Утренняя глазунья с коричневыми кружевами в кипящем масле раздражает меня сильнее подтёков на кружке с чаем, сильнее воды на полу в ванной комнате. Будто кое-как помылись, а потом кое-как ели и пили, толкались, мешая друг другу. И стул отвернулся от стола, а стол пытается сбросить с себя скатерть.
Я сижу комочком в кресле и ненавижу. Уже сорок минут.
Обнимаю колени и рассказываю себе, как же я его любила.
Он — неудобный.
Но это не мешает мне видеть красоту его решений. И то, как он заинтересованно выслушивает любое мнение, даже бредовое.
Он не спорит. Он просто вынимает кусочек правды из чужого соображения. А потом, сложив наши глупости и промыв их в чистилище своих знаний, произносит фразу, в которой каждый из нас узнаёт хилые ростки несостоявшихся собственных идей.
Мы счастливо улыбаемся. И он улыбается. Нам? удачно решённой задаче? Это неважно. Потому что красиво.
Вот в эту красоту я и влюбилась.
И, если бы моя жизнь ограничивалась только работой, мне ничего более от него было бы не надо.
Оказалось, что нужны его руки, оказалось, что мне важно прятаться у него на груди под тёплой ладонью. Оказалось, что хочется услышать "умница моя" и прочитать по глазам, что он не мурлычет, а так и думает.
Ну вот...
А он, заглотив свою глазунью и легонько щёлкнув меня по носу, пропел "кра-а-савица".
Я выпала из системы его координат.
И буду ненавидеть его ещё минут двадцать. А потом улыбнусь последнему его решению. Когда было очень красиво.
...и вспомню, как я любила.