Глава Пятнадцатая. Крепостные беседы и задушевная борьба.
Глава 15.
1
- Саруманыч, а Саруманыч ну расскажи, что там с нами было? Меня любопытство так
и разбирает, разбирает так, прям мочи ни какой нету! – Кеввин Костнер топал рядом
с мажиной и заискивающе заглядывал, в глубоко посаженные мажьи глаза.
- Да Саурон и мне очень хотелось бы знать, как так случилось, что я и почтарь стали
зомбя, и как это ты смог нас возвернуть взад? – Кот Василий вещал с плеча мага.
- Взад? Лучше не говори Василий, не хочу вас с великим почтарём огорчать, но деталей
вам лучше вовсе не знать, а то вы со стыда помрёте чего доброго. Незнание порою
много лучше знания, как говаривал мой бинюфатор, а он в сути вещей здорова шарил.-
- Что ещё за бинюфатор? – Осведомился почтарь. – И что это за Невесть что которое
нас в зомбя обратило, что за маразота такая а? Как ты совладал то с нею?
- Бинюфатор это учитель мой, так сказать, только не учитель, а именно бинюфатор,
всё это только слова, способ описания мира, так что не бери в голову. – Маг плюнул.
- А Невесть что, это брат знатное чудо, очень сильное, способное рвать внутреннею
природу вещей, да это сурьёзный противник, очень сурьёзный, а с ней я не совладал,
я лишь немного её отвадил. Эх, чует моё сердце, мы с ней ещё столкнёмся. –
- Эх, Саруманыч вот бы мне какого бинюфатора, я бы очень хотел мажьему делу
обучиться, я в детстве мечтал стать либо адвокатом, либо мажиной! – Заявил Кеввин.
- Ты знаешь, а я ведь мог бы стать им. – Спокойно сказал мажина, и вновь плюнул.
- Изволите, издевается над бедным, великим почтарём товарищ мажина, ээх! –
Почтарь грустно заулыбался. – Всё бы вам на до мной подтрунивать, да фигулировать. –
- Да нет милый, великий почтарь, я не сколько в данном случае не фигулирую, я вполне
себе ответственно, в присутствии кота заявляю. С этой секунды я ваш бинюфатор! –
Великий почтарь, забыв на время о своей великости, заскакал семью козлятами и
радостно защебетал о том, что это возможно самый великий день в его тяжелой жизни.
- Да будет ужо веселиться, то. – Скозал Саруманыч спустя некоторое время.
- К вечеру мы уже увидим Мудову Твердь, как она нас встретит? Что за новости кажет? –
2
И вот взорам мажьей троицы открылся вид на Мудову Твердь,
и вид сей отнюдь не радовал глаз, напротив открывшийся взору вид,
вгонял этот самый пресловутый глаз в тоску.
Дым пожарищ почти уже сошедший на нет, лениво поднимался из-за местами
разрушенных крепостных стен твердыни. Стаи чёрных клюкователей кружили
и собственно клюковали разнородные трупы, обильно устилавшие подходы к тверди.
Были здесь и несколько улютуций лениво пережевывающие винно убиенные трупы.
- Не успели мы к шапошному разбору, не успели. – Немного отойдя от нахлынувших
впечатлений, или попросту к ним привыкнув, произнёс мажина.
- Ну что пошли в крепость, авось разберёмся, хотя, что тут разбирать?
Битва была видимо грандиозная, жаль не поспели, жаль. –
Крепость сильно пострадала, и явно была разграблена, нет нужды описывать все детали
разорения, все мы не раз видели такие картины в кино, читали в разного рода литературе,
поэтому можем себе представить, тягостную и давящую на психику обстановку.
- Надо найти хоть кого ни будь, хоть сколь ни будь живого и порасспросить малость. –
Сказал маг, и вскоре кто-то хоть сколь ни будь нашелся.
Кто-то был привязан к шпилю городской башни, заметив мажье трио он, а это был он,
стал орать благим голосом, взволнованно с проснувшейся надеждой на спасение,
прося о помощи, умоляя снять его со сквозняка и пожалеть великодушно.
- Я его знаю! – Заявил почтарь. – Это Сергей Рыбьев великий стилист и парихмахер.
- Здорова Серёга! Как дела? –
- Звезда в шоке! Ради всего святого, снимите меня отсюда! Ради всего святого! –
- Мы тебя снимем- Проорал мажина в сторону Рыбьева, приставив ко рту ладони
раструбом, потом повернулся к Кеввину и сказал.
- Я видел множество штурмовых верёвок возле крепостной стены, притащи одну,
и пожалуй я преподам тебе один из первых своих уроков, назовём его, стяни вверх. –
Почтарь быстро сбегал к стене и приволок оттуда довольно таки крепкую на вид
верёвку, и вручил её Саруманычу. Саруманыч взялся обвязывать кота в районе пуза.
- Зачем это? – Изумился почтарь.
- Ты что не видишь? Я, делаю кошку! – Ответил опытный Саурон. – Парихмахера
твоего ведь спасать то надобно, смотри, как узел вяжу, да запоминай. –
- Да но кота то зачем? –
- Ну, Васёк не подведи. – Мажина обратился к коту, проигнорировав вопрос почтаря.
И начал раскручивать кошку, то бишь кота.
Маг вращал его всё сильнее и сильнее пока кот не превратился во вращающееся колесо.
- мЯяАААУУУ – Вскричал Василий, и маг метнул его в шпилевом направлении.
В полёте кот расправил когти и немного не рассчитав, впился в ляжку короля гламура.
От чего последний издал какой-то странный звук, вроде как заорал.
Кот не обращая внимания на жалобы парихмахера, когти ног убрал лишь тогда, когда
отвязал от себя верёвку, и примотал её за стилистскую голень, после чего разомкнул
наконец когти, и аккуратно полез вниз, предварительно отвязав стилиста от шпиля.
Сергей Рыбьев мёртвой хваткой вцепился в шпиль, и не за какие коврижки бы его
не отпустил.
- Слушай меня внимательно Кевин, вот тебе верёвка, намотай её на правую руку,
даже если ты левша, то всё равно мотай на правую, левая она окаянная, окаянную
пока прибереги, теперь натяни веревку - Произнёс наставление маг, Кевин натянул.
- Ойёёёёй, вы меня убить хотите, вы не чем не лучше чем этот Озборн меня сюда
привязавший, я же ещё совсем юн и не винен, прошу меня пощадить. –
- Не обращай внимание на причитания, теперь встань на левую ногу, а правой чеши
голень, представляй себя дятлом, и думай о дятле, как дятел, досчитай до тринадцати,
дятлы больше не умеют, и что есть сил тяни за верёвку! – Мажина плюнул.
- Так я же его убью! – Оторопел великий почтарь.
- Если сможешь представить себя дятлом, то всё сложиться как нельзя лучше,
и Рыбьев медленно к нам снизойдёт, а если не представишь, то снизойдёт в мир иной.
А как вздумаешь отказаться от урока, то я его здесь навсегда оставлю, так и знай! –
Кевин сосредоточился, вспомнил всех ранее виденных дятлов, их красную шапочку,
забавный внешний вид, богатый внутренний мир, и вдруг ему непереносимо захотелось
стучать, стучать и что-то там выклёвывать, он стал стучать, и стукнув тринадцать раз,
что было сил потянул за верёвку.
Сергей Рыбьев заорал, руки его разомкнулись, но он не свалился как костный мешок,
и не расшибся, вместо этого он начал медленно и аккуратно планировать вниз.
Кеввин Костнер не верил собственным глазам, у него получилось.
- У меня получилось, у меня получилось – Радостно оповестил окружающий мир почтарь.
И, по-видимому, зря это сделал, так как из-за своей несдержанности прервал
дятельную связь, разомкнул колдовской круг.
Рыбьев костным мешком рухнул вниз!
3
- Суки пазорные! Звезду, чуть жизни не лишили!
Мой бедный копчик пострадал невыносимо, о горе вам бездарные уроды, горе!
Мой бедный зад теперь скалечен, вы знаете он сколько стоит денег?! –
- Зад говоришь? – Как то странно заулыбался Саурон Саруманыч Голубой.
- Да зад! Ойёёй! – Бросил Сергей Рыбьев, осторожно щупая свой зад рукою.
- Вы не знаете, с кем связались!
Звезда в шоке, тваю мать!
Ах, муза моя муза, видела бы ты этих тупорылых чертей, чуть жизни меня не лишивших! –
- Жизни говоришь. – Мажина с хитрым прищуром на лице, приблизился к королю гламура,
и как то уж очень неожиданно, пнул звезду ногою в живот.
- Вот тебе гадёнышь, получи хаяло, мы его значится спасай, а он нас чертями тупорылыми,
Кевин давай исправим ситуацию, на шпиль его вернём, да только надо вверх ногами! -
Рыбьев схватил мага за ноги, стал их лобызать и неистово молить о пощаде.
- Мой бинюфатор! – Обратился Кевин к мажине.
- Бинюфатор, прости его, это же Сергей Рыбьев, звезда гламура, он, в общем, не плохой
малый, конечно, тот ещё элемент, но таки не плохой, да и постричься бы не помешало. –
- Ладно чудило, благодари судьбу за то что заступник у тебя нашелся, да и остричься бы. –
Успокаивающе сказал мажина, и с силой удалил парихмахера костылём по голове.
Звезда крякнула и повалилась наземь, закусив язык.
- Зачем ты его так? – Растерянно-осуждающе спросил Кевин.
- Коня буду искать, троянского, и тебе ученик рано ещё такое видеть, поди пока проч. –
Мажина извлёк из-за пазухи странного вида нож.
У почтаря, что-то похолодело, он засунул пальцы под куртку и пощупав пальцами шрам,
вспомнил свою первою встречу с мажиной, тогда он тоже в нём искал коня.
- Иди, иди дятла пока практикуй. – Мажина плюнул.
- Ну вот очухался, бедолага, ну благодари судьбу и меня Саурона Голубого,
таки был в тебе конь, не вросся он окончательно в тебя, не вросся, если бы
сросся он с твоими внутренностями, я бы врятли тебя в живых оставил,
на войне как на войне брат, не чего личного, но ничего удалил я гадость эту. –
Рыбьев не мог вымолвить и слово, только хлопал ресницами, был бледен и слаб.
- Не чего страшного! – Заявил почтарь. – Он меня в своё время тоже располосовал,
как карпа, но коня во мне не было. А что за конь то такой а?
Саруманыч, расскажи, ты мне помниться обещал. –
Саруманыч сплюнул, размял губы и сказал.
- Слушайте, давняя это история, давняя. –
4. ИММ.
- В мире. – Начал свои изъяснения по поводу тройного коня Саруманыч.
- Мда, начну немного издалека, так оно вернее будет.
В мире существует три основных столпа сутьности.
Информация, материя, мера.
Информация, это отец.
Материя, это сын.
И мера, меру как вы уже догадались, я окрестил духом святым.
Насколько я могу судить по вашим вылупленным глазам, вам не совсем понятно,
или совсем не понятно, или и то и другое понемногу, это ничего прорвёмся, слушайте.
Во вселенной, так или иначе, присутствует полная матрица информации о вселенной.
Это значит ровно то что, все объекты во вселенной обладают полной мерой информации
о себе, эта информация всегда есть, и даже с разрушением объекта, не куда не может
быть утеряна, информация никогда не исчезает и не может быть уничтожена.
«Рукописи не горят» вспомните это крылатое выражение.
Информация структуру имеет волновую, и всем открыт полный и безлимитный доступ
к любой её части, либо части, части любой её составной части.
- Саруманыч, у меня голова болит, от непонимания, слов твоих, в натуре. –
- Голова не кость, она болеть не может!
Пройдёт твоя голова по натуре, а понимать сейчас я не прошу, придёт время, поймёшь,
а сейчас надо стать подобным губке, впитывать. – Саруманыч помигал поочерёдно
левым и правым глазом, покрутил правое ухо левой рукой и продолжил.
- Все могут принимать информацию, но не всем это дано изначально, а тем более
мало кому удается её правильно понимать, и истолковывать. У каждого свои каналы,
потоки, их ширина и скорость.
Всей полнотой информации сразу, обладает только сама информация,
цельная и не делимая, самой собой на саму себя.
Сейчас не время всё раскладывать по полочкам, но это время обязательно наступит.
Теперь материя.
Материя это вся полнота объектов, их составных частей и взаимопроникновений.
Материя тоже обладает волновой структурой, так как яблоко от яблони как сын от отца.
А мы помним, информация отец, материя сын.
Материя обладает волновой структурой, то есть колеблется, она способна принимать
информацию именно по этой причине.
Волновая структура есть колебания.
Колебания удел материи, в частности тебя Кеввин Костнер! – Маг подмигнул почтарю.
- Луч солнца пригрел серый лёд, лёд получил меру информации, и стал водой.
Одно из ключевых слов в этом выражении МЕРА, если бы меры было больше,
то лёд бы вполне мог превратиться в газ, в основе всего стоит третий столп, МЕРА.
МЕРА это самое простое и самое сложное одновременно.
Без меры всё рухнет и не чего не будет.
Всё уравновешенно мерой, планеты не сталкиваются постоянно друг с другом,
так же как и солнечные системы, всё подчинено стратегическому взаимодействию, мере.
Мера всё связывает, но не главенствует, не стремиться, всё себе подчинить, так как
всё и так ей подчинено, ибо она главенствует всё связывая и всем являясь,
со всем соотносясь. Вот вкратце и всё о ИММ. –
- Да Саруманыч, ну ты и голова! – Глаза почтаря пылали радостью просветления.
- А ИММ, это информация, материя, мера, да? –
- А ты довольно таки понятлив ученик, это меня радует.
Мне надо было рассказать о ИММ, прежде чем приступить к своему рассказу о
коне, и пирамидаголовых, думаю теперь будет проще всё понять,
ИММ является основным ключом, понимания всего.
Теперь собственно о коне. -
- Пожалуй, прежде чем рассказывать о коне, надо рассказать пирамидаголовых
ведь конь это их рук творение, так что начну я, пожалуй, с пирамидогодовых.
У меня давняя вражда с этими нехорошими суккинными детьми, очень давняя,
вражда, правда, несколько не то слово, смертельная схватка, скажем так.
А Рыбьев то уснул, это хороший знак, как проснется расспросим его о том что
здесь произошло. – Немного отошел от темы мажина, но лишь немного.
Маг покрутил нос словно бы заводя будильниковые часы, и вновь плюнул, Кевин
подметил для себя эту новою мажью особенность, маг в последнее время как-то уж
больно подозрительно плюётся, подумал почтарь, раньше такого за ним не водилось.
- Так вот пирамидоголовые это не что иное как тайное мировое-вседоменное
правительство, самое древнее, и парадоксально безнравственное правительство.
Практикующее так называемую толпо-элетарную систему правления, если вы ещё
не слышали, а я так думаю нет, вкратце накидаю вам до кучи, в копилку ваших знаний.
Представьте себе пирамиду, она будет символизировать общество, отрежьте
маленький кусочек сверху, побольше чуть ниже, в общем получиться три части,
такая картинка есть на американскам дырроре, только там только верхушка отделена.
Там ещё надпись иметься «Новый Мировой Порядок»!
Резоннен вопрос, чей порядок, и порядок ли это, или беспорядок.
Отвечаю, беспорядок.
Чей?
Именно их, пирамидоголовых, новый мировой беспорядок!
Строй и уклад нашей жизни вот уже пять тысяч лет, неизменен.
Рабовладельческий.
Верхушка, элита, те самые пирамидоголовые.
Серединка, надсмоторщики, пресловутые управленцы, менеджеры, органы надзора.
И самая большая часть пирамиды, рабы.
Только теперь рабам пустили пыль в глаза, дескать, они свободны.
Завод, проходная, работа, проходная, заходи, двести пятьдесят, и с собой, ночь, утро,
все по новой. А на окраинах мира, хаос, братоубийство..
Разделяй и властвуй вот политика пирамидоголовых.
На войнах, революциях, погромах зиждется их власть.
Ну да ладно.
- Троянский конь, это некое маги-технико-кристоморфное существо.
Я понятно выражаюсь? – И взглянув на осенённое безнадежной одухотворённостью
лицо Кеввина Костнера подумал что понятно, и продолжил.
- Сии существа, внедряются пирамидаголовыми в тела неких субъектов,
вот, например в Рыбьева, начальной целью коня является доверие, и он неплохо
с этой целью справляется. Он не стремиться силой завладеть разумом своего носителя,
не делает из него зомбя, он подходит к процессу творчески.
Всем известно, что в человеке всегда есть как минимум два внутренних голоса,
иногда голосов больше, но кто их считает. Вот на этом поле и начинается игра.
Конь, малу по малу начинает вставлять фразу другую, в непрекращающемся внутреннем
диалоге, фразы эти не сколько не выглядят чужеродными, и защита носителя не
срабатывает. Советы конь по началу даёт самые что ни наесть правильные, которые
принимаются как озарения, как дар свыше, мал по малу конь прибирает к рукам
контроль над поступками носителя, тот всецело полагается на коня.
Это метод пирамидоголовых, они всегда говорят, мол, зачем вам думать, это же так трудно
взваливать на себя столь не простую ношу, вы делайте что вам говорят,
а думать мы будем за вас. Или вот ещё, «Политика грязное дело». Грязное дело
это по десять часов в день, полутушки отгружать, вот это грязное дело,
а политика что ни наесть чистое, но они это себе оставляют, не перехрянули поди.
Когда первая цель выполнена, и объект захвачен, то объект начинает работать
на пирамидоголовых, сам по собственной воле, конь лишь подначивает его.
Вон их сколько поразвилось, вокруг, не буду называть фамилий вы и сами всё видите,
а если пока нет, то я на, то и рядом что бы вас научить видеть.
Так же в целях у коня стоит поиск и борьба с инакомыслием, любыми способами,
так как кони легко друг с другом коммуницируются, то легко сбиваются в сообщества и
всякого рода партии, и вместе гнобят окружающих, поддерживая толпоэлетарную систему.
Еще они ищут меня, как главного борца с толпоэлетаризмом.
Что-то расхотелось мне про этих поганых коней рассуждать,
со временем я вернусь к этой теме, а то что-то тошно стало, тьфу гадость! –
Маг в очередной раз сплюнул и покрутил нос.
5
Поиски, сбор и
Белый шар уже много раз облегчился лучом в унылое небо, вызывая приливы, отливы,
и прочие мокрые недоразумения, а Серджо так и не нашел своих пропавших спутников.
Он совсем пригорюненный сидел на полу, как индус и тупо смотрел в этот самый пол.
Сидел он внутри Улютуции Эдуарда, биомеханической улитки.
Поначалу от тревожных мыслей, по поводу без вести пропавших друзей его отвлекали
собственно поиски этих самых друзей, к тому же надо было освоить навыки ручного
улиточного управления, и это так же отвлекало блондинистую Сережкинскою голову.
Но спустя несколько фаз лучевого испражнения шара, или попросту дней, луч исходил
три раза в сутки. Так вот теперь Серёга впал в уныние и судя по движению губ ругался
и корил себя на чём стоит свет, за вину, которая за ним вроде бы, как и не числилась.
Такие уж бывают людские души, при потере близких души начинают себя винить,
разум противиться, но справить с душой, ему не всегда под силу, вот и наш герой
впал в уныние, бормотал, смотрел в пол и клял себя, так как только мог.
- Серёга, брось ты это дело. – Сказала Улютуция вывернув рожу наизнанку, и заглянув
внутрь самоей себя, но даже такой фокус совсем не встряхнул избранного.
- А я вот уверенна, в том, что друзья, подруги твои живы, ну или хотя бы не все потопли.
Ты говорил гном там с ними кажися? –
- Кузьмич. – Уныло еле слышно прошевелил губьями Сергонавт.
- Вот вот, Кузьмич скорее всего точно потонул! Гномы они ведь плавать не особо падки,
не умеют, я те говорю, я самалично читали на гномьем сайте, на гном.ком вычитала воть.
Когда меня ещё там не забанили, я там свои порнофото выклала, меня и того. –
- А есть? Сеть то есть? – Серджо спросил ступлённо.
- Есть, только у меня Билан, ну очень медленно. А что тебе надо? –
- Да мне скорость то не понадобиться, набери, «дата смерти узнать».
- А зачем тебе? –
- Узнать. –
- Нет, не выйдет там за эсмэс. лохотрон небуду. Слушай давай мы с тобой по иному
поступим, не хотела я тебя туда вести, но вижу надо.- Улитка сделала хитрое лицо.
- Я весь во внимании. – Невнимательно сказал, невнимательный избранец.
- Слушай есть тут один коряжник мшистый, он прямо весь наш ущелированный овраг
перегораживает, айда туда, уж есле твои друзья потонули, то, скорее всего они тама,
застряли в коряжнике, жабы бы их так быстро не сожрали, а коль нет их тама,
то значит, возможность их живностности сильно возрастает. –
- А что же ты раньше не говорила об этой коряжности, айда, конечно айда! –
Оживился Сергей.
Мшистый коряжник своими огромными корнями-корягами действительно перегораживал
весь ущелированный овраг, причудливо переплетавшияся коренья и сучиллы, палкоиды и
брёвносы образовывали естественный фильтр. Серджо и Улютуция нашли несколько
колхозных трупов, Сергей не стал смотреть, как улитка их утилизирует и продолжил поиски,
хлюпая ногами в серой приливно-отливной жижице.
Он обошел и оглядел, казалось бы, всё коряжистое пространство, но больше так и не чего
не обнаружил, ему не стало легче от того что друзей, вернее их трупов не было обнаружено,
как то не по себе ему было, он было хотел всплакнуть, но внимание вдруг привлёк один
предмет. Под слоем грязи и всякого сучья что-то квадратело, параллелепипедело.
- Лютуууция!!! –
- Чаагоо!КхКх – Улютуция зря крикнула с набитым ртом ибо подавилась и стала задыхаться.
Избранный понял, надо помочь и, разбежавшись, ударил ногой в спину улитки по Брюсячи.
Изо рта Улютуции выскочил колхозий ботинок, она жадно хапнула кислорода.
Ой, спасибо тебе! Я чуть не задохнулась ей богу! –
- На моём мести так поступил бы каждый, не стоит благодарить, пойдём я тебе кой-чего
покажу, тебе надо зазырить там что-то есть, пойдём. – Избранец потопал, чмокая грязью.
Они остановились у странного затянутого грязевой ильностью паралеллепидоида.
- Хочешь узнать, не гроб ли это понтифика? - Шутканула Улютуция.
- Да брось ты мат свои панты, понтифика, лучше достань его. –
Улютуция как-то подбекренилась, сложила губы дудочкой и быстрёхонько,
сопровождая флюпоньем, отсосала слой грязевого ила, явив миру чумадан.
- Так так. - - Произнёс Сергонавт и склонившись над чумаданом принялся крутить,
имеющееся в наличии номерные колёсья, номерных чемоданьих замков.
Спустя не продолжительное время замки щёлкнули, и крышка была отворена.
Из открывшихся чемоданных внутренностей смотрели огромные, рисованные глаза
воздошарика, вода не смыла их, так как Неллия ещё в колхозе разврата, нарисовала
их попавшейся по руку водостойкой краскою.
Воздошарик стал усиленно вдыхать, и сильно раздулся, потом выдохнул обдав
избранца и Улютуцию Эдуарда, довольно таки приличной по силе воздушной струёй.
- Слава богу! – Заявил Воздошарик. – Я думал что всё, конец!
Спустя некоторое время они сидели в уютной гостиной, она же являлась
и пунктом ручного управления и всем чем можно по той причине что внутри улитки
комната была всего одна. Сидели собственно СерДжо и воздошарик, а Улютуция
знаком уже Серьгосу, и не знакомым шарику, вывернув рожу наизнанку и заглянув
внутрь самой себе, присоединилась к посидельцам.
Избранец скрестив ноги сидел на полу, а воздошарик завёрнутый в клетчатый плед,
покоился на управленческом кресле, с ароматного вида, дымящейся, аппетитной,
наполненной кофеированной жидкостью кружкой в округлых, воздошариковых руках.
- Согрелся? Малой. – Спросила улитка. – Мож цигарку? –
- Нет спасибо, мне нельзя мы воздошарики от них, чухаем! –
- Это как? –
- Чух-чух, вот так, вам лучше не знать как, это крайне не гигиенично. –
Сергей, сказал, что тоже бросил, и отказался, а после спросил у шарика.
- Ты это, шарик, давай уже рассказывай, что там у тебя было то а? Ну типа с тобой. –
- Ух и высоко же мы бабахнулись, или глубоко, уж не знаю как и сказать, тракторёнок
тогда почти сразу пошел ко дну, ну это-то ты помнишь, вмести тонули то.
Я видел, как ты разбил стекло – Он обращался естественно к Сергонавту.
И кА тебя сразу же вынесло из кабины, а я зацепился за что то, чем-то.
И больно глубоко ушел, а как отцепился, так меня и понесло вверх,
сила водяного давления была гиганской, такой что меня выбросило из воды на добрых
пятнадцать-двадцать метров, и надо же я завис.
Завис в смысле завис, на как наимощнейший пентяум три, а как шарик на маёвке,
зацепился, за какой-то корень чем-то, чем-то болел и сильно распух.
Я принялся что есть мочи орать, от страха и молить небеса о помощи,
но мне лишь издевательским голосом ответило эхо, ещё больше меня перепугав.
Вдруг меня схватили за спину больно, когтями, я совсем потерял рассудок и стал
верещать, не шариковским голосом. Но всё же мне удалось взять себя в руки,
и осознать что меня схватила огромная птица. Это был гетристый орёль, я видел его
по би-си-си, я опознал его по длинным полосатым гетрам натянутым по самый чем-то.
Я стал просить его отпустить меня, напирая на то что мне очень надо отыскать своего
отца, а если он скормит меня птенцам, то это не как не получиться сделать.
Но злая птица лишь глумливо прокаркала гадость, я не разобрал.
Но тут я вспомнил что у меня в кармане, лежит ножик, который я позаимствовал по случаю
в колхозной столовой. –
СерДжо услышав это, одобрительно хмыкнул, и шутканул на тему заимствований.
- А что – Парировал воздошарик. – Я же вернуть хотел, так что воровство мне не надо
приписывать. – Серёга улыбнулся, и сказал что полностью согласен с шариком.
- Так вот, достал я ножик и каак полоснул гада, прямо туда! Он как взорёт, ну и когти
отпустил, я когда падал, то подумал, ещё о пользе заимствований.
Не успел я придти в себя как опять, как схватит за ногу и под воду меня потянул. –
- Кто?! – Изумилась Улютуция.
- Орёль? – Округлился глазами Сердж.
- Нет, не знаю кто, я же без акваланжей маски былразобрал,
но по всему было видно, это был рыб, большой противный рыб.
Я недолго думая пошурудил ножиком в направлении рыба он и отстал.
В скорее вода спала, и я пошел пешком, по грязной илистой поверхности,
к тому времени уже снизошла ночь, звезднаяяя, прямо не небо а сущий планетарий.
Хотя нет в планетарии оно всё же красивее, но и это небо было не намного хуже. –
- Да что вы такое несёте, уважаемый, как это настоящее, звёздное небо, может быть
не намного хуже неба планетарского? - Немного раздраженно спросила улитка.
Но воздошарик не успел ответить, свет внутриулиточный свет замигал,
запикало и завизгало что-то напоминающее сработавшую сигнализацию.
- Что случилось. – Вопросил избранец.
- Меня на базу вызывают. – Ответила Улютуция Эдуарда.
6
Юрий Юрушкин и Борис Петрушкин.
Меж тем невнятная оболочка писателя деформатора взлетела,
и понеслась куда-то не туда.
Преодолев изрядную планетарную гравитацию, она упорхнула на вытянутую
орбиту планеты, на которой несколько сиротливо вращалась, объемистая орбитальная
станция, с героическими космонавтами на борту.
- Как спалось вам, дорогой товарищ Юрушкин? - Спросил Петрушкин.
- Спасибо, очень отвратительно, я вообще в последнее время отвратительно.
Старательно ненавижу эту невесомость! - Юрушкин злобно ощерил зубы.
- Ну что вы такое говорите Юрий Евдратьевич.
Как это так можно, старательно ненавидеть, это всё равно, что старательно любить.
Да и ненавидите вы между прочем среду, нашего с вами обитания.
- А вот так!!! –
Юрушкин издал непотребный звук, жестко испоганив климат орбитальной станции.
- Ну зачем вы так, товарищ. Это же пережиток прошлого, атавизм! –
- Хвостик у вашей бабушки Борис Оксанович, вот это атавизм, а коли и так,
то куда вы интересно свои атавизмы деваете? – Слюни Юрия Юрушкина героя ССиСР
маленькими кружками разлетались по орбитальной станции.
Борис Оксанович заулыбался, сделал продольное вращение, и меняя тему заявил.
- Эх, а на Вологодчине теперь весна почки, вербы всяческие! –
- А вот с темы то падать не надо, не надо товарищ Петрушкин! У вашего товарища
возможно уже нервное истощение наступает, а вы вместо того что бы с честью исполнить
клятву Гипократа, с темы валитесь, а ещё врач! – Юрушкин брезгливо скривил рот.
- Ну ладно, ладно, что вы собственно хотите? –
- Хочу, продолжить обсуждение метаболических процессов! –
- Да тут и обсуждать, то и не чего, это нас с американца пучит, с Джона. -
- Точно! – Согласился Юрушкин. - А ещё эта проклятая невесомость! –
- Согласен с вами Юрий Евдратьевич, а с бельгийца такого не было.
Вы только не подумайте, что я опять соскакиваю с темы, но как там у нас со связью? –
- Да всё по старому, односторонняя.
Они требуют, что бы мы им, хотя бы морзянкой ответили, помигали огнями. -
- Так ответь! –
- Я азбуку Морзе то совсем не помню! – Юрушкин выглядел стыдящимся.
- Ты же связист, как же так! –
- Когда мы её, морзянку эту проходили, будь она неладна, я тогда на скитухе был,
с Москаленко, ну ты его должен знать, киевлянин такой, усач. –
- Да бог с ним с киевлянином, ты им хоть просто так что ни будь намигай,
а то они подумают, что мы неживые тут все, и челнок со сменой не пришлют! –
- Да я уже намигал! –
- И что? –
- Говорят, всё поняли, и скоро пришлют смену, извиняються!
Ну не хрена себе извинения, на полгода больше обычного нас тут продержали,
а теперь говорят, дескать извините, по независящим от нас причинам.. Гады. –
- Смена то скоро? – Спросил Петрушкин.
- Через трое суток. – Ответил Юрушкин.
- Давай тогда ещё раз обговорим что мы будем рассказывать относительно
произошедшего, надо что бы мы не ошибались в деталях, тогда может ещё отмажимся.
Да и Джона надо бы доесть. –
7
Что видела Газя, пока умирала душа.
Я увидела, как падает перо, белое в серых разводах мне казалось, оно меня придавит,
но когда я нечаянно вздохнула, то моё дыхание подхватило перо, и унесло проч.
Потом я обратила внимание, что я где-то не там, это была детская площадка,
только детей не было, да и взрослых тоже, некого.
Не чего интересного, но свет, свет струился и медленно спускался с неба, солнце
отсутствовало, совсем, зато свет был, да такой что его хотелось буквально потрогать.
Спустя некоторое время, потраченное на созерцание, я всё же решила пойти осмотреться,
но не получилось, вернее осмотреться то получилось, а вот пойти нет.
Детская площадка оказалась островом, толи парящем в пространстве, толи стоящем
на длинной, длинной ноге, это было не ясно, так как когда я посмотрела вниз, то увидела
эту самою ногу, по причине перспективы, всё более утончающуюся, настолько что исчезала
как рельсы на некотором отдалении. Я чуть не упала, так меня прямо притянуло в безну.
Потом я обратила внимание на карусельку, обычную, восьми местную карусельку,
с маленькими сёдельками, на одном из них сидела здоровенная белая в серых разводах.
Птица смотрела птичачим глазом, каким то опустошонным, и в тоже время пугающе
опустошающим, от которого с каждой секундой наполнял страх, холодный, безотчётный.
Страх возник сразу в нескольких местах, в груди, в самом низу живота,
и в затылочном районе головы.
- Кыш отсюда! – Своеобразно среагировала Газелия, возможно именно так сраегировала
бы добрая половина сознательных граждан, попавших в сходную ситуацию, да и злая
половина, и несознательных тоже.
Птица сделала мах крыльями и каруселька завращалась.
Она крутилась всё быстрее и быстрее пока не превратилась в некую размытость.
Скрипя на начальном этапе раскрутке, но раскрутившись уже не скрипела а неистово,
жутким визгливо-металическим визгом собственно визжала.
Газелия закрыла уши руками, а глаза веками, зажмурив до белоты.
Вскоре шум стих.
Газя открыла свои чувствительные органы.
Детская каруселька медленно вращалась, на ней восседал и тоже вращался,
стреляющий солнечным зайцем лысый гражданин, именно лысиной и стрелявший.
На нем было зелёная женственная пальтушка, и высокие сапоги ботфорты.
Рожу имел ехидную, небритую, впрочем как и ноги, иж под распахнувшегося пальто
виднелись не бритые, от того чёрные ноги, которые выступали из противных сапог.
Противные они были по той причине что были как бы кирзовые,
кирзовые шпилезованные ботфорты, верх цинизма. Размер ноги гражданина
явно не соответствовал ботфорским размерам, и пальцы ног, явно не смерившись
с теснотой и обидой, распоясавшись вывалились наружу.
- Прювет. – Сказал гражданин, ласково. – Я ангил.
- Привет. – Еле слышно произнесла Газелия в ответ.
- Ну что? Стало быть, всё! – Неизвестно что констатировал ангил, скрестя руки на груди.
- Что всё? – Не поняла Газя.
- Распадается душа твоя, тает, искусственно вынутая душа, без тела помирает. –
Газелии стало как то не по себе, она вдруг вспомнила как её мучили планетяне,
противные уроды с черными миндалевидными глазами. А потом вдруг оказалось что
никаких планетян не было, а был лишь мерзкий санитар, который глумливо ухмылялся.
А она не могла пошевелить и пальцем, лежала на операционном столе под светом
хирургических ламп. Санитар сказал, что будет не больно, и в одной руке держа крест,
а в другой полумесяц, ей стало не выносимо больно, и боль была какой-то новой,
до селе не ведомой, не душевной и не физической, следующим воспоминанием было
появлении на этой странной островной детской площадке, с каким то ангилом.
Воспоминания привели к тому, что Газе стало очень не по себе, хотелось бежать и
лечь и не двигаться одновременно, её выворачивало наизнанку, и в тоже время
скручивало внутрь, тошнило и хотелось есть, такого отвратительного состояния,
она еще не когда не испытывала, это было очень, очень-очень.
Газя уверенно сделала несколько неуверенных шагов, и упала на колени.
- Сейчас полегчает. – Сказал Ангил. – Но потом, потом будет только хуже.
И действительно, резко и очень неожиданно Газю отпустило.
- Полегчало, а ты что и в правду ангел? И что это значит душа распадается? –
- Душу из тебя вынули, она умирает от того ты здесь ога просто так умереть не может,
ей нужно закончить кое какие дела, остались некие процедуры.
А я, я не ангел, я ангил, и меня здесь нет! – Сказал ангил.
- Мы, ангилы, всегда там, где нас нет! –
Газелия вдруг отбросила свои страхи и сомнения, но виду решила не подавать,
хотя бы в первое время, и вытянуть у странного мужикоида, хоть сколь ни будь
полезной информации, и может статься он всё врёт, мало ли кто что говорит, кто что
и о чём говорит в извращённом мире, а то что, он извращён она знала не понаслышке.
- Расскажи мне пожалуйста, а то я не поняла, как это тебя здесь нет когда ты здесь? –
- Мы, ангилы, хранители истины, лживые и беспринципные, да.
Но, мы храним истину, истину которой нет, нет она есть, но по причине чрезмерности
ипорченности и извращённости, мы извратили саму суть истины, и её не стало.
Она есть, но её нет! – Ангил выглядел как майский жук в сентябре, такой же засушенный.
Его челюсть, дрыгалась не в такт произносимым словам, эмоций на небритой роже
было крайне мало, или даже не было вовсе, да и тело его двигалось крайне мало.
- А в чём тогда заключается смысл хранения истины, если она извращена? –
- Истина продолжает оставаться истеной, даже если её нет, и даже если она извращена
самим ангилом, а смысл истины состоит в том что смысла истины не существует,
ровно так же как и не существует самой истины.
Смысл хранения истины в том что бы её не хранить.
Именно по этому, мы и не существуем. – Ангил посмотрел на Газю как на третьеклассник
смотрит на первоклассника, явно считая себя выше на целый порядок.
Но Газелия была умной первоклашкой.
- А, ну да, я всё поняла.
Тебя нет равно по тому, что ты сейчас здесь, а здесь ты по тому, что есть истина,
истина, которой нет, ровно по этим причинам я тебя вижу и разговариваю с тобой,
так как я с тобой не разговариваю. Я меня тоже нет по той самой причине, что я есть. –
Засушенный майский жук вдруг рассохся и проявился удивлением.
- Истину говоришь, ровно так дело и обстоит. –
- Конечно, обстоит, а что здесь сложного?
Это простое, вероятностное распределение сути материальной догмы.
Ты мне вот лучше что скажи как мне, вернуть свою душу? –
- Есть у меня способность, входить в положение умных женщин.
Я посмотрю что можно будет сделать, та только не погибни до моего возвращения. –
Сказал огромный майский жук, встал на крыло, и улетел куда-то в бесконечность.
Последние слова ангила-жука, оставили Газелию в некотором задумчивом состоянии,
Газя подошла к качелям-поскрипышам села и начала слегка раскачиваться.
Немыслие постепенно заволокло её пеленой, бессвязности, мысли вяло ходили
туда-сюда, не чего не соображая, иные мысли кому то жаловались,
иные ругались меж собой, а иные и вовсе впали в уныние и твердили о беде,
но были и такие, которые всё же нашли в себе смелость и были оптимистичны.
И все эти мысли создали такую кутерьму что Газя попросту, перестала обращать
на них внимание, и просто раскачивалась на качельках не о чём не думая.
Толи Газины мысли раскачивали качели, толи сами качели были не прочь раскачивать
Газю, но амплитуда колебаний явно нарастала, вплоть до того что Газя,
как говорят в народе, закрутила солнышко, так и не осознав этого.
Видимо всё же качели испугались своих необдуманных действий, и резко остановились,
где-то в положении на два часа.
Газелия стартовала, качели передали Газеному телу огромный кинетический импульс,
и она полетела куда то вверх, сквозь тернии к унылым звёздам.
Тернии несколько мешали, цепляясь к ногам и вообще цепляясь, но Газю эти
гнусные попытки тернии как то помешать свободному полёту, не сколько не интересовали,
она весело смеялась, ей было хорошо. Как раз в этот момент Кузимич и Неллия уронили
Газино тело и тело гулко ударилось затылком о кафелированный пол.
Приземление было жестким, но Газе было на это наплевать, ибо в момент приземления,
она была увесистым шароидом из белого, неизвестного материала. Она приземлилась
на каком-то абстрактном чёрном квадрате, и несколько слоноподобных тварей,
с головами коралевы Виктории и её чудных внуков, принялись её отчаянно пинать,
По-видимому играя в какую то разновидность сюрбола. Они всё время плакали в платочек
и шевелили ушами, при этом принц Гарри был весь умотан сине-зелёным скотчем.
Раздался свист, и появился судья Бренстон, в мантии-чекрыжке и коричневых валенках.
Судья заявил, что Джек Потрошитель должен быть помилован, и забрал шар-Газю.
- Так дело не пойдёт. - Сказал судья, ты почти погибла, но я вовремя вернулся. –
Сказал ангил-судья. – У меня для тебя хорошие известия, погоди распадаться.
8
- Да приди ты в себя! Рано тебе ещё распадаться, рано! – Произнёс ангил
когда унёс Газелию, от игроков сборной Англии по сюрболу.
Газя по началу не могла понять, что от неё собственно хотят, по причине чрезмерного
вхождения в роль белого шара из неизвестного материала. Ей всё время хотелось
куда-нибудь укатиться, но вскоре она начала выходить из шарового состояния.
Она пришла в себя, как ей сначала показалось, но дело обстояло вовсе не так,
как её хотелось, так как пришла в себя, она лишь отчасти.
- А что ты хочешь, в моменты душераспада ещё и не такое случается. – Сказал ангил.
Газелия завращала ручку патефона, и её голос излился из раструба патефонного
громкоговорителя, хрипучий и скриповитый.
- Да что же такое твориться то а? Час от часу не легче! –
Газелия в этот момент являла собой патефон, на длинных и изящных Газелиевых ножках.
В наличие имелась так же одна рука, предназначенная, по-видимому, для кручения
патефонной рукояти, другой руки, так же как и головы не на месте, не на не месте не было.
Зато там, где обычно вращается треснувшая пластинка вращался и поскрипывал старый,
много чего в своей жизни повидавший эмалированный чайник, он кипел, носом пуская пар.
Газелия ещё раз крутнула рукоять, издав протяжное ох.
- Ты не забывай. – Наставническим тоном произнёс ангил.
- Не забывай, что ни меня, ни тебя нет, и истины, которая зримо и не зримо здесь
присутствует, хотя её здесь нет, которая везде и негде, у тебя есть единственный шанс
не распасться, вернуться в своё тело.
Надеюсь, ты полностью осознала, что ты и есть та самая душа. –
- Осознала! – Проскрипела душа-патефон. - Осознала, осознала, осознала…
- Вижу, тебя заедает. - Ангил взял кипящий чайник, налил себе кипяточку прямо в широко
раскрытый рот, прополоскал горло сделав гы, сглотнул и добавил.
- Ты вернешься в своё тело если только Кузьмич одолеет Кунца,
тебе надо помочь ему, сделать это. Ты сейчас в колбе у доктора Брументаля,
колба, душеустойчивая, так что тебе не удастся выйти за её пределы.
Но, но есть один способ.
Послушай меня внимательно.
Да соберись ты уже, ни какой ты не патефон! –
Гавкнул ангил, и с силой ущипнул патефон Газю за регулятор громкости.
За что и схлопотал звонкую пощёчину.
- Ты одурел! Приличную девушку за грудь щипать! – Вспылила Газелия.
Но быстро сообразив, крепко обняла ангила, пусть уж лучше щипает,
чем патефоном то быть, подумала она, к тому же от этого щипка она вернулась в
своё привычное состояние.
- Извини, пожалуйста, рефлексы. Так о каком способе ты говорил? –
Газелия огляделась, когда она была патефоном, то не чего не видела,
а может и видела, но не совсем себе представляла что, ведь смотреть абы чем,
как то не совсем то.
- Присядем? – Вопросительно предложил ангил.
Они стояли в чудесном, подёрнутом зимою парке, падал лёгкий, пушистый снег.
Снежинки были огромными, они казалось, медленно вальсируют, под напевы
желтого фонаря, который нависал над всем миром, мир был маленький, в свете
фонаря, такой маленький мир, всё вне мира тонуло в темноте зимней ночи.
Несмотря на снег, и казалось явные признаки зимы, было тепло, градусов двадцать,
не более того, самое то, ни жарко, ни холодно, самое то.
Газелия вежливо и этикетарно согласилась, и они присели на маленькую скамью,
позади которой радостно возвышалась статуированная девушка с веслом,
из неизвестного, белого материала.
- Понимаешь тебе надо бы вырваться из колбы, я уже говорил душа в колбе доктора
Брументаля, тебя надо помочь Кузьмичу, вот и всё, вот только душе вырваться из
душеустойчивой колбы, нет не какой маломальской возможности.
- И что делать? – Душевная Газелия даже вздохнула ртом.
- Что делать. Это конечно вопрос вопросов, этим вопросом задавались самые головастые
головы, из всех самых головастых голов, но не кто так и не смог ответить на вопрос,
но тебе повезло, я могу ответить на любой вопрос.
Ты знаешь где ты сейчас находишься? – Ангил посмотрел, как то понимающе.
- В колбе? - Газя посмотрела в ответ, но понимания в её глазах было не то что бы много.
- Не совсем, в колбе находиться твоя душа.
А ты, то, что сейчас передо мной, лишь её составная часть, так скажем отождествление
этой души. Душа это некая форма жизни, которая не чего там себе не думает, не знает,
не накапливает и не соображает.
Душа это сперматозоид! –
- Ну вы ангил и загнули! – Газелия хихикнула в кулачок.
- Неужели, а на мой взгляд самое то, только сперматозоид как бы растворяется
сделав своё дело, а душа нет. Душа, как и семя, ищет, куда бы ей притулиться,
и вслед за семенем вселяется в зародившееся тельце, и множество душ претендует
на заселение, что не говори, а душа это сперматозоид. –
- Эти ваши объяснения, озадачили меня, не скрою. –
- Ну не чего, всё когда то впервые, слушай дальше.
Ты это то, что нарастало на душу в процессе жизни, ты её информационная часть,
после смерти тела, ты отправишься по своим делам, а душа по своим, искать новое
тело, это только в случае смерти, а в случае искусственного изъятия, душа умирает,
так было всегда. –
- Многие говорят, что все мы, те, кто находятся в мире башни, уже мертвы, и как раз
и являем собою те самые души, платящие по счетам, страдаем так сказать за грехи. –
- Кто это тебе говорил? –
Ангил посмотрел вновь взглядом третьеклассника на первоклашку.
- Да много кто так утверждал. – Газелия решила не раскрывать имён.
- Много кто, мало что понимают, от того и зовутся много кто, поверь мне это всё бред,
на счет того, что вы, дескать, умерли, это совсем не так. –
- А как? – Не унималась Газелия.
- Этот секрет я не открою, это тайна, только в конце пути эта тайна будет раскрыта. –
- Ну, я так не играю. – Обидчиво сказала Газя.
- Зато они играют, и не надо у меня спрашивать, кто играет, сама скоро всё узнаешь.
А сейчас надо действовать, твоя душа умирает в колбе, вместе с нею умрёшь и ты,
душа в колбе, а ты нет. –
- А где я? –
- Ты там, где тебя нет, в мире, где нет и времени, не прошлого, не будет будущего,
нет настоящего, это огромный плюс, нет нужды спешить, но это мне, а тебе пора.
Видишь эту девушку с веслом? –
- Вижу. –
- Она не чем тебе не поможет.
По этой дорожке иди в конец парка –
Ангил указал направление, вместо руки у него оказалось крыло, белое в серых разводах.
- Там в конце парка, есть красная дверь, тебе туда, там Кузьмич борется с Кунцем,
можешь не спрашивать, во всём разберешься на месте, помни только одно.
Кунц страшное существо, пособник мирового закулисья, отправивший на тот
свет множество хороших людей, он должен к утру полезть в петлю, это твой
единственный шанс, вернуться в тело и не погибнуть.
Каким образом, ты это устроишь, мне не ведомо, я и так много для тебя сделал,
да тебя не кто не будет видеть, и слышать, не Кунц, не Кузьмич, не кто.
Всё в твоих руках. -