"Улыбайтесь господа, улыбайтесь..."
***
Одиноз раз,..
Петеньке на голову свалился старо-ржавый утюг, размеров со взрослую двух-годовалую, непременно рыжую кошку.
Утюг раньше пялился с пыльного шкапо, сиреневых там гамм, сирвантских там размеров, а тут понимаешь, от чего-то не выдержал, и безоговорочно сиганул вниз.
Встретил его там, именно Петенька, вернее его доскончательная макушка, если быть точнее и гаже. Конечно радостная, конечно приободренная встреча,.. Петенька даж карябнулся от укромной улыбки на пол, вместе с доверенным не на ту полку гостем, будто бы наспор, от выпитого лихого шампо-роза XII века.
Они так пролежали отчасти в нахальной блажи порядка часа, а потом, как и полагается пришли чуточку в себя, пронзив друг дружку чопорными провалами уз.
И... вдруг поплыли.
Морда ржавого бедалаги поплыла в обе стороны сразу, и Петенька, поймав железного аристократа за какое-то лицо, сквозь просветы ошколупленной подошвы подутюжьей натуры, увидал в отражении настоящего царя.
Царь был немоложав, угрюмый бобр щек настырно отпирал, ленивый, редкий взгляд и шишка, короной дерзновенной посвятила в чад...
Петенька поцеловал дно утюга взасос и полетел, как некогда летал, прямиком в Париж, к своей милой невесте Чумаданне, которая, как образная дура, обклеила всю прихожую маменьки своей, чистыми сапогами былых женихов, коим было непременно отказано наотрез.
По пути Петенька залетал несколько раз в буфетные аппостоменты, дабы куралесно набраться элексиром полетным и призапрвившись вновь пылил в перепых.
Так продолжалось картинно до Берлина, учитывая конечно то, что вылет был с поселковой Чалтыря, ну а закончился...
А закончился возле турецкой шашечной, что в самом центре столицы Германской, мостившейся под навесом из якобы золотых монет.
Там Петенька бросил пить шампа-розу и женился на турчанке Сардельере, до тех пор пока она не купила старо-ржавый утюг, размеров где-то со взрослую двух-годовалую, непременно рыжую кошку.
Этот утюг, по секрету сказать, привезенный каким-то браконьером из поселковой Чалтыря, был продан этой Сардельере случайно, и каким-то местом специально.
Когда же за ужином Петенька оккурат подлецом глянул на ишкромёт утюга, то в бронзе начищенного сланца прозрел царя. Старого знакомого...
Царя! За ужином... Ну, собственно, говоря после этого сразу взмыл. Взмыл, как взмывает, только он, и... Испарился нагло в Ганны кататься на вездеходах!..