В яростно-синем небе гордо парила птица. Величественный размах её крыльев напоминал огромный тент; дикие, почти болезненные крики матери, трупы детей которой она только что увидела в родном гнезде, раздирали душу всякого идущего в тех местах, над которыми она пролетала.
Неминуемо устав, она приземлилась на заснеженную вершину горы. Вселенская печаль разрывала ее душу, она ненавидела потрясающую живописную панораму, открывавшуюся с голубоватого холодного пика, который на время стал ее пристанищем. Чуть отдышавшись, она взмахнула своими пестрыми крыльями и взлетела.
Под ней проносились города, целые страны. Удивленные так органично вписавшимися в темно-серый облачный небесный фон, дельтапланами ее крыльев, люди изумленно замирали.
Мир сверху казался маленьким одеялом, выполненным в стиле пэчворк. Ядовито-зеленые лоскутья сменялись песочно-золотистыми, напоминающими молодой янтарь.
Снова устав, она вновь выбрала самую высокую точку и уныло упала на плоскую поверхность, нечаянно разодрав грудь лежащим огромным камнем. Ненавистный мир подернулся темной дымкой… Все исчезло.
Очнувшись, птица осмотрелась. За горизонтом тихо умирало вечернее зарево. Попытки подняться не увенчались успехом. Вновь мир содрогнулся от истошного вопля отчаяния, смешанного с дикой физической болью.
Привлеченный криком, прилетел красивый молодой сокол-сапсан. Слезы лились из ее глаз, и она не смогла почувствовать его приближения. Из израненной груди рекой лилась кровь. Птица слабела.
На камень рядом уселся сапсан. Его внимательные холодные глаза не упускали ни единого ее движения. Сострадание взяло верх. Три смертельных броска. Её печальные глаза затуманились таким легким забытьем. Кончено.
Сапсан же, подхватив еще недавно бившееся в агонии тело, унес его в свое высокогорное гнездо, дабы не пропал ЕЁ дух. И чтобы даровать неголодную жизнь своим потомкам…