О подворье в деревеньке

               
 

        Сказать по правде, только разменяв шестой десяток, я задумался о причинах по которым моя бабка Анна сколько я её помню ходила повсюду чуточку бочком и сильно храмала на правую ногу. Оказалось, что это последствия какой то травмы в юности. Но нужно знать чего стоило содержать дом в деревне, ухаживать за всей дворовой живностью, участвовать в заготовке кормов и дров, потчивать и домочадцев и гостей…В голове не укладывается, как она в немолодые уже годы и на фоне перенесённых травм находила в себе силы. Что же касается деда Лукьяна, то и он в своё время чудом выкарабкался с того света благодаря народным травникам и родным, когда за безнадёжностью уже был выписан из госпиталя.  Сколько его помню, он не то что бодрился, но однажды когда то выбрав себе манеру жизнеутверждающего поведения главы семейства сохранял её такой всегда и при любых обстоятельствах.  В округе о нём знали как о искуснейшем мастере, который делал не только мебель, но вообще всё, что только принято было делать из дерева, начиная от колёс для телег и самих телег и кончая невесть чем. Бочки и кадки, розвальни и обустройство срубов --- всё ему было знакомо. Но мне особенно запомнилась его чистоплотность, ибо при семнадцати ульях своей пасеки, дед был бы иначе съеден за живо его пчёлами. Мне, попадись я ему только на глаза, немедленно находилось занятие. Самым интересным было освоение токарного станка по дереву. Но дело не пошло дальше поощрительного знакомства.  В те годы ни о каком электроприводе и речи не могло быть, а посему посредником моих отношений с токарным станком всегда оказывалось громадное, метров двух в диаметре деревянное колесо с накинутым на него плоским ремнём. Колесо было снабжено ручкой на одной из спиц, вращалось оно на стальной спице около дюйма в диаметре, которую дед вколотил в древесную стену амбара, и располагалось в закутке под навесом рядом с громадным же самодельным деревянным верстаком, но располагалось так, что от него вращался шпиндель станка. Хитрость в том, что вращал то его я.  Стальные резцы, т.е. стамески, используемые при точении дерева, дед так «вострил», чтобы свободно упавший на лезвие волос рассекало на части. Всё бы ничего, но наждака в нынешнем понимании, естественно не было. А точило представляло из себя камень плоской, но эллиптической формы насаженный на стальную рукоять типа «кривой стартёр», которую как знак высокого доверия вращать доверяли опять таки мне. Это зачастую изматывало так, что, посматривая как этот камень при вращении периодически касался воды в расположено под ним корытце, оттуда же и хотелось утолить жажду. До сих пор помнится кремовый цвет этого камня и необыкновенно мелкая зернистая структура. Впрочем, на особицу помнится и закуток, где стоял токарный станок и верстак.
Здесь дед изготавливал и ремонтировал  рамки для ульев и сами ульи, и аромат стоял исключительно приятный --- такой аромат присущ самой чистоте, не иначе.
     Представьте себе такой уголок во времена, когда не я,  а моя матушка и братья её сновали вокруг деда. Среди прочей живности у деда тогда в любимцах ходила молодая коза Машка, которая вероятно благодаря дикому своему папаше, проникшему на подворье из таёжного окружения, отличалась необыкновенной ловкостью и проворством, но по материнской линии унаследовала домовитость, и питала необыкновенно тёплые чувства к деду. Однажды деду, занятому строганием  досок в любимом уголке сообщили, что коза изчезла, и найти её не удаётся нигде окрест. Ответственный тогда за эти поиски младший сын деда --- мне он дядя Володя --- получил строжайшее распоряжение: найти! И ведь нашёл! Коза плавала в выгребной яме гальона расположенного неподалёку. Как уж она сподобилась провалиться в очко сказать трудно, но накинув ей на рога верёвку дядюшка выволок Машку наружу. Её счастье было безгранично, не освободившись от верёвки, она опрометью кинулась в закуток к любимому деду. Только там, верно усовестевшись перед дедом  своего вида, она решила отряхнуться. Ну, если вы не видели как это делают козы, вспомните собак, выскочивших из воды, разницы нет. До сих пор потомкам остаётся гадать, кто из этих двоих на тот момент был счастливее.