Палата была небольшая, на двоих. Вторая постель пустовала.
Она лежала у окна. Когда я подошла, показалось, в ее теле совсем нет костей: оно как-то странно растеклось. Дело было не в том, что она страшно похудела: не покидало впечатление, что тело совсем не имеет скелета.
Руки… Верный признак тяжелобольного человека. Даже если человек всю жизнь занимался физическим трудом, в тяжелой болезни, пусть не слишком пока долгой, его руки становятся абсолютно белыми, тонкими и прозрачными. И какими-то особенно чистыми: исчезают неотмываемые в здоровой жизни пятна — следы грязной работы.
И этот взгляд, обращенный внутрь… Такой бывает у беременных женщин, только освещенный улыбкой.
Разговор крутился вокруг болезни, лечения, обследований. Когда эта тема была исчерпана, говорить стало как-то не о чем. Расспрашивать о чем-либо я побоялась: это могло навести на ненужные размышления.
И тогда я стала рассказывать, что после долгого перерыва начала писать, о своей авторской страничке. Что-то смогла процитировать, хотя плохо помню свои стихи: я же не учу их наизусть. Она попросила в следующий раз принести их.
Когда я пришла снова, она стояла. Процесс укладывания в постель занял несколько минут — каждое движение вызывало сильную боль.
Читать сама она не смогла: не было сил держать листок, да и темновато в палате.
Она попросила меня почитать. Я знала ее историю — она не знала мою. Впрочем, в сущности, все наши истории похожи одна на другую.
Она слушала, иногда кивала. Вдруг, когда я стала читать:
Ты был уверен — я уйду
В молчании. Не обжигая взглядом.
И превозмочь смогу свою беду,
Что отравила мысли терпким ядом.
Я не смолчу, но не сорвется крик.
Молчанье душу не придавит камнем.
Я вылью боль в неровный, нервный стих,
Сровняв и в нем отчаяния грани.
Я не одна: со мной любовь осталась.
И с нелюбовью — ты. Такая малость —
сказала:
— Нет, здесь Вы не так читаете. Дайте я.
И прочитала по-своему, как ей казалось правильным. С выражением, расставив свои акценты.
Я поняла, что в одном отдельном случае на целых полчаса оказалась сильнее болезни.
Она попросила оставить ей странички.
P.S. Март. С той поры прошло девять месяцев — время, достаточное для того, чтобы женщина могла создать новую жизнь. Или сохранить свою. Она поправляется. Правда, пока каждый месяц ей приходится ложиться в больницу для курса химиотерапии. Она берет с собой мои стихи. Читает их соседкам по палате.
P.Р.S.В конце июня ее не стало. Через полгода примерно, в мае, она выписалась из гематологического отделения больницы, ей сказали, что у нее здоровая кровь. Через месяц или полтора возникла новая проблема, ее прооперировали, и это сыграло роковую роль. Кровь, как сказали врачи, "пошла по нулям". Я не очень понимаю, что это значит, но через месяц после этой операции ее не стало.
Вечная память...