погодь, Коль. Погодь. Степка то что сказывал, издохла Сукомба то!
Николай – Да ну?
Дарья – Степка врать не будет. Не умет стало быть. Дурак потому что.
Николай – Значит, распускать воинство?
Дарья – А ты погоди распускать…
Николай – Это почему?
Дарья – А потому, что тогда я вроде как и не жертва вовсе, а так ничего особенного. Так то я мученица, вроде как святая…
Николай – Да я ж текбя и так любить буду.
Дарья – А на кой ты мне тогда нужен будешь? Я тогда может Ермолая братца твоего полюблю…
Николай – Это почему же?
Дарья – А потому же. Я сейчас девица-раскрасавица несчастная, а ты вождь и народный герой. А распусти слух, что Сукомбы нет, и кто я буду? Да и ты тоже – так калика перехожая.
Никакой – Никакой я не калека, я медкомиссию проходил.
Дарья – Не сердись. Это я так к слову сказала. Ну ты сам посуди, Степка говорит, что сгнила она уже почитай годков триста назад. Это получается, что неурожаи и прочие бедствия. По нашей же глупости случались. Кому такое понравится?
Николай – А что же делать?
Дарья – А вот что, ты мил дружок моцй Коля не пущай никого в эту пещеру. Сам туда кинься да пошуми там посильней. Порычи по звериному, пошипи по-змеиному. Выдь оттуда да и скажи, что извел чудищу. Тебе почет и уважение. А уж я тебя так любить буду, что не в сказке сказать, не пером описать.
Николай – Ну и хитрючая же ты девка Дашка. Ладно, сделаю все как ты сказала. И заживем мы с тобой лучше прежнего. Эй, мужики, гейть сюда! На бой пока идти!
Выходят все кроме Степки. Николаю подают самый большой кол.
Николай – Мужики! К вам обращаюсь я друзья мои. Братья и сестры. Там она дрыхнет в пещере. Стерва. И решил я так, мужики! Нечего даром кровь попусту проливать. Пойду я пока один на бой. А ежели не вернусь пусть ведет вас брат мой Ермолай Петрович. Или живот положу или выйду с честью из неравной схватки. А тебе писатель поручаю описать все в доподлинности или гибель мою геройскую или победу великую.
Марфа – Не оставляйте нас Николай Петрович!
Николай – Цыц, баба! Пошел я!
Николай с колом наперевес убегает. Звучит марш «Прощание славянки» а за ним какофония боя.
Дед (смотрит в бинокль) Пыль столбом… Не видать ничего. Видать жарко там сейчас!
Марфа - сохрани и помилуй…
Ермолай – Ох, не выдержу. На помочь надо итить.
Дарья – Тебе, что Николай Петрович приказывал?! Сиди уж пока.
Петр – Сожрет, она его, как есть сожрет.
Павел – Подавится…
Дед – Ничего не видать. Только пыль столбом…
Какофония боя стихает. Появляется растрепанный Николай.
Николай – Ушла стерва. Вот так вот меж пальцев просочилась и в глубь землми ушла!
Марфа – Жив»! Жив! Ослобонитель ты наш!
Дед – Славному герою Николаю Петровичу от освобожденной деревни Большие Конубри, примите наш поклон!
Все кланяются, а Дарья подносит Николаю стакан самогона.
Дарья – Отведайте водицы живой, Николай Петрович, в горле то небось пересохло.
Николай – И то верно, жаром стерва так и пыхала.
Николай пьет, А все скандируют: Николай Петрович, Николай Петрович – пей до дна!
Николай (выпивает и грохает стакан оземь) – Ну, вот серно ящерица хвост сбросила и наутек. Едва успел ей одну голову отбить. До самой середины земли гнал. Однако же убегла нечисть. Но сегодняшний день показал, что Сукомбу можно бить. И я вам гарантирую, что если не в этом то уж точно в следующем году извести ее подчистую. Благо теперь у нее только две головы осталось.
Все скандируют: Николай Петрович, Николай Петрович!
Николай – Спасибо мужики, но без вашей поддержки в тылу я бы не справился. Я знал, что за мной вы и мой брат Ермолай.
Все скандируют: Ермолай Петрович! Ермолай Петрович!
Николай – Особо мне хочется отметить разведчика Степку. Это ведь он указал путь в логово проклятой гадины.
Все скандируют: Степка! Степка! Выходит Степка и Дарья подает ему широкую красную ленту.
Степка – Это мне?
Дарья – Тебе Степушка, носи на здоровьице!
Дед – Давайте-ка на стол накрывать. Праздновать будем!
Степка – Смотрите, мне Дарья ленточку красную подарила!
Николай – Заслужил. Носи с честью.
Степка – Мне Дарья. Ленточку! Смотрите какую. Красненькую. Мне Дарья ленточку подарила! Смотрите, мне подарила. Красненькую! Ленточку! Мне! Смотрите! Ленточку! Дарья! Дарья! Ленточку! Красненькую ленточку! Ленточку! Ленточку! Мне! Мне! Мне…
Ликование Степки переходит в истерику и припадок. Степка катается по земле и выкрикивает бессвязные фразы. Все присутствующие смотрят на это представление. Звучит «Ода к радости». Занавес.
Орел 1990 год.