Сегодня, я вижу,
особенно грустен твой взгляд.
И руки особенно тонки,
колени обняв.
Н. Гумилев.
Хороших мальчиков было много. Им хотелось улыбаться и целовать, целовать в еще по-детски припухшие губы. Но вместо этого из горла вырывались сарказм и желчь. Она чувствовала, что каждый день умирает кусочек ее души, тело от этого превращалось в пустую бочку. А хотелось быть милой графинюшкой, подавать руку для поцелуя, чудно улыбаться, любить одного из этих мальчиков, и все это от сознания того, что ни один из них никогда не полюбит этот взгляд.
Ей было лет шестнадцать, а ему двадцать два. Она училась в школе, а он был чужим мужем. Вот собственно и все. Тогда ничего не могло быть лучше того времени, когда он придет и будет дышать ей в затылок, а потом, медленно опустив голову, поцелует мягкую впадинку где-то между плечом и шеей... Когда обо всем узнала его жена, он принес своей девочке большого плюшевого медведя и молча лежал, положив голову ей на грудь. Он ушел, а она осталась сидеть, подтянув колени к груди и, осознав, наконец, что грусть-это маленький, прохладный, голубой шарик, живущий в центре груди, там, где совсем недавно покоилась его голова.