Заготовка кормов

               
   
     В закатный период совкового социализма заготовка кормов оказалась прерогативой научных кадров страны, студентов и, в какой то мере, горожан вообще. Любая заминка полевых работ связанная с посадкой рассады, например, с прополкой и, наконец, --- с уборкой преодолевалась силами летучих отрядов интеллигенции и студентов. Но реальным бедствием для различных НИИ, т.е. --- научно исследовательских институтов и ВУЗов, т.е. --- высших учебных заведений оказывалась каждое засушливое лето. Случалось, что месяцами ежедневно люди, отложившие профессиональные научные изыскания или разработку проектов, заламывали веточки на корм скоту или были заняты скашиванием камыша. Кормовая ценность такого рода «добычи» весьма сомнительна, причём часто такие корма попросту не успевали уберечь от осенней непогоды --- скепсис селян в отношении их вполне объяснял  пренебрежение к такого сорта кормам. Но по линии партийной дисциплины все администраторы и всегда имели возможность отличиться исполнительностью. Селу нужны корма --- обком партии реагирует на этот сигнал, а партийные ячейки на отдельных предприятиях и в учреждениях обеспечивают транспортом и челночные ежедневные выезды коллективов на полевые работы, и вывоз откомандированных на село в месячную командировку; обеспечивают посадку, прополки, уборку, приёмо-сдаточные операции , а зимой и переборку тех же овощей на базах. Пусть всё идёт вверх ториашками, зато по линии партийной отчётности всё в ажуре круглый год. По части заготовки кормов, когда погодные условия из года в год вынуждали менять пищевую базу и, соответственно, менять технологию, ситуация во многом повторялась. Неизменным оказывалось неприкаянное отношение профессионалов собственно к своим обязанностям, а селяне с годами уже не мыслили своих полей без городских десантов, а для себя естественно решили, что это не только помогает обеспечить на зиму своё подворье всем необходимым, но пображничать всегда лучше чем конкурировать с такими десантами. В те времена я работал старшим научным сотрудником, но реальные успехи на профессиональном поприще затмевали благодарности за полевые работы. Нельзя сказать, что исследования и разработки не достигали целей поставленных заказчиком, но нельзя сказать так же, что руководитель этих работ и он же секретарь партийной организации института избегал послаблений из понимания сельскохозяйственной озабоченности коллектива научных работников. Нет, и в мыслях у руководства не было посылать кого то из института на курсы комбайнёров или трактористов, гужевой транспорт для научных работников, разумеется, не мог породить каких либо проблем. По мере возрастного развала корпуса механизаторов и сельских специалистов интеллигенция, с присущим ей расположением к ручному труду на селе,  всё сельское хозяйство фактически похерила. Сегодня страна кормится с зарубежных полей, заговаривают о продуктовой безопасности и конкуренции с забугорными фермерскими хозяйствами, а я, вспоминая о своём участии в сенокосных компаниях деревни послевоенных лет, не могу не задуматься о  природе «имевшего место» отлучения тысяч горожан от их профессиональной деятельности, причём, заведомо в роли бессловесных чернорабочих, которым на селе нельзя доверить ни технику ни даже агрегаты на конной тяге не только по критерию профессиональной непригодности, но и условий техники безопасности. И кто же, благодаря только такому единственному примеру волюнтаристического построения отношений города и деревни, станет уничижительно относиться к идее не иначе как многопартийности руководства, низводящей диктат идейного монополиста до места конструктивного оппонента  «единственного из многих».