Глава 7. Тайное оружие в действии.
-К шестидесятому году они сплотились вокруг физически сильного отморозка и беспредельщика двадцати пяти лет, по прозвищу Балда. Благодаря моим ускользаниям в тайгу, привычка травить меня у местных так и не выработалась, стали относиться просто насмешливо и как к какой-то диковине. Этот же тип обратил на меня особое внимание. Сам дьявол что-ли незаметно указал ему на меня, но мне кажется, он сам не дал бы членораздельного объяснения своим действиям даже под пыткой, зачем ему так сильно понадобилось меня уничтожить.
У него были связи как с вертухаями в окрестных зонах, куда время от времени попадали наиболее пьющие и ретивые жители села, так и с местными ментами и участковым, несмотря на то, что он не только выглядел дебилом, но и на самом деле был таковым, но это не мешало его умению всем, кому надо, угодить, а остальных покорить, подмять под себя.
У Балды был кент по кличке Черный. Так его прозвали за цвет волос. Балда был блондином. Если Балда - это деревенское прозвище, то Черный - лагерная кликуха. Он был старше Балды на десять лет и успел сделать несколько ходок в зону. По способности к драке Черный немного уступал Балде, но это компенсировалось его лагерным авторитетом, хотя он считался "мужик" так и не дослужившийся до вора в законе. Последнее скорее всего потому, что его однажды заподозрили в крысятничестве, то есть в воровстве у своих. В отличие от Балды, Черный презирал ментов и в лучшем случае делал вид, что не замечает их. Разница во многом между ними не могла постепенно не превратить их сначала из друзей в соперников, потом в тайных врагов и, наконец, во врагов явных. "Борьбу за власть" между ними по интенсивности можно было бы сравнить с шекспировскими трагедиями, при условии если вычесть оттуда все остатки благородства. От них обоих очень страдало местное население и не только от их кулаков. Долго рассказывать, но несколько человек из-за кого-то из них остались калеками, несколько иными путями поломали свою жизнь, в основном через попадания на зону. Есть случаи и распавшихся семей, и разочарований в жизни, и даже одно самоубийство.
Отец Балды, мой ровестник, при Сталине был стукачом НКВД. Вероятно и сынку многое сходило с рук, благодаря памяти о его былых связях. И еще у него была одна страсть: к накопительству. Результат подобного обстоятельства был такой, что если Черный пропивал ворованное, то Балда что-то пропивал, а что-то откладывал в кубышку, покупал вещи, стараясь получше одеться. По своей дурости Балда с отцом сберкнижку не заводили. Дурость заключалась в их уверенности, что никто из местных не посмеет сделать что-либо против них, даже Черный. Черный же, зная, что из-за его сомнительной репутации его первого заподозрят, если что случится, даже когда дружил с Балдой, старался держаться от их дома подальше. Возможно он со страхом и лелеял соблазнительную мысль, но не решался. Да и глупо это было бы, так как по своему складу характера он не смог бы потратить деньги тайком, к тому же кроме того, как пропить, вряд ли он нашел бы им применение.
Отношения Черного с Балдой в то время напоминали назревший нарыв, который вот-вот прорвется. Не только я, но наверное многие в селе чувствовали, что скоро что-то должно случиться. Я решил ускорить события, столкнув этих мерзавцев между собой и при этом извлечь выгоду для себя. Деньги от продажи дома давно кончились, и я перебивался случайными заработками. Я никогда ранее не воровал, но не считал позорным красть у подлецов. Такой персонаж, как Робин Гуд, а я когда-то играл эту роль в театре, был для меня очень симпатичен.
В мае 1960 года на последние деньги я снял дачу под Москвой в Кратове. Никакой транспорт, сам понимаешь, не нужен, когда мгновенно можно переместиться из тайги Красноярского края, неподалеку от села, в Москву или в Подмосковье, также обратно. Для проведения операции я выбрал день получки. За две недели до этого я показал всем, что уезжаю сравнительно надолго, на несколько месяцев.
До этого я начал изредка подбрасывать Балде бутылки с водкой. Первый раз они с отцом боялись, не отрава ли это. Они пригубили, потом сбегали за бутылкой в магазин, потом за второй, после чего допили и мою. С третьей подкинутой мной бутылкой они потеряли бдительность. Подпоить же Черного в нужном месте и в нужное время было еще проще, так как он даже брезговал таким понятием, как осторожность.
В тот день с помощью такого подбрасывания бутылок я "завел" их с утра, того и другого. Расстояний, как ты знаешь, для меня не существует. К шести вечера, а в Москве в это время, как известно, два часа дня, Балда с отцом нажрались до потери сознания. Крупную сумму денег они даже не догадались разложить по разным местам: купюры так и лежали все вместе в сундуке среди старых шмоток, завернутые в газету. Да и в любом случае я бы их нашел. У двери я как бы оборонил заранее приготовленный старый профсоюзный билет Черного, сохранившийся от работы, с которой его давно выгнали за пьянство, и завалявшееся письмо ему от двоюродной сестры из Красноярска.
-Кто там, сука, без спросу?!- Раздался злой пьяный голос Балды.- Убью!- с этими словами он метнулся в коридор, где я стоял.
Я бросился в каморку, дверь которой выходила в этот же коридор, но с другой стороны. Слава Богу, что там был засов, на который я тут же заперся, но он успел меня разглядеть.
-А почему ты не мог исчезнуть, как только он зашевелился у себя в комнате?- спросил Альберт.
-Я же говорил: мне, особенно в то время, когда эта сверхспособность еше не была у меня развита до автоматизма, надо было сосредоточиться, настроиться, и очень четко представлять место, куда я собираюсь перебраться. А когда к тебе бежит хоть и не тренированный, но разъяренный амбал с кулаками, тут не очень то сосредоточишься. С трудом мне удалось собраться с мыслями и сделать бросок. Ты думал в Москву? Нет. К черному.
Черный спал на полу. Рядом стояла недопитая бутылка самогона. Я вложил в карман висевшего в дверях пиджака, с которым он не расставался, пачку сотенных того времени огромных купюр с Лениным. После этого я отвинтил скобу, за которую цеплялся крючок, запирающий дверь изнутри. Вдруг меня осенило. Я вспомнил, что иногда бывал на чердаке в доме Балды: лучшего места для сбора информации нельзя было придумать. Проникал я туда, конечно, все тем же своим необычным способом. Четко представив себе это место я оказался там.
-...падлой буду! Я его видел, как тебя сейчас. Он с Черным заодно. У него кликуха "Артист". Он с законниками на зоне кентовался. У них своих обворовывать западло, скажут: крысятник. А мы для них фрайера, понял? Я им ребра переломаю!
-Ой, дурак!.. Ты думаешь мне не жалко? Я всю жизнь наживал. Тебе дурь свою потешить захотелось. А у меня связи с милицией. Они их обоих так измордуют, как у тебя не получится, и будут правы! И они все отдадут, как миленькие. А этот Артист - вообще не наш человек. Его видели в тайге. Он сидел, как неживой, на траве и ноги скрестил, как турок. Его засадят - он живым не вернется, а ты хочешь руки пачкать.
-Ты все живешь тридцать седьмым годом. Кто ж его засадит? Лысый педераст, Хрущев, сволочь - всех распустил! А Черному тюрьма - дом родной. Ему все равно. А у меня он на лекарства работать будет, кровью харкать! Уж я его за...беню! Я его за-...-бе-ню! Два раза - с него хватит! Два ра-за с не-го хва-тит!- уже на улице надрывался Балда.
-Не ходи, дурак,- умоляюще охрипшим голосом кричал вслед отец. По-видимому у него не было сил не только остановить свое обезумевшее чадо, но даже встать с постели.
Я едва сдерживал смех. Но обстоятельства не давали досмотреть до конца этот спектакль. Я сосредоточился и оказался на одном знакомом московском чердаке старого шестиэтажного дома. Никто меня не увидел. Я тихо спустился по лестнице, вышел во двор, обошел дом. С фасада располагалась сберкасса, которую я давно присмотрел. Обеденный перерыв уже кончился. Отстояв полчаса в очереди, я открыл счет, положив почти все деньги на книжку.
У меня теперь было железное алиби. В сберкнижке и, разумеется, в счете была записана дата, что неопровержимо доказывало невозможность моего появления в тот же день в такой дали, в Красноярском крае. Однако этого мне показалось мало. Меня видел Балда. Но кто ему поверит? Как мог оказаться в его далеком доме человек, который открывал в это время счет в московской сберкассе? И все же...
Решение проблемы пришло сразу. В магазине того же дома я купил четвертинку водки для того, чтобы все выглядело натурально. Минут через пятнадцать я уже в весьма веселом настроении ехал в вагоне метро. Вся застенчивость уже улетучилась, и я запел на весь вагон похабную частушку:
Полюбила я Хрущева,
Вышла замуж за него,
Но боюсь, что вместо ...
Кукуруза у него.
Меня начали дергать за рукав, призывать к порядку, но я стал еще отплясывать, продолжая петь на весь вагон всякую похабщину. Кто-то от души хохотал, глядя на меня, кто-то только улыбался, качая головой и едва сдерживая смех.
-Во, дед нажрался!
-Да заткните ему хлебальник, наконец!
-Вы что, не видите? Человек больной, психически.
Кончилось это тем, что несколько мужиков, взяв меня под руки, потащили в милицию, чего мне и надо было. На волю я был отпущен через пятнадцать суток. Теперь уже ничто не могло поколебать мое алиби. Хозяйке дачи я сказал, что получил телеграмму до востребования и ездил в Питер навестить свою больную сестру. Вообще я производил на нее хорошее впечатление, и, если б она увидела концерт, который я устроил в метро, то, наверное, от удивления упала бы в обморок. Я же, как подобает культурному пожилому человеку, продолжал отдыхать на даче, ходил за грибами, а в погожие дни на пляж. Домой я вернулся в сентябре поездом.
-Ну и чем же кончилась та заварушка?- спросил Альберт.
-Это мне уже рассказали местные бабки. Как я и ожидал, Балда ворвался к Черному и начал его метелить. Тот неожиданно врезал ему, схватил нож, Балда побежал. Черный успел его разок царапнуть, но вскользь, несильно. Балда же схватил первое, что попалось под руку, штыковую лопату во дворе и ударил Черного по голове. Тот упал. И дураку надо было уходить. Так нет же. Он уже лежачего долбанул лопатой во второй раз. Именно этот второй удар и оказался смертельным. Потом он еще выжрал самогонки, и менты волокли его в машину уже мертвецки пьяного.
-Много ему дали?
-Он так настойчиво утверждал, что видел меня, и его из-за этого, в конце концов, признали невменяемым, после чего отправили в казанскую спецпсихбольницу, это знаешь, есть сумасшедшие дома с вооруженной охраной?
-Да, знаю.
-Через пять лет он вышел, а вскоре его отец умер. Умри он чуть раньше, и остался бы Балда на вечной койке. После того, как умер отец, он был на грани самоубийства. Потом на него вышли баптисты, и с той поры он переменился до неузнаваемости. Он стал верующим, причем очень активным. И меня даже пытался обратить в свою веру. В конце концов он женился на одной из баптисток. Теперь это совсем другой человек. Но это был единственный случай в моей жизни, когда враг перестал быть врагом, когда испорченный человек исправился. Единственный.
-Ты не ошибся, что не пошел вслед за ним?
-Для него это действительно оказалось прорывом вперед, к совершенству. Но для меня это был бы шаг назад.
-Почему?
-Потому что я лучше Балды осведомлен о положении вещей. Я верю в Бога. Но я не верю ни церквям, ни каким-либо другим человеческим толпам, и у меня на это есть основания. Я не могу стать церковным верующим. Я могу только притворяться им, а это значит лицемерить, обманывать. Это был бы еще больший грех. Истина намного прекраснее, чем представляют ее себе глупые толпы.
-Но не больше ли ты грешишь? А если смотреть на церковь, как на сдерживающее начало?
-Конечно, я далеко не ангел. Я может быть грешнее всех этих баптистов и прочих. Но одно я знаю точно.
-Что?
-Я никогда не был бы заодно с толпой, которая распинала Христа.
Воцарилась длинная пауза. Наконец дед прервал ее.
-Я ушел в сторону от основной нашей темы, но то, что я рассказал, никак нельзя было обойти. Я помню, что ты прекрасно понял теорию, но чего-то тебе недоговорил.
Они оба напряженно задумались, и вскоре Альберт вспомнил:
-Ты не рассказал еще о технике безопасности.
-Точно!
Глава 8. Техника безопасности.
Немного подумав, дед Павел продолжил:
-Итак слушай. Начну я со второстепенного. Обладая такими способностями, необходимо по мере возможности избегать напиваться пьяным или чем-то другим себя одурманивать. Вот что недавно случилось со мной. Все хорошо кончилось, а если бы не так, я сейчас не сидел бы перед тобой.
В молодости мне довелось побывать на Камчатке. Я тогда посетил несколько вулканов, в том числе и Авачинскую сопку, ту самую, что около Петропавловска. Некоторые из них были в слабодействующем состоянии. Тогда, как сейчас, помню неизгладимое впечатление произвела на меня одна из отвесных стен. Я стою наверху. Вечерние сумерки, на фоне которых сравнительно яркой смотрится лава, клокочущая внизу, откуда идет невыносимый жар. Адская красота! И жутко, и весело! Какое-то возвышенное труднообъяснимое чувство...
И угораздило меня два года назад летом напиться допьяна. Чувствую, что переборщил, а я уже не мальчик, может и сердце отказать или что-нибудь еще жизненно важное. Понимаю это сквозь хмель, но, благо лето. Отправлюсь, думаю, в тайгу, на свежий воздух, переночую - все не так вредно, как в помещении, даже проветренном. Взял с собой компас, спички на всякий случай и даже средство от комаров не забыл. Углубившись в лес километра на два, намазался и лег под елку. А сам вспоминаю молодость, путешествия. "Вот просплюсь,- думаю,- и куда угодно подамся. Почаще надо пользоваться тем, чем Бог одарил".
Просыпаюсь. Ночь. Я еще в кайфе. И как-то произошло это мгновенно, автоматически. Ни подумать, ни сосредоточиться не успел. Только сделал резкое движение, и вдруг... день, яркий солнечный свет, жара, как в сауне. Я у каменной стены на узеньком карнизе, а подо мной - пропасть, там огненная лава, удушающие сернистые пары достают. И надо бы дураку сосредоточиться и перебраться назад, так нет... Разглядел, что на почти отвесной стене полно выступов, за которые можно и уцепиться, и ногу на них поставить. Полез, дернул меня черт, хотя альпинистом никогда не был. А чем дальше - тем труднее. Вниз спуститься обратно - нечего и думать, а до ровного верха - как шестой этаж - метров двадцать. А тут и кайф с первыми признаками похмелья, и руки трясутся, и что-то с головой, наверно сернистые пары действуют. Торопиться нельзя: сорвешься. И задерживаться нельзя: газами отравишься. Все-таки надо быстро. "Спокойно,- говорю себе,- а если бы эта стена была в безопасном низком месте - влез бы? Трудно, но влез бы",- отвечаю сам себе, тороплюсь и лезу, успокаивая себя. Наступил на торчащей из стены камень, а он вырвался и - вниз. Я удержаться не успел и полетел прямо в огненное озеро. Даже не могу вспомнить, о чем я тогда успел подумать. Какая-то энергия как бы вошла в меня, а тут еще не долетел, а чувствую - жжет. Конец?! Машинально рванулся и оказался... в кабинете. За столом сидит в костюме при галстуке мужчина средних лет и что-то пишет. На столе разложены какие-то таблицы, книги с латинскими заглавиями. Ну, естественно, этот служащий уставился на меня, рот приоткрыл, а глаза его, чувствую, готовы из орбит вылезти. Я его понимаю. У меня вид перепуганный, наверное, я был еще бледный, как полотно, а от джинсов местами дым идет. Он меня принял, по всей вероятности, за исчадье ада. Мне же теперь бояться было нечего. Я засмеялся от души, затем сосредоточился и вернулся в то место, где ночевал. Там только начинало светать и, несмотря на холодные сибирские ночи, я не сразу почувствовал прохладу. Веселое было приключение, но, к сожалению, такие приключения не всегда хорошо кончаются. Поэтому нам с такими способностями нельзя прикасаться ни к чему одурманивающему.
-Постой, я сейчас,- сказал Альберт, быстро вышел и вернулся в кухню с тетрадью и ручкой. Сел, нарисовал два прямоугольника, взял монету и положил ее на один прямоугольник.
-Вот смотри. Предположим, эти прямоугольники - комнаты или камеры, или сейфы - неважно. А здесь живут двумерные существа, и им доступны только измерения на этой плоскости. Стороны прямоугольника - это неодолимая преграда для них, как для нас - стены. Сейчас там монета. Они воспринимают ее, как круг, то есть двумерный шар.
Альберт взял монету и перенес ее в другой замкнутый прямоугольник, поясняя:
-Сейчас они восприняли бы это, как исчезновение "шара" , а обитатели этого прямоугольника - как появление его, причем неведомым, сверхъестественным для них образом.
-Именно так все и происходит.
-Так ты можешь убежать из любой тюрьмы, влезть в сеть любого банка...- Альберт вопросительно посмотрел на деда.
-Совершенно верно! И что? Ты сразу, как только научишься делать то, что умею делать я, полезешь в самый центральный и богатый банк? Ведь я не буду тебя осуждать. Такое говударство не грех ограбить на несколько миллиардов зеленых. Эти деньги все равно пойдут на прокорм целой армии толстозадых ублюдков, каждый из которых занимает высокий пост и при этом ниже каждого из нас по интеллекту в 99 из 100 случаев, а мы должны прозябать. Ты с высшим образованием и прекрасной эрудицией торгуешь газетами. А они зачастую закончили только ИПСЖ: Институт Подлости Советской Жизни. А если не им, то куда пойдут эти денежки? Чтобы глушить радиоголоса свободных стран? Чтобы натягивать тысячи километров колючей проволоки? Да, сейчас демократия, но надолго ли? Народ - раб, народ - скотина, народ - сволочь восстает против свободы. Он хочет назад, в рабство, стоять в очереди за тухлой колбаской по два двадцать и славить Ленина. Как в прошлом веке были восстания против отмены крепостного права, так и сейчас сгущаются грозовые тучи на горизонте. Скотина хочет назад, в стойло. Так ты пойдешь грабить банки?
-Ты как будто задаешь хитрую задачу с каким- то подвохом.
-Уже теплее. Ну, ну? Думай! Ты умный человек.
-Это вызовет панику, ненужные возмущения в некоторых кругах.
-Совсем горячо! Молодец!
-Поднимется "на уши" все КГБ или, как оно теперь называется... да дело не в названии.
-"На уши" поднимутся все разведки мира и не только разведки. Все мафиозные кланы, наркобароны, одиночные искатели приключений и легких денег, смертники, фанатики. Среди них будут те, с которыми очень трудно бороться, даже обладая сверхспособностями. Это тебе не гипноз или телепатия. Они встречаются на каждом шагу. Достаточно властного голоса и немигающего, уверенного в себе взгляда, ну еше чуточку фантазии и воображения. А поживи подольше, и ты с ходу волей-неволей будешь узнавать, как к тебе относится встретившийся человек. Даже если он говорит на другом языке, ты прекрасно своими словами перескажешь по-русски, что он о тебе думает, пусть не дословно,но достаточно верно. Здесь не то. Это не гипноз или телепатия, о которых я не боялся говорить при твоей жене. Это - ТЕЛЕПОРТАЦИЯ! Ты заметил, что я первый раз употребляю это слово? И знай: последний. И тебе не советую. Ты думаешь, что я слишком долго жил в сибирской глубинке, поэтому употребляю слово "перелазить", вместо...- дед перешел на шепот...- "телепортировать"?
-А кто поверит? Ведь для многих это все - бред.
-Не торопись, подумай. Ты поймешь, я знаю, но если я скажу, так будет быстрее. Есть в спецслужбах подразделения или даже отдельные люди, которые интересуются всеми открытиями, всем, до чего наука не докопалась. И они прекрасно знают, что среди миллионов бредней и суеверий можно однажды нарваться на такое!.. Ну, это как кладоискатели. И они догадываются, что может случится открытие, не требующее огромных лабораторий и дорогостоящего оборудования. И, при всем этом, такое открытие может перевернуть весь мир. Или даже отдельный искатель кладов и приключений; а у него, допустим, в кармане или еще там неважно где, акустическое устройство направленного действия. Ведь сейчас для подслушивания вовсе не обязательно подбрасывать микрофон в чьи-то апартаменты. Ходит такой гаврик по улицам, развлекается, наставляя свое устройство на окна домов и слушая, где какой базар. Заодно где-то что-то пикантное услышит. Один использует это для последующего шантажа, другой сам кайф с этого ловит, но и одновременно или задание выполняет, или хочет выслужиться или заработать. Там и сям житейская скучная болтовня. Вот там уже поинтереснее: муж в командировке, а сосед в гости заглянул. А вот там за бутылкой коньяка один из начальников номерного завода мелкие государственные секреты выбалтывает. Этого надо взять на заметку, это кже кое-что. Однажды услышит такой хорек, как два мечтателя болтают об аномальных явлениях и НЛО, и, поверь мне, не один раз еще "закинет удочку" в направлении этого окна, проверит, бред ли это. Да, скорей всего бред, а вдруг что обломится? И, если обломится, глупый побежит докладывать. Там сделают вид, что проигнорировали, а сами подключат к этому делу очень крутых людей, не чета какой-нибудь палаточной "крыше" или таким, кто глаз на кооператив светкиного дружка положил. Того, кто доложил, если будет дергаться, уберут, даже убивать не будут. Статью подберут и в дурдом и так все обставят, как бы "случайность" произошла, что комар носа не подточит. А кто поумнее, тот уже знает, кому и как докладывать, или сто раз отмерит... и все равно это будет риск. Повезет - на всю жизнь себя обеспечит, к старости разжиреет, сверкая генеральскими погонами... А дело будет крутиться. В разведке что во внутренней, что во внешней есть всегда утечка информации. Это все для обывателя, как нечто не существующее, как анекдот, но кто хоть что-нибудь соображает, способен понять, что это реально сузествующие организации, и там отнюдь не штаны протирают на стульях. Там иногда кипят такие страсти, что не всегда в голову-то придут или во сне приснятся. Там интересы властей придержащих, всех сильных мира сего пересекаются в самых причудливых и неожиданных сочетаниях. Там поединок адских машин, которые отдельную человеческую судьбу так переломают, как танк черепаху. Там есть люди, которые не остановятся ни перед чем. Что им чужая жизнь, чужая боль, когда некоторые из них и себя, не задумываясь, в интересах дела бросят, как под танк или в ту лаву на Камчатке, в которую я чуть, слава Господу, не влетел.
И будешь размышлять - сам увидишь, что действительно есть такие вещи, за которые пожертвуешь собой и не с бухты-барахты, как солдат, опоенный водкой, а обдуманно и рассчетливо, взвесив все, сложив все плюсы и минусы. Почему миллионы людей прошли через ад, бушевавший почти весь двадцатый век? Потому что не нашлось героя, который располагал информацией и вовремя на корню пресек бы расползание красно-коричневой заразы. И если бы нашелся человек, располагающий информацией, как в зародыше задушить наползающий тоталитаризм, и при этом он осознавал бы значение, масштабы происходящего, а также возможность изменить все это, то не так уж мало шансов, что он пошел бы на все, вплоть до самопожертвования.
Здесь же главная опасность не для нас с тобой. Мы можем уберечься, с нашими-то способностями, а я уверен, что ты сам скоро также сможешь лазить. В первую очередь недопустимо, чтобы кто-нибудь, кроме нас двоих, смог бы это делать, ты знаешь, о чем я. Если для тебя главное - это свобода и истинное достоинство, если ты не раб государства, это хорошо, но ты можешь соблазниться и подарить великое открытие Западу. Но это тоже нельзя делать, и я верю, что ты поймешь. Вспомни, как распространгилось первое ядерное оружие. В 1945 году его применили США, а в 1949 этой "игрушкой" уже баловались Берия с Курчатовым. Наверное никакая разведка также, как никакая тюремная камера, не застрахованы от подсадной утки. Пусть это смертельно опасно, но игра стоит свеч, и находятся люди, которые соглашаются играть в эти смертельно опасные игры. Наше главное преимущество в том, что нас двое, а двойка- это самая недежная и устойчивая группа. Знаешь ли ты, что среди убийц чаще распространены группы из двух человек?
-Впервые об этом слышу.
-Вот видишь: оправдывается поговорка: один ум хорошо, а два - лучше. Чему- то ты меня научишь, чему-то я тебя. Я буду тебя инструктировать в полной мере своих знаний. Много из того, что я говорю, ты тоже знаешь, но предпочтительнее, если я буду говорить все, а не отрывать от своих знаний неизвестные тебе куски. Если даже и услышишь от меня что-нибудь тебе знакомок, то это на пользу. Никогда не гнушайся повторением.
Итак, группа из десяти человек была бы ненадежной, неповолотливой и с утечкой информации. А двойка - сильна, мобильна и скрытна. Как ты уже наверное понял, все силы нам надо бросить не на ограбление банков, а на сохранение тайны. Не допускать, чтобы сели нам на хвост и даже, если сядут - суметь сбросить, а лучше ускользнуть. Наше изобретение сродни изобретению ядерного оружия. Ты только задумайся, какие возможности оно открывает! А это опасно, опасно для всего человечества. Одни будут добиваться мирового господства. Другие будут защищаться. У "защитников" появится замечательный повод для претензии на неограниченную власть, и неизвестно, кто из них окажется хуже. Этого мало. А доступ к ядерной кнопке?! Это тебе не сейф с деньгами. А что если у США и Саддама Хусейна окажутся равные силы? И все это только при поверхностном рассмотрении.
Альберт задумался. Он был сначала радостно потрясен такой новизной, но теперь увидел ее обратную сторону. Дед прав. Это чудо нисколько не лучше ядерного оружия.
-А вот теперь ты впал в другую крайность. Ведь ты готов мне посоветовать взять взять мое открытие с собой в могилу. Не так ли?
-Жалко. Очень жалко! Но может быть так будет лучше?
-Ты все пытаешься ответить на задачу, не пробуя ее решить. Ты умный, ты решишь и найдешь правильный ответ. Но зачем долго ждать? Причем жздать тогда, когда решение у меня уже есть. Я могу управлять этим явлением с 1957 года. Считать умеешь? Какой сейчас год?
-Девяносто третий.
-Ну и привели мои способности к мировым бедствиям? Напоминаю: час назад я тебе их продемонстрировал. Они реальны.
-Что-то не наблюдается никаких бедствий.
-Так значит ты в себе не уверен?
-Наоборот. Может быть я слишком в себе уверен. Ты знаешь, почему я не люблю летать на самолетах? Потому что я намного лучше себя чувствовал, если бы сам ими управлчл.
-За меня ты тоже не будешь беспокоиться, потому что я выдержал тридцатишестилетний испытательный срок. Во мне сомневаться теперь нет резона. Остаешься ты один. А в себе ты уверен. Я тебе описал этот ужас выхода из под контроля данного изобретения не для того, чтобы ты с сожалением от него отказался. Тогда правильней было бы с моей стороны от тебя это скрыть. Я просто хотел тебе показать, насколько важна и значима техника безопасности. Все будет в твоих руках. Учти еще один важный момент. Если кто-то из очень крутых людей захочет вырвать у твоих близких сведения о моих, а впоследствии и твоих "путешествиях", прежде чем пытать их, они очень быстро сумеют угадать по их виду, знают они что-либо или нет. Вот почему эти сведения для твоих близких опасны, и лучше, чтобы они ничего не знали. Шпионы не садисты, и ненужные пытки для них, все равно что для тебя торговать газетами задаром, без прибыли.
-Но как я буду тренироваться? Мне надо работать, торговать. Иначе сяду на мель.
-Ты будешь брать с собой рюкзак, сумку, как обычно. Но вместо Москвы будешь ездить в другие места. Так мы и будем тренироваться. Домой будешь возвращаться вовремя и нести деньги, которые я буду тебе давать.
-Но я не хочу быть ни у кого в долгу.
-Разве можно быть в долгу у человека, который налил тебе в кружку воды из крана? Деньги мне даются не труднее. Мне не труднее заработать сто долларов, чем тебе заварить чай.
-Ты подал хорошую идею,- с этими словами Альберт залил в заварной чайник воды и вылил содержимое в унитаз. После этого зажег камфорку и поставил на нее большой чайник, долив в него воду. Дед достал из кармана пачку стодолларовых купюр.
-Я тебе сейчас мог бы всю ее отдать, но по твоему настроению все окружающие будут видеть, что с тобой что-то происходит. Ты не сможешь этого скрыть.За все надо платить, и я полагаю, что это не столь уж большая плата за открывающиеся перед тобой перспективы.
-Конечно нет.
-Но старайся при жене, ее подругах, своих родителях не показывать вида, что у тебя изменилось настроение. Когда тебя охватывает радость от надвигающихся перемен, старайся думать об их негативных сторонах. И наоборот: вспоминай преимущества, если начал сникать от нарисованных в твоем воображении кошмаров. А больше всего пока старайся размышлять о том, что ходьба, бег, транспорт - это глупость. Ну разве не глупо было бы добираться до этой газовой плиты пятьдесят километров? Или же из Мытищ в Москву через Севенный полюс, Западное полушарие, Антарктиду, Африку, Крым, Харьков и, наконец, Серпухов и Подольск? А ведь в повседневной жизни все так и делают. Помни и не забывай, как в Средние века пользовались лучинами, свечами, даже факелами, но только не электрическими лампочками и фонарями. И дело было не столько в технологических сложностях пользования электроэнергией, сколько в незнании. Но теперь ты знаешь, ты видел. И ты должен видеть это еще много раз.
В самый разгар чаепития раздался звонок.
-Я тебе все рассказал и для вида посижу еще полчаса. Потом уйду нормально, без фокусов,- сказал дед вслед Альберту, открывающему дверь.
Вошла Надя одна, без Светки.
-Ну, я вижу, вы окончательно подружились,- это было первое, что сказала она.
Дальше происходила непринужденная беседа на кухне. Было заметно, что Надя старается подвести разговор к теме гипноза, телепатии и, вообще, аномальных явлений. Как бы случайно среди беседы она спросила:
-Вы действительно можете уладить это дело... в кооперативе?
-Оно как бы само собой уладится. Чем меньше будете беспокоиться - тем лучше. Если бы каждый подобный случай оканчивался кровавой развязкой, то трупы валялись бы на каждом шагу, и была бы тотальная война всех против всех. Процентов девяносто, что все образуется, даже если не вмешиваться.
-Вы их что, в самом деле хотите загипнотизировать? Извините за нескромный, конечно, вопрос.
-Я - специалист своего дела,- строго и четко ответил дед.
Надя поняла, что дальнейшие вопросы не только будут выглядеть бестактными, но и бесполезны. Гость, как и обещал, посидел еще полчаса и начал собираться, прощаясь со своими новыми друзьями. Альберт пошел проводить его до двери.
-Четверг, платформа Калистово, в девять утра; четверг, платформа Калистово в девять утра,- два раза шепотом повторил дед Альберту на ухо.- Мне нужна вся информация о беспредельщиках, пытающихся подмять известный кооператив под себя. Даже мелочь случайно может оказаться ценной, поэтому принеси все, что только можно о них узнать. Все возможное до мельчайших подробностей, особенно об их руководстве, так как сами "быки" без указания сверху ничего не делают. Пока!
-До встречи!
-Ты уверен, что он ничего не темнит,- спросила Надя, когда Альберт вернулся в кухню.
-Дерево опзнается по плодам. А мне в ближайшее время надо встретиться со светкиным бой-френдом, как его зовут, кстати?
-Кажется, Анатолий.
-Пусть он мне передаст все, что знает о непрошенной "крыше", абсолютно все, до мелочей. Это очень важно. Надо встретиться с ним, желательно на открытой местности, пусть он перепишет все необходимые сведения, Чтобы ничего не забыть, а я перепишу у него своей рукой, после чего его записи можно будет уничтожить.
-Если бы я тебя не знала, подумала бы, что ты боишься, но вижу, что ты решил поиграть в шпионов.
-Если кому-то не по кайфу мой стиль действий - я могу отказаться, но если я буду действовать, то только так, как мне нравится,- жестко ответил Альберт.- А встретиться мне с ним надо в ближайшие два дня.
Надежде захотелось с ним поругаться, но на этот раз она воздержалась.
Глава 9. Частный шпионаж.
Альберт и Толик при встрече друг другу не понравились, но оба не показали вида. Дело не в том, что они могли оказаться не сегодня-завтра соперниками, не поделившими Светку. Об этом знал только Альберт, но и его раздражало совсем другое. Толик - это был совершенно чуждый его натуре человек. Окажись они в детстве в одной школе или в юности в одном студенческом общежитии - вполне могли бы стать непримиримыми врагами, так как Толик был типичный стадный советский человек, которому не понравился бы индивидуализм, замкнутость Альберта; он мысленно зачислил бы его в категорию "интеллигентов", а это слово в России, как известно, чуть ли не ругательное. Его хоть и не дебильному, но довольно примитивному уму было непостижимым то обстоятельство, что Альберт способен проявить куда большую "крутизну", чем он сам, но только тогда, когда это себя оправдывало, а не для дешевой показухи. Как утопающий за соломинку, так и он цеплялся за любую мало вероятную возможность разрядить обстановку, в эпицентре которой он преувеличенно ощущал находящимся себя, хотя на самом деле в самом пекле обстоятельств находились люди его "крыши". Он тешил себя мыслью, что этот "ботаник" - всего лишь посредник, передающий сведения какому-то крутому другу или друзьям, и был бы страшно разочарован, если бы увидел деда Павла.
В четверг эти сведения были уже у деда в кармане. Но, прежде чем положить в карман, дед долго и внимательно изучал их, посоветовав Альберту в это время понаблюдать за природой и почувствовав себя ее частью. Наконец он сказал:
-Даже если я за этот короткий срок не управлюсь, пусть Анатолий заплатит и тем и другим вовремя, а деньги я дам.
В тот день дед долго объяснял ему как технику сосредоточения, так и ценность этой способности удерживаать мысль на объекте.
-Создай мысленно воображаемый мир для себя и делай в нем все, что тебе захочется. Старайся сделать его ярче, отчетливее, чтобы события в нем происходили последовательно, а не спутанно, как во сне. Научись также сознательно входить и присутствовать в своих сновидениях. Тренируйся этому каждый раз, когда ложишься спать, не пропускай. Чтобы сон не "случился" с тобой, но ты сам управлял сновидениями, был бы их хозяином, а не деревяшкой, несущейся по течению реки. И никакого транспорта: никаких электричек и никаких автобусов. Ехать никуда не надо, потому что все находится рядом, все близко и доступно.
Уже после полудня, перед тем, как расстаться, Альберт спросил:
-Если не секрет, ты уже решил, что предпринять?
-Нет, но с этим занимается мой младший друг.
-???
-Мое подсознание.
Попрощавшись за руку, дед исчез, шагнув в задуманном им направлении. Несколько секунд Альберт кистью руки по инерции обхватывал пустоту, потом, задумавшись, направился к электричке.
Каждая "крыша", как известно, имеет руководителя. Он направляет действия своих подчиненных в нужное русло, но на что направиться, на кого "наехать", решает не он, а стоящие над ним.
В этом мире мафии над всеми есть власть, власть жестокая и далеко не всегда справедливая. Собственную инициативу если кому-то и можно проявлять, то в пределах очень ограниченных рамок. Дед уже знал фамилию виновника сложившейся ситуации. Узнать имя-отчество не составляло труда, позвонив по нескольким телефонам, мотивируя свою просьбу тем, что, мол, неудобно обращаться к влиятельному человеку по фамилии, и хотелось бы по имени-отчеству. Ни в МВД, ни в других спецслужбах объект не работал, поэтому адресное бюро беспрепятственно сообщило адрес, который был так нужен. Справка, выданная в окошке "Справочного бюро" вела в город, носящий имя знаменитого генерального конструктора космических кораблей, а станция, на которой надо было выходить в этот город, умудрилась, несмотря на все ветры перемен, консервативно сохранить свое название "Подлипки".
Многие закоулки и пустыри этого городка были деду уже знакомы, и он телепортировал на один из этих пустырей. Дом был быстро найден, но подъезд оказался закодированным. Павла это особенно не смутило: он дождался, когда из подъезда вышли - это была женщина с ребенком - вошел в открытую дверь, которая за ним сама медленно закрылась. Его солидный возраст помог не вызвать у встречных подозрений. Он хотел первый раз проникнуть в квартиру известным способом: позвонить, а когда хозяин откроет дверь, внушить, что его здесь нет, и в это же время проскочить. Он не мог телепортировать в квартиру, обстановку которой еще в глаза не видел. Но не успел он приблизиться к двери, как за ней раздался злобный исступленный собачий лай. Судя по низкому голосу, собака была довольно крупной.
-Правильно,- подумал Павел,- не может все время везти, придется преключаться на долгое и нудное наружное наблюдение.
С этими мыслями он пошел по лестнице вверх, а, дойдя до причердачной площадки, сосредоточился, вбирая в себя все подробности этого тихого угла, чтобы впоследствии отчетливо его себе представлять и в любую минуту, когда понадобится, оказаться здесь, минуя вход в подъезд и любопытные взгляды. После непродолжительной медитации, а многолетний навык сделал его способным быстро вбирать в память нужный интерьер. Павел мгновенно оказался на пустыре и вернулся к дому пешком, выбрав укромное место для наблюдения.
Через три часа из того же самого подъезда вышел лысеющий, но не старый мужчина с ровейлером на поводке. Собака занялась своими собачьими делами, нюхая землю и временами поглядывая по сторонам, а человек всем своим видом пытался показать неизвестно кому свою важность и значительность. Вокруг никого не было, и, по-видимому, срабатывала привычка. Это чванство рассмешило бы американца, но у славян могло вызвать где-то покорность, а где-то подобострастное восхищение. Дед Павел хорошо знал: в Америке такие гримасы встретишь редко, а если и встретишь, то их носители зачастую оказываются выходцами из этого советского мира, над которым изрядно поработали как рабовладельцы в прошлых веках, так и коммунисты в веке нынешнем. Идя по улице, такие, как черная дыра, захватывают под свое влияние души встречных прохожих, внося сумятицу в их умы, одним взглядом выводят из равновесия, подавляют волю и подзаряжаются психической энергией. Потерпевшие виноваты отчасти сами, что верят в значительность таких "спесивых тузов". В Англии их бы сочли за хамье и неотесанную деревенщину, не удостаивая даже презрительным взглядом. А его "Мерседес" и не столь уж большой достаток по западным меркам не произвел бы ни на кого впечатление.
Не без риска осложнить обстановку дед в одно мгновение телепортировал на причердачную площадку, быстро спустился на нужный этаж и позвонил в дверь. Собачьего лая не раздалось. После долгого молчания щелкнул, наконец, замок, и дверь открыла какая-то простоватая женщина средних лет, возможно домработница. Недоуменно пожимая плечами, что никого, как ей показалось, нет, она снова захлопнула дверь, а дед успел за это время проскочить в квартиру. Она пошла на кухню, а дед - в туалет, так как внезапно появляться лучше было именно в нем. Было трудно быстро переключаться с одного на другое. Теперь он фиксировал обстановку внутри туалета, понимая, что ему придется "перелазить" через пространство сюда и, возможно не один раз. Потом он тихо вышел в коридор и также неслышно влез в стенной шкаф, где висела одежда. Ждать долго не пришлост. Павел услышал, как открывается выходная дверь.
-Собирайся, Зина, поедем к жене на дачу, а заодно мне с ребятами надо встретиться, но это ненадолго.
-Мне надо предупредить домашних.
-Так в чем проблема? Вот телефон, позвони.
-А сколько мне надо будет там пробыть"
-Два дня, не меньше. Поможешь нам по хозяйству, как всегда. Ты что? Или я плачу тебе мало?
-Дело не в этом. Кто-то позвонил. Я открыла - никого.
-Ерунда! Я гулял во дворе. В подъезд никто, кроме нормальных, возвращающихся с работы людей, не входил. Это наверняка опять малолетки.
-А если?..
-Киллер, что-ли?- Хозяин расхохотался.- Никто не сунется. Да он бы в подъезде меня пристрелил, и все, или... я его.- Внезапный громкий собачий лай заглушил все.
Дед был готов к этому и мгновенно телепортировал на пустырь, пошел на станцию, перекусил, купив себе хот-дог и стакан кофе. Был приятный теплый вечер, как много лет назад. Земля еще продолжала жить, цвести. Времена года все так же сменялись. Как и в молодости, хотелось куда-то поехать, далеко-далеко. Но все было близко. Что Нью-Йорк, где сейчас был в разгаре день, что Красноярск, где сутки перемахнули за полночь, что подмосковные леса, которые он в свое время облазил и изучил вдоль и поперек.
Дед залез под платформу, чтобы никто не видел, и оттуда телепортировал в один из своих любимых подмосковных лесов. Достал спички. Костер разгорелся быстро. На небе зажигались первые звезды. Жизнь продолжала радовать. Девяносто пятый раз при нем природа умеренного климата сменяла белый гнев зимы на сине-зеленую милость и ласку.
Пора было возвращаться. Павел тщательно потушил костер, перенося в ладонях воду из ручья. Хорошо ли он запомнил интерьер туалета? Устремился туда. Получилось, но оказался в темноте. Несколько раз гавкнул на всякий случай. Ответа не последовало. Вышел и заглянул в комнату. Вид из окна рассеял все сомнения. Это была та самая квартира. Времени было много, но действовать надо было аккуратно, кладя на место все, что просматривал и так, как лежало раньше. Хозяин ничего не должен был заподозрить. А собака все равно не расскажет, чего это ей так приспичило лаять на фоне всеобщего спокойствия. Расположение предметов, которое не мог запомнить, дед записывал на отдельный листок одному ему понятным шифром. Разобраться на месте во всей этой документации - нечего было и думать. Предстояла большая работа по обработке информации. К счастью он был уже не новичок в этом деле. Надо было срочно все ксерокопировать, потом положить на место, а ксерокопии изучать. Окна выходили на север, где в этот час было чуть светлее, что позволяло ориентироваться в квартире, не включая свет. Медленно, но верно дед последовательно перерыл всю мебель в трх комнатах, а также порылся на кухне и в ванной. Его интересовала только информация. Надо было как можно больше узнать об этом человеке, так как похоже, что инициатива исходила от него. Дед даже встал на подоконник и отвернул отверткой торцы трубчатой перекладины. На перекладине держалась за кольца штора, которую хозяин так и не закрыл. Посветил в трубу фонариком - пустота. Среди книг, в одной из них оказался тайник, где была замаскирована толстая пачка стодолларовых купюр. Положил на место: никуда не денется, и это далеко не все. У него еще есть дача.
Работа, казалось была сделана. Оставался стенной шкаф. Ощупывая одежду, наткнулся на что-то твердое. Странно. Домашний, похоже старый и потрепаный халат, а в нем внутренний грудовой карман, и там лежит что-то прямоугольноея. не то книга, не то видеокассета. Но последних было много в квартире. Все они лежали в ящиках и пестрели популярными названиями, в основном детективы и ужастики. А эта почему-то была отдельно в необычном для видеокассет месте. Дед решил кассету просмотреть, если надо, переписать и вернуть, а все бумаги ксерокопировать и тоже вернуть на место. И чем скорее - тем лучше.
Была ночь, а ночью, как известно, все ксерокопии закрыты. Дед Павел сосредоточился и оказался в интерьере старого покосившегося деревянного дома. Пятнадцатилетняя Олеся спала молодым крепким сном. Дед положил кассету на стол, снова сосредоточился и оказался в Петропавловске-Камчатском. Два бомжа на пустыре провожали его удивленными взглядами. Здесь уже день полновластно заявлял о себе. Был утренний час пик. Дед быстро отыскал ксерокопию, но она открывалась через пятнадцать минут. Пришлось подождать. Через час все было сделано. Первы странный сегодняшний клиент оказался выгодным. Заполучив копии бумаг, дед вернулся в свой дом в Красноярском крае, положил все копии среди книг и телепортировал опять в ту квартиру. Было темно, но еще темнее казалось после солнечного утра на Камчатке. Дед решил отдохнуть в кресле и проспал около часа. Спал он чутко, и если бы какой шорох, то проснулся бы и вовремя успел бы убраться. Похоже, не только двери, но и окна были на сигнализации. Но эта сигнализация была рассчитана только на злоумышленников, могущих вломиться в дверь или в окно. Такой чудесный способ вторженияы, как телепортация, предусмотрен не был.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2010/01/17/1172