Миланское “traffico” .
Погожее утро
Апрельского солнца
Приветливый лучик.
Серебрянный «Мерс»
С шиком поднятым верхом.
Седеющий «мэн»-
Гран-синьер в Мерседесе.
Машины ползут
По Буонос-Айрес:
То красный , то желтый
Светофоровый глазик,
Вот вспыхнул зеленый,
счастливцы «срываются».
О! “Santa Madonna!” –
Вновь красный включается.
(Буонос-Айрес- название проспекта
в г.Милане)
2.
По зебре, по зебре -
По белым полосочкам
Дама в серебрянных
Туфельках –лодочках:
Через плечо
Элегантная сумочка ,
Ступает легко,
Не устала ничуточки.
И вот почти рядом
Серебрянный бампер-
Глазами в глаза
Изумленные замерли:
И он, и она
Пол-секунды имея,
Уже утонули
в бездонной купели.
«О, Господи!»-коротко
промельком мысли,
Но поступью гордою
Дальше как пишет
Старинною вязью
Кирилицей буквы...
Мэн скорость на двадцать
Уснувшею мухой.
К тротуару вплотную ,
Авто- черепашкой...
Синьер не спешит уж
Белея рубашкой.
Себе говорит он:
-Ты, парень, –galletto-
она же как-будто
не видит успеха,
стоит у витрины
и сосредоточенно
«делает» видимость
иной озабоченности,
а сердце стучит
как у пойманной рыбки.
«Постой, замолчи»-
разум требует зыбкий.
(galletto- петушек,
ухажёр)
3.
Вблизи ароматный
Оазис спасения -
Вошла и за столик
Синьёра присела.
Заметила как
Мерседес парковался,
как красный Фиатик
пред ним затесался.
Мерс дальше в досаде,
Ругая проныру,
Но вот Шевроле
Отъезжает. Как мило:
Красавец стальной
Мигом занял парковку,
хозяин с достоинством
вышел, но только
хотел, наконец,
он войти в кафетерий,
вперед тот наглец,
что на красной «гиене».
4.
Она улыбнулась:
«Да, сценка занятна!»,
Отпила глоточек
Густой, ароматный...
«Простите, синьёра,
Вы неотразимы!
И ваши глаза
Мое сердце пронзили»-
Толстяк лепетал
Торопясь, несуразно
И как попугай
Щелкал семечки-фразы.
От них нашу даму
Едва не стошнило...
Лишь взгляд на невежу
И сердце заныло.
Ей вспомнилось утро
В далеком Батуми,
То кофе, что в турочках
Готовится – турок
В песке раскалённом
Их передвигает
И в чашечках кофе
На столики ставит.
Синьёр из Фиатика
Круглый и ловкий
Похож поразительно
На турка, что кофе
Варил превосходный –
Папа, мама и дочка
В воскресный час утром
Сидели рядочком.
Глаза перестали
Быть бархатом теплым,
Как кофе горячий
Вскипели и жестко
Без слов и без жестов
Сказали молчанием:
«Сие неприемлимо»
и «турок» отчалил.
5.
В кафе заходили -
На тоненьких ножках
За стойкой у бара
Сидения - ложки.
Приличная публика
Напиток отменный
Смакует как вин
Многолетних букеты-
Кто кофе с бриошем,
Кто с пенкой “cappuccio”,
Синьер наш со льдом
Кофе пъет наилучший.
Седой, моложавый,
Высокого роста,
Ни тени сомнения-
Дружен со спортом.
Фигура-картинка
И мускулы-плечи...
Аж дух захватило
У дамы от встреченных
Сил притяжения,
Но в этом и разница:
Женская роль
Безразличием славится.
6.
Два метра до столика,
а он, словно мальчик,
шаг сделав, застыл,
оробел так некстати:
«Простите, синьера,
что Вас беспокою,
надеюсь не занято
место за столиком.»
«Нет, нет! Здесь свободно.
Но будет ошибкой
Решить, что ждала Вас.»-
Сказала с улыбкой.
Он сел, а за ним
“cameriere” с подносиком:
- кофе, клубника...-
склонился и россыпью
пред ней заалело
веселое празднество...
“Mi spero, signora, (Надеюсь, синьёра
lei piace le fragole?” вам нрвится клубника)
Она без кокетства
легко согласилась,
за ягодой ягода
в ротик ложилась.
Он что-то рассказывал,
Она его слушала,
Светло улыбалась
И челочка русая
Как крылышко птицы
Взлетала в движении
Головки прелестной
Легко с небрежением.
Когда он спросил:
«Как зовут Вас?»
-Тамара -
«Si, gia sentito. – (да,я уже слышал.
Bel nome e raro” красивое имя и редкое)
-сказал, но звонок
cellulare вторжением ( мобильный телефон)
вернул их в реальность
текущего времени.
-Спасибо, Энрико.
Io devo andare. ( я должна идти)
В салоне портниха
Меня ожидает.
Но точно я знаю -
Столь странное утро
Навряд ли забуду. -
И лодочки-туфли
Поплыли в весну -
В многоликий и шумный
Проспектовый хаос,
Людской и машинный.
Энрико смотрел ей во след:
Невозможное,
Незванное чувство
Влекло и тревожило.
Все будто впервые,
Так ново звучало
И имя , и голос,
И то, как ушла она.
7.
Апрель, следом май.
Городская несносность-
Пустынен Милан
Летом выжженным полднем.
Все прячутся в тень
Под спасенье навесов,
Вкушают коктейля
Прохладную свежесть.
Энрико и Тома
Как два голубочка
Из длинных соломок
Пъют медленно тоник
И просто молчат.
Через целую вечность
Случайная столь
Долгожданная встреча.
-Тебя я искал
И на «Белых страницах»,
На улицах, в маркете-
Повсюду, но лица
Чужие и дальние...-
Сказал и губами
Коснулся ладони
ее, что держала
холодный бокал.
А в глазах два алмаза,
Сверкнув, пролились,
чувством полные, разом.
Салфеткой смущенно
И чуть отстраненно
Смахнула слезинки,
Смотрела влюбленно...
Невольно подумалось:
Нет, - не случайность,
А предназначенность
Сегодняшний праздник.
- Знаешь, я замужем-
улыбнулась, но все же
лучше ли , хуже ли
теперь невозможно
вырвать страницу
иль «смыть негативы»,
и скрыться, забыться
в просторах квартиры.
8.
Река потекла –
Глубже русло и шире
И узкая тропка ,
Нить тонкая ... с ними.
Все дальше, все крепче
и без узелочков,
Сквозь редкие встречи
Ночные звоночки.
Вопросы - ответы,
Рассказы о прошлом:
Его - столь беспечном,
Ее - жутко-горьком.
Потеря родных, самых близких... Бомбежка
Посеяла смерть, но остался Сережка.
И с ним пятилетним по бездорожью
Одна день за днем. Так казалось надежней.
Война есть война и на пыльных дорогах
Прицельно стреляли в бегущие толпы.
А слово «бежать» очень долго в их жизни
Единственным стало синонимом – «выжить».
Беспомощно плакал Энрико. Такая
Жестокая правда, которой не знал он.
А, если быть честным, не думал, не слышал
короткие «выжимки» теленотиций
из точек горячих. И Мир сразу вырос...
Его полуостров стал точечкой счастья
в необозримо огромном ненастьи.
9.
Он видел как горбились узкие плечи,
как полнились скорбью, горели как свечи
глаза этой женщины... А для Тамары
второй раз за долгие годы настали
минуты возврата, прорыв из беспамятства,
без боли, с которою сердцу не справиться.
В Германии - месяц, год – в северной Франции
Сережа болел, ей сказали отправиться
На юг – ближе к морю, где солнце и горы,
Где как на Кавказе тепло и привольно.
Так снова колеса позвали в дорогу,
Землячка нашла ей работу в Вероне.
В семье архитектора
к двум славным девчушкам
искали славянскую женщину, нужно,
чтоб знала язык итальянский и русский
и чтобы готовила чисто и вкусно.
Она обрела новый дом и надежду,
Что вырастит сына и стала как прежде
Светло улыбаться и сердцем открытым
Снискала любовь и дарила взаимностью
И взрослых , и маленьких, но каждый заметил
Как боль катит волны, когда Тома смотрит
На экран, где земля разверзается взрывами,
Где сирот и вдов горький плач безутешен.
10.
Но дни как песок
На ладони сквозь пальцы,
Как горный поток
Несет камешки в танце
Вперед и вперед
Не даёт передышки
И в этом движении
Все мы песчинки.
Тамара с Сережей
В уютрой Вероне
Прожили два года
И слово замолвил
В Милане о ней
Дед её подопечных,
Они в сентябре
В школу шли как все дети.
Ей день расставания
Стал новою болью
И долгою грустью...
Осознанья, что Дому
Того, что на сердце
И в ладанках памяти
Уже не отстроиться,
Во век не поправиться.
11.
Столичный Милан –
Итальянская роскошь,
Бомонд и пиар –
Громко, ярко и броско.
Но та, о которой
Слагаются строки
Всю осень томилась,
Грустила и ночью
Смотрела в окно
На небесное око-
Луна как она
Там была одинока...
И мрака бездонность
Как вдовья накидка
Упрятала звезды.
Нависла так низко.
Но жизни аккорды
В ладонях Всевышнего.
Не знаем мы строки,
Что будут написаны-
И где нас отыщет
Судьбы начертание -
Та нота единственная,
Что шедевр увенчает.
Так день предпоследний
Ушедшего века
Ей в дар преподнёс
Судьбоносную встречу.
Она вместе с сыном
Отправилась в театр,
Которых немало
В Милане, но самый
Реальный по ценам
И близко от дома –
«Piccolo – Маленький»...
В партере удобно …
Себя она помнила
Такой как Серёжа –
На сцене гастрольной
Театр Образцова:
Играли, летали
И куклы, и звуки...
Она замирала
И мамину руку
Сжимала так сильно,
Немея в восторге.
И плакала горько
О главном герое.
О! Стойкий солдатик!
Кто мог бы подумать,
Что в жизненной правде
Ждёт «сказочный» ужас.
(Тамаре, заметим,
Присущи пристрастия
К хорошей литературе,
Искусству и театру.)
Когда отзвучали
Последние всплески
Ладоней, блеск глаз,
Только три человека
Недвижны остались,
Не зная прощаться ль
Со сценой и залом,
С сердечной овацией.
По центру сидели
Партерного ряда,
Зрители медленно
Кто влево, кто вправо...
Уставший Серёжа
Уснул...
- Certo, tardi – (конечно, поздно)
Услышала Тома
Сказал кто-то рядом.
- Gia. Devo svegliarlo. ( Уже. Необходимо его будить)
И тронула сына:
- Серёжа, родной мой,
сынуля, проснись же!-
А улица снова
Как театра подмостки,
Обьект декораций,
Где белые хлопья,
Гирлянды огней
И опять тот же голос:
- Не шутка ль – пешком!
Вот такси. Слишком поздно.
Разумнее завтра
Продолжить прогулку -
И дверцу раскрыв
У авто, подал руку.
Хлоп. Мягко качнувшись,
Такси покатилось –
Остался попутчик.
Наверно, приснилось...
Щёлк.
И фрагментом в окно
Стоп -.
Кадр немого кино.
Вверх
Ладони развёрнутый лист .
Лица
Вопросительный «чииз».
Визитка –
Единственный след
Да таксисту
Без сдачи « билет»
13.
Звенели фужеры
И свечи горели,
А в город вступал
Год 2001-й,
Вчера лишь одна,
Но сегодня нежданно
Вдвоём в ресторане
И Он – светлый ангел!
Спокойный, степенный,
Взгляд восхищённый,
Не жёг,словно грел её...
Жест каждый , слово,
Рождённые ею
Вбирал и так бережно
То салфетку, то ложечку
Для неё...
Тома в бежевом
Платье подаренном
Синьёрой в Вероне
Хороша несказанно
Была и как в омуте
В её шоколадных
Блестящих глазах
Его загадачный
внимательный взгляд
не тонул... Защищал
Тому....
Он минорно-задумчиво
Старомодно под локоть
Ввёл в танцующий круг её,
Чутко чувствуя робость
И сомнение женщины
Показаться неловкой,
Лишь покачивал, н;жил
И ступал неторопко.
И слова произнёс
Под звучание танго
-Ты единственная и хоть
Молода , точно знаю я
Подарю тебе жизнь,
По которой осталось
Кораблю мало плыть,
Но, поверь, крепкий парус
Я сошью и оставлю
Для тебя, а Серёже
Стану добрым отцом,
Если ты в том поможешь.
14.
И она призадумалось.
Сердце ей говорило:
Позабыть время грусти
Радость дверь приоткрыла.
Стоит только поверить
И впустить счастья птицу,
Чтоб все окна и двери
Распахнуть для певицы.
Но она осторожничала,
30 лет – всё же разница...
Промелькнуло полгода.
Наконец, отправляясь
В горы вместе с сеньёрой
И малышкой Розеттой,
Обещала Роберто
Дать ответ в конце лета.
В сентябре согласилась,
Но не отказалась
От рабочих часов,
Независимой дамой
Хотелось остаться,
Хотелось свободы
В решеньях , делах
И в прогулках недолгих.
Время вновь побежало –
Зимы, вёсна и л;та,
Семь прошло как женаты,
Год девятый как вместе.
И любима, хранима
Заботой, вниманием,
Сын носит фамилию
Роберто – Villani.
Но годы, но годы
Не знают пощады:
Муж много болеет –
Не прошена старость...
Ему рядом с ней
Как опавшему саду,
Стоять в ожидании
Солнечных взглядов.
Покойно-печален
Лик дней уходящих
И в призрачной дали
Первый вечер вчерашний.
15.
Ей в этой тиши повторять
«Спасибо»,
Любить его, оберегать
Незримо.
Не уставая вспоминать
Короткие
Медовые дни. Шептать
Кротко:
« Благодарю тебя, Господь,
За встречу.
Я не ждала, что будет гость
В тот вечер.
Но задрожали провода
Призывно
И, вслушиваясь, поняла –
Есть имя...
Еще не знала кто придет
И, может,
Весь этот мой переполох
Не стоит
Того, чтоб сердцу замирать
В восторге,
Но на ветру в мороз искра
Как порох.
Да, та прелюдия была
Минорной,
А дальше дни и вечера
Истории
Любви, которую ждала я
Годы.
Покоя, мудрости полна
Достойной.
Глуп, кто сказал, что нет любви
без страсти.
Как он меня боготворит!
«Прекрасной,
Единственной меня зовет
Отрадой.
Ты мой родник! Пустыни мед!
Моя награда!»
И утекает вдаль река
И годы.
Плывут неспешно облака
В край вольный.
Я вслед за ними в страну грез
Беспечных –
В страну озерную берез,
Где встреча...»-
16.
И может быть, и может быть
Энрико
Разумней было б обойти
Их пристань.
Но небо утренней зарёй
Алеет,
Ярчайшему костру гореть –
Время.
Любовь часы всегда вольна
Не спрашивать
И скоро тесно стало им
В обьятиях,
А поцелуи звали сжечь
Препятствия –
Пусть на короткий миг сберечь
Их сказку.
Чудесной осени парад
неистов
Сентябрь сбросил на асфальт
Листья
И закружил, заворожил,
Измучал...
Сердцам влюблённым властелин-
дал случай.
17.
Есть в каждой осени мудрость-
Любить ушедшее лето.
С платанов сброшены кудри
Листвы, иссушенной ветром,
И тихо шепчут в изножье
Стволов змеинно-пятнистых
О том, что нету дороже
Любви жизнь им подарившей.
И взгляд задумчивый п;рков,
И запах терпкий предгорий,
Кафтан каштана так ярок
Бочком блестит на ладони.
И так томительно-грустно
Октябрьским избранным полднем,
И обнажённые чувства
В глазах и в чутких ладонях.
18.
Многоголосо- надрывен рок,
Машин, спешащих на север.
Энрико вёл Мерседес
К С;него в сад Барамео-
На виллу розовых грёз,
Где озорные bambini
Вокруг Фонтана близ роз
Прохладу струй уронили.
Там, где восторженных слёз
Тамара скрыть не пыталась-
С Антоном Чеховым здесь
На полпути повстречалась.
18.
И застыла пред памятником
Всё смотрела задумчиво,
Игру Мастрояни
Припомнила к случаю.
Спросила Энрико:
-Смотрел «Очи черные»-
по Чехову фильм,
что отснят Михалковым?.
Как жаль,что не видел.
Мне нравятся повести,
Что нас возвращают
В то неспешное прошлое.-
По залам большим
И по малым , по вилле,
Где громких имен
Всех времен
Изобилие
Царицей грузинскою
Чинно ступала,
Не веря глазам
изумлённо читала:
Сначала Московский зал,
Затем Петербургский,
Будуар Ахматовой Анны,
Кабинет Христолюбова
И Юрий Нагибин..
Да , право, нежданно
Средь Пап, Кардиналов
Россия предстала.
Она прикоснулась
К ладони Энрико,
-Non ho le parole-
промолвила тихо.
И в этом движении,
В глазах карих Томы
Он прочёл счастье сердца,
Что встретилось с домом.
В залах больших ,
В малых залах - на вилле
В роскошных покоях
Чудес изобилие...
Квадраты софитов,
И в стиле ломбардо
Та спальня, в которой
Ахматова Анна...,
Сегодня они. Их
последний прощальный
то ли крик, то ли стих-
так Тамара сказала.
19.
Гармония чувств – это музыка,
Единенье концов и начал,
Сказки магия – миг нечаянный,
Островочка любви причал.
Изумительно откровение,
Прикоснувшись едва-едва,
В ответ ощутить доверенное
Встрепенувшихся пальчиков: «Да!»
Свечей лепестки ландышевые,
Неистовый жар с плечей
В ладони-лодочки-парусники –
Бермудский треугольник ночей.
Монотонно, неспешно выпытывают,
Исторгая из недр ор,
В святая святых ходы-выходы,
Чтоб с попутным в бездонный простор.
В подсознании тесном плещется:
«Я – не я! Не знаем позор.
Падишаха восточного пленница,
Всё и вся на персидский ковер.
Чудный запах лавандовых масел,
терпкий гранат вина,
Губы, источающие ласки…
Я низвергнута, нет меня.»
Гармония двух знающих –
Неизбывность концов и начал.
Единение пианиста с клавишами –
Крылья духа в звучании гамм.
Октябрь 2008г.