Глава 9.
«Марэн»
-Может, теперь ты расскажешь, что с тобой произошло? – Радамир закинул руки за голову, глядя на свод пещеры с грозными пиками сталактитов. На улице хлестал ливень, порой ветер задувал брызги в пещеру, но дождь был теплым, и это никого не волновало. Здесь, под защитой прочных каменных стен, было тепло и уютно.
Марэн разворошила угли в костре и подбросила хворост. Сырые ветки поначалу сердито затрещали и задымили, потом внезапно ощерились огненными пастями. Пламя отразилось в бездонных зрачках лежащего в дальнем углу Ламарта, и лев недовольно заворчал, отодвигаясь еще дальше.
-Ты же знаешь, Марэн, я не люблю огня! – сказал он.
-Можешь сам мокнуть под дождем, - парировала Марэн. – Что до меня, то я люблю тепло.
-Я жду, - напомнил Радамир.
-А чего ты ждешь? – Марэн бесцеремонно подвинула его с нагретого места и улеглась сама. – Со мной столько всего случилось, что рассказывать можно целый год.
-Начинай. Ну, например, расскажи, почему по всем владениям тебя разыскивают за невероятные преступления против Бога и человека? А осквернение могил? А оскорбление барона Кейра?
-А, это... Что ж, слушай...
Марэн уставилась в сплошную стену дождя, по-прежнему затягивавшую вход в их пещеру, вслушиваясь в монотонный гул воды и собираясь с мыслями. Не так-то просто оказалось собрать воедино все те мелкие пакости, которые сопровождали любую ее дорогу, куда бы она ни вела.
-Слушай. После сожжения Лигры – я здесь почти ни при чем, но люди решили иначе и от страха спалили всю деревню! – я не знала, куда мне идти. Я заплатила последний долг родителям и была свободна как ветер, но что делать дальше, не представляла...
*****
-Куда мы теперь? – спросил Ламарт.
-Не знаю, - рассеянно отозвалась Марэн. Она брела куда-то по пыльной дороге, не имея ни малейшего представления о том, куда она ведет. Накрапывал дождик, грива Ламарта отяжелела и почти волочилась по песку.
-Ты не вернешься к Радамиру?
-Нет. Зачем? Чтобы стать его наложницей?
-Но тогда... куда же?
-По дороге, Ламарт. Кажется, она ведет к владениям барона Кейра... А впрочем, не все ли равно?
-Ты знаешь, что тебя ищут?
-Догадываюсь. Как ведьму.
-И тебя это не беспокоит?
-Нет. Ради Бога, Ламарт, не задавай больше вопросов!
Лев послушно умолк, хотя Марэн видела, что он обижен. А ей хотелось просто помолчать и подумать.
Что же дальше? Конечно, деревня сгорела не без нее участия, да только особой вины девушка за собой не чувствовала. Лигру спалили сами жители из-за суеверно страха перед неизвестным, но деревенские-то уверены в обратном! Они «знают», что в ту роковую ночь Дьявол явился на землю, и от его огненного взгляда дома вспыхивали, словно сухая солома. Они «знают» это – и им поверят! Уже поверили... Потому Марэн и объявлена вне закона, потому и ищут ее как самую страшную и опасную ведьму, когда-либо существовавшую на земле.
Как оказалось, думать особо не о чем. Идти ей некуда, это ясно – ни один дом ни в одной деревне не примет ее. Она вспомнила, как когда-то давно отец Пар говорил, что, в сущности, все люди одинаковы и не злы по натуре своей, но они не любят, когда кто-нибудь начинает выделяться из толпы. Таких просто уничтожают, чтобы не выглядеть дураками на фоне одного умника. И не важно, философ он или музыкант, или просто человек, сумевший в засушливый год сохранить свои посевы. Отец Пар тогда сказал, что Марэн не больше ведьма, чем они сами. И действительно, какое они имеют право отнимать у человека жизнь только потому, что он умеет и может больше них!.. И этого Марэн не могла понять. Люди противоречат сами себе! Ведь если Господь всевидящ, значит, он знает, что на земле живет ведьма. А раз она все еще живет, в ней не может таиться сатанинская сила! В конце концов, в категорию ведьм заносили и знахарок, и ведуний, и лекарей.
Марэн усмехнулась. Ведьма!.. Да была бы она настоящей ведьмой, эти крикуны не прожили бы и часа!
Дорога вывела их из леса. Дальше простирались золотые от хлеба поля, на которых кое-где выделялись темные пятна деревень. У дороги стоял полосатый столб с табличкой, уведомляющей, что путник вступает во владения барона Кейра.
Ламарт остановился.
-Зачем мы туда идем? Там живут люди, которым обещана награда за тебя, живую или мертвую. Что нам там делать?
-Мне нужно в город, Ламарт. Я должна узнать, так ли уж много охотников получить обещанную награду и, кроме того, надо кое-что прикупить из одежды. Кстати, Кейр – единственный, у кого есть центральное поселение. В крепостных стенах у него не только баронский замок, но и полсотни домов, где живет многочисленная родня и ближайшее окружение барона.
-Ты с ума сошла! Не ходи! Ведь я не могу тебя сопровождать! – Ламарт решительно преградил Марэн дорогу. – И думать забудь!
-Но послушай, - Марэн запустила руку в его густую гриву, - ведь люди уверены, что свою силу ведьма черпает из зверя – из тебя! А раз тебя не будет, никому и в голову не придет, что я – Марэн.
-Люди всегда опасны, - Ламарт потерся носом о ее плечо. – Даже когда кажутся безобидными. Прошу тебя, Марэн, не ходи туда!
-Мне нужна одежда, Ламарт. Нужен меч.
Но если меч покупает женщина, это сразу бросается в глаза! – возразил Ламарт. Марэн озорно улыбнулась.
-Но ведь я еще и цыганка! Выдам себя за гадалку, присмотрю что-нибудь стоящее, а там... что-нибудь придумаю.
-Тебя не переспоришь, - лев шумно вздохнул и поднялся, освобождая дорогу. – Марэн! Возьми все же провожатого. Мало ли что...
-Какого еще провожатого?
-Он догонит тебя. Его зовут Маттель, белый орел-сапсан. Ну... уже почти орел. Хорошо?
-Это необходимо? – недовольно спросила Марэн.
-Нет, но желательно.
Марэн хотела отказаться, но Ламарт игриво опрокинулся на песок и, просительно заглядывая ей в глаза, промурлыкал:
-Пожалуйста! – таким непередаваемым тоном, что Марэн сдалась.
-Ну, хорошо, Ламарт, если ты так хочешь.
-Я всегда наготове, - сказал лев на прощание. – Если что - пришли Маттеля, – и скрылся в кустах.
...Через месяц Марэн добралась до «города» Кейра. Она оказалась права – в поселках, которые она проходила, на нее не обратили ни малейшего внимания, и путешествие прошло бы довольно гладко, но Марэн не смогла отказать себе в удовольствии наставить рога кое-кому из деревенских красавиц. Они-то считали себя неотразимыми и потому пренебрежительно отнеслись к хорошенькой цыганочке. В остальном же все прошло отлично, Марэн с удовольствием слушала жуткие истории о своей кровожадности и дьявольской силе. О ней говорили как о каре небесной, каре, которую Бог послал в наказание за грехи рода человеческого и назидание на будущее. И в каждой деревне посреди площади перед церковью ведьму ждал большой деревянный крест с крепкой цепью.
Замок Кейра (и, соответственно, весь «город») назывался Тангиль – «земная звезда». Поначалу он действительно ослепил Марэн сиянием самоцветов, мраморных статуй, бесчисленных фонтанов, до блеска отмытых мостовых, роскошью особняков, пышными туалетами женщин... Но вскоре она разглядела, что под всем этим великолепием Тангиль скрывает то же, что и любая деревушка на ее пути – нищету, рабство, суеверие, страх... Если отбросить показной лоск, Тангиль ничем не отличался от Лигры, а разодетые мужчины и женщины – от той вопящей толпы на деревенской площади в последнюю ночь ее существования. По уровню развития «земная звезда» напоминала курятник: почти все женщины здесь были откровенно глупы, а мужчины – спесивы.
Не желая привлекать к себе внимание, Марэн нашла комнатку в полуподвале одного особняка, выдав себя за гадалку. И почти тут же пожалела об этом: к ней рекой хлынули покинутые любовницы и обманутые жены. Их просьбы сводились, как правило, к одному и тому же: любовницы просили указать на того, кто заменит «единственную, но, увы, прошедшую любовь», жены – вернуть блудного супруга в лоно семьи. Правда, заглядывали к ворожее и мужчины, но почти все они были безнадежно влюблены.
Марэн раздумывала. Оружейников в Тангиле нет. Одеждой она запаслась, но как быть с оружием? Казалось, «город» выполнил все, что мог, но Марэн знала другое: неподалеку от Тангиля находилась могила Шаин-Кея, древнего героя, в одиночку отразившего, по легенде, небывалое нашествие Темной Армады Сатаны. А в могиле хранилось то, что очень интересовало Марэн – меч! Легендарный Живой Клинок, носивший имя Сайглер, «непобедимый», меч, никогда не знавший поражения, меч, приносящий удачу в любой схватке, меч, который будет верен только одному хозяину до самой могилы. Лучшее оружие, когда-либо выходившее из кузнечных горнов. О нем говорили и думали с благоговением, и не было человека, не мечтавшего о нем.
Могилу и Сайглер скрывал курган, и точное положение его было давно забыто, но это не остановило бы Марэн. Затруднение состояло в другом. Шаин-Кей был канонизирован еще полторы тысячи лет назад, его могила была освящена и находилась под охраной святой церкви.
Хотя Марэн, с точки зрения церковников, и была безбожницей, она хорошо понимала, чтО для нее значит пойти против церкви. Пока за ней гоняются селяне, она будет жить, но если ее отлучат от церкви за осквернение святыни, она умрет, и ее не спасет даже лесная чаща.
Тут следовало хорошенько подумать, прежде чем переходить к решительным действиям, хотя Марэн уже знала, что готова разбиться в лепешку, только бы заполучить Сайглер.
По ее приказу Маттель несколько ночей подряд охотился только на кротов. Чтобы спастись, те вылезли вон из шкурок, но пропахали вдоль и поперек все курганы и определили, в котором из восьми курганов, расположенных вокруг Тангиля, находится меч.
Первый шаг был сделан, но второго, волей случая, не потребовалось.
хххххххххххххххххххх
Получилось это так.
Марэн беспокойно бродила из угла в угол в своем подвальчике, не находя себе места. Время шло, молва шагала семимильными шагами, готовая не сегодня-завтра войти в Тангиль, а «цыганка» еще не готова была встретиться лицом к лицу со своими гонителями. Ей уже не раз представлялся случай добыть меч – случай не очень «праведный», но это не беспокоило ее. В конце концов, кража – не такое уж преступление! Но она все медлила: Сайглер не давал покоя. Она не верила, что курган неприступен, а Шаин-Кей столь суров.
Однако выхода из тупика она не видела. Крутиться возле кургана тоже было опасно – он находился слишком близко к «городу», а Святая Неделя, когда можно затеряться среди паломников, наступать не торопилась.
Измучившись и так ничего и не решив, Марэн накинула на плечи большой платок, какие носят цыганки, и вышла из подвальчика.
Близился вечер. По улице сновали носилки, которые таскали могучие, бронзовые от загара рабы в белых шароварах; расфранченные кавалеры верхом на тонконогих широкогрудых скакунах перебрасывались записками и цветами с тоненькими барышнями, сидящими у окон и томно прикрывающими лица широкими веерами; где-то неподалеку слышались крики и оскорбления – там явно назревал поединок. Тангиль жил привычной размеренной жизнью.
Налетел ветер, принеся с собой холодное дыхание ночи. Поплотнее завернувшись в платок, Марэн пошла вдоль улицы, думая о своем. Бесцельно побродив по переулкам, она в конце-концов вышла к внутренней крепостной стене. Задумавшись, она ни на что не обращала внимания, и потому неожиданно прозвучавший грубый окрик заставил девушку вздрогнуть. У самых ее ног на песок обрушился кнут.
-Эй, ты, дорогу! – снова крикнул рослый детина, гордо восседавший верхом на такой же рослой костлявой кобыле. – Дорогу госпоже Фейле! Эй, цыганка, заснула, что ли? Дорогу! Дорогу!
Марэн отступила к стене, провожая сузившимися глазами богатые темно-серые носилки с золотыми кистями на пологе.
Фейла. Юная красавица, последняя пассия барона Кейра, который слывет любителем экзотических пород охотничьих собак и красивых женщин.
Носилки давно скрылись за поворотом, а Марэн все размышляла, задумчиво глядя в ту же сторону. Да, это выход. Неплохая возможность попытаться добраться до Сайглера, но не через Фейлу. Через Кейра. Барон – бабник, не пропустит ни одной хорошенькой мордашки... Однако что это?
Четкий уверенный стук копыт и гулкие шаги бегущих босиком людей. Вдоль улицы прошелестел шепоток и смолк. Кавалеры соскакивали с лошадей, снимая шляпы и заранее сгибаясь в поклоне, рабы вместе с носилками опускались на одно колено, опуская взгляды, дамы, отдергивая разноцветные пологи, грациозно склоняли головки – ехал барон Кейр. Зеленые с желтизной глаза окидывали толпу, подчеркнуто игнорируя кавалеров и посылая игривее взгляды дамам.
Марэн также присела в почтительном реверансе, но головы не опустила. Когда Кейр проезжал мимо нее, ветер «случайно» раздул платок на груди цыганки. Марэн вспыхнула, поспешно запахиваясь, но одновременно бросая на барона долгий зазывный взгляд из-под полуопущенных ресниц.
Кейр резко осадил жеребца.
-Кто ты, девушка? Как тебя зовут?
-Эманэ, господин, - ресницы Марэн затрепетали. – Хочешь, погадаю, благородный господин? Всю правду-истину расскажу...
-Нет, девушка, не стоит, - перебил Кейр, беззастенчиво осматривая ее с голов до ног. – Ты цыганка?
-Да, господин, но табор прогнал меня...
-За что же? – заинтересовался барон.
-За любовь к благородному лорду, господин, - Марэн подарила Кейру еще один многообещающий взгляд. Барон заерзал в седле.
-Хорошо, девушка, – он улыбнулся ей. – Приходи завтра ко мне. Получишь работу в доме. Довольна будешь.
-Господин так великодушен, - промурлыкала Марэн. – А господин не забудет о своем обещании?
-Нет, Эманэ, не забуду – Кейр сорвал с пояса кошелек и бросил Марэн. – Приходи.
-Конечно, господин, я приду, - Марэн ловко поймала подарок и снова присела в реверансе.
-Довольна будешь! – повторил барон и пришпорил коня. Минута – и он в сопровождении свиты умчался куда-то, минуя переулок, где его с нетерпением ждала Фейла.
Марэн демонстративно засунула кошелек за пояс, хотя внутри у нее все бушевало от гнева. И этот самодовольный сытый хлыщ думает, что купил ее?! Ну уж нет! Ты вокруг меня еще попрыгаешь! Ты еще не знаешь, с кем связался!.. Ах, если бы мне не нужна была твоя власть, барон Кейр!..
Краем глаза Марэн заметила одного из рабов Фейлы, проворно нырнувшего за угол, и нахмурилась. Итак, Фейла знает, что господин барон положил глаз на другую. Знает, а значит, непременно придет. Хотя, может, это и к лучшему. В конце–концов, не вредно иметь резервный путь для достижения цели. Не выйдет одно – так получится другое... Да, пусть она придет.
Марэн поспешила домой.
Была поздняя ночь, когда в дверь проскользнула женщина, с ног до головы закутанная в синий шелковый плащ. По походке и манере держаться Марэн поняла, что она молода и красива, но к знатному роду не принадлежит. Скорее всего, любовница какого-нибудь богатенького, что вскоре и подтвердилось.
Убедившись, что, кроме цыганки, в подвальчике никого нет, посетительница сбросила плащ. Глазам Марэн предстала юная девушка в богатом, сильно декольтированном платье, сшитом настолько безвкусно и небрежно, что сразу подтверждало предположение о «подлом» происхождении его хозяйки. Роскошные волосы девушки цвета меди были собраны в высокую замысловатую прическу, пухлые губки высокомерно поджаты, большие ореховые глаза смотрели холодно, с презрением... Да, она была очень красива и отнюдь не глупа.
Марэн чуть склонила голову и указала гостье на стул, с любопытством ее рассматривая. Потрясающе красивая внешность в сочетании с расчетливым, до отвращения логичным и холодным разумом – это было что-то новенькое в ее коллекции человеческих пород.
-Слушаю тебя, молодая госпожа, - произнесла Марэн. – Чего ты желаешь?
-Сперва обещай, что мое посещение останется тайной для всех! – потребовала девушка низким, с легкой хрипотцой голосом. – Мое положение слишком высоко, чтобы я могла допустить хоть малейшую огласку.
-Хорошо, госпожа об этом никто не узнает.
-Смоти, если соврешь! Из-под земли тебя достану!
-Нельзя так, госпожа, - укоризненно покачала головой цыганка. – Нехорошо с угроз начинать. Человеку верить надо.
-Не смей меня учить! – вспылила девушка. – Я – Фейла, и никто в Тангиле не смеет так со мной разговаривать!
-Слушаю, госпожа.
-Вот что мне надо, ведунья. Я хочу, чтобы барон Кейр никогда больше не смотрел на других женщин. Хочу, чтобы он забыл об их существовании. Только я должна жить для него! Сумеешь так сделать?
-Дело сложное, госпожа, - протянула Марэн, разыгрывая замешательство.
-Дело твое, цыганка, только стоит оно того риска. И вот что я тебе скажу: сделаешь – золотом осыплю, а нет – голову на кол насажу. Поняла?
-Поняла, - Марэн потемнела. – Приходи через два дня на крепостную стену и Восточных Врат. Получишь, что просила.
Глаза цыганки нехорошо блеснули, но довольная успехом своего предприятия Фейла не обратила на это внимания. Она накинула плащ, выбежала из подвальчика и, прыгнув в поджидавшие ее носилки, удалилась.
-«Приходи, - думала Марэн, быстро копаясь в ручном сундучке. – Приходи, кошечка, я тебе шерстку подкорочу... Ты еще не знаешь, кому осмелилась угрожать!»
Увидев то, что она извлекла из сундучка, Маттель захлопал крыльями и поспешно ретировался, издавая кудахчущие звуки, заменяющие ему смех.
В назначенный час Марэн была на месте. Восточные Врата были выбраны ею для встречи с Фейлой не просто так. Во-первых, они были единственными, из которых можно выбраться незамеченной, во-вторых, за высокой внутренней стеной не было заметно, есть ли кто-нибудь на внешней крепостной и, наконец, в третьих, курган Шаин-Кея располагался неподалеку от нее. В узкую бойницу Марэн видела два кургана по обе стороны от выходившей из Тангиля Восточной дороги. Хотя курганов и было восемь, никто не знал назначения остальных семи, но Марэн, благодаря стараниям Маттеля и кротов, точно знала, который курган ей нужен. За курганами тянулись поля, а далеко, возле самого горизонта темнела полоска леса, где девушку ждал верный Ламарт.
Фейла прибыла в самый разгар дня. Шурша шелком одежд, поднялась на стену.
-Ну? – нетерпеливо бросила она. – Ты принесла, что обещала?.. И почему ты не кланяешься мне? Не забывайся, цыганка! Отдай мне снадобье и забирай свое золото!
Марэн повернулась, не глядя ей в лицо. На губах цыганки блуждала загадочная улыбка.
-Конечно, я принесла, что обещала, госпожа, - промурлыкала она - Но кроме золота ты должна мне и еще кое-что.
-Не испытывай моего терпения, цыганка! – возвысила голос Фейла. – Иначе, да простит меня Бог, я могу нарушить слово и сбросить тебя со стены! Снадобье, если оно готово, можно ведь взять и с трупа, не так ли?..
-Это и есть то, что ты мне должна! – Марэн вскинула на нее огромные горящие глаза. Фейла вскрикнула и отшатнулась, но магнетические очи уже захватили ее, повлекли, лишив возможности сопротивления.
-Никто и никогда не осмеливался угрожать мне, - ласково сказала Марэн, усаживая безвольную девушку на широкий камень и у стены. На такие камни арбалетчики и некоторые лучники ставят ногу для лучшей опоры. – А те, кто все же осмеливался, быстро начинали сожалеть об этом. Тебе тоже придется пожалеть. Кроме того, ты, может быть, поймешь, что к людям надо относиться так, как она того заслуживают, и не спешить презирать их за простое платье и отсутствие драгоценного оперения. Ведь они могут превзойти тебя в чем-то другом.
Все это Марэн произнесла мягким материнским тоном - так мать увещевает свое капризное чадо. Но ни на минуту не выпускала Фейлу из-под влияния своего гипнотического взгляда. Та лишь слабо моргала.
Закончив необходимые приготовления, Марэн позвала Маттеля, посадила его на колени Фейле и выпустила, наконец, ее, погасив огненный взгляд.
-Что ты делаешь? – завопила та, едва почувствовав развязанный язык. – Ты с ума сошла!
-Лучше не пробуй бежать, - холодно предупредила Марэн. – Он изуродует тебе лицо, ты даже можешь лишиться своих прекрасных глаз, а это, согласись, куда хуже, чем потерять волосы.
-Нет, нет, ты не посмеешь!.. – Фейла испуганно следила за каждым движением цыганки.
-Почему же? Это плата за твои угрозы. – Она вынула кинжал. – Чего ты боишься? Мои руки будут осторожнее, чем твой язык.
-Нет, нет, не делай этого, пожалуйста, - жалко лепетала Фейла, до которой, наконец, дошло, что Марэн не шутит. – Не надо. Возьми золото, драгоценности, что хочешь бери! Только отпусти меня...
-Я же не собираюсь выбить тебе все зубы, - ядовито возразила Марэн. - А волосы отрастут. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы ты поняла свою ошибку и больше не провожала людей по одежде.
-Нет... Нет... – Фейла хотела отодвинуться, но когти сидящего у нее на коленях сапсана довольно чувствительно царапнули нежную кожу - орел напомнил о себе.
-Не надо... Не надо, нет! Нет!! Не-е-е-ет!!!
Прохожие с удивлением смотрели на стену, с которой неслись дикие вопли и визги.
Проходивший мимо архиерей перекрестился. Однако никто и не подумал подняться и выяснить, в чем дело: у ведущей наверх лестницы стояли носилки Фейлы, девятнадцатилетней красавицы, любовницы барона Кейра, и люди не без основания полагали это очередной выходкой барона. Он любил время от времени поиздеваться над людьми, хотя особой жестокости за ним никогда не замечали.
Визги разносились на весь Тангиль. Возле лестницы собралась толпа, но рабы и охрана Фейлы всем преграждали путь: госпожа запретила следовать за собой.
Когда к Восточным вратам верхом на взмыленном жеребце подлетел барон Кейр в сопровождении личной гвардии, крики смолкли и послышались всхлипы. Перешедшие в монотонный вой – так в деревнях крестьянки голосят над покойником. А потом сверху, стуча каблучками, сбежала Фейла, зареванная, с размазанным макияжем, в разорванном на коленках платье и накинутом на голову капюшоне. Захлебываясь слезами, она кинулась к барону и повисла на стремени его жеребца, лепеча что-то невразумительное. Кейр, ошеломленный, недоумевающий, протянул ей руку, но в это время неожиданный порыв ветра сбросил с нее наспех накинутый плащ.
Толпа ахнула, барон отшатнулся, в ужасе отдернув руку. От роскошных волос Фейлы не осталось и следа, и солнце ярко и смело заиграло на ее лысом, тщательно выбритом черепе.
-Цыганка! Это цыганка! – закричала Фейла посреди всеобщего молчания. – Там!..
-Поймать! – взревел Кейр. – Доставить живой!
Его гвардия, гремя мечами, ринулась наверх.
Наблюдавшая за своей жертвой Марэн швырнула со стены косы Фейлы и кинулась бегом, надеясь добраться до следующей лестницы. Однако Кейр это предвидел, и несколько гвардейцев уже мчались по улице параллельно стене.
Марэн оказалась в западне. Она бежала, мечтая теперь только об одном: успеть проскочить юго-восточный спуск в город раньше, чем по этой лестнице на стену поднимутся гвардейцы Кейра. Маттель кругами носился у нее над головой, издавая призывные звуки, потом вдруг с клекотом налетел на преследовавших девушку гвардейцев и разодрал одному из них лицо, лишив обоих глаз.
Но сапсан недооценил натасканных, словно охотничьи псы, гвардейцев: никто из них даже не взглянул в сторону покалеченного товарища, который, упав, откатился в сторону, не без основания опасаясь попасть под ноги бегущим. Маттель повторил атаку, но и второй покалеченный не задержал погоню. Только под самой грудью птицы свистнула стрела, и Марэн про себя порадовалась, что не арбалетный болт. Но тут на призыв сапсана пришел ответ: с неба один за другим низвергнулись три огромных белоголовых грифа и принялись за дело. Один из них налетел на преследователей и легко скинул самого резвого со стены. Два других грифа крепко ухватили Марэн когтями за плечи, перенесли через крепостную стену и бережно опустили на один из курганов.
-Спасибо! – крикнула Марэн.
Три грифа сделали прощальный круг и улетели. К девушке спикировал Маттель.
-Надо уходить! Кто-то узнал тебя!
-Я достану Сайглер, чего бы мне это ни стоило! – Марэн упрямо сжала зубы. – Черт побери, этот клинок будет моим!
-Это не тот курган...
-Знаю, - Марэн сбежала вниз, перебежала дорогу и начала взбираться на курган Шаин-Кея.
Открылись Восточные Врата, с грохотом опустился подъемный мост, и по нему хлынула толпа. Возглавлял ее сам Кейр.
-Догнать ведьму! – орал он, в ярости размахивая мечом. – Догнать, живой взять для костра!
Рядом с ним тощенький архиерей верхом на невозможной колченогой кобыле бубнил молитву, перебирая в руках затертые до блеска четки.
В душу Марэн невольно прокралось отчаяние. Она продолжала взбираться вверх по кургану, хотя уже не видела в этом никакого смысла. Что делать?! До леса далеко, Ламарта нет, грифы улетели, да они и не донесли бы ее. И вдобавок ко всему нет меча. Правда, есть кинжал, но что в нем проку?.. Против этой толпы она бессильна, ведь, как известно, толпа хуже разъяренного дикого зверя, а уж если она еще и неуправляема...
Марэн выбралась на вершину кургана и остановилась, выпрямившись во весь рост. Люди окружили курган и лезли к ней со всех сторон. Маттель с пронзительным криком носился над девушкой, сверкая белыми крыльями. Марэн гордо вскинула голову, видя торжествующую усмешку на лице Кейра.
-Попалась, ведьма! – закричал он. – Теперь не уйдешь!
-И все равно я сильнее тебя, барон Кейр! – Марэн гневно топнула ногой и... полетела вниз, во внезапно открывшееся отверстие.
Она упала на что-то твердое, сильно разбив колени, но в тот момент даже не почувствовала боли. Сильно и неприятно пахло пылью и немного - сыростью. В дыру в потолке света почти не поступало, и Марэн пришлось немного подождать. Глаза постепенно привыкли к темноте, она подняла голову – и остолбенела, обнаружив, что лежит у подножия трона, отделанного немыслимым количеством драгоценных камней и золота, а на троне этом величественно восседает... скелет. На скелете были надеты проржавевшие доспехи, и у Марэн создалось нехорошее леденящее чувство, будто он пялится на нее из-под опущенного забрала древнего шлема. Однако она быстро забыла об этом, потому что поперек колен у скелета лежал великолепный двуручный меч, яркий, сверкающий, с ясно различимой заточкой, которую словно сделали совсем недавно. Прекрасный меч без малейших следов пыли или ржавчины, сияющий первозданной голубоватой сталью, секрет которой утерян много веков назад... На правой руке Шаин-Кея не было латной перчатки, и он крепко держал Сайглер за рукоять, точно не желая расставаться с ним и после смерти.
Марэн застыла в восхищении, позабыв обо всем на свете. Сайглер! Легендарный Живой Клинок! Но что нужно сделать, чтобы получить его? Она ни за что не согласилась бы прикоснуться к сухим костям скелета, чтобы разжать крепко сжатые пальцы Шаин-Кея. Значит, есть другой путь?
-Шаин-Кей, великий герой! – вдруг вырвалось у девушки. – Ты видишь, я в беде. Мне очень нужна помощь, но я никогда не соглашусь силой забрать у тебя Сайглер. Я знаю, ты ждешь себе достойного преемника, но ты ведь когда-то поклялся бороться с любой несправедливостью. Эти люди убьют меня! Я уже осуждена, и мне нечем защитить свою жизнь и свою честь. Ты великодушен и добр, помоги же мне!..
Отверстие в потолке расширилось, в него упала веревка. Марэн вскочила и отступила на шаг от трона. Не сводя глаз с пролезшего в дыру человека, она слепо шарила вокруг, ища хоть что-нибудь для самозащиты, и вдруг ее пальцев коснулось что-то сухое и холодное – и исчезло, оставив в руке девушки чуть теплый гладкий предмет. Не веря себе, Марэн медленно подняла руку. Волна металлического света ударила в лицо, отразившись от отполированной поверхности клинка. Сайглер уютно устроился в ее ладони, и девушка почувствовала нечто, отдаленно напоминающее нетерпение: клинок ожил и рвался в бой.
Марэн оглянулась на легендарного героя. Он сидел на троне в прежней горделивой позе, только правая рука покойно лежала на подлокотнике: Шаин-Кей нашел хозяина своему верному другу.
-Благодарю тебя, великий герой, - Марэн опустилась на одно колено и поцеловала клинок. – Обещаю, что не опозорю твой дар и буду достойна того, кто когда-то покрыл себя славой, держа его в руках.
Она вскочила, заметив за троном темный проход, уводящий прочь из зала с троном, и не раздумывая кинулась туда. Драться в священном зале она не могла. Под ногами хрустел песок и, видимо, остатки костей кладоискателей, в лицо лезли липкие нити вековой паутины, Марэн поминутно спотыкалась об упавшие с потолка камни, но бежала до тех пор, пока не уперлась в тупик.
Точнее, в каменную плиту, которой много столетий назад заложили вход в могилу. И вот там, в древнем, всеми забытом ходе, Сайглер впервые за семнадцать столетий напился живой человеческой крови.
Марэн просидела в тупике до вечера, пока не затихли голоса наверху. Никто больше не рискнул спуститься в курган следом за первым смельчаком. Вдобавок архиерей возле дыры махал распятием и кричал, что двоих святотатцев, осквернивших могилу и нарушивших покой великого героя, покарал Господь.
Когда голоса стихли, Марэн выбралась назад, в зал с троном, где оказалось не светлее, чем в тупике. Она взглянула наверх и похолодела: дыру заложили гигантской каменной плитой, сдвинуть которую одному человеку было явно не под силу. Прислушавшись, девушка различила два тихих голоса, возносивших молитву за упокой мятежной души, и поняла: не сумев использовать костер, ее просто похоронили заживо.
Марэн огляделась. Зал, отделанный черным мрамором, казался больше своих истинных размеров, из затянутых паутиной углов тянуло плесенью и сыростью, где-то капала вода. А на блестящем троне восседал скелет величайшего из героев былых времен в древних ржавых доспехах...
Что-то с шорохом пронеслось мимо, задев Марэн по голове. Она инстинктивно пригнулась, но не последовало ни удара, ни попытки захвата. Девушка осторожно подняла голову - и взгляд ее упал на нечто темное, пошевеливающееся, сидящее на выступе стены. Она выпрямилась, переводя дух. Да, эта атмосфера мертвых угнетающе действует на нервы живых! Это же всего-навсего летучая мышь, каких полно в любом сарае в деревнях.
Кроме единственного хода с тупиком в конце, из зала не вело больше ни одного коридора. Попытать, что ли счастья в том тупике? Там земля должна быть помягче, может, и поддастся ее усилиям выкопать нору рядом с плитой? Марэн уже шагнула за трон, но тут ее обожгло: а как же летучая мышь попала в наглухо запертый склеп? Марэн снова нашла ее глазами. Мышь сидела на том же выступе, только уже не одна: рядом висел кавалер. Под каменным сводом летала еще одна. При ближайшем рассмотрении мыши обнаружились во всех углах. Но ведь все они должны же как-то хоть иногда выбираться наружу?..
Минуты шли, а Марэн все смотрела на мышей, сжимая в руке Сайглер...
*****
Громко затрещала в огне мокрая ветка, повалил дым. Радамир поднялся, разворошил костер и вернулся к Марэн. Ламарт недовольно заворочался в своем углу, заворчал – яркий огонь беспокоил льва. Что поделать - природа! Под потолком пещеры переругивались летучие мыши, пища и толкаясь. Марэн молчала и, повидимому, не испытывала желания вернуться к рассказу.
-А Маттель? – спросил Радамир.
-Он кружил снаружи. Даже попытался помешать людям, когда они заваливали дыру.
-А ты?
-А я следила за мышами. Только они мало мне помогли. Они залезли в курган через трещину в камне, которая мне оказалась узковата.
-Марэн, ты... боялась? – Радамир подсунул руку ей под голову. Марэн немного повозилась, устраиваясь поудобнее.
-Боялась, - призналась она. – Но я подумала, что право хотя бы подержать в руках Сайглер стОит даже и такой цены. Правда, Маттель был другого мнения и ругал меня, на чем свет стоИт.
-Правильно делал! – буркнул Ламарт. – Сама виновата. Понесло же тебя туда в такое время!
-А тебя не спрашивают, - огрызнулась обиженная Марэн. – Тебе не понять всей ценности этого оружия! Сайглер ст;ил того риска! Он стоит вдесятеро большего, чем то, что я испытала!
-Как же ты все-таки вылезла? – Радамир ласково провел по ее волосам, разметавшимся по песку.
-Просидела я с тем скелетом два дня, - Марэн потерлась головой о его плечо. – А на третий Маттель нагнал на курган кротовую армию и те быстренько выкопали ход рядом с плитой - верху слой земли оказался совсем тонкий, осыпался за столько веков. Потом Маттель уволок где-то веревку – по ней я и вылезла.
-Да-а, - протянул Радамир. – Кажется, на этот раз ты превзошла саму себя... А как же узнали, что ты жива?
-Узнали меня, когда я через одну деревню проходила. Еле-еле костра избежала. – Марэн сладко потянулась. – Послушай, я спать хочу. И так уже рассвет скоро. А я... надо же и отдохнуть... и вообще...
-Что-что? – переспросил Радамир и, поскольку ответа не последовало, взглянул на Марэн.
Она крепко спала, чему-то таинственно улыбаясь.
ГЛАВА 10.
«Странники»
-Марэн! Марэн, вставай! Пора, - разбудил Марэн голос Радамира. Она нехотя приоткрыла один глаз.
-Ну, хоть бы раз ты дал мне выспаться как следует! Куда торопиться?
-Ты же знаешь, нам нельзя долго оставаться на одном месте, - возразил Радамир, возясь с костром. – Дождь перестал. Погода чудесная, ты только посмотри!...
Марэн вольно, от души, потянулась и поднялась. В пещеру падал широкий солнечный луч, в котором кружились мелкие пылинки и дым костра. На мокром песке перед входом виднелись отчетливые отпечатки лап Ламарта – лев еще затемно отправился на охоту.
Марэн, шутя, перепрыгнула через эти следы и обогнула скалу. С другой ее стороны в большую каменную «чашу» низвергался прозрачный поток, образуя небольшой водопад. Девушка наклонилась над «чашей», чтобы умыться, но нога соскользнула с мокрого камня, и она плюхнулась в озерцо. Вода оказалась неожиданно теплой, и Марэн, стянув с себя мокрую тунику, вдоволь наплавалась. На противоположном берегу обнаружился горячий грязевой источник, и в голову Марэн пришла озорная мысль. Рискуя никогда потом не отмыться, «ведьма» залезла в источник и хорошенько вымазалась. Карабкаясь на крутой глинистый берег, она сорвалась и окунулась в грязь с головой, но только рассмеялась. Потом нарвала на берегу зеленых листьев и смастерила себе что-то вроде юбочки; выдрала с корнем несколько кустов папоротника – их темно-коричневые корешки-загогулины превратились в прекрасное ожерелье. В заключении Марэн соорудила на голове прическу типа «тайфун», которая, благодаря грязным волосам, смотрелась просто устрашающе, воткнула в нее несколько палок и посмотрелась с озеро. Грязь была иссиня-черной, как эбеновое дерево, и по всему телу переливались блестящие волны. Только весело сверкали на перемазанном лице счастливые от предвкушения забавы глаза. Да еще зубы обнажались в совершенно людоедском широком оскале.
С трудом сдерживая смех, Марэн пробралась к пещерке и с ревом прыгнула внутрь, потрясая найденной у входа дубинкой.
Сидевший у костерка Радамир вздрогнул, поднял голову - и с диким воплем отскочил в дальний угол, выхватывая меч. Ламарт, вернувшийся в тому времени с охоты, отпрянул к стене, и вся шерсть у него встала дыбом.
Марэн расхохоталась и повалилась на землю.
-Да ты что, совсем с ума сошла?! – крикнул Радамир, в сердцах швыряя меч. – Ты соображаешь, что делаешь?!
-Разве так можно?! – вторил ему Ламарт. – Я же только что с охоты!..
Марэн не могла вымолвить ни слова. При одном взгляде на них ее снова начинал душить смех. Ламарт обиделся. Радамир кинулся к ней, схватил за плечи и, конечно, тоже испачкался.
-Ф-фу! – воскликнул он. – Где ты только нашла такую гадость?
-Там... – наконец выговорила Марэн.
-Где это «там»? – раздраженно переспросил Радамир. – Да перестань ты, наконец, хохотать!
При виде сердитого, как еж, любимого, на Марэн напал новый приступ смеха – даже слезы брызнули.
-Ой... – стонала она, - ой, сейчас умру! Ты бы видел себя! Если бы ты только видел! Ведь вскочил же! Подскочил, будто я тебе гадюку бросила! Ой, господи!..
-Да перестань, - буркнул Радамир. – Идем отмываться.
Грязь смывалась на удивление легко, и Марэн была в нормальном виде уже по прошествии нескольких минут. Радамир, хмурый и мрачный, молча смыл грязь с ладоней и все так же молча направился к пещерке. На Марэн он подчеркнуто не смотрел.
Вернувшись, Марэн вытащила из мешка сухую тунику и оделась, а мокрую положила сушить на большой валун возле входа. Оглянулась на Радамира, снимавшего с огня булькающий котелок, подошла и уткнулась носом в плечо любимого.
-Ну, не сердись. Прости меня. Я просто хотела пошутить.
-ХорошИ шутки! – все еще сердито отозвался он.
-Прости, - повторила Марэн. – Я не думала, что ты так испугаешься.
Радамир вздрогнул и покраснел. Поставил котелок на камень и повернулся к шутнице.
-Никогда так больше не делай, обещай мне!
-Обещаю, - покорно мурлыкнула Марэн. – Не буду больше.
-Ну, смотри, - Радамир обнял ее. – Думаю, Ламарт тебя тоже простил.
-А что еще делать? – вздохнул лев. – Простил, конечно.
-А я и правда испугался, - признался Радамир. – И как тебе только в голову такое пришло!
Марэн тихонько засмеялась, но уже совсем не обидно.
-Не знаю... Просто захотелось.
-Ладно, - Радамир вздохнул. – Ладно, забыли. Давай завтракать.
Утреннее происшествие было исчерпано. Про себя Марэн решила, что он еще недостаточно хорошо ее изучил, и потому пока не готов к подобным сюрпризам.
Позавтракали спокойно и быстро, а потом Радамир сказал:
-Нам надо зайти в деревню.
Марэн удивленно уставилась на него, решив, что ослышалась.
-Извини, куда мы должны зайти?
-В деревню, - невозмутимо повторил когда-то граф, а потом наемник.
-Я что, так сильно тебя напугала, что ты вообще ни о чем не думаешь?! Или ты ничего еще не понял? А столб на площади каждой деревни? А вся эта болтовня о Сатане в облике человеческом? Ведь эти дурни искренне в нее верят! Да если кто-то из нас появится в деревне, ему уже не выйти оттуда живым! А...
-Нет, Марэн, я все понимаю, - прервал Радамир. – Я и сам бы не подошел к деревне ближе, чем на два-три арбалетных выстрела, но тут дело не в желании. Самое простое – наши плащи скорее напоминают лохмотья, а теплых вещей нет вовсе. А скоро осень, а за ней – зима... И посмотри, от точильного камня осталась только тоненькая пластинка, которую хватит еще на раз, но не больше... А что потом?
Марэн посмотрела на камень, который он держал в руках.
-И как ты себе это представляешь? Мы же не можем прямо явиться к кузнецу с просьбой продать нам пару «точилок»! Вернее, можем, конечно - дурацкое дело нехитрое! – только толку от этого не будет.
-Не будет, - согласился Радамир. – А потому я пойду один, а вы с Ламартом подождете меня где-нибудь в укрытии.
-Так не пойдет! – возразила Марэн. – Думаешь, твое описание по деревням не разослано? Священники каждый день талдычат деревенским наши с тобой отличительные признаки! Нет, тебе идти нельзя!
-А тебе можно? – парировал Радамир.
-Меня не узнают.
-А то они слепые!
-Я сказала, меня не узнают. Радамир, ведь что-то от ведьмы во мне все-таки есть!
-Нет, Марэн, это не выход, - покачал головой Радамир. – Подумай сама. Женщина, неизвестно откуда взявшаяся, покупает не еду, не одежду, не украшения – а точильный камень! Ты же не сможешь заморочить им головы настолько, чтобы они приняли тебя за мужчину! Придется рискнуть мне.
Марэн сникла.
-Настолько не смогу, конечно... Ладно, пойдешь ты. Только быстро! Туда – и обратно. И ни во что не ввязывайся, ладно?
-Значит, ты все-таки волнуешься за меня? – лукаво улыбнулся Радамир.
-Нет! – буркнула Марэн, заливаясь краской.
-Не волнуйся. Я ни во что не полезу.
-Ламарт, ты останешься здесь с нашими вещами.
-Я с тобой! – забеспокоился Ламарт.
-Нет, останься. С тобой нас узнают еще быстрее.
Лев смирился.
Ближайшая деревня находилась в пяти чесах ходьбы, и, когда Радамир и Марэн добрались до нее, солнце стояло в зените и палило вовсю. На краю деревни они расстались. Марэн влезла на огромный клен и спряталась в его густой листве. Радамир вышел на дорогу и открыто зашагал к крайним домам. Марэн видела, как он вошел в ворота.
Прошел час, другой, третий... Радамир не появлялся. На исходе четвертого часа ожидания Марэн забеспокоилась. Что там можно делать столько времени? Даже с учетом всевозможных ухищрений, даже если он для отвода глаз присутствовал на проповеди, трех часов ему было больше чем достаточно! Она уже собиралась слезть с дерева и пробраться-таки в деревню, но тут Радамир появился в воротах... верхом на лошади. Пришпорив ее, с деловым видом поехал по дороге, но, едва деревня скрылась за поворотом, остановился. Марэн в один миг слетела с клена.
-Почему так долго? Что-то слу...
-Потом, Марэн, потом! – перебил Радамир. – Сейчас они сообразят, что к чему...
Тут ветер донес отчаянный колокольный звон, и Радамир заспешил. Снял со спины лошади мешок, развернул ее по направлению к деревне, огрел ладонью по крупу.
-Н-но! Пошла!
Лошадка послушно потрусила назад.
-Скорей! - Радамир вскинул на плечо мешок, схватил Марэн за руку – и оба скрылись за деревьями.
Только когда добрая половина пути осталась позади, Радамир перевел дух и, наконец, замедлил шаг.
-Ну, теперь не достанут.
-Что случилось? – затормошила его Марэн. – Я же просила тебя никуда не соваться, куда тебя уже занесло?!.. Да не лети ты так! Нормальные люди в эту чащу не сунутся. Рассказывай.
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
...В деревню Радамир вошел спокойно. На него изредка бросали любопытные взгляды, но особого внимания он не привлекал. Потолкался по ярмарке для отвода глаз, прослушал проповедь в местной церкви – священник оказался гундосым, с довольно высоким неприятным голосом, и Радамир выдержал его наставления с трудом. С немалым облегчением выйдя из церкви, он отыскал кузницу и купил у кузнеца два хороших точильных камня. Кузнец, молчаливый мрачный детина, ни о чем не спросил, продал камни – и снова взялся за молот. Радамир, ободренный тем, что его не узнали, решил воспользоваться случаем и все же прикупить на ярмарке кое-какой мелочи: арбалетных болтов, сандалии, теплый плащ для Марэн (да и себе - тоже не помешает!)... И вот тут-то все и началось.
Гуляя по ярмарке, он заметил невысокого роста юркого мужичка в темной одежде, который, едва Радамир оборачивался, проворно нырял в толпу, но граф не задумался над странностями его поведения. Сделав покупки, он выбрался с ярмарки и, не торопясь, направился к воротам, но на одной из улочек его уже поджидала толпа человек в десять, а впереди стоял тот самый юркий мужичок.
-Хороший нынче денек для прогулок, господин граф! – с немалой долей язвительности поприветствовал он, и в тот же миг Радамир узнал его: Гин, неудавшийся слуга, прослуживший в замке всего три недели и выгнанный взашей за постоянное воровство. Руки у Гина были поистине золотыми – они постоянно тащили все, что плохо лежит!
-Так значит, решили навестить нас, господин колдун? – продолжал Гин. – А ведьмочку свою куда подевали? А маленькие... гм... ведьмята у вас уже есть?
-Что тебе надо? – почти спокойно спросил Радамир, стремясь избежать драки, которая неминуемо привлечет внимание. – Дай мне спокойно уйти, и никто не пострадает.
-Спокойно уйти?! – Гин удивленно вытаращил колючие черные глазки. – Уйти, когда столб на площади исстрадался в тоске по тебе и твоей подружке? Уйти, когда Господь дал мне такой замечательный шанс?.. А ты помнишь, как выгнал меня из замка? Теперь моя очередь! Сейчас я сильнее тебя! Сейчас мне решать, уйдешь ты или нет!
-А ты не слишком самоуверен? – Радамир выпустил из пальцев завязки мешка – тот беззвучно упал в пыль. – Да и многовато вопросов для одной случайной встречи, когда у меня нет ни времени, ни желания разговаривать с тобой, выслушивая твои претензии.. Спрашиваю в последний раз: ты дашь мне пройти?
-Да что ты с ним беседы беседуешь, Гин? – возмутился кто-то из мужиков. Краем глаза Радамир уже углядел в толпе топоры, колья и факелы, запалить которые – дело нескольких секунд, и коротко усмехнулся: пустяки! Но мужики не заметили, как отвердели скулы и потемнели глаза молодого графа.
-Хватит болтовни, Гин!..
-Он же просто околдован!..
-...но сам он не колдун!..
-Он же один! Он ничего нам не сделает!..
-Хватай его, ребята!
Подзадоривая друг друга, мужики все разом двинулись вперед, и Радамиру не оставалось ничего другого, кроме как обнажить меч.
...Через пятнадцать минут, оставив позади одиннадцать тел, Радамир быстрым шагом вышел из переулка. У забора стояла оседланная лошадь. Радамир, не раздумывая, вскочил на нее и выехал из деревни, изображая посыльного, который очень и очень торопится со срочным поручением...
-Да, все могло кончиться и хуже, - подытожила Марэн, выслушав рассказ Радамира. – Хорошо еще, что он вздумал взять тебя сам, а не поднять для начала на ноги всю деревню! Но теперь люди знают, что мы где-то неподалеку.
-А, и пусть себе знают, - беспечно отмахнулся Радамир. – Через час нас не будет здесь, а завтра утром мы будем уже в другом графстве. Мы ведь и так не собирались тут задерживаться верно?
Марэн улыбнулась. Пусть селяне бьют во все колокола, оповещая округу об их появлении. Пусть священники размахивают распятием, призывая на головы «двоих отступников, отринувших руку Божию» громы небесные, пусть ловушки поджидают на всех дорогах – что до них Марэн и Радамиру?! Они счастливы вместе, а люди... что люди? Им не понять, а может быть, и не стоит понимать, каково это – быть «не как все».
Ламарт выскочил им навстречу, радостно заплясал вокруг... Еще через час вечерние сумерки поглотили всех троих.
*****
Месяц проходил за месяцем, а охота на Марэн не утихала. Люди по-прежнему жаждали предать ее костру, а вместе с ней и Радамира, как попавшего под ее колдовские чары и, следовательно, потерянного для Бога и человеческого общества. Рассказы о них обрастали подробностями с поистине сверхъестественной быстротой, однако ни Марэн, на Радамира это не заботило. Они, свободные, влюбленные, счастливые, странствовали по всей земле, наводя на селения и господские замки панику и сея ужас в темных душах, практически готовых к соблазнам Дьявола, а не только Марэн. Парочка от души веселилась, получая истинное удовольствие от своих выходок. Фантазия их была неистощима. Они могли явиться людям кем угодно, от великомученика до Дьявола.
За это время Радамир сильно изменился. Научившись обходить многочисленные ловушки и избегать воровских ударов в спину, он понял, что Марэн права: люди не заслуживали ни жалости, ни снисхождения, ни тем более милосердия. Он узнал, что такое фанатизм, забыл, что такое доверие, и помнил теперь только о мести. Ведь именно человеческий страх лишил его дома! Именно люди гнали его и кидали камни! И теперь он ненавидел их. В ответ люди ненавидели и боялись их обоих, и вскоре объявили вне закона.
Граф Радамир потерял доверие людей (Марэн этим доверием никогда и не пользовалась), однако взамен приобрел неизмеримо больше: он научился понимать природу. Как ему когда-то мечталось, теперь он жил вместе с ней дышал с ней в такт, и каждый шелест листвы над головой, каждый шорох травы под ногами стал ему понятен. Конечно, способности Марэн слышать голоса Земли он не обрел, зато умел найти общий язык с любым живым существом. И его приняли, как когда-то приняли Марэн. Живя в гармонии со всякой живой тварью, Марэн и Радамир и не вспоминали о людях, не задумывались о том, что их ждет в будущем. Они жили настоящим и упивались каждой минутой своего счастья.
Ради интереса они навестили своих «друзей» и узнали, что герцог Старг сошел с ума, герцог Иридон был вынужден отказаться от притязаний на земли Радамира и передать управление Рени, а сам медленно угасал, беспомощный и всеми забытый.
-Твое предсказание сбылось, - спокойно заметил Радамир. Марэн отрицательно покачала головой.
-Это было не предсказание, Радамир. Я просто знала, что Иридон окончит свои дни именно так.
Во владениях Кейра они узнали, что Фейла лишилась расположения (и содержания!) своего господина. Действительно, кому нужна лысая любовниц а, над которой, к тому же, потешается весь Тангиль! И даже больше – все баронство! Однако Кейр, оскорбленный, униженный на глазах у многих, в ярости объявил облаву на Марэн и Радамира, пообещав десять тысяч золотом тому, кто приведет их обоих к нему живыми и семь тысяч – за две головы.
Радамир и Марэн выслушали это объявление, фыркнули и скрылись.
Они прошли весь материк, от моря до моря, побывали на западе (слишком много святош!), на юге (очень жарко, а так – ничего, интересно!), на востоке (странные обычаи, странная смешная одежда, а люди – настоящие, живые!). И теперь их путь лежал на север. Там, в горах, в глубоких пещерах, по легендам, живут духи и призраки, тролли и вампиры, а также множество других подобных созданий. Услышав об этом впервые от бродячего сказителя, Марэн заявила, что просто обязана познакомиться с ними со всеми. Радамир долго хохотал, уверяя, что эти сказки старик придумал сам, чтобы вызвать интерес у слушателей, но Марэн была непреклонна:
-Радамир, я должна их увидеть! Если они и есть, то совсем не такие, как говорит сказитель! Ну, а если там ничего такого нет - должна убедиться. Сама.
Сказитель повернул голову, прервав игру на стареньком гудке.
-Иди, девонька. И убедись, что они есть и они там. Да и вам, ребятки, среди них самое место.
-Вы нас узнали? – почти спокойно спросил Радамир, но Марэн видела, что он весь напрягся, ожидая очередной ловушки. Или – очередного ножа в спину.
-Догадался, - степенно отозвался старик. – А вы не бойтесь меня, ребятки, я не скажу, что вы ушли на север.
-Заморочить его, что ли? – тихо пробормотала Марэн, обращаясь скорее к самой себе, чем к возлюбленному. – Чтобы он вообще забыл о нас?
-Зачем? – так же тихо возразил тот. – Разве ты не видишь? Старик слеп. Что бы он ни сказал, к его словам не отнесутся серьезно.
Старый сказитель был слеп, но оказался отнюдь не глух и не глуп.
-Я не выдам вас, – сказал он. – Ты прав... Радамир, я слеп.
Радамир ощутимо вздрогнул. Теперь напряглась Марэн.
-Как вы нас узнали?
Старик откровенно рассмеялся.
-Да ты же сама назвала его по имени! А после этого понять, кто ты, было очень легко. Ты ведь Марэн, верно? Твой друг не назвал твоего имени, но слава у вас, ребятки, злая, хвостатая. Идите спокойно. Я снова обещаю вам молчание.
Когда старик остался далеко позади и уже не мог их слышать, Марэн вдруг рассмеялась.
-Духи!.. Призраки!.. Да я почти уверена, что живут там какие-нибудь отшельники, алхимики и знахари, которым, как и нам с тобой, нет места среди людей.
-Наверное, ты права, - задумчиво отозвался Радамир. - Только что же ты старику наговорила?
-Я сказала ему почти правду, - возразила Марэн. – Ты сам поддержал меня свои смехом. И потом, это же так интересно! Никогда еще не видела призрак воочию!
-И все-таки... – медленно начал Радамир, - ...все-таки... что бы я ни говорил, как бы себя ни повел при сказителе, мне не хочется туда идти. Не могу объяснить, почему. Просто тревожно...
Марэн обняла его.
-Что с тобой? Ты же никогда не был суеверным! И потом, мы ведь побывали везде, кроме этих гор! Разве тебе не хочется узнать наверняка, что там?
Радамир покачал головой и сдался.
Так они и шли, отводя душу в мелких (и не очень) пакостях в деревнях и страстных ночах между этими пакостями. Ламарт тихо рычал – горы ему тоже чем-то не нравились. Он вообще привык к равнинам, к саванне, даже в лесу он чувствовал себя свободно, но камни вызывали у него в лучшем случае тоску.
Горы ошеломили их своей массивностью. Высокие, величественные, гордые, увенчанные ослепительно-белыми снежными шапками, задевающие облака своими острыми вершинами, они грозно нависали над людьми. И от их суровой, немного мрачной красоты захватывало дух и начинало быстрее стучать сердце.
-Ради того, чтобы только увидеть это, стоило жить, - тихо проговорил Радамир. – Боже мой, я и представить не мог, что на свете существует такая красота! Вот достойная могила для воина!..
Марэн вздрогнула.
-Как?! Почему ты заговорил о могиле? Не смей, слышишь?! Не смей даже думать об этом!
Радамир приобнял ее за плечи, не отрывая восхищенного взгляда от прекрасного вида перед ним. Они стояли на плато на одной из вершин, вид с которой открывался действительно потрясающий, но Марэн после слов любимого виды горной красоты занимали мало.
-Каждому – свой срок, Марэн, – Радамир поцеловал ее в лоб. – И мой приближается, я чувствую...
-Нет! – воскликнула Марэн. – Не смей об этом думать! Какой срок?! Мы одни здесь. Да и кто бы осмелился сунуться за нами в горы?..
-Я! – внезапно прозвучал за их спинами хриплый от ненависти голос.
Ламарт с рычанием взвился с места, Радамир и Марэн повернулись, одновременно выхватывая оружие.
-В горах я стал плохо различать запахи, - виновато сказал Ламарт.
-Охраняй! – повелительно бросила Марэн, глядя на своего врага. Барон Кейр не осмелился вызвать ее на честный поединок, и с ним было около тридцати гвардейцев.
Марэн и Радамир переглянулись. Все было ясно. Конечно, противников слишком много для двоих, но и отступать некуда, за спиной – обрыв и пропасть никак не меньше пары сотен метров, дно которой теряется в тумане.
-Теперь мы поговорим на равных – ухмыльнулся Кейр.
-И это ты называешь «на равных»?! – не сдержался Радамир. – Ты, ублюдок, хоть бы перед гвардейцами постыдился трусость свою выказывать! Храбрый воин, против двоих тридцать пять человек с собой привел! Против женщины побоялся один на один выйти!..
-Говори, старайся, - с издевкой отозвался барон. – Все равно это вам не поможет... Однако пора. Я и так уже слишком долго ждал этолй встречи .
Марэн молчала, обеими руками опираясь на Сайглер. Кейр увидел меч, и его зеленые глаза вспыхнули волчьим желтым огнем.
-Впрочем, - вкрадчиво заговорил он, - есть и другой выход. Ты добровольно отдаешь мне Сайглер, и я, пожалуй, позволю вам уйти.
-И ты думаешь, я тебе поверю? – ядовито поинтересовалась Марэн. – А что, скажи на милость, помешает тебе, когда я отдам Сайглер, скинуть нас с обрыва?
-Мое слово.
-Которое не стоит и ломаного гроша!
-Тебе придется удовлетвориться этим. Или ты отдашь его сама - или я возьму меч силой! Он будет моим в любом случае, а вот для вас это может окончиться плачевно.
-Не делай этого, Марэн! – воскликнул Радамир.
-И не сделаю, - успокоила Марэн. – А ты, – она в упор посмотрела на Кейра, - запомни: я получила Сайглер от Шаин-Кея, и только он вправе назначить мечу нового хозяина.
-Что?! – расхохотался Кейр. – Да ты и впрямь сумасшедшая! Шаин-Кей мертв уже семнадцать столетий!
-И тем не мене я получила меч из его рук, - спокойно отозвалась Марэн. – И знаешь, мне надоел этот разговор. Или ты дашь нам спокойно уйти – или мы все равно уйдем, но по трупам твоих людей и твоему собственному.
Кейр пожал плечами.
-Что ж, как пожелает дама... Вперед!
Гвардейцы ринулись в атаку все разом. Видимо, Кейр заранее расписал движение каждого, потому что действовали на четко и слажено. Кейр привел с собой лучших воинов, и влюбленным пришлось туго. Но все шло более-менее нормально, пока Марэн и Радамир отбивались, стоя спина к спине. Однако через два с лишним часа упорных попыток гвардейцам удалось оттеснить их друг от друга.
-Женщина нужна мне живой! – перекрыл лязг клинков вопль Кейра. – И поймайте зверя!
Мельком обернувшись, Марэн увидела, что Ламарт выскочил из кольца сражающихся. Человек пять кинулись следом за ним.
Кольцо вокруг Марэн плотно замкнулось, но, поскольку гвардейцы теперь только защищались, у нее появилось немалое преимущество: она-то не стеснялась бить на поражение! Сайглер горел в ее руках нестерпимым белам огнем, как не горел еще никогда, каждый его удар находил цель безошибочно, и второго уже не требовалось, однако противников все еще было слишком много. Марэн начинала уставать, а бой не утихал, снова и снова затягивая ее в бешеный круговорот бело-красных клинков...
На нее обрушилось сразу три меча, и она упала, не сдержав напора, но тут же, оттолкнув все три лезвия, вскочила на колени.
-Сзади! – крикнул Радамир. Марэн вскинула Сайглер над головой, услышала вибрирующий от силы удара звон, со скрежетом отвела чужой клинок в сторону и, вскочив на ноги, обернулась.
О, сам господин барон соизволил вступить в бой!..
...И тут же увидела Радамира, виртуозно отбивавшегося сразу от пятерых, но вот шестой в этот самый момент заносил меч за его спиной!
-Радамир, сзади! - закричала Марэн... но было уже поздно. Одновременно с ее криком Радамир, отбросив падавшие спереди клинки, резко обернулся – и гвардеец нанес удар. Лезвие вышло из спины Радамира, а в спину ему ударил меч одного из пятерки, невольно оказавшейся победителем этого неравного боя. Радамир пошатнулся, непроизвольно хватаясь за вышедшее из груди лезвие, упал на колени, потом повалился на бок...
У Марэн вырвался такой дикий вопль, что гвардейцы невольно замерли с занесенным оружием.
А Марэн бросилась в атаку. Мгновенный замах – и господин барон, не успевший вскинуть меч для защиты, оказался рассеченным от плеча почти до пояса, не спасла даже вороненая кольчуга тонкого плотного плетения. Марэн оттолкнула его ногой уже мертвого, но еще каким-то чудом стоявшего на ногах. Снизу, с тропинки, выскочил Ламарт с окровавленной мордой, и с разгона врезался в схватку. Двое сорвались со скалы, не устояв на ногах после мощного толчка распаленного зверя. Еще один дико заорал, когда лев обрушился на его всем своим немалым весом и вцепился, словно загнанной добыче, зубами в горло. Остальные попятились, предпочитая встретиться в мечом в женских руках, но не со звериной яростью. А Марэн не осознавала, что делают ее руки, она даже почти ничего не видела: перед глазами стоял Радамир, схватившийся за торчащий из груди клинок... Ударили в спину! Если бы он не успел обернуться, этот удар был бы первым! В спину! Негодяи... Подонки...
Очнулась она только тогда, когда кто-то повалил ее на кровавые камни и прижал руку с Сайглером.
-Остановись, - сказал Ламарт. – Убивать больше некого.
Марэн посмотрела на него, не понимая, попробовала вырвать руку, но лев только прижал ее крепче.
-Убивать больше некого, - повторил он. - Ты победила. Пойдем отсюда, - и выпустил ее руки.
Марэн тяжело поднялась, безучастно огляделась. Изрубленные, изувеченные тела гвардейцев... Кейр... Перешагнув через барона, она подошла к Радамиру. Он был еще жив, но всегда ясные золотисто-карие глаза уже заволокла предсмертная дымка. Марэн перевернула его, выдернула меч, ударивший его в спину. Радамир улыбнулся ей, хотел что-то сказать, но смог только сжать слабеющими пальцами ее руку, бессильно откинул голову и затих.
Марэн оцепенела. Она сидела, держа в объятиях тело любимого, но едва ли осознавала, что происходит вокруг. Ламарт, тихо рыча, подтаскивал тела гвардейцев к обрыву и сталкивал в пропасть. Потом бросил это занятие и, подойдя к Марэн, лег рядом с ней, слегка подтолкнув носом под локоть.
-Ты ранена.
-Я мертва, - глухо отозвалась она. Медленно поднялась, подобрала меч, заставивший Радамира обернуться, и хотела выбросить, но вдруг передумала. Уронила клинок на камни и в ярости принялась подтаскивать тела гвардейцев к обрыву и сталкивать вниз, как недавно делал Ламарт. Лев помогал ей, и вскоре на плато осталось только тело Радамира и тридцать два клинка из тридцати шести тех, кто пришел за ними обоими и которые теперь лежали в пропасти, радуя грифов, давно уже круживших над побоищем. Марэн видела, как они один за другим, кружа, принялись спускаться.
Там, на плато, затерянном высоко в таинственных северных горах, Марэн похоронила сою любовь, выложив могилу взятыми в бою мечами. Долго не решалась заложить лицо. Радамир казался таким спокойным! Он словно заснул...
-Нам пора... – тихо сказал Ламарт. – Его не вернуть, а ты - нужна. Ты должна еще остаться.
-Да, - проговорила Марэн, не в силах оторвать взгляда от любимого лица. – Да, пора... – Она наклонилась, в последний раз поцеловала Радамира в лоб и быстро положила на место последний клинок. Слез не было – сердце словно окаменело.
-Где она, Ламарт?
-В безопасном месте. Она ждет. Идем, Марэн.
Уходя, она несколько раз обернулась. В лучах заходящего солнца ярко сияли мечи, которые Марэн постаралась отчистить от крови, которые будут охранять сон Радамира.
Стеречь могилу воина.
Эпилог
Смута, вызванная появлением на земле ведьмы, еще долго будоражила темные умы селян. Долго стояли в деревнях деревянные столбы с крепкой цепью и обложенным хворостом и сеном подножием, ожидая жертву; долго священники предостерегали прихожан от соблазна колдовских чар; долго люди не решались выйти на улицу с наступлением сумерек – но все это было уже излишним. Марэн исчезла.
Только жители одного из северных поселков утверждали, будто однажды на вечерней заре мимо их селения пробежал огромный черногривый зверь, похожий на льва, верхом на котором восседала сероглазая темноволосая молодая женщина. Сидевшая перед ней кудрявая темноволосая девчушка лет трех удивленно таращила на селян золотисто-карие глаза.
-Эти странные люди – хорошие, да мама? – спросила она.
-Нет, малыш, - ласково ответила мать. – Нет, это очень плохие люди. Они отняли у нас папу. Не думай о них. Они не стоят этого... Вперед Ламарт! Нам больше нечего здесь делать.
Лев побежал быстрее и вскоре скрылся в полыхающем алым заревом закате.
КОНЕЦ