АВТОР: А.Н. Одиноков – член Новгородского общества любителей древности.
НЕ «ДАЛ», А «ПОСТАВИЛ»
ИСТОРИЯ КОЛОКОЛА БОРИСА ГОДУНОВА
Гость с Запада
В апреле 1954 году на искусственно созданный постамент рядом с Софийской звонницей с помощью крана на гусеничном ходу водружаются 5 древнейших новгородских колоколов. Все они при оккупации Новгорода гитлеровской армией в 1941 - 1944 годах были сохранены или в водах реки Волхов (Хутынский полиелейный, Вседневный благовест и Годуновский), или были зарыты на берегу, недалеко от кремля (Праздничный и Воскресный).
К Софийской звоннице прямое отношение имеют только три из них: самый большой «Праздничный», весом 1614 пудов, «Воскресный», в 590 пудов, который располагался ранее в юго-западном проёме звонницы сразу за «Праздничным», и «Вседневный благовестник», широкий, с красивой литой надписью, висевший в крайней юго-западной арке звонницы. Что же касается Хутынского полиелейного (1599 г.), весом 200 пудов и Годуновского из Свято-Духова монастыря (1589 г.), весом приблизительно 55 пудов, то они вошли в коллекцию колоколов Новгородского музея, когда монастыри были Советской властью закрыты.
История почти каждого из этой пятёрки полна как пафоса, так и трагизма. Но больше всего это относится к истории колокола из Свято-Духова монастыря.
Прежде всего, колокол не был отлит по заказу Бориса Годунова. Он - произведение немецких литейщиков, и, по всей вероятности, колокол был завезён в Новгород XVI века из Германии, точнее из Любека. Его немецкое происхождение выдают усилительные рёбра под «короной». Аналогичные рёбра мы встречаем на колоколе из Любека (1672 г., мастер Альберт Беннинг), из коллекции старорусского музея Северо-Западного фронта, а также на немецких колоколах в Валдайском музее колоколов, в частности на колоколе мастера К. Клеймана г. Любек (Германия, 1648 г.).
Кроме того, общий вытянутый профиль колокола, каймы на его «юбке», две орнаментальные ленты в верхней части, между которыми размещена одна широкая лента, где и нарезана надпись, - всё это свидетельства немецкого происхождения колокола.
Двадцатисемилетний Борис Годунов в 1589 году, безусловно, являлся покупателем колокола, заказчиком надписи и вкладчиком колокола в Свято-Духов монастырь. Об этом свидетельствует не только сама надпись на колоколе, но и запись в учётной книге монастыря, о которой упоминает архимандрит Макарий (Миролюбив) в книге «Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях»: «В описи за 1591 год колокол этот значится, что его дал государя царя и в[еликого] князя Феодора Ивановича всея Русии боярин и конюшей Борис Феодорович Годунов» .
После Грозного
Борис Федорович Годунов -российский царь, личность которого до сих пор до конца не понята и не оценена по достоинству. В 20-х годах прошлого столетия известный русский историк С.Ф. Платонов констатировал: «...исторический материал, касающийся личной деятельности Бориса, настолько неясен, а политическая роль Бориса настолько сложна, что нет возможности уверенно высказаться о мотивах и принципах его деятельности и дать безошибочную оценку его моральных качеств». Разноголосица, с которой приходится сталкиваться при изучении «деяний» Бориса Годунова, до сих пор продолжает довлеть над нами.
С.Ф. Платонов в своём труде «Борис Годунов» постарался приблизиться к реальной оценке, как он выразился: «послужного списка» Бориса Годунова. Читаем: «В час смерти царя Ивана (1584) Борис находился уже в числе первейших государственных сановников и принял участие в образовании правительства при преемнике Грозного царе Фёдоре Ивановиче, неспособном ни к каким вообще делам. На втором году его царствования Борис добивается уже правительственного первенства, а в 1588 (приблизительно) году делается формально признанным регентом государства, «царского величества шурином» и «добрым правителем», который «правил землю рукою великого государя». Целые десять лет (1588 – 1597) правительствовал Борис в Москве, раньше чем бездетная кончина Фёдора открыла ему дорогу к трону. Наконец в 1598 году «lоrd-рrоtесtоr of Russia» (как звали англичане Бориса) был земским собором избран на царство и стал «великим государем царём и великим князем всея России Борисом Фёдоровичем».
С.Ф. Платонов пишет: «Отзывы о личных свойствах Бориса у всех его современников сходятся в том, что признают исключительность дарований Годунова». Этот вывод был основан на описаниях, которые оставил нам новгородский дьяк Иван Тимофеев, современник Годунова, в рукописи «Временник». Вот как характеризует Иван Тимофеев «благодеяния» Бориса: «В начале своей жизни он во всём был добродетелен. Во-первых, он делал добрые дела, прежде всего для Бога, а не для людей: усердный ревнитель о всяком благочестии, он был прилежным охранителем старинных церковных порядков; был щедрым помощником нуждающимся, кротко и внимательно выслушивал всевозможные просьбы народа о всяких вещах; он был приятен в своих ответах всем, жалующимся на обидящих, и быстро мстил за обидимых и вдов; он много заботился об управлении страной, имел бескорыстную любовь к правосудию, нелицемерно искоренял всякую неправду, даже чрез меру заботился о постройке в городах разных зданий для наполнения царства и снабжения их приличными украшениями...»
«Благодеятельностью» и «ревнительным усердием», а также «заботой о постройках в городах разных зданий», можно объяснить дела и поступки Бориса Федоровича Годунова, связанные с Новгородом, в том числе и появление колокола в Свято-Духовом монастыре.
Известны факты нового строительства как в самом Свято-Духовом монастыре, так и в Новгороде в целом на рубеже XVI - XVII века при благосклонном участии царской семьи и активной личной деятельности Бориса Годунова. По словам новгородского исследователя В.А. Ядрышникова, «во второй половине XVI в. в обители возведены ещё несколько каменных построек, которые не дошли до нас. Об этом весьма примечательном комплексе известно из духовной грамоты старца Варлаама 1590 г.: «Вновь построены: ворота большие монастырские каменные, над воротами церковь святыя Богородицы и проч. На воротах же другая церковь во имя преподобного Александра Свирского... Колокольня о трёх верхах каменная; под нею келья часовня а другая проскурная а на колоколницы четыре колокола зазвонных да колокол дал государя царя и великого князя Федора Ивановича всея Русии боярин и конюшей Борис Фёдорович Годунов... Другие ворота внизу во рве каменные к кладезю»...
Следует отметить, что необычен сам факт крупного каменного строительства в разорённом Иваном Грозным Новгороде; больше подобных примеров в 1580-е годы мы не знаем. Объясняется это, видимо, целевой поддержкой Духова монастыря Фёдором Ивановичем и Борисом Годуновым. Надо полагать, благодаря этой поддержке обитель быстро оправилась после опричного погрома и в конце XVI - первой четверти XVII вв. числилась среди четырёх «больших новгородских монастырей» наряду с Юрьевым, Антониевым и Хутынским».
Существенно дополняют картину влияния Годуновых на духовную жизнь Новгорода факты, опубликованные доктором исторических наук Э.А. Гордиенко: «Новгородским культурным наследием интересовался и Д. И. Годунов (дядя Бориса -А.О.). К 1590-м годам он вошёл уже в преклонные годы (умер в 1605 г. в возрасте 90 с лишним лет) и, следовательно, молодость и вместе с нею наиболее восприимчивый и сознательный период его жизни приходится на середину XVI в. - эпоху Макария. Тогда, очевидно, были заложены духовные и эстетические принципы, определившие художественный склад этой незаурядной личности, а также и ретроспективный характер искусства второй половины XVI в. Любитель и знаток, собиратель произведений искусства, Д. И. Годунов в 1586 г. находился в Новгороде и заказал тогда в Ипатьевский монастырь серебряный оклад для иконы Димитрия, исполнением которого занимались новгородские мастера. Годуновы совершали вклады в Антониев, Хутынский монастыри. С инициативой Годуновых исследователи связывают возникновение многоярусного иконостаса Николо-Дворищенского собора на Ярославовом дворище, в конструкции которого, введении праотеческого ряда отразились новые идеи церковного домостроительства».
Надпись без креста
Однако мы не можем упрощать значение акта личного вклада Бориса Годунова в Свято-Духов монастырь, не затрагивая событие, которое, по нашему мнению, и подвигло его на этот шаг.
Обратимся к тексту надписи на колоколе:
ЛЕТА ЗY3 (7097=1589) МАРТА ВЪ КЕ (25) Д[е]НЬ ПРИ БЛ[а]ГОЧЕСТИВОМЪ ВЕЛИКОМЪ Г[осу]Д[а]РЕ Ц[а]РЕ И ВЕЛИКОМЪ КН[я]ЗЕ ФЕДОРЕ ИВАНОВИЧЕ ВСЕЯ РУСИИ САМОДЕРЖЪЦЕ И ПРИ ЕГО ПРИ БЛ[а]ГОЧЕСТ[и]ВОЙ ВЕЛИКОЙ Г[осу]Д[а]Р[ы]НИ Ц[а]Р[и]ЦЕ И ВЕЛИКОЙ КН[я]Г[и]НЕ ИРИНЕ СЕЙ КОЛОКОЛЪ ПОСТАВИЛЪ В ВЕЛИКОМЪ НОВЕГОРОДЕ В М[о]Н[а]СТЫРЕ С[о]ШЕСТВИЕ С[в]ЯТ[о]ГО Д[у]ХА И ЖИВОНАЧАЛНЫЕ ТРО[и]ЦЫ КОНЮШЕЙ БОЯРИНЪ БОРИСЪ ФЕДОРОВИЧЬ ГОДУНОВЪ
(надпись приводится с расшифровкой «титлов» – букв над строкой текста, и восстановлением в скобках пропусков букв, принятых в колокольных надписях)
Резная надпись размещена в верхней части колокола, так называемой верхней части тулова, и исполнена шрифтом древнерусской «вязи». Древнерусская «вязь» - очень редкий шрифт в надписях на колоколах. Известно, что начало его применения на Руси относят к XIV веку. Применялся шрифт «вязь» в случаях, когда необходимо было поместить надпись на ограниченном пространстве. «Вязь» не только выглядит как своеобразное плетение букв, но и изящно, мастерски (по нашему мнению - ювелиром) врезана одной лентой на колоколе. При этом на свободном пространстве, между текстом, нарезан орнаментальный рисунок.
Из текста надписи на колоколе со всей очевидностью можно предположить, что колокол является частным вкладом лично Бориса Федоровича Годунова. Упоминание в тексте великого государя Фёдора Ивановича и государыни Ирины (как мы знаем - сестры Годунова) в данном случае - слова общепринятые, но важные, несущие строго официальный смысл.
Отсутствие перед текстом знаков (таких, как Голгофский крест) указывает, что вклад колокола не связан с каким-либо событием церемониального или поминального характера.
Дата на колоколе (25 марта 1589 г.) - очень важный аргумент в пользу утверждения, что колокол предназначался, чтобы отметить событие, произошедшее двумя месяцами ранее в Москве - это учреждение патриаршества на Руси, которое состоялось 26 января 1589 года.
Казалось бы, удивительно, что мы не встречаем упоминание такого важнейшего события в надписи на колоколе, также как и имени первого патриарха на Руси - Иова. Отсутствует также имя титулованного в то время первого митрополита Великого Новгорода - Александра. Правда, когда «дело было сделано; - пишет С.Ф. Платонов, - оставалось его письменно оформить, Иеремию удержали в Москве до тех пор, пока не изготовили торжественную грамоту об учреждении патриаршества в Москве». Греки смогли покинуть Москву лишь в мае 1589 г. Быть может, в этом причина отсутствия официальной ссылки в надписи на колоколе.
Но по тексту надписи видно, что колокол не несёт официального характера. Надпись на нём - не литая, как бывает в случаях с заказными колоколами. Колокол покупался, и была нарезана вручную надпись - значит, заказчик был ограничен во времени. Даже то, что колокол немецкого происхождения, не являлось для заказчика преградой - учитывая устремления Бориса Годунова во внешней политике и благосклонность к западным, европейским ценностям. В то же время именно вышеуказанные факторы, скорее всего, могут свидетельствовать, что вклад колокола носил особый смысл именно для человека, который его делал. Причём он носил несколько приватный, личный характер и больше похож на определённый ритуал.
Применение в тексте надписи слова «поставил» только укрепляет мнение о предназначении колокола важному событию. Ведь написано именно «поставил... в монастыре», а не «дал в монастырь», как принято было писать. И «поставил... в монастыре», надо понимать, как «не-угасимую» свечу, по утверждению доктора исторических наук Э.А. Гордиенко: «К такому роду свечей относились свечи «неугасимые», поставляемые по вкладу в ознаменование важного исторического события. В 1510 г. после покорения Пскова, «псковского взятия», великий князь Василий III поставил свечу неугасимую у иконы «София Премудрость Божия». В 1548 г., после общерусской канонизации архиепископа Иоанна (Ильи), архиепископ Феодосии II поставил свечу неугасимую в приделе Иоанна Предтечи».
Похожее выражение «поставил, или «поставлено» мы также встречаем в надписи на паникадиле в Софийском соборе, которое в 1600 году «Поставлено быc[ть] сие паникад [и]ло:...при державе Г[осу]д[а]ря Ц [а]ря Великаго Кн[я]зя Бориса Федоровича всея Роси[и] самодержца, во второе лето царства его...< >... Боголюбив [ым] Варлаамом митрополитом Велико Новагорода и Великолучково в осмое лето с[вя]тительства его, лета 7108 (1600 г.) месяца февраля в 24 день». В данном случае новгородским митрополитом Варлаамом было «поставлено» паникадило, относящееся к эпохе правления Бориса Годунова и прославляющее его двухлетнее царствование, но по ошибочному определению отдельных иссле¬дователей почему-то объявленное личным вкладом Бориса Годунова в Софийский собор (кстати, как и в случае с напрестольным золотым крестом 1600 года).
Выбор Годуновым Великого Новгорода для вклада колокола явно не случаен, если принять во внимание, что Новгород в те времена являлся не только вотчиной царской династии Рюриковичей, но и главным православным центром Руси.
Кроме того, в надписи на колоколе мы читаем «поставил в Великом Новгороде в монастыре Сошествие Святого Духа и Живоначалные Троицы». Здесь можно усмотреть акцент на благодатность и святость Свято-Духова монастыря как места, где хранилась древнейшая чудодейственная икона «Сошествие Святого Духа на апостолов» (начало XV в.) и была воздвигнута церковь Святой Троицы.
Учреждение патриаршества в Москве, как утверждает С.Ф. Платонов, не было делом и желанием только Бориса Годунова, «все вершины московского общества желали установить в Москве патриарший сан». Однако, то, что Годунов принял самое действенное участие в достижении этого желания, несомненно.
«Украсить
Царствование»
Мы отойдём от линии событий, представленных С.Ф. Платоновым, который отводит интригам Бориса Годунова одну из главных ролей в деле ловкого уговаривания, умелой лести и подготовки положительного решения по вопросу учреждения патриаршества. Предоставим вам изложение тех событий словами очевидца - архиепископа Елассонского и Димоникского Арсения, который в декабре 1588 года входил в свиту константинопольского патриарха Иеремия, «внезапно появившегося на Руси»:
«Через 10 дней мы прибыли в знаменитую Москву - город, украшенный великолепными зданиями (рraeclaris aedificiis). Нас встретили дворяне (nobiles viri); народу было бесчисленное множество. Мы заняли дом епископа великой Рязани.
Царь прислал к нам бояр (nucilitate praestantes viros) и многих других высших сановников. Каждый день нам готовился за царский счёт обед из превосходных и разнообразных блюд; за столом нам прислуживали ключники (tricliniarchaae), повара, кравчие (pincernae) и другие прислужники - младшие и старшие (...) После того, как мы прожили здесь две недели вместе со многими знатными царскими сановниками, патриарх заявил, что пришла пора - вернуться ему к своему константинопольскому престолу. Тогда явился к патриарху знаменитейший сановник (Archon) (имеется в виду Борис Годунов - А.О.), старший из царских бояр (Barones Regis). Приняв благословение от патриарха, он пожелал ему здоровья от имени царя и благочестивейшей царицы (...)
Потом он встал и - не без страха (non sine timore), но почтительно и в порядке передал патриарху следующую просьбу великого Феодора, царя великой России:
«Великий патриарх Константинопольский и Вселенский, святых святейший! Умоляю и заклинаю тебя: благосклонно выслушай эти речи, которые обращает к тебе царь! Феодор, могущественный и великий царь Владимирский, Московский и всей России, просит и молит тебя - остаться (moram figere) в Московской земле и быть патриархом Владимирским, Московским и всей России, чтобы, поэтому получить большее право на наименование вселенского патриарха (unde potriori rateone Oecumenicus appellabere). Если ты согласишься на это, то - ты сам, лица твоей свиты и твои родственники будут получать очень богатое содержание (censum)».
Выслушав эту речь, патриарх немедленно отвечал: «Благодарю за расположение и внимание ко мне великого царя Феодора и госпожу царицу Ирину, желающих украсить своё царствование учреждением собственного патриаршества, которое, действительно, составляет великое украшение всех стран. Но их желание не может быть исполнено: меня ждут в Константинополе - архиепископы, епископы, пресвитеры, монахи и все жители его. Однако, чтобы некоторым образом удовлетворить желанью царя, да будет избран патриархом кто либо другой, по установленным законам и по согласию епископов». Благородный боярин (Baro) чрезвычайно опечалился (indoluit), что патриарх не может остаться в России...».
И вот после этого царь Феодор Иванович, при настоятельной подсказке Бориса Годунова, решил предложить избрание патриарха из числа русских епископов, которого предложит царь.
Так 26 января 1589 года свершилось то, что было во благо и с радостью воспринято всем народом московского государства.
От шведов до немцев
Что же касается колокола, то он недолго служил монастырю. В 1611 году при осаде Новгорода войсками шведского военачальника Делагарди Свято - Духов монастырь был разграблен и разрушен. Во время оккупации Новгорода колокол, можно предположить, ещё находился на колокольне монастыря, но перед уходом в 1617 г. шведы тайно сняли и вывезли колокола монастыря, в том числе и колокол - вклад Годунова, на территорию Ругодива (Нарва). Только благодаря настойчивости русских военачальников и дипломатов при согласовании условий Столбовского мирного договора со Швецией удалось указать шведам на нарушение договорённостей и обеспечить, таким образом, возврат 14 колоколов. В числе возвращённых колоколов оказался колокол Бориса Годунова из Свято-Духова монастыря. В описи 1617 года так сообщается об этом: «Да по посольским же грамотам отдал свейсково короля маршалок Карло Карлов колокол болшей Духова монастыря, по смете Григорья Оболнянинова пудов с восемьдесят, да 13 колоколов середних. И те 13 колоколов ис Тёсова привезены в Великий Новегород. А духовской болшей колокол стоит ныне на Тёсове до зимнево пути, а по скаске в нем весу 90 пуд».
Так колокол Бориса Годунова возвратился в стены Свято-Духова монастыря, где и прослужил до момента большевистской кампании закрытия церквей и монастырей. В те годы музейные работники в меру сил и возможностей старались сохранить древнейшие памятники, и вклад Бориса Годунова был переведён в ранг музейного фонда. До 1941 года в фонде музея уже находились 16 из 18 колоколов Софийской звонницы, Хутынский полиелейный (1599 г.) колокол, колокола Николо-Дворищенского собора, а также не подлежавшие переплавке иностранные колокола.
Нападение фашистской Германии на Советский Союз вновь ввергло колокольные памятники Новгорода в бедствие. Лишь 11 августа 1941 г., когда для всех стало ясно, что «немца» под Сольцами не остановить, были приняты срочные меры по эвакуации колоколов. Их снимали со звонницы и грузили на баржи речников. Вот как вспоминает об этом заместитель директора по административно-хозяйственной работе Новгородского управления государственных музеев Александр Николаевич Семёнов: «11 - 12 августа воздушные тревоги объявлялись одна за другой, над городом шли воздушные бои, а 13 вечером начался обстрел города немецкой артиллерией. Музейные работники и бойцы ПВХО готовили к отправке на баржах колокола, Магдебургские врата и художественные изделия из олова. (...) При погрузке колоколов на баржу применялись лебёдки и тали, присланные из Ленинграда (при помощи этих талей под руководством представителя Балтфлота снимали колокола с Софийской звонницы, а было их на ней всего 17). Колокола грузили на построенные специально на барже срубы из бревен. Но 2 самых больших колокола (а не один) погрузить на баржу было невозможно...»
В ночь с 14 на 15 августа 1941 г. сапёрами с помощью взрывчатки были зарыты остававшиеся на поверхности у стен кремля «Праздничный» и «Воскресный» колокола. Три колокола, включая и колокол Годунова из Свято-Духова монастыря, оказались в результате обстрела и потопления баржи в воде Волхова и пролежали там до января 1944 года, до дня освобождения Великого Новгорода частями Красной Армии.
В отчете о работе Новгородского государственного музея с 28 января по 28 августа 1944 года было записано следующее: «Подняты со дна Волхова затонувшие три колокола и раскопаны два больших колокола. С берега Волхова они перетащены в кремль, к звоннице».
Когда город праздновал свой 1150-летний юбилей, коллекция колоколов Великого Новгорода пополнилась новым колоколом. Надпись на нём гласит: «ЛИТ СЕЙ КОЛОКОЛ В 2009 ГОДУ В ПАМЯТЬ СВЕРШИВШЕГОСЯ 1150-ЛЕТИЯ ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ДМИТРИИ МЕДВЕДЕВЕ, ГУБЕРНАТОРЕ НОВГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ СЕРГЕЕ МИТИНЕ, МЭРЕ ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА ЮРИИ БОБРЫШЕВЕ, СВЯТЕЙШЕМ ПАТРИАРХЕ МОСКОВСКОМ И ВСЕЯ РУСИ КИРИЛЛЕ».
Мы убеждаемся, что история Великого Новгорода - это история России. Так было раньше, так будет и впредь.