Игорь Свеженцев
Андрей Турбин
«СИЛЛАБУС»
фарс
Действующие лица:
Петров – новый пациент
Николай Петрович – бывший ответственный работник
Брунгильда Генриховна – бывший педагог
Военный – офицер запаса
Кузьма – бывший аграрий
Лохматый – нонконформист
Главврач
Старшая медсестра
Действие происходит в лечебнице для душевнобольных.
Холл дома отдыха или санатория. Мягкие кресла, в глубине металлическая лестница напоминающая трап, на отдельно стоящем столике телефон. Рояль. За роялем сидит главврач. Он берет аккорд, слушает. Берет аккорд еще раз. Плачет.
Врач – Нечеловеческая музыка.
Входит старшая медсестра.
Медсестра – Вы просили подать списки. Я подаю.
Врач – Очень хорошо. Можете ступать.
Медсестра уходит, Врач берет списки. Подходит к телефону. Набирает номер.
Врач – Алё. Записывайте. Брунгильда Генриховна Додельмеер. Повторяю по буквам: Домиан, Олимпик, Дафна, Доминик, Еврипид, Лакоон, Менандр, Эклизиаст ну и так далее. Нет Розенкранц у нас в другой палате. Додельмеер! Додик, дельфие, Меерхольд. Додельмеер Брунгильда Генриховна – национальность русская. Возраст неопределенный, профессия – педагог. Не была, не имеет, не значится, не хочет, не будет. Хотя если захочет, то будет.
Далее: Военный. Генерал-ефрейтор запаса. Образование? Высшее. Да! Курсы красных командиров плюс академия Генерального штаба. Награды? Имеются. Шесть с половиной килограммов.
Так, Николай Петрович – стоек, выдержан. Воспитан в духе. Думаю надо назначить старостой.
Кузьма – взят от сохи. Крепок задним умом. Убежден в том, что земля плоская. Он мне весь смотровой кабинет озимыми засеял. Мне эти фермеры вот уже где!
Лохматый. Ну да у него так в личном деле записано. Хиппи, панк, убежденный нигилист, теоретик левого уклона в сторону правой оппозиции. Потомственный оппортунист и вообще дрянь порядочная.
Петров . Этот новенький. Темная лошадка. Пока ничего сказать не могу. Ну ладно. Разберемся. Дальше кто у нас. Медсестра с ней все понятно. А это кто у нас. Да. Но это же я? Ну да все правильно. (кладет трубку уходит)
Входит медсестра. Загорается яркий свет. Звучит бравурная музыка. Из своих палат медленно выползают пациенты.
Медсестра – Равняйсь! Смирно! Строится!
Военный – (подходит с докладом) Товарищ старшая медицинская сестра! Ефрейтор сверхсрочной службы лейб-гвардии ракетного полка для торжественной церемонии построения построен! Рапорт сдан!
Медсестра – Рапорт принят. Можете оправится.
Военный отворачивается и оправляется.
Лохматый – Строится не желаю!
Медсестра – В чем дело?
Лохматый – Это ущемляет мое человеческое достоинство личности!
Военный – Товарищ медсестра, разрешите я его построю. Я его сейчас по морде построю!
Медсестра – Не надо. Я его без обеда оставлю.
Лохматый – Ладно. Я передумал. (строится вместе со всеми).
Медсестра – По порядку номеров рассчитайсь!
Брунгильда – Первый!
Кузьма – Второй!
Николай Петрович – Первый!
Петров – Четвертый!
Медсестра – В чем дело? Что за бардак? После первого идет второй, насколько я знаю!
Петров – Так вы сказали по порядку, а по порядку я четвертый!
Медсестра – Так. Ничего не понял. Лечь! Встать! Лечь! Встать! Лечь! Теперь понятно?
Петров – Понятно…
Медсестра – Встать! По порядку номеров рассчитайсь!
Брунгильда – Первый!
Кузьма - Второй.
Николай Петрович – Первый!
Петров – Второй.
Военный – Первый!
Лохматый – Второй.
Входит главврач, к нему строевым шагом подходит медсестра.
Медсестра – Товарищ главный врач, личный состав построен. В полном количестве двух человек.
Врач – Опять только двое? А где остальные. И куда вы только смотрите. Ладно разойтись. Можете садиться.
Все расползаются по креслам кроме Лохматого.
Врач – Я же сказал, вы можете присесть.
Лохматый – А я не желаю. Я протестую против необоснованных и массовых репрессий, а также против диспропорции духа и тела!
Врач – Черт с вами, можете стоять.
Лохматый – А вот хрен вам. Сяду на зло. (садится прямо на пол)
Врач – Друзья, хочется вам сказать, что мы не смотря ни на что, все-таки добились определенных успехов и зашли довольно далеко. В этой связи не остается в стороне большая научная и практическая деятельность всего персонала во главе с товарищем нашим главным врачом. Друзья, наш врач поистине выдающаяся личность: отличный спортсмен, участник художественной самодеятельности, холост. Среднего роста. Брюнет, образование высшее, интересы разнообразные, познакомится с девушкой средних лет с целью создания крепкой и здоровой ячейки общества…
Николай Петрович – Голосовать будем списком или поименно?
Петров – Простите, а за что голосовать?
Николай Петрович – Не за что, а против кого!
Врач – Верно! Обстановка в мире продолжает оставаться снаружи сложной а внутри напряженной. Поэтому все будет выдаваться по одной штуке в одни руки.
Брунгильда – А в две руки?
Врач – В две руки по две штуки.
Брунгильда – А в три руки?
Врач – А в три руки будет выдаваться целый кусок. Далее, к нам поступил сигнал. В ночь с 14-го на 13-е Кузьма находился в состоянии сильного возбуждения и что то ел под одеялом. Гражданин Кузьма, что вы нам на это скажите?
Военный – Это он сухой паек сожрал, крыса тыловая!
Кузьма – Что ты брешешь! Мужики, скажите, что он брешет! Это когда же это я под одеялом жрал? Чтож я своего сала и оприходывать не могу? Сам ты крыса. Вошь окопная, мышь полевая!
Брунгильда – Мышь? А!!!
Врач – Товарищ медсестра, я вам сколько раз говорил, заведите себе кота, в конце концов! Так, еще вопрос. Товарищ ефрейтор, парень вы геройский, это все знают, но до каких же пор вы будете рыть окопы вокруг ординаторской?!
Военный – Товарищ врач вы, что же не понимаете? Вы ведь штатский верно?
Врач – Верно.
Военный – ну так вот! Слушайте. Сетью этих окопов мы опояшем… Короче, Склифосовский, этот окоп является частью укреапрайона. Враг повсюду, но он не пройдет. Слово офицера.
Врач – Ну, хорошо, хорошо, ройте.
Военный – Хорошо! Да если надо мы и противотанковый ров выроем и вас не спросим. Семашко! Тебе ясно МОПРа? Я полковник или где? Я воевал или куда? Молчать. Я вас спрашиваю! Кругом! Шагом марш!
Врач и медсестра поворачиваются и уходят.
Военный – Вот так. Ишь ты, окоп ему помешал. Необстрелянный еще ни разу.
Николай Петрович – Товарищи нам необходимо сдать деньги на марки!
Петров – Какие еще марки? Мы что филателисты?
Николай Петрович – Товарищ это марки общества защиты членов общества от общества членов. (показывает на Лохматого)
Лохматый – А не пошел бы ты!
Николай Петрович – Я то уйду. Но ты мне за это ответишь! (уходит)
Военный – Молодой человек, я вот что скажу: пуля-дура, штык-молодец!
Брунгильда – Правильно! Пороть и еще раз пороть. Пороть пока поперек лавки лежит. На горох ставить. Что бюы помнили: жи и ши пиши через и, через и, через и. Слышать. Дышать, гнать, держать, видеть, смотреть, обидеть, ненавидеть, зависить, терпеть и вертеть!
Петров – Кого вертеть?
Брунгильда – А хотя бы и тебя, невелика птица.
Кузьма – Жрать не давать сукиным детям. Пусть знают как он хлебушек достается. Вот у нас в мое время: придешь с поля, гнилой картошки нажрешся, живот болит. Жрать все равно хочется. А тут еще всю зиму снопы вязать. И ничего жили. И выжили.
Лохматый – Это ты с гнилой картошки себе будку нарастил?
Военный (к Лохматому) – Ты знаешь как я первый раз из плена бежал? Слушай. Бегу… во ржи по пояс. Стреляют. Пули вжик-вжик-вжик. Сзади собаки суки немецкие гав-гав-гав. Пули вжик-вжик-вжик, собаки гав-гав-гав. Пули вжик-вжик-вжик! Собаки гав-гав-гав! Война! Залег… Смотрбю бежит ко мне теленок зубы во! В два ряда. Ну, я ее под себя подмял и вот этими руками глотку то и перегрыз!
Слушай дальше. Бегу. Забор метра три, ну, я то, здоровый был, через него с ходу перемахнул и по колено в снег. До горизонта снег. Зима. Февраль месяц, а я в одной гимнастерке. Босой. Но полковое знамя под нательным бельем. То-то! Учись защищать Родину сынок!
Лохматый – Да ну тебя фельдмаршал. От тебя портянками пахнет. Ты хоть знаешь. Что такое женщина?
Военный – Женщина это защитник Отечества. Кузнец победы в тылу.
Лохматый – женщина это станок любви. Она устроена так, что вся мягкая и влажная. Единственное оружие которое я признаю это секс-бомба. (хватает Брунгильду).
Военный – А вот тут я тебя поймал! Ежели она бомба, то где у нее запал?
Лохматый – Что запал? Куда запал?
Военный – Ежели она бомба. То должен быть запал. Ага! Не знаешь. Попался волосатик. Проиграл! Ишь морда портянки ему не нравятся, да я в них пол войны протопал. Пошел отсюда!
Лохматый уходит.
Военный – Твое счастье, что ты не у меня в батальоне, шпана приблатненая!
Кузьма – Дураки вы оба. Женщина она же баба. А баба она дитей рожает, помощников по хозяйству. Баба она за скотиной приглядывает, за хозяйством смотрит. Баба она должна быть теплая а не влажная, прости господи. От моя Фроська серно печка, аж жаром пышет. А чтоб мокроту распущать нам такой не нать.
Входит Николай Петрович.
Николай Петрович – Товарищи, есть предложение строить башню. Я предлагаю назначить ответственным за строительство непосредственно меня. Так как мой опыт работы с людями позволяет мне взять на себя общее руководство работами.
Все усаживаются за стол.
Брунгильда – Надо думать, Николай Петрович, это не первая башня в вашей жизни.
Николай Петрович – Не надо думать. Это сейчас не важно. Главное чтобы был трудовой почин.
Военный – Верно. Все чин по чину. Думать потом будем. А сначала построим башню а сверху поставим пулемет.
Петров – А это еще зачем?
Военный – Ну, скажем миномет в такой позиции менее эффективен. А вот пулемет…
Петров – Дался вам этот пулемет.
Военный – Да ты что?! Пулемет, я тебе доложу, это же почти живой человек. Тоже ласку любит. Выкатишь его голубчика, маслицем накормишь, оботрешь, ленточку новую зарядишь и он родненький тебе зататакает. Так-так-так, тук-тук-тук. Да так ласково поет прям аж слезы наворачиваются…
Петров – А по ком стрелять то?
Военный – А найдем! Был бы как пулемет, а остальное, как говорится, приложится.
Петров – Ну я ничего не понимаю…
Николай Петрович – А тебя и не спрашивают! Будешь строить – строй! А вопросы задавать мы сами умеем. Не нравится – проваливай!
Лохматый (из за дверей) - Петров иди сюда!
Петров – Ну, подумаешь, ну и пойду!
Военный – Сразу видно, неслуженый попался. Значит так, считаю, что первым делом нужно прорубить амбразуру.
Брунгильда – Да вы что! Первым делом нужно рассчитать перирметр.
Кузьма – На хрена переметр! На глазок залепим.
Военный – Тогда на чей глаз будем лепить?
Брунгидльда – Я свой не дам!
Николай Петрович – Ладно. Я все улажу.
Николай Петрович достает из кармана телефонную трубку с обрезанным проводом. Конец провода сует Кузьме в рот. Тот начинает изображать телефонный аппарат. Делает над головой рожки рычагов и подает сигнал звонка.
Николай Петрович – Алё, это трест?! Трест это алё!? Почему. Мать вашу, нет бетона? А?! Чтоб был! Да! Чтоб был! (передает трубку Военному)
Военный – (говорит как в рацию) Прием! Это «Ромашка»? Ах, это «Ромашка»! Почему срываете строительство объекта военного значения. Кто говорит? Ты что не видишь, кто перед тобой стоит? Смирна!!! Разжалую в два счета. Раз, два – ты уже не офицер. Ах, ты еще не офицер, ну ты у меня дембельнешся, ты у меня дембельнешся. На губе сгною. Все, конец связи. Дура! Связи конец. (к Брунгильде) Теперь ты поговори.
Брунгильда (берет трубку) – Алё… куда? А это где? Где. Где? Нахал!!1 (бросает трубку на голову Кузьме)
Николай Петрович – Ладно, давай перекур. Вчера всю ночь не спал. Хоккей смотрел. Наши выиграли два-два.
Военный – Что есть солдат – защитник Отечества? Он есть боевая единица, выполняющая задачи по уничтожению противника. Впереди солдата есть фронт, по боков фланги, позади столица, отступать некуда. А кто к нам с мечом придет, тот – дурак!
Входит Петров.
Николай Петрович – А вы, в каком роде войск службу несли?
Военный – Это военная тайна. А вот вы. Что ни говорите, а война будет. Все ваше разоружение коту под хвост. Но мы готовы. Совершенно секретно. Только вам говорю. У нас есть такая штука – пускает лучи. Ловит ихгнюю ракету, та прекращает лететь и падает в море.
Петров – А почему в море то?
Военный – А куда же ей еще падать?!
Николай Петрович – А в какое море, в наше или в ихнее.
Военный – В нейтральные воды.
Входит медсестра с подносом. На подносе миски с кашей.
Медсестра – Руки!
Военный поднимает руки вверх.
Медсестра – Руки мыли?
Кузьма – И чего это у нас сегодня?
Медсестра – Каша перееловая. Ешь, не переешь.
Входит Лохматый.
Лохматый – Всем привет, придурки.
Николай Петрович – Ага! Вот он! Явился не запылился. Как башню строить, так нет его, как жрать - заявился!
Лохматый (радостно) – Отказываюсь есть ложкой. Желаю кушать китайскими палочками.
Все разбирают тарелки и едят. Лохматый тоже, как ни в чем ни бывало, ест ложкой.
Кузьма (обращаясь к Петрову) – Вот тоже работник едрит твою в нос. Нас бывало у матери осьмнадцать ртов, и ежели кто поперед отца кусок схватит, то вот так-то вот ложкой в лоб! (бьет Лохматого ложкой по лбу).
Лохматый – Ты что дурак?!
Кузьма – Я те покажу дурака! Мы с брательниками с трех годков на трахторе, а он засранец над едой глумиться?! Я вон как возьму сейчас дрын да не посмотрю что городской…
Лохматый – Козел деревенский. Крест вонючий. Аграрий хренов!
Кузьма – Ах, ты мать твою!
Кузьма кидается в драку. Петров и Николай Петрович удерживают его.
Кузьма – Пустите меня, мужики, я ему сейчас всю морду побью.
Петров – Кузьма, успокойтесь, он же тоже того… короче, он не хотел.
Николай Петрович – Кузьма Егорыч, охлынь, охлынь пока…
Входит главврач.
Врач – Что здесь порядки нарушать! Что здесь плохо себя вести!
Кузьма пускается в пляс, изображая веселье.
Военный – Спасибо, сестрица, знатная каша.
Медсестра – Из топора, служивый.
Врач успокоенный уходит. Медсестра и Брунгильда собирают и уносят посуду. У военного начинается раздвоение личности. Он перебегая с места на место сам себе делает доклад.
Военный – Товарищ генерал. Разрешите обратиться?
- Обращайтесь.
-Когда в бой то пойдем? Застоялись ребята без настоящего дела. Что там в штабе то думают?
- Могу вас обрадовать, солдат. Скоро наступление.
- Скорей бы…
Значит так, я сейчас в разведку пойду, диспозицию проверить. (Обращаясь к Николаю Петровичу) Пойдешь со мной?
Николай Петрович (поспешно уходит)– Вы понимаете, у меня сейчас неотложные дела…
Военный – Как страну защищать так у них сразу дела!
Военный падает на пол и уползает по-пластунски.
Петров – Эй, служивый, языка захвати!
Лохматый – Штаны не порви о колючую проволоку. Родина тебя не забудет!
Петров – Скажи мне Лохматый, что тут происходит? То башню строят, то война, какая то? Ничего не понимаю.
Лохматый – (пытается ногой, что то придавить на полу) Не обращай внимания. Это они развлекаются.
Петров – Ну а ты зачем тогда бунтуешь? Не буду строится, отказываюсь есть ложкой…
Лохматый – Стой! Подожди. Видишь бундекапчик сидит? Надо его поймать!
Петров – Где сидит? Кто такой?
Лохматый – Да вот же он. Бундекапчик зеоленый. Молодой еще. (пытается поймать свой глюк). Эх, убежал… Ну так вот, бунт это мое хобби. Увлечение, так сказать.
Петров – Как это увлечение? Не всерьез, что ли?
Лохматый – Ну. Я же тебе говорю, здесь у каждого свои увлечения. Вот, например, военный в разведку пополз. Он всю жизнь воюет, ему ничего не надо лишь бы противник был.
Петров – Да какой такой противник возле ординаторской.
Лохматый – А не важно. Он сам себе его придумает. А мое увлечение против всех их бунтовать. Бунт это замечательно. Это прогрессивно и увлекательно. Бунтуйте, и это вольет в вас новую кровь и новые ощущения. Это мой манифест. Правда, здорово?
Петров – Ну, не знаю… А зачем? Что в итоге?
Лохматый – какой ты. Все же , бестолковый. Тебе тоже надо, что то придумать, а то ходишь, как неприкаянный. Против тебя и бунтовать то неинтересно.
Петров – Правда?
Лохматый – Конечно. Я это сразу заметил. Вот думаю болван, не от мира сего.
Петров – Скажи, Лохматый, а от какого я мира?
Лохматый – Да черт тебя знает. Ты наверно этот – новый человек!
Петров – Это точно, я тут новенький.
Входят Николай Петрович, Брунгильда и Кузьма.
Лохматый – А вот и наши собираются. Ну что Кузьма, угомонился?
Николай Петрович – А вы тут не лыбтесь, с вами еще разговор особый будет!
Лохматый – Да чихать я на вас хотел.
Брунгильда – Вы слышали, что он сказал? Хам! Пороть отцовским ремнем. Пряжкой по голой заднице. Со всего маху, раз! До красна! До красна! До красна!
Брунгильда бьет Лохматого под дых и тот валится на пол.
Николай Петрович – Что-то долго разведка не возвращается?
Брунгильда – Точно! Мы вот тут сидим, а он может неравный бой ведет. А вдруг у него патроны кончились, а вдруг он убит?
Николай Петрович – Прошу почтить память погибшего товарища минутой молчания. Прошу встать.
Раздаются звуки боя. Стрельба и канонада. Вбегает военный и сразу же падает на пол.
Военный – Ложись! Танки справа. Беречь патроны! Отсекай их от моста! Снаряды давай, едрена корень!
Николай Петрович, Брунгильда и Кузьма падают на пол рядом с военным. Входит медсестра.
Николай Петрович – Ложись, дура, заденет!
Кузьма – Ложись, дурра, зацепит!
Военный – Да ложись ты, дурра!
Медсестра падает на пол. Звуки боя продолжаются.
Петров – Эй. Вояка, может хватит дурочку валять. Нет же никакого противника. Нет!
Николай Петрович – Да ты что сдурел? Смотри какое пекло! Ясно вижу пять танков горит…
Брунгильда – Какие шесть? Восемь!
Лохматый – Восьмой это бронепоезд. А вон за рекой наши зенитки их подлодку завалили. Жаль капитана упустили, он через торпедный отсек с парашютом выпрыгнул.
Петров – Ага… А вон там в степи это не авианосец вверх колесами плавает?
Лохматый – Точно, сбили мерзавца!
Военный – Побежали гады!
Петров – Ну и высыпали же мы им.
Николай Петрович – Это мы им всыпали, не примазывайтесь.
Брунгильда – Товарищ военный, да вы не ранены?
Военный (встает) – Для меня еще пуля не отлита.
Все тоже встают. Раздается взрыв. Военный падает.
Брунгильда – В медсанбат его! В медсанбат!
Николай Петрович и Кузьма уносят Военного, но сразу же все трое возвращаются. Только Военный уже с перевязанной головой и прихрамывает.
Медсестра – Товарищ ефрейтор, за проявленное мужество при спасении жизни медицинского персонала присваиваю вам очередное звание – генерал!
Военный – Не привык я, милая, в штабах отсиживаться. Мне сподручнее на передовой.
Медсестра – ну. Хорошо. В мирное время будете генералом в штабе, а в военное на передовой ефрейтором.
Военный – Рад стараться!
Медсестра – Молодец! А теперь у нас пор распорядку художественная самодеятельность. И так прошлый раз мы говорили про чего?
Николай Петрович – В прошлый раз мы коснулись творчества композиторов-утопистов.
Медсестра – Верно. А почему их так звать?
Кузьма – Они не умели плавать, а такая музыка намне нужна.
Медсестра – А какая музыка нам надо?
Военный – Музыка под которую можно маршировать на плацу, а рано в походе во время марш-броска вплавь.
Артиллеристы точный дан приказ!
Артиллеристы зовет Отчизна нас!
Брунгильда – А я лирические люблю, но в тоже время, что бы с огоньком.
Взвейтесь кострами синие ночи…
А вы Кузьма о чем молчите?
Кузьма – А я частушки уважаю, Например, эту:
Моя милка заболела,
Захотела молока.
Не попала под корову,
А попала под быка!
Петров – Ну и песни у вас елки-палки…
Николай Петрович – А что вы, собственно, имеете против наших песен? Может быть, вам нравятся какие-нибудь не наши песни?
Петров – Да! Такие, под которые нельзя маршировать.
Николай Петрович – Вот гад! Своим прикидывался.
Кузьма – Он мне сразу не понравился. Ихтилигент!
Военный (засучивая рукава) – Объявляю военные действия.
Лохматый – Подожди! Товарищ медсестра, скажите, а у вас есть любимая песня?
Медсестра – Конечно же есть.
Лохматый – Какая, если не секрет?
Медсестра – Не секрет.
Лохматый – А спойте пожалуйста.
Медсестра – Огней так много золотых
На улицах Саратова.
Парней так много холостых,
А я люблю женатого.
Лохматый – Как так женатого?! Да ведь это же аморально! Это направлено против нашей семьи, а семья это ячейка общества. Значит это еще и антиобщественно.
Медсестра – Ой! Да я не знала. Я не думала…
Брунгильда – Проститутка!
Николай Петрович - Не думала?! А членский билет на стол положь!
Лохматый – Что за песня? Кто автор?
Медсестра – Ну, я не знаю. Народная такая песня.
Лохматый – Ну, это уже совсем ни в какие ворота не лезет. Вы что же черните наш народ?!
Медсестра – Да, я же не хотела… Что же теперь делать?
Военный – В связи с обстановкой на третье ноль третье, время «ч» предлагаю: первое – довести срок службы до двадцати пяти, во флоте до тридцати лет. Второе – провести медицинское переосвидетельствование и создать инвалидные роты из числа годных держать оружие в возрасте до восьмидесяти лет включительно и посмертно. Третье – создать женские батальоны смерти из числа медсестер запаса. Наше дело правое – враг будет разбит.
Лохматый – Во дает! Ну, тебя хоть сейчас министром обороны назначай. А вы, Николай Петрович, что нам скажите?
Николай Петрович – Целиком и полностью признавая свою вину, я между тем, и этим, однако, замечу: почему молчит Петров? Или ему нечего нам сказать?
Петров – Я не понимаю, чем вы возмущаетесь? Хорошая песня и наш главный врач ее любит. Он даже напевал ее сегодня.
Николай Петрович – Эй, Лохматый, твою мать! Что же ты нам голову морочил? За дураков нас держишь? Бей его ребята!
Все кроме Петрова набрасываются на Лохматого и бьют его.
Брунгильда – По голове только не бейте – гадить будет где попало!
Забивают Лохматого до бесчувствия. Входит Главврач.
Врач – Что здесь шуметь?
Медсестра - Художественная самодеятельность мы…
Врач (на Лохматого) – А с этим что? Выздоровел что ли? Отнесите как его в подвал на всякий случай.
Медсестра – Ну что не слышали! За ноги за руки и понесли.
Мужчины уносят Лохматого, женщины уходят вслед. Звучит «Реквием» Моцарта.
Пациенты возвращаются. Николай Петрович, Кузьма, Брунгильда и Военный накрывают на стол водку и закуску. Все усаживаются. Николай Петрович встает со стаканом в руке.
Николай Петрович – Товарищи! С прискорбием сообщаю, что сегодня в ноль часов ноль минут московского и местного времени безвременно погиб наш товарищ псевдоним «Лохматый». Друзья, мы понесли тяжелую утрату и с честью вынесем ее на своих плечах. Светлое имя его навсегда останется в наших… Как лучше сказать в наших сердцах или рядах?
Военный – В наших шеренгах. Помянем.
Выпивают.
Военный – Нелепо погиб. Триста метров до аэродрома не дотянул. Я ему кричу: Серега прыгай!. А он ручку на себя и в немецкую колонну на полном скаку. Молоденький такой лейтенантик, адъютантом при мне был. Сгорел, как есть сгорел!
Кузьма – Он хлеб спасал. Кулаки поле подожгли, а он майкой тушил. Тушил-тушил, тушил-тушил! Пока стропила не рухнули. Так там и остался вместе с трактором.
Брунгильда – Он детей спасал. Из проруби вытаскивал. Их спас а сам…
Кузьма – А давайте ему бронзовый бюст на родине героя отольем. Скажите где жил герой?
Военный – Где эта улица, где этот дом? Где эта барышня, что я влюблен? (смотрит на Брунгильду). Ой!
Николай Петрович – Предлагаю бороться за почетное звание носить его имя.
Брунгильда – А свое куда девать?
Николай Петрович – Свое можешь оставить себе. А другое присвоим его. Например, Мамин-Сибиряк или Миклухо-Маклай.
Военный – Я тогда буду Александров-Македонцев или Голенищев-Кутузов. Ведь какой парень был?! Я, говорит, или голова в грестах или кресты в кустах. Мы, вы, все они… да вы все его выеденного яйца не стоите! Да если б он не закрыл тот дот своей амбразурой где б вы сейчас были?! Кто скажет!
Кузьма – А кто его туда послал?
Брунгильда – Куда?
Кузьма – На Кудыкину гору!
Военный – Правильно. На безымянной высоте, где весь мой полк полег до единого солдатика…
Николай Петрович – Защищая рубежи Родины пал герой подобный Орлу!
Военный – Неправда! Орел не пал. Мы Орла не сдавали!
Николай Петрович – Взлетел, воспарил и полетел туда где сияет высочайшая вершина мира Пик Коммунизма!
Брунгильда – Высочайшая вершина маара это Жомолунгма.
Военный – Брунгильда ты пьяна!
Кузьма – Его из бронзы надо высечь!
Брунгильда – А я всегда говорила пороть пока поперек лавки лежит.
Николай Петрович – Город в его честь! Кто какие города знает?
Военный – Я знаю. Семипалатинск.
Николай Петрович – Этот нельзя. Этот в твою честь.
Кузьма – Ой, мужики, а неужели и нас когда-нибудь вот так же вперед ногами?
Брунгильда (плачет) - Ой, горе то…
Военный – Да что мы все за упокой, да за упокой. Мы на свадьбе или где?
Кузьма – Мы на свадьбе!
Николай Петрович – Где молодые?
Кузьма (показывая на Военного и Брунгильду) – Вот!
Николай Петрович – Поздравляю с законным браком. Горько. Даешь танцы. Эй. Медперсонал включите музыку.
Звучит танцевальная мелодия. Вбегает медсестра и начинает танцевать с Николаеим Петровичем. Военный танцует с Брунгильдой. Кузьма вальсирует со стулом. Входит дрожащий Лохматый.
Военный – Ты кто? Ты где был, солдат? У тебя увольнительная до сколька? Боец, снять ремень и на гауптическую вахту!
Брунгильда – Ремень снять! Снять, снять и высечь, высечь, высечь!
Николай Петрович – Ну хватит! Заладилди как попки – снять, снять. И так тошно.
Кузьма – А как же надо?
Николай Петрович – Ну, скажем, проводить с почетом в связи с переходом на другую вакансию.
Кузьма – Мужики! Да это же Лохматый! Чур меня!
Военный – Допился, Кузя! Лохматого я бы из тысячи узнал. У него же косая сажень в плечах была, а это какая-то мокрая курица!
Кузьма – Лохматый, кореш, это ты?
Лохматый – Ну, я …
Кузьма – А то мы тебя уже и схоронили. А ты воскрес (крестится). Чур меня. Мужики, надоть ему того… осиновый кол воткнуть, чтобы больше не вылазил.
Николай Петрович – Ишь как дрожит. Замерз бедолага. Что там мороз на дворе? Ну, ты выпей легче станет.
Военный – К стенке гада! Шпион он немецкий. Вас махст ду ецт! Говори шкура! Сколько ваших здесь? Цели заброски, кто старший группы?
Брунгильда – Погодите! Если ты не шпион, скажи, где у нашего Лохматого родинка?
Лохматый пытается снять штаны.
Брунгильда – Не надо, я ему верю! Он не шпион.
Входит Петров.
Военный – О, еще одтин. Хенде хох! Дойчен, дойчен, юбер алес. Матка, яйка, млеко, бутер. Говори где штаб, красная сволочь! Пу-пу-пу! (падает на пол).
Кузьма – Ну, смотрите, что я говорил?
Брунгильда – Что?
Кузьма – Да то, что Земля не круглая. Кто хоть это придумал, что она шар?
Брунгильда – Как это кто придумал. Так все считают.
Кузьма – Считают. Считари ети их мать. Считать и я могу до ста двадцати трех. Дальше сбиваюсь. А вот упал человек и лежит не соскатывается. Значит Земля она как печка ровная. А с печки разве соскотищся? Ну разве что если моя Фроска во сне ногой дрыгнет. Опять же, как ты будешь шар пахать? То-то!
Николай Петрович – Петров… А ты что это такой хмурый? Ну кА улыбнись Петров. Нельзя быть таким серьезным. Вот ты мне скажи, где ты смысл в существовании нгаходишь?
Петров - Не знаю…
Николай Петрович – Вот, Петров я так и знал, что ты Петров безыдейный человек.
Петров – Ну, и что из этого следует?
Николай Петрович – А из этого следует, что ты Петров – дерьмо.
Петров – Но почему?
Николай Петрович – Кузьма, объясните ему!
Кузьма – Дерьмо оно потому дерьмо, потому что дерьмо и все.
Николай Петрович – Вот и Лохматый тебе подтвердит. Верно?
Лохматый – Да идите вы все.
Николай Петрович – Не обижайся. Ты Лохматый мне хоть и антагонист, а я тебя все равно уважаю. Давай выпьем.
Николай Петрович и Лохматый выпивают и уходят. Брунгильда поднимает Военного.
Брунгильда – Вам, что плохо? Вы знаете сейчас такая молодежь, совсем не желают работать. Школа это тоже второй фронт. Так и хочется взять пулемет да как врезать по мордам.
Военный – только с предохранителя снять не задудь…
Брунгильда – Зажрались. Серьги золотые в ушах носят. Я бы эти серьги вместе с ушами повыдергивала. Вы знаете, еще Исаак Уотс писал:
Как дорожит любым деньком
Малюточка пчела.
Гудит и вьется над цветком,
Прилежна и мила.
Как ловко крошка мастерит
Себе уютный дом,
Как щедро деток угостит,
Припрятанным медком.
И я хочу умелым быть,
Прилежным как она.
Не то для праздных рук найдет
Занятье Сатана!
Пускай в учении и в труде
Я буду с малых лет.
Тогда и дам я на суде
За каждый день ответ.
Военный – А я тоже стихи пишу. Лирику.
Брунгильда – Как интересно. Почитайте, пожалуйста.
Военный – Ну, вот из последнего:
У бэтээра цвет зеленый,
Колеса, ПТУРС и пулемет,
Броня из стали закаленной,
И доблестных солдатов взвод.
С автоматом, с пулеметом
Наши славные бойцы,
Наша смелая пехота.
Все герои-молодцы!
Атомный бомбардировщик.
Видишь. В небе высоко?
Он летает далеко
Он летает близко.
Если надо долетит
Он туда куда хотит.
Оборона наша честь –
Дело всенародное.
Бомбы атомные есть,
Есть и водородные.
Наша мирная страна
Хорошо защищена!
Брунгильда – Можно я вас поцелую. (видит входящего Петрова) Ой, там Петров!
Военный – Петров! Ах, Петров.
Брунгильда – Мальчики не надо!
Военный – Петров стой, раз, два!
Петров – Три, четыре.
Военный – Пять, шесть.
Петров – Семь, восемь.
Военный – Девять, десять. Расчет окончен. Займемся строевой подготовкой.
Петров – Зачем?
Военный (объясняет Петрову на ухо) – Понял зачем?! Ну кА кругом! Кругом! Кругом! Кругом! Кругом, Кругом! Кругом!
У Петрова кружится голова и он падает.
Военный – Зеленый. Салага еще.
Военный, взяв Брунгильду за талию, уводит ее. Входит Главврач. Петров продолжает лежать на полу.
Врач – А Петров. Что это вы лежите? Пол в этом году холодный. Очень запросто заболеть можете. Придатки простудите.
Петров – Ничего, я закаленный.
Петров – Вы закаленный. Не смешите меня. Вы себя в зеркале видели?
Петров – Ну и что там?
Врач – Вот именно. Что там? На вакс же лица нет!
Петров – Как это нет?
Врач – А так! Вы берите пример хотя бы с нашего Военного. Вот ведь человек поистине не знает усталости. Он вам и воевал и по сей день в строю. Имеет ранения, носит в теле около двух килограммов пуль. Осколков и наконечников стрел. Утверждает, что на самом деле погиб еще под Смоленском, каждый год возлагает там венки. Мы поощряем. В то же время службу несет исправно.
Петров – Ну я не знаю… Это же бред какой то…
Врач – Ну хорошо, вот вам еще пример. Возьмите Николая Петровича. Ведь просто приятно почитать личное дело. Человек из простой семьи, как говориться - семеро из-под лавки. А какой умница в итоге. Да если бы ему дать бетон он бы вам такую башню построил любо-дорого. А вот вы не при деле. Вам тоже нужно что-нибудь подыскать. Занятие по душе. Подумайте об этом Петров.
Главврач уходит. Входит Брунгильда.
Брунгильда – Петров! Петров, я кому говорю?!
Петров – А!
Брунгильда – Бэ! Слушать надо, когда к вам старшие обращаются.
Петров – Я слушаю.
Брунгильда – Ну, так вот Петров, я беру над тобой шефство. Теперь я твой шеф.
Петров – А я кто?
Брунгильда – А ты мой подшефный. С сегодняшнего дня я займусь твоим воспитанием. Значит так, сейчас мы повторим таблицу умножения на шесть. Итак: шестью три?
Петров – Восемнадцать.
Брунгильда – Правильно. Возьми, морковку (дает Петрову морковку).
Петров – Я не люблю морковку.
Брунгильда – Ешь! В ней каротин тебе полезно.
Петров – Ну, хорошо. (грызет)
Брунгилдьда – Идем дальше. Шестью четыре?
Петров (жует) – Двадцатьчетыре.
Брунгильда - Вынь морковку изо когда с учителем говоришь! (дает ему подзатыльник)
Петров – То вынь то положь…
Брунгильда – Не оговаривайся. Шестью пять?
Петров – Тридцать.
Брунгильда – У тебя способности к счету. Если будешь хорошо учится станешь счетоводом или бухгалтером. А может быть даже Главбухом!
Петров – я не хочу главбухом!
Брунгильда – Интересно, а кем же ты хочешь быть? Косимонавтом?
Петров – Нет!
Брунгильда – Не хочешь быть косионавтом?
Петров – Не хочу!
Брунгильда – Ну, это ты врешь! Все хотят быть космонавтом.
Петров – А я не хочу.
Брунгильда – Скромность это хорошее качество. Ты определенно должен стать космонавтом. Космонавт петров – это звучит! Друзья, друзья! Петров хочет стать космонавтом!
Петров – Да не хочу же я космонавтом!
Брунгильда – Ну хватит скромничать. Петров, мы будем тобой гордиться.
Петров – Я не космонавт. Я качки не вынесу, я вам всю ракету заблюю!
Брунгильда – Ох, уж эти соленые космические шуточки. Ты симпатяга Петров.
Входят Главврач и Медсестра.
Врач – Ну, что же Петров, я рад за вас. Вы смелый человек Петров. Это поступок. Наконец то вы решились. Я вам даже чуточку завидую. Звезды они же так и манят.
Петров – Да не космонавт же я!
Врач – Да у вас же все задатки. Мужественное лицо. Открытая улыбка. Ой, да у вас и шнурок развязался как у Гагарина перед докладом. Смелее дружище! Если не вы, то кто же?!
Входят Военный и Николай Петрович.
Военный – С марсианским приветом. На два слова (что то говорит Петрову на ухо).
Петров – Да отстаньте вы от меня с вашими наземными целями. Я не смогу, я не сумею.
Военный – Ешь твою мать! Кнопку нажать много ума не надо!
Входит Кузьма.
Кузьма – Так, что ракета вон во дворе стоит. Прикажите разжигать.
Врач – А зачем откладывать? Идите Петров надевайте скафандр. Разжигай. Кузьма, разжигай.
Петров – Что прямо сейчас?
Врач – Да, и не мешкайте. Медсестра, сделайте нашему герою противометеоритную инъекцию.
Медсестра – Петров, а ну-ка пошли на процедуры!
Медсестра и Петров уходят.
Врач – Эх, выл бы я помоложе… Я бы и сам… Полететь так, к примеру, на Марс или Венеру…
Николай Петрович – А что бы вы там делали?
Врач – А клинику бы открыл. Новую, просторную с видом на это… на море дождей.
Военный – А я бы с ними не церемонился. Ну-ка венеритики, равняйсь! Смирна!
Кузьма – Как подумаешь сколько земли зазря пропадает… Я бы этот Марс запахал, скажем, под рапс, или кормовую свеклу.
Брунгильда – А я вотпологаю, что они там наверное темные марсиане эти. Ни синтаксис им не пунктуация нипочем. Вот кого учить рукава засучить!
Кузьма – Ну а ты Николай Петрович, что скажешь.
Николай Петрович – А я бы им там такую башню отгрохал…
Входят Петров и Медсестра.
Петров (докладывает врачу) – Товарищ Председатель Государственной Комиссии, космонавт Петров к выполнению правительственного задания Родины готов!
Врач – Космонавт Петров, сознаете ли вы всю ответственность принятого вами решения?
Петров – Сознаю.
Врач – Понимаете ли вы важность возложенных на вас задач.
Петров – Понимаю.
Врач – Космонавт Петров, выполняйте свой долг!
Петров – Есть!
Петров поднимается по лестнице, садится на верхнюю ступеньку. И машет всем рукой.
Голос диктора – Продувка, протяжка. Девять, восемь, семь. Шесть, пять, четыре, три, два, один. Пуск!
Шум ракеты.
Голос диктора - Первая ступень отошла, шесть секунд полет нормальный. Вторая ступень отошла – десять секунд полет нормальный. Третья ступень отошла – пятнадцать секунд полет нормальный. Четвертая ступень отошла – двадцать секунд полет нормальный. Пятая ступень отошла – тридцать секунд полет нормальный. Шестая ступень отошла – сорок три секунды полет нормальный. Седьмая ступень отошла – Пятьдесят две секунды полет нормальный. Отошли все ступени – полет нормальный. Полет нормальный. Полет нормальный.
Яркий свет прожектора. Аплодисменты. Петров спускается по лестнице-трапу. Звучит песня Пахмутовой «Знаете, каким он парнем был».
Орел 1989 год.