Когда Кларисса падала с подоконника одиннадцатого этажа, падала спиной вперед, широко разбросав руки, она успела подумать, что это оказалось даже приятно. Приятно лететь вот так, не видя, сколько осталось до рокового удара, и, чувствуя, как воздух мягко толкает ее в спину, словно желая удержать, не дать свершиться непоправимому...
Удара она не почувствовала. Просто стало очень-очень легко, и она увидела... себя, свое собственное изломанное тело, лежащее на бетонной дорожке под окнами.
Истерично визжали женщины, схватив в охапку ничего не понимающих детей, угрюмо молчали мужчины, накрывая тело позаимствованной у кого-то простыней, ахали и крестились старушки.
Потом рядом завыли сирены, в толпе замелькали серые формы милиции и белые халаты врачей, которые уже ничем не могли помочь самоубийце.
-Пустите! Пустите меня к ней! - расталкивая толпу, к телу прорвался Сергей и упал на колени, сотрясаясь от рыданий. - Девочка моя, почему? Зачем ты это сделала? Зачем?! Клари!..
-Прости, - шепнула Кларисса, ласковым прохладным ветерком касаясь лба мужа. - Ты не поймешь, а я не смогу объяснить. Прости...
Она уже поняла, что стала духом, призраком, что ее не видят и не слышат, да и не должны видеть и слышать, но Сергей услышал.
-Кларисса! - он рывком поднял голову, шаря вокруг безумными глазами. - Клари. Это ты! Я слышу тебя, это ты! Зачем, скажи мне, зачем, зачем ты это сделала?!
-Помешался, - шептались женщины, сочувственно качая головами. - Бедный, переживает-то как!..
-Клари, ответь! Ответь мне! - Сергей, казалось, не замечал никого вокруг, как не стеснялся своих слез. - Пожалуйста...
-Ты не поймешь, милый, - шепнула Кларисса. - Я просто больше не могу так. Не могу. Ты ведь знаешь, я ни когда не любила тебя, и ничего не могла изменить.
-Я знаю, знаю, - шептал он в ответ. - Знаю. Тот, кого ты любила, мертв. Но разве тебе было плохо со мной?
-Я просто не смогла переломить себя. Не справилась. Прости меня. Прощай - и не плачь обо мне.
-Прощай... - Слезы снова хлынули из глаз Сергея. Он рыдал так же открыто, не таясь, как и все, что он делал или говорил, добрый, понимающий, покладистый человек, которого она так и смогла полюбить.
Кларисса поднялась выше, наблюдая, как ее тело уложили в мешок и увезли, как милиционер, молодой, немного растерянный парень отпаивал Сергея коньяком и валерьянкой, принесенной какой-то сердобольной бабусей, как Сергей покорно, как автомат, глотал все, что ему предлагали, не чувствуя, по-видимому, вкуса... Ей даже стало жаль его. Но она уговаривала себя, что Сергей сильный, он выдержит, он еще будет счастлив - ведь она дарила ему одну только боль в ответ на его почти детскую, беззаветную любовь, какой сейчас больше не умеют любить... почти.
-Вы должны мне помочь, - мягко, но настойчиво спрашивал милиционер («Участковый!» - поняла Кларисса). - Вы знали погибшую? Кто она? Кто она вам? Прошу вас, соберитесь...
Сергей поднял голову, пустыми глазами взглянув в лицо участковому.
-Лариса Анатольевна Седых, - участковый даже слегка вздрогнул от этого естественно спокойного, мертвого голоса человека, в одночасье потерявшего все. - Двадцать шесть лет. Мы женаты пять лет. Причин самоубийства я не знаю...
Кларисса не стала больше слушать. Невидимая, она послала мужу прощальный воздушный поцелуй и отправилась гулять по городу.
Свобода! Неужели свобода? Кларисса так и не поняла, почему же она никуда не попала, не увидела яркого света, как те, кто пережил клиническую смерть, но не попала и в ад, явно не видя и не ощущая ничего похожего на пекельный огонь. Впрочем, ее это и не интересовало. Она свободна, она вправе идти, куда хочет, делать, что ей вздумается... вот только надолго ли это? Неужели так и выглядит смерть?
-Таких, как мы, очень мало, - внезапно услышала она и оглянулась. Рядом стоял совершенно не знакомый человек средних лет и улыбался, глядя на нее. - Но только от тебя зависит, сколько лет такого существования у тебя будет.
-Почему? - безразлично спросила Кларисса.
-Вот поэтому, - серьезно отозвался он. - Скажи, у тебя остались привязанности в мире живых? Друзья, родные, любимые? Ты кого-то очень любишь или, наоборот, сильно ненавидишь? Ты хотела бы что-то завершить, добиться, довести до конца? Осталось ли там хоть что-то, ради чего ты хотела бы вернуться?
-Нет! - Кларисса даже отшатнулась. - Нет!
-Тогда ты исчезнешь, - грустно сказал мужчина. - Исчезнешь, когда тебя забудут, потому что... тебе незачем жить даже и так.
-Тот, ради кого я хотела жить, умер, - глухо произнесла Кларисса. - Он умер, а я ждала его! Я помнила его, но он ни разу не пришел даже во сне!..
-Значит, он не Памятка. Он не хотел жить даже ради тебя, а такие просто исчезают.
-Куда же деваются другие? - поинтересовалась Кларисса. - Ведь тогда Памятками должно быть буквально забито все вокруг! Вся атмосфера! Почему же вас... нас так мало?
-Скажи, давно или ты встречала истинную любовь? - ответил вопросом он. - Истинную любовь или истинную ненависть, например? Я беру самое простое, что может встретиться.
Я... не знаю. Наверное, ни разу... почти. И потом, разве для ненависти стоит жить?
-Когда как, - пожал плечами он. - Иногда стоит. Но это неважно. Если два человека очень любят друг друга, эта нить оказывается крепче различия между живым и мертвым, и тогда живой общается с мертвым, видит и слышит его, а мертвый... мертвый становиться почти живым. Он чувствует, думает, даже... - он слегка усмехнулся, - может пить вино. И даже напиваться вдрызг!
Кларисса невольно улыбнулась.
-Ну, а ненависть?
-Ты всегда берешь крайности?
-Просто любопытно.
-Все просто. Мертвый ненавидит живого, пытаясь, возможно, даже убить его - во всяком случае, причинить физический вред! - и от этого становится почти живым, хотя достать врага, понятное дело, не может и не сможет никогда. Но ненависть его так сильна, что он будет пытаться снова и снова. А живой ненавидит мертвого так, что готов помочь ему снова стать живым хотя бы на время - чтобы свести с ним счеты. Таким образом, результат получается тот же. Только чувство должно быть обоюдным.
-Ну, а когда умрут живые?
-Тогда они исчезнут вдвоем, вот и все.
-Значит, конец один?
-Да, конец один. Рано или поздно мы исчезаем. Но если нас помнят, мы живем и после смерти.
-Если так, то мне все равно! - крикнула Кларисса, убегая. Мужчина с непонятной печалью смотрел ей вслед.
Кларисса жила еще несколько лет. Она обнаружила, что ей удаются кое-какие мелкие шалости, и упивалась этим, от души хохоча над недоуменными лицами людей, над которыми она шутила. Ее не заботил завтрашний день, она ничего не хотела и не ждала, ни о ком не вспоминала и ни о чем не жалела.
Несколько раз она встречала того самого мужчину, у которого так и не удосужилась спросить имя, но всегда старалась поскорее отделаться от него, с неудовольствием замечая в его глазах непонятное удивление. Однажды она не выдержала и спросила его об этом.
-Я не понимаю, почему ты существуешь так долго, - напрямик ответил он. - Ты должна была исчезнуть уже через несколько недель, максимум - несколько месяцев, как только твоя смерть сотрется из памяти соседей. Но ты существуешь. А это значит, что кто-то испытывает к тебе настолько сильное чувство - неважно какое! - что этого хватает на двоих.
-Сергей... - прошептала Кларисса. Она впервые вспомнила о нем за все эти годы. - Только он один мог так... любить. А я - не могла.
-Ты не поняла его, - очень тихо сказал мужчина. - Ты сама потеряла счастье, а ведь такая верность заслуживала ответной любви. Прощай. Больше мы не увидимся. Я жалел тебя, а ты не стоишь сочувствия.
Больше они действительно не встречались. Но этот последний разговор никак не шел у нее из головы, и однажды она отправилась навестить Сергея.
Но она опоздала. За полчаса до ее прихода Сергей застрелился.
Они встретились возле подъезда.
-Сергей! Зачем?..
-За тобой. Я не смог... не сумел... один.
Они шли по улице, держась за руки, и каждый думал о том, что они нашли после смерти то, что не смогли построить при жизни. И они были счастливы, простив друг другу все. Все без исключения. О прошлом они не вспоминали, о будущем - не задумывались.
Их тела были похоронены в одной могиле - так захотел Сергей.
О них еще немного посудачили, а потом забыли, как забывают люди обо всем, что их не коснулось и не касается
И Сергей и Кларисса исчезли, растаяли, слившись в последнем объятии и последнем поцелуе, успев понять все.
Люди не видят друг друга, хотя и смотрят прямо в лицо. Смотрят, но не видят человека до конца, а зачастую видят, но только то, что на поверхности: поступки, но не задумываются над их смыслом и целью. Они никогда - почти никогда! - не способны увидеть душу и раскрыться в ответ. Зачем? Каждый замкнут в крохотном мирке своего личного «я» и не желает делиться с другими богатствами собственной души. Потому-то так мало Памяток, так мало людей, которые могут с полным правом, не кривя душой, сказать: «Я счастлив!» - и улыбнуться.
Сергей и Кларисса поняли это, хотя им и пришлось умереть. Но в последний миг своего существования они, глядя друг другу в глаза, сказали: «Я счастлив!» - и подарили друг другу тот единственный поцелуй. Настоящий поцелуй счастливого человека.
Способны ли на это живые? Или только смерть может помочь человеку открыть глаза? Живые слишком эгоистичны, чтобы узнать счастье в лицо, а ведь это - обыкновенное человеческое лицо, каких сто на каждую сотню. Ведь счастья - много! Его очень много в вашей жизни, только смотреть надо с закрытыми глазами, сердцем - оно видит лучше глаз.
Посмотрите! Вот оно, ваше счастье, стоит рядом с вами!.. Или это ваша Памятка? Тогда помните, помните его! Каждый день, каждый час, каждый вздох - и тогда в свой последний миг вы с полным правом сможете сказать: «Я счастлив!» - и улыбнуться.