Человеческие страсти -
Это главные напасти,
Люди жадны и хитры -
Добродетель ждут костры!
Но на то и есть святые,
Чтоб прощать грехи людские...
Борис Готман.
Естественно, что к Великановой горе я отправился лишь утром.
Не сказать, что Собиратель историй был очень доволен сим промедлением, но кто его, собственно говоря, спрашивал? Некоторые обожают спихивать свои проблемы на других, но платить за это почему-то не любят.
Взобраться на гору я довольно быстро, никаких ловушек, коих я так опасался, не было и в помине.
Строители и не подумали замаскировать храм хоть как-то или защитить заклинаниями. Он был довольно велик и представлял собой пирамиду. Причём довольно симпатичную. Построенная из целых каменных блоков и облицованная мрамором, пирамида сверкала на солнце.
Я не стал особо ломать голову над тем, откуда в этих местах могла взяться пирамида, ведь обычно их строители обитают южнее, и каким образом гробница преобразовалась в храм. Я ведь не уточнял, в какую именно из многочисленных религий верит Собиратель историй и остальные жители его деревни. Вполне может быть, что эти люди тоже строили пирамиды, подобно египтянам и обитателям далёкого континента, но использовали их, как храмы. А может, сам Солтус был египтянином, и построил эту пирамиду, как свою гробницу.
Вот что меня действительно беспокоило, так это то, что в пирамидах обычно полно ловушек, оживающих мумий и прочей мерзости. Да и входа внутрь что-то не видно.
Я не спеша обошёл вокруг пирамиды.
Обычно вход у пирамид располагается с севера. (Уж мне-то это было прекрасно известно, я, в своё время, немало разграбил таких гробниц, а в одной даже был почти похоронен, причём заживо!) Там я его, в конце концов, и отыскал, примерно на высоте четырнадцати кетров над землёй.
Вход этот скрывал большой треугольный камень, насаженный на шип и благодаря этому легко поворачивающийся. Белая отполированная поверхность камня сливалась с полированными плитами наружной облицовки, что делало эту своеобразную «дверь» совершенно незаметной.
Проникая в этот вход, я ожидал любых неприятных сюрпризов, но, ничего не произошло. От входа начиналась узкая галерея, всего в один кетр шириной.
Она шла наклонно вниз до площадки, откуда начинались два коридора.
Один из них поднимался вверх внутрь пирамиды, другой как бы являлся продолжением входа и спускался под пирамиду.
Подумав, я выбрал ту из галерей, что шла вниз.
Коридор сделался горизонтальным и закончился небольшой камерой, высеченной в скале. На противоположной стене от входа располагался ещё один дверной проём, откуда опять начинался, или, точнее продолжался коридор, упиравшийся в тупик. Стены камеры были отделаны грубо, как будто не закончены, пол не настлан. Посреди камеры стояла простая погребальная урна. Никаких рисунков или украшений на ней не было и в помине.
Есть одно важное правило, когда проникаешь, в гробницы, ни в коем случае не стоит трогать погребальных урн или саркофагов. Это всегда заканчивается плохо. Пусть они хоть до краёв завалены сокровищами или благовониями, ни в коем случае их трогать нельзя. Хорошо если обитатель саркофага или урны просто возмутится и попытается прикончить дерзновенного, от мертвеца ещё можно отбиться. А вот если сокровища прокляты, вот здесь такое может начаться! Помнится, мы тут с одной красоткой джинией лет двадцать назад отыскали в потайной пирамиде такой саркофаг и обчистили. Так представляете, бедная девушка превратилась в гоблина, а я в юную красотку! И неизвестно, кому из нас двоих было хуже.
Я, на всякий случай, преклонил колени пред урной и пробормотал короткую молитву, которой научил меня один друид из девственного леса. После чего поспешил обратно к развилке. - Быть может, ловушки и стража отсутствовали именно потому, что брать в этой пирамиде решительно нечего? - подумал я.
Сначала второй коридор был узок. Согнувшись почти вдвое, я карабкался на протяжении примерно тридцати метров, пока не показалась ещё одна площадка. От неё опять шли две галереи. Одна узкая, горизонтальная, вела в небольшую комнату, вдоль стен которой располагались многочисленные полки со свитками, судя по всему, с необычайно древними.
Прихвати я с собой хоть малую их часть, наверняка сумел бы продать за хорошие деньги. Вот только боюсь, что сохранить их в целости я вряд ли смог бы. Наверняка они рассыплются в пыль, как только я покину пирамиду. Воздух смертелен для таких артефактов.
Стены свиткохранилища также не были облицованы, а потолок в виде шатра (две наклонные плоскости сходятся под углом) – не отделан.
Я вернулся на площадку и последовал во вторую, необследованную галерею.
Я замер от восхищения, как же этот коридор отличался от других!
Галерея тянулась метров на пятьдесят в центр каменной громады. Шириной, около двух метров, высотой – восьми с половиной. Сверху донизу стены были облицованы мелкозернистым известняком. Плиты отшлифованы и отполированы до такой степени, что они казались мраморными. Места соединения меж плитами были почти незаметны, туда не проникло бы и лезвие ножа. Потолок был сложен из пластов, расположенных уступами и потому казался сводом. Пол был настолько гладким, что я скользил по нему, как по льду. Всё это сооружение было изумительно по своей законченности; но не менее изумительна была и прочность работы.
Большая галерея вела в просторную комнату, но попасть в неё оказалось не так-то просто. Сначала я преодолел порог, высотой около девяноста сантиметров, прошёл, согнувшись, опять по узкому коридору в небольшое помещение, высотой в три метра. Здесь опять находились каменные «двери»: четыре огромные глыбы, три из которых наглухо закрывали вход, четвёртая была гостеприимно приподнята, оставляя небольшой проход.
Под нависшей тяжестью, не без страха, почти ползком, я пробрался в третью комнату. Вот, наконец, и последнее помещение.
Стены, высотой в шесть метров, были облицованы гранитными плитами. Отполированные до зеркального блеска, они поражали чистотой и точностью отделки, совершенством работы.
Из комнаты наружу выходили две очень узкие галереи, почти трубы, скорее всего, служащие для вентиляции.
А посреди комнаты стоял изящный алтарь, на котором и лежал камень волшебный, чьи грани сверкали всеми цветами радуги, несмотря даже на тьму, что царила в помещении.
Спешить было решительно некуда, поэтому я присел и достал кусок курятины и хлеб. Если пришло время умирать, грех не поесть в последний раз.
- Добрый день, - раздался голос откуда-то из тьмы.
Я резво вскочил.
– Кто здесь? - поинтересовался я.
– А сам-то как думаешь? - предо мной появилась призрачная фигура, - вот сколько обитаю здесь, в пирамиде, а такого не видал, чтобы кто-то ел в гробнице.
– Святой Солтус, полагаю? - я чуть склонился, - простите, если бы я знал, что моё поведение оскорбит вас...
– Если можно, просто Солтус, - улыбнулся призрак, - и ничем ты меня не оскорбил. Я и сам, бывало, когда обследовал очередное святилище или пирамиду, закусывал на ходу, дабы не терять времени. При жизни я был известным путешественником и немного волшебником. Извините за любопытство, вы не похожи на исследователя, полагаю, вы прибыли сюда, дабы забрать камень?
- Ну, да, - кивнул я, - жителям Гинне очень и очень нужен сей артефакт.
– Ах, жителям Гинне, - призрак хмыкнул, - надеюсь, в этот раз они хоть предупредили о…
- Ну, да, – я вздохнул, - они почему-то уверены, что я истинный герой, - уверен, вы не слышали моего имени. Я Орк. Гоблин Орк.
– Боюсь, нет, - Солтус виновато улыбнулся, – к сожалению, я умер задолго до вашего рождения, - знаете, уважаемый Орк, если мой вопрос вас не обидит – зачем вам мой камень, из-за денег или вам хочется знать, герой вы или нет?
- Да всего понемногу, - я пожал плечами, - да и вообще, я считаю, не дело, чтобы полезные вещи пылились в тайниках и гробницах, вместо того, чтобы приносить пользу людям.
– Я тоже так думал, - призрак нахмурился, - пытался помогать людям, особенно, жителям моей деревни, пока… пока не умер. Знаешь ли ты, КАК я умер?!
– Догадываюсь, - кивнул я, - благодарные односельчане тебя же и прикончили.
– Если точнее, сожгли, - пояснил Солтус, - понимаешь ли, я создал Око Солтуса, дабы оно защищало деревню от внешнего зла, но немного переоценил собственные силы. Потратил всю свою магическую энергию на создание этого камня. Я так ослаб, что и свечки не смог бы разжечь с помощью колдовства.
Единственное, что радовало меня, так это то, что мои родичи и друзья теперь были в безопасности.
И случилось так, что тот год, в который создал я Око, оказался неурожайным, как и следующий. Жители Гинне собрались, дабы обсудить, что им делать в сию недобрую годину. И, хорошо подумав, обвинили во всех своих бедах… меня. Мол, создав камень, я оскорбил их богов. Сколько ни пытался я объяснить, что никаких богов, кроме Единого, не существует, а рассердить его, создав добрый артефакт, невозможно, меня не слушали. Повязали, аки жертвенного агнца, и отправили на костёр. Правда, вот перед смертью я проклял своих соотечественников. (А ведь, как известно, проклятье умирающего колдуна, даже лишённого силы, всегда ужасно!). И перенёсся мой камень в сию пирамиду.
(Я отстроил вот эту пирамиду, как храм Единому. К своей великой гордости хочу сказать, что моя гробница – точная копия великой Египетской пирамиды. Я придал такую форму моему храму, потому что хотел сохранить коллекцию моих свитков, ведь атмосфера в пирамидах наиболее полезна для хранения сих хрупких артефактов.). Его (камня) способность убивать любого, кто не является героем, была изначальной, я наделил ею Око, дабы какой-нибудь негодяй не похитил камень, лишив деревню защиты.
А когда исчез камень, деревня лишилась и своего защитного покрова. И напали на моих соотечественников завистливые соседи, похитили их имущество и многих из них убили. Вот когда поняли жители Гинне, какую ошибку совершили! Раскаялись они в своём преступлении и даже объявили меня святым! (Я на такое звание ни в коем случае не претендую.). Только их раскаяние не вернёт мне жизнь, а даже, если бы и могло, отменить своё проклятье я не в силах.
– Типично, - пожал я плечами, - люди, они люди и есть. Любят тех, кто их угнетает, и убивают своих благодетелей.
– Так стоит ли ради них рисковать жизнью? - уточнил призрак.
– Нет. Не стоит, - согласился я, - понимаете ли, уважаемый Солтус, мне вечно попадаются в спутники существа не совсем нормальные, кои вечно стремятся всем помогать и всех спасать. Причём, моими руками. Вот и в этот раз, я вынужден рисковать, хотя и не хочу. Кстати, хотелось бы уточнить, почему в вашей пирамиде нет ловушек и прочих «прелестей», вроде живых мертвецов?
- А зачем? - Солтус пожал плечами, - единственной ценностью, что имеет смысл красть, является Око, а его, как ты понимаешь, обычный вор не сможет похитить. Не поможет ни магия, ни футляр, ни наброшенная ткань. Только герой может коснуться Ока, а истинный герой не станет брать камень с целью обогащения или иных недобрых целей. Прошу тебя, Орк, если ты хоть немного сомневаешься, в себе, уходи прочь. Ты симпатичен мне, смерть твоя огорчит меня и омрачит и так не слишком весёлое существование.
– К сожалению, выбора у меня нет, - я развёл руками в стороны, - репутация, знаешь ли. Да и чем я рискую? Я стар, уж лучше умереть вот так, быстро. (Да и хоронить не придётся, я ведь уже в гробнице!) Чем где-нибудь в дороге, от голода и болезни, вдали от родных мест и дорогих мне существ.
– Ну, - призрак вздохнул, - это твоё решение. Удачи.
– Спасибо, - кивнул я, - удача мне пригодится. На всякий случай, прощайте.
Я быстро протянул руку и схватил камень.
И снова мои ожидания не сбылись, я был живёхонек.
– Ну, - я сплюнул, - я так надеялся отдохнуть, а теперь опять придётся в деревню тащиться, потом и дальше. Нет мне покоя.
– Не огорчайся, друг мой. (Я могу тебя так называть?), - улыбнулся Солтус, - зато теперь ты знаешь, что ты – истинный герой. Уверен я, смерть твоя будет красивой и величественной. Не может существо, подобное тебе, умереть в дороге, от голода и болезней. Полагаю, враги твои тебе этого не позволят. А теперь, нам действительно придётся попрощаться. Я завершил все дела свои и могу упокоиться с миром. И, чуть не забыл. В моём свиткохранилище хранится рисунок одного интересного оружия, кое обнаружил я в Китае. Уверен я, оно тебе пригодится. Скопируй этот рисунок и закажи это оружие деревенскому кузнецу.
– Спасибо вам, уважаемый Солтус, - я поклонился призраку, - надеюсь, мы ещё встретимся в лучшем мире. Спи спокойно.
Призрак поклонился мне и исчез, растворился во тьме.