Эх, прокачусь!

               

     В том, что касается построения моих отношений с автомобилями, то в этом плане намечается цикл заметок. Но здесь вспомнилась Рысуха в Зеленичной, мальчикОвые туфли и маленькое происшествие.
Надо сказать, что единственная в деревне улица была необыкновенно широка. От заборов одного ряда и до противоположного можно было установить в ряд четыре или пять срубов обычных для деревни размеров пятистенных домов. В центре травяного покрова не было, хотя сказать, что в глаза бросались колеи также нельзя. Думаю их отсутствие связано не только с отсутствием автомобильного транспорта или редким перемещением телег. Нивелировало все следы деревенское стадо, которое в очень пёстром составе утром и вечером шествовало по деревне то на один то на другой выпас. Оно то и вытаптывало траву под корень. Но вот у каждого подворья проплешины можно было наблюдать только у ворот, через которые к стаду направлялась домашняя живность. По их размеру можно было судить и о зажиточности хозяев, что меня, впрочем, совершенно не интересовало. Достаток в доме меня и мальчишек интересовал поскольку сообразно ему были размеры полисадника под окнами дома, следовательно все мы, оставаясь любителями до чужих полисадов, могли всякий раз выбрать тот из них, где слаще и крупней черёмуха, рябина и что то там ещё. Всегда было известно, что у соседей плоды слаще, так что деревенские мальчишки были не в накладе от кольцевых обходов. Они сплачивали, и чувство дружбы с гостем из города укрепилось достаточно быстро. По этой причине, выйдя однажды на пустынную улицу и увидев у просыхающего сруба с противоположной стороны улицы одиноко пасущуюся Рысуху при уздечке, я счёл за благо прокатиться и обогатить свой опыт. Но она если и была меньше Барбазона, то не настолько, чтобы малолеток прямо с земли мог вскочить ей на холку. Выход найти не составило труда. Освободившись от своих мальчикОвых туфель, я подхватил Рысуху за уздечку и, аккуратно подведя её к срубу, вскарабкался на его брёвна. Не сразу мне удалось поставить её вдоль стены, но стать к ней вплотную боком лошадка совершенно не желала. Всё, что я смог сделать себе во благо, так это протянуть повод как можно дальше на спину. Рысуха как уже был повод вспомнить, отличалась спокойным нравом. Вероятно поэтому повод сохранял своё положение вплоть до момента, когда изготовившись, наконец, я прыгнул со стены на спину лошади. И тут спокойствие не сразу изменило Рысухе, в ответ на непроизвольный толчок она лишь мотнула головой. К сожалению и этого довольно слабого движения оказалось достаточно, чтобы повод скользнул её за лопатки и ушёл из зоны доступности. Мне оставалось лишь попытаться дотянуться до него какие то миллиметры. Но вслед за моим оживлением лошадь снова двинула головой, и повод отодвинулся дальше. Перебирая ногами, Рысуха потихоньку удалялась от стены сруба, а повод всё дальше ускользал от меня. Осознав своё неприкаянное положение, я решился на отчаянный рывок за лопатки, к самой шее лошади. И напрасно. Ей достаточно было ещё раз мотнуть головой, и повод остался сверху только потому, что он запутался в коротко подстриженной гриве. Я же вдруг обнаружил, что сижу у лошади поверх лопаток, что она решительно направилась вдоль улицы, а мне и ухватиться то не за что. Все мои дальнейшие эволюции в стремлении удержаться от падения привели к тому, что, охватив руками шею лошади, я повис у её груди как мешок. Повод окончательно свалился и болтался позади меня, свисая с морды и то касаясь земли, то стегая мне по бокам, а то и вовсе исчезая из поля зрения. Рысуха, что называется понесла вдоль всей деревни, а я отчаянно терял силы, задыхаясь просто потому, что как бы ни повернул голову, утыкался почему то в играющие под шкурой мышцы.
    Кончилось всё тем, что невесть откуда взявшийся мужик, кинулся лошади чуть ни под ноги и схватил её за уздцы. Классика жанра предполагает ссылку на то, что «лошадь встала на дыбы», но я почти наверняка помню --- не было такого  Она просто взбрыкнула и.как стрелка вокруг оси, обошла вокруг этого препятствия будто бы прильнув к нему мордой. Во всяком случае, осыпавшись на земь как куль картошки, я не мог улизнуть пока сильные мира вокруг выясняли свои отношения --- всё ещё боялся попасть под копыта. Отпустили меня в многозначительной тишине, но это только для того, чтобы от матушки я получил сполна.