Особенности национального пикника
Сегодня известны фильмы, где снисходительно и не без отеческого сарказма показаны особенности национального времяпрепровождения на лоне природы: охоты, рыбалки и т.п. Действительно, алкоголизация даёт о себе знать и здесь. Но особенности даже не в количестве выпитого, а в той ухарской манере поведения, которая вдруг обнаруживает себя так, там и тогда, когда этого никто предсказать не взялся бы.
Отец посадил меня за руль «Запорожца», надеясь в душе на более активное моё участие в работе на садовом участке. Конечно, машина и ему самому могла бы сослужить службу, но вождение давалось ему с большим трудом. Когда же при въезде на свою улицу в садоводческом товариществе под ним внезапно обломилось сидение, и видно стало --- как он потом говорил --- одно только небо, а в попытке встать упереться можно было только в педаль газа … В итоге у соседей по улице появились новые заборы, а у автомобиля --- крыло. И это не всё, отец после того случая за руль больше не садился, и вольно-невольно «Запорожец ЗАЗ-968М» оказался в полном моём распоряжении. Ну а я в среде сослуживцев и знакомых перешёл в качественно новую «весовую» категорию --- в категорию автолюбителей. Полученные в пеших походах на Баик знания о маршруте позволили мне выступить уже в роли проводника.
В тот раз выехала компания на трёх машинах. Друзей-приятелей набралось где то по двое на автомобиль, но кроме «Запорожца» остальные две машины были «Жигули». Ну, конечно, были рыболовные снасти, лодки, «прикостровая» оснастка, т.е. ложки, посуда и… думаю, понятно.
В южном направлении от точки пересечении просеки ЛЭП с береговой линией озера берег в целом так же был образован крутым обрывом высотой около 3 метров, но подошва этого обыва до водного среза была песчаной или, скорее, песчано-щебёнчатой с «малохоженной» тропой , которая выводила всякого, вступившего на неё всего через каких то 100 - 150 метров к довольно-таки накатанной на каменистом основании дороге, а точнее --- к конечной площадке у среза воды с травяным ковром. С этой точки открывался вид на обширную заболоченную низменность окаймлённую на восточной и юго-восточной границах чахлыми и редкими в пределах видимости берёзами, но интригующую круто выступающим в туманной дымке кряжистым холмом. В период пеших походов нам и в голову не приходило интересоваться этой территорией, но в этот раз и попутчики и обстоятельства были другими.
Уже сама дорога привела нас к месту, где не реже чем раз в неделю какая то ассинизационная машина сливала содержимое своей цистерны в озеро. Догадаться об этом не составляло труда, оказавшись на месте, но естественным вслед за тем желанием стало проехать дальше к видневшемуся холму. Дело шло к вечеру и, хотя пешая разведка показала на существование только лишь колеи с выступившей сквозь болотную траву водой без обратного следа, инициатор нашей поездки сюда, мой брат М.Н.
настоял-таки и это решило дело. Первым проехал я на «Запорожце». Особых проблем небыло, но водители других машин, зная о высокой его проходимости, долго не решались подвергать свои «Жигули» испытанию. Проехали и они, а случившиеся заминки можно было объяснить случаями зацепа за пучки жёсткой болотной травы, поскольку только у «Запорожца» днище конструктивно лишено каких бы то ни было выступающих частей.
Как оказалось вожделенный холм --- остров среди обширной заболоченной низменности, которая несколько лет назад возможно и была заливным лугом и отрадой для местных животноводов, но с тех пор уровень воды повысился и за несколько лет былой травостой сменился на болотную растительность. К такому выводу подталкивали и некоторые следы на островке. Но более существенно сказать о том, что нашлось каменистое место и для парковки машин, и для палаток, и для костра. Существовали, однако, причины по которым я ничего не могу сказать о процессе обустройства лагеря.
Миша ещё неделю назад пытался разбудить во мне азарт рыбака, убеждая, что когда он сделает перемёт с сотней крючков, то уж на Баике мы рыбки добудем. Несколько раз за неделю я заходил к ним, и когда кроме тётушки мне удавалось застать дома и его, то всякий раз я убеждался в продолжении целеустремлённой непрекращающейся работы над перемётом. За неделю все сто крючков с поводками были на своих местах, перемёт был оснащен «грунтозацепами», а приманки было заготовлено в изобилии. Совершенно понятно, что пройдя подобную трудотерапию и, оказавшись наконец у цели путешествия он не позволил отвлекаться. Когда наши попутчики только занялись обустройством лагеря, мы уже поспешно извлекали и накачивали лодку, сидушки, готовили вёсла и, конечно же --- перемёт, поскольку ещё на берегу следовало убедиться, что в лодке он не перепутается, а консистенция приманки будет гарантией её надёжного размещения на крючке. Я, как в таких случаях принято говорить, заразился этой страстью. И если была двойственность в мотивации наших совместных усилий, то и пытаться не было смысла разбираться кому хотелось больше испытать «перемётную удачу», а кому сварить вечернюю ушицу. Наконец, когда только и оставалось, что выйти на промысел, возник вопрос о причале. Конечно же, никаких особых требований к нему не предъявлялось, но с другой стороны найти срез воды за густыми зарослями камыша --- это ещё недостаточно для гарантированного выхода на «чистую» воду. Поэтому, сложив всю подготовленную амуницию в лодку и подтащив её поближе к камышам, мы отправились на вершину холма для рекогносцировки. Серая россыпь прибрежных камешков полосой в 2-3 метра огибала подошву холма полудугой. Местами проплешены с каменистым покрытием внедрялись в камыши, несколько чахлых кустиков растущих в разных местах у подошвы холма не давали никакой надежды использовать хоть какой то из них в качестве ориентира --- всюду высота камышей была больше чем у этой, с позволения сказать, растительности. Их же заросли сплошной стеной уходили от границ россыпи к открытой воде метров на 15-20, и только там появлялись сперва мелкие, а ближе к свободной акватории озера всё более крупные зеркальца чистой от поросли воды. Внизу, на тёплой ещё после дневной жары полосе каменистой россыпи и защищённые со всех сторон камышами мы не замечали ветра, но на вершине холма было ветрено, прохладно и неуютно. Очень долго не удавалось проследить такую линию возможного фарватера для нашей лодки, которая бы связывала самую близкую к нам чистую от камышей воду с другими, которая могла бы обеспечить проход на участок с размерами под стать подготовленному перемёту. Местами из воды торчали сухие ветки затопленных когда то стволов, что только усложняло нашу задачу в выборе маршрута. Закатное небо не предвещало ничего хорошего, а набежавшие тучи только ускорили наступление сумерек, и даже наступившее вдруг затишье настораживало. Наши мнения оказались различны, и я категорически отказался отправиться на установку перемёта. Шедшие до самого спуска с холма переговоры зашли в тупик. Утешили нас друзья, которые к тому времени успели развернуться вокруг костра, достать запасы и даже наполнить кружки. Нас ждали с решением, и поскольку всем хотелось свежей рыбки, я оказался под перекрёстным огнём остроумных критиков. Они же только раззодорились, обнаружив внезапно удивительное подвижничество. Впрочем, инициатива исходила от братца, который, увидев у меня в руках довольно мощный фонарик, зная к тому же, что я захватил с собой подводное ружьё, клятвенно пообещал, что не пройдёт полчаса и рыба для ухи будет. Затея состояла в том, чтобы охотиться с лодки, используя вместо традиционной для этого способа остроги --- подводное ружьё, а вместо костра или факела --- электрический фонарик завёрнутый в полиэтиленовую плёнку. Эту затею одобрили все, кроме меня, поскольку я не только не верил в успех предприятия, но и фонарика мне было искренне жаль: совершенно был новый, и батарейки свежие с повышенной ёмкостью. Но одобрение оказалось настолько глубоким и массовым, что уже по сути в полной темноте все --- как только поместились --- подхватили лодку и, дружно ругаясь по поводу необустроенности побережья, отправились с ней протаптывать в камышах дорогу к озеру. Вопроса о направлении не стояло. После застолья всем было ясно, что двигаясь от машин и от холма рано или поздно окажешься в озере. С шумом, треском ---ушли.
Оказалось, что пока я рылся в багаже, извлекая из багажника автомобиля и фонарик и своё резиновое ружьё, пока искал завалившийся куда то наконечник гарпуна, ребята довольно-таки основательно догрузились. Впрочем, возможно, что это только мне так щедро плеснули с остатка, но одному у костра скучновато. Обнаружив в своей кружке «гостинец», я неприменул отпробовать, заел бутербродом с тушёнкой и, пригревшись у огонька, похоже вздремнул. Похолодало, костёр почти угас и я проснулся. Вспомнил, встрепенулся, прислушался:--- ничего кроме шума камыша и посвиста ветра над головой! Поднялся и долго всматривался, одновременно прислушиваясь, в темноту ночного озера.
Если судить по часам, то прошло пожалуй около полутора-двух часов с начала экспедиции. Представить себя перед бесконечной тёмной стеной камыша, когда о земле за ним можно только гадать --- далеко ли она и проходимы ли заросли --- способен не каждый. Но в слабом свете угасающего костра нечего было и думать найти хоть что то способное поддержать огонь. Охваченный тревогой, я разыскал свою удочку, достал «аварийку» и оторвал вилку. Освободив аккумулятор, перенёс его на возвышенность у костра и там, закрепив «аварийку» на конце удочки, поставил её вертикально, зачистил концы провода и подключил её к аккумулятору. Маяк получился славный. Но прошло ещё минут 20-30 прежде чем я услышал возвращающуюся компанию. Насладились, чего уж там… Доброго слова по поводу своей выдумки с маячком я не услышал, все замёрзли так, что зубы у кого стучали, а кому и челюсть свело. Но оказалось, что рыбу то привезли, а фонарик ещё и светился, и ружьё не утопили --- чудеса. Когда плохо скрываемая радость улеглась, когда поднесли дрова, а я привёл в порядок автохозяйство и подсел к костру удалось узнать, что благодаря фонарику ребята наткнулись на чьи то сети , Их решили не трогать, но всю живую рыбу забрали. Задержались то в сущности потому, что и старой, полуразложившейся рыбы было много. Сети по какой то причине не проверяли уже давненько. О причинах никто гадать не стал: сварили уху, потравили анекдоты и стали укладываться.
С утра погода оказалась «никакой», резко похолодало, поднялся резкий и колючий ветер. Хотя у костра между стеной камыша и холмом было относительно тихо, никакого желания повторить вчерашнюю вылазку, но теперь уже с перемётом, не было. Это совершенно не относилось к моему неугомонному брату. И понятно, столько трудов, столько надежд, наконец, дальняя и непростая дорога, а добравшись вдруг вернуться ни с чем --- это было выше его, следовательно, теперь уже наших сил.
Коротко говоря, пока «общественность» раскачивалась с просонок, мы уже протискивались между стенами камыша и приближались к открытой акватории озера. Вышли очень удачно на участок открытой воды отделённый от открытого пространства полосой камыша шириной метра три-четыре и длиной вполне достаточной для установки перемёта. Но сам этот процесс оказался очень неблагодарным: сто крючков --- это сто метров, это хоть и секунды, но время для подготовки очередного крючка перед тем как с насадкой его можно опустить в след за другими. И такие интервалы времени увеличивались по мере того как крепчал ветер. Спокойная в первые минуты поверхность воды стала рябить крутыми волнами, а вместе с ними большая парусность лодки очень мешала мне удерживать её на избранной трассе и в позиции подготовки для каждого из крючков. Миша, весь поглощённый «крючкотворчеством» справлялся со своими задачами, невзирая на изрядную болтанку и холод от которого даже у меня на вёслах сводило пальцы. Прошло около двух часов прежде чем настало время вернуться на берег. Ещё около часа мы тыкались в стенки камыша, надеясь пройти протоками поближе к берегу. Тщетно, и после очередной неудачи, которая не осталась без сочных комментариев рыболова, я принял наипростейшее решение. Выпрыгнув из лодки взял в зубы бечеву привязанную к носу и поволок лодку вместе с братом Мишей прямо к костру. Удивительно, но вода показалась мне исключительно тёплой, а ещё более тёплой была грязь, в которую приходилось погружаться всякий раз проходя очередную полосу камышей. Я согрелся раньше чем дошёл до берега.
Ну а здесь оставалось без промедления переодеться во всё сухое, и тогда тепло костра, беззлобные шутки и звонкий стакан помогли окончательно отстраниться от недавних переживаний. Вытаскивать перемёт нужно было по мнению брата нескоро. Вероятно естественно, что когда пришло время, то
пришлось проявить известный артистизм, изображая искреннюю радость той единственной рыбке среди всей сотни крючков, которая заслуживала внимания скорее благодаря своему необыкновенно алому «оперению». Ещё раз был повод вспомнить сказку о Садко и его краснопёрках.
Дорога домой тем только и запомнилась, что одна из наших машин потеряла декоративный колпак колеса. К счастью успели заметить куда именно он закатился. Но его скоротечные поиски среди придорожной высокой травы позволили обнаружить, что наступила уже пора заготовки грибов. Так что намечавшиеся на неделю вперёд планы пришлось пересматривать, выбирая варианты одинаково манящие и любителей тихой охоты и, конечно же, рыбаков.