До этого вечера Даша никогда не ****овала. Но, всему свойственно случаться впервые. Тем более что ****ство было для нее родной стихией, ****ство было ей свойственно, а нынешнее спокойное время было, скорее, следствием обстоятельств и жалкой попыткой попробовать быть по-настоящему счастливой. Ну, знаете, как в книгах: алые паруса и прочая лирическая чушь, которой, конечно же, в суровой прозе жизни нет места, однако верить в нее пока что никто не запрещал.
И все эти годы Даша была по-своему счастливой.
Но вот после разрыва c Кабаном, после череды жарких членов, страстных кунилингусов, и ее редких – по-настоящему работать ртом ее всегда, почему-то, ломало, она предпочитала говорить – минетов, она вдруг почувствовала, что чертовски устала, и хочет, пускай и краткосрочного, но покоя.
Даша задумалась о скромном очаровании тихий буржуазной жизни: поездки с парнем и его друзьями за город, например, на море, совместные попойки, бильярд, кино, футбол, боулинг – водка, коньяк, виски, травка, иногда – порошок. Наконец, искренние объятия и поцелуи – нежные ли, нижние ли, а лучше – сразу и везде.
И Алекс давал ей все это. Он окружил ее заботой и вниманием, он развлекал ее и терпел, ласкал ее и трахал, как мог. Ради этого ему даже пришлось основательно завязать с бухлом и куревом. Но Даша стоила всех этих жертв, несмотря на все свои многочисленные недостатки, которые были отнюдь не скрытыми, а проявлялись ежедневно, и даже ежесекундно – в каждом ее движении, в каждом ее слове. Они били в лицо, шокировали и притягивали его и всех, кто был рядом с ним к ней, чудовищной силой непонятного магнита, которые, по всем законам логики, должен был отталкивать их к чертовой матери.
Только друзья Алекса, люди, с которыми Даша теперь, в статусе его девушки, проводила значительный кусок своей жизни, относились к ней скорее как к какому-то экзотическому созданию. С ней они погружались в другую реальность – экспрессивную и дикую, наполненную огромным количеством далекого им искусства и основательно подзабытого распутства, и даже дикого буйства.
Все это освежало, и поэтому нравилось им.
Наверное, потому, что это сильно контрастировала с их сытыми, но такими серыми и бесконечными днями существования: кредит, работа, ипотека, покупки… депрессивные будни, запойные выходные – все это со временем ложилось на их плечи свинцом груза, который принято называть бременем прожитых лет. Помимо жизненного опыта он прибавлял седины, хронические болезни, и вообще превращал всю жизнь в одну сплошную усталость, от которой каждый из них бежал, как мог. Желательно - быстро и в разные стороны. Но все их попытки, невзирая на чрезмерную интенсивность, были тщетными, и все они, по факту, двигались в один пункт назначения – одну большую братскую могилу своего поколения, которое, как и все предыдущие, было потеряно для них самих, и для самой цивилизации. Потому что золотой век уже давно завершился, и вот уже многие века общество занималось самоуничтожение во всех мерзких формах этого процесса.
Да и был ли когда-нибудь этот золотой век?..
Весна медленно перетекала в лето, а Алекс праздновал свой день рождения.
Скажите, ну чем не повод изменить горячо любимому парню прямо у него же под носом, да еще и с черт знает с кем?
Нет, конечно, она отлично относилась к Факе – с ним можно было и поговорить, и вообще расслабиться, в том числе и не без того, что было под рукой. Тогда как с остальными членами их компании – разве что только выпить, да и то – это уже было не в кайф.
Он, как и Даша, был для всех этих людей, собравшихся на дне рождения Алекса никем. Наверное, это, в конце концов, их и сблизило.
Фака знал свое место в этой отдельно взятой ячейки социума, и, казалось, принципиально забивал болт на всех, просто методично нажираясь водкой. Даша же следовала его примеру, налегая, впрочем, просто на все, что можно было бухать – водка, вино, коньяк, виски, и снова водка.
Разумеется, они могли попросту сюда не приходить, если их не ждали. Но если Даша обязана была присутствовать на дне рождения своего парня по объективным причинам, то Фака, казалось, просто получал какое-то мазохистское удовольствие, играя в этом театре теней заблудших душ среднего класса, все агрессивнее врезаясь в это человеческое месиво по мере своего опьянения.
Короче, каждый отдыхал, как хотел.
Вокруг были, в основном, малознакомые люди – какие-то сотрудники, какие-то партнеры, студенческие друзья, еще кто-то – из прошлой жизни. Даша и Алекс дружили отдельно, каждый был со своими друзьями, которые, как две параллельные друг другу прямые, никогда не пересекались.
Фака, конечно, был не в счет. Он, в свою очередь, знал, что трахать девушек друзей – это плохо. Таково было правило. Но, во-первых, ни Алекс, ни Даша не были его друзья. Во-вторых, побеждает тот, кто нарушит правило первым.
Одним словом – круто быть плохим.
По большому счету, друзей у Даши не было. Ее эгоизм не позволял ей привязываться к людям, поэтому слишком близко она не подпускала даже Алекса, несмотря на то, что была с ним уже несколько лет.
Фака был из той же породы – одиночка. Их связывало это острое желание и отточенное умение отталкивать от себя людей, как только те им надоедали, начинали нравиться, или же просто разочаровывали хоть немного.
Они жили методом проб и ошибок. Вокруг были миллионы, а в мире – целые миллиарды человеческих клонов: кто-то был лучше, кто-то – хуже, но, в принципе, все они были одинаков.
Именно поэтому не было смысла задерживать возле себя человека, начавшего вызывать сомнения. Если даже виноват был ты сам. Жизнь шла своим чередом, и не собиралась останавливаться. И они шли вместе с ней – дальше, меняя вместе с днями тех, кто был рядом.
Каждый был сам по себе, и это толкало их друг к другу, как двух психов в одном фильме ужасов: те обязательно встретятся в конце, под самые титры, чтобы изорвать друг друга в клочья.
Несмотря на то, что до этого Даша ни разу не изменяла Алексу по серьезному, то есть – с полным проникновением (или, хотя бы, орально), выспаться с Факой она была не прочь с первого дня их знакомства. Тогда, пьяные, они убежали от всех и говорили несколько часов. Обо всем – литературе, кино, музыке, о самой жизни.
Когда их спохватились и нашли, все и, в первую очередь сам Алекс, очень сильно удивились, увидев, что два пьяных и склонных к социальному эксцентризму разнополых человека не трахаются, и даже не целуются, а просто стоят, вглядываясь в даль с открытой террасы на крыше отеля, и спокойно беседуют.
По правде говоря, общих интересов у них было не так уж и много. Более того, Факу попросту тошнило от старья, от которого, в свою очередь, тащилась Даша, и теперь рассказывала ему обо всем этом взахлеб.
Но Фака тактично не намекал девушке на ее возраст.
Он просто спокойно слушал весь тот треп, который она обрушивала на него волной за волной, практически не давая вставить в непрекращающийся поток слов, названий и имен хотя бы реплику, пропуская его, в своем большинстве, мимо ушей.
Факе было все равно: ну, ****ит себе, и ****ит.
Тоже был май. Он сумел вырваться из осточертевшего Киева на Юг: Азовское море, еще пустой – не сезон – отель в сотне метров от берега, огромный запас пива и травы. Круглосуточный бар с пролетарскими ценами, и пьяное блаженство после трехсот грамм водки и косяка.
Даша покурила вместе с ним. Наверное, поэтому ее так и несло.
Девушки, как правило, курить не умеют, так – понтуются. Что можно о них говорить, если они даже разбавляют водку соком?
Фака, кстати, считал пацанов, которые поступали так же, форменными педиками, и не иначе. Настоящий мужик должен был хлебать водку не запивая, и даже не закусывая – и только так.
И то, что девушки и дудка – вещь практически не совместимая, он знал наверняка, убеждаясь в этом каждый раз, как только вновь брался ставить курительный опыты над очередной овцой.
Правда, случались и приятные исключения. Даша была в числе тех редких экземпляров, которые не заходятся в истерическом кашле после первой же тяги, проливая, если речь идет о "мокром", вокруг себя воду, или выдувая из "утки" облако тлеющей травы.
Конечно, после нескольких затяжек бережно скрученной сигареты, ее окончательно развезло, но Даша держалась молодцом, и за это ей был большой респект.
По правде сказать, в момент их душевной близости о сексе не думала разве что Даша (хотя, *** его знает, что на самом деле творилось у нее в голове), а вот Фака был очень даже не прочь получить хоть что-то, и поэтому действовал по мере возможностей, натыкаясь, впрочем, после серии очередных поползновений к ее полуголому телу на стену фригидного равнодушия.
Возможно, со временем его осада и увенчалась бы успехом, однако их обнаружили, так что они были вынуждены вернуться к своим друзьям-товарищам, чтобы снова пить и развлекать их своими непристойностями, вызывающими у этого пьяного быдла гомерический смех.
В дальнейшем – до этого вечера, они виделись не то, чтобы очень часть – и Даша, и Фака, не всегда пересекались на совместных сборищах, предпочитая, как уже говорилась выше, проводить время каждый со своими тараканами, но все равно достаточное количество раз, чтобы, наконец, она сдалась. Но Даша все сопротивлялась. Фака же предпочитал клеить ее, когда был уже чертовски пьян, да и старушка тоже находилась под градусом, поэтому никто не воспринимал серьезно их флирт.
Из всей толпы – этого человеческого месива, собранного по социальному и профессиональному принципу, нервничай, разве что, Алекс. В его глазах иногда мелькала паранойя, когда Фака пытался поцеловать Дашу в губы, или начинал гладить ее не прикрытый короткой молодежной футболкой животик.
Несколько раз, когда они выходили покурить, нервы у Алекса сдавали, и он выбегал за ними следом: но снова мимо – его девушка и Фака просто курили.
Никаких фактов, одни лишь домыслы.
В конечном итоге это его и расхолодило, и Алекс совершил непоправимую ошибку – расслабил булки, чего делать по жизни категорически нельзя.
Чувак потерял бдительность, за что и поплатился.
Вообще вся паранойя Алекса была бессмысленной, потому что ничто не мешало Даше и Факе созвониться в любой удобный для них момент – а с ним девушка была отнюдь не большую часть своей жизни, и иногда они и вовсе не виделись по несколько дней, чтобы встретиться и спокойно потрахаться.
Никто бы ничего и не узнал. Но, их тянуло друг к другу только под прицелом чужих взглядов и с алкоголем в крови. В других обстоятельствах у Даши, наверное, появлялось рациональное целомудрие стареющей женщину, заполучившей младшего ее на несколько лет мужика – именно так она расценивала Алекса. Ну, а Факу, после утренней дудки откровенно ломало так напрягаться.
Каждый ждал своего часа, и так уж было угодно судьбе, чтобы все это случилось как раз на дне рождения Алекса – куда уж символичнее?
Вообще-то, Факу сюда никто не приглашал. Его притащила Даша. Алекс, похоже, был против, но виду не подал – решил лишний раз не ругаться со своей девушкой. Тем более, это был всего лишь Фака, а не какой-то незнакомый мужик, коих Даша неоднократно приводила к ним за столик во время очередной посиделки, и от которого потом было так непросто избавиться: учуяв дармовое (как он думал) бухло и разгоряченное тело девушки, он не очень-то и хотел уходить.
Его можно было понять.