МЕСТО ГИБЕЛИ ПАРТИЗАНКИ ТОСИ ПЕТРОВОЙ - повесть
История эта из моего пионерского детства, трагикомическая и занимательная в своём роде. Произошла, когда я учился в интернате, в классе седьмом или восьмом - я точно уже не могу вспомнить.
Тося Петрова погибла, когда её партизанский отряд преследовали каратели, возможно, она отбилась от отряда или намеренно отводила фашистов от основных сил отряда партизан.
Она погибла в лесу, довольно далеко от деревни, и отстреливалась до последнего патрона. Может, она сама застрелилась от отчаянья, а может, фашистская пуля оборвала её юную жизнь – подробностей я не помню. Помню только, что этот эпизод нам рассказывала наша классная - преподавательница русского языка Нина Мартыновна - в порядке патриотической работы. План работы, в свою очередь, разрабатывал и утверждал директор, бывший фронтовик-десантник, поэтому соблюдался он неукоснительно.
Директор нашего интерната являл собой тип руководителя-патриарха, и он же потребовал, чтобы Н.М. сводила нас на место гибели и прочитала там более развернутую лекцию на фоне суровой природы. Мы должны были почувствовать хоть в малой степени, как гибнут герои - в условиях суровых и непривлекательных, по крайней мере для обывателя.
Никаких тебе гранитных обелисков, букетиков гвоздик, стриженых газонов и, конечно, комфортабельных автобусов, поджидающих экскурсантов на обочине. И он, конечно, знал, что никакой ни асфальтированной дорожки, ни захудалой тропинки к месту гибели партизанки не вело и вести не могло. Такую вот погибель на наши бедные головы задумал бывший десантник. Только волки да местные старожилы знали это место - и один мальчик из нашего класса, который жил со своими родителями на глухом железнодорожном разъезде в убогой избушке. Возможно, именно данное обстоятельство сыграло решающую роль в судьбе предстоящего похода.
Никто не догадался, о чём таком шушукались Н.М. с Витькой Мухортиковым, по прозвищу Мухомор, после уроков. Витя славен был тем, что изобретал всякие взрывоопасные смеси и взрывал их при каждом удобном случае. Вот все и решили, что ему опять делают внушение по поводу очередного взрыва магниевой смеси в школьном туалете на перемене. Такие происшествия не считались страшным преступлением - по сравнению с курением, с его страстью смирился даже директор.
Все приготовления к походу совершались втайне (теоретические – разработка плана, хронометраж, снаряжение, продовольственное обеспечение). И вот тёмным зимним утром. сразу после завтрака, Н.М. собрала весь класс на улице и объявила:
- Сегодня, в субботу, вместо похода в кинотеатр, мы идём...
Тут она сделала торжественную мину и после эффектной паузы закончила:
- Мы идем к месту гибели партизанки Тоси Петровой, в лыжный поход.
Поскольку мало кто знал, где погибла славная комсомолка Тося, то все решили: поход будет необременительным, какой-нибудь скромный обелиск в чистом поле недалеко от города. Однако самые сомневающиеся, в том числе и я, почувствовали в такой затее скрытую угрозу своему существованию. Но не посмели её озвучить, так как это значило бы признать себя обывателями. Мы еще хорошо помнили строчку из песни о буревестнике: глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах. А денёк обещал быть морозным, так что вовсе и не так уж плохо хоть на один злополучный день превратиться в пингвина-обывателя, подумал я. Зимы же во времена моего детства стояли суровые – морозные и снежные, не чета нынешним - теплым и сырым.
Нам разрешили выбрать лыжное снаряжение в подвале спального корпуса. Конечно, самые бойкие выбрали самые лучшие лыжи, палки и ботинки, в том смысле, что по размеру, а самые тюти – девчонки - то, что осталось, то есть не по росту и размеру. Во всеобщей суматохе Н.М. не обратила внимания на такое вопиющее обстоятельство. Единственное, что нас радовало - директор не пойдет с нами. А то крепкий мороз и суровый директор - что-то уж слишком много для детского восприятия.
Всем выдали сухой паёк, который тут же отобрала классная, сложив его в рюкзак под тем предлогом, что мы тут же начнем кидаться варёными яйцами, а печенье съедим до того, как дадут чай. Рюкзак с продуктами понес самый здоровый мальчик, несколько туповатый, но зато послушный воле Н.М., так как она его всегда защищала от наших насмешек. Вот и теперь он шел вместе с ней во главе отряда по городу, а шли мы на вокзал. Значит, поедем на электричке – догадались мы и пришли в страшное возбуждение. Электричка у нас прочно ассоциировалась с каникулами, а что такое каникулы для интернатовских детей? Просто счастье!
Поездка в электричке нам понравилась - тепло, сухо, светло, смотри себе на погруженные в зимний сон деревья в лесу. Мы даже предложили Н.М. доехать до Ленинграда и вернуться обратно, но воля директора, как злой рок, довлела над её сознанием. Хотя мысль наша показалась ей привлекательной.
В общем, счастье длилось недолго. Мы выгрузились на заброшенном полустанке среди снегов, который даже не имел названия – просто разъезд 112, никакой тебе дорожки, даже избушки поблизости не имелось. Идти пришлось по шпалам вопреки инструкции, о которой знали даже дети. Вокруг лежали девственные снега, и Н.М. со страхом в душе согласилась на эту авантюру. Ибо первый же поезд заставил бы нас всем классом прыгать под откос по пояс в снег с последующим вызволением нас оттуда неизвестно кем и как. Вскоре в свете медленно наступающего зимнего дня мы разглядели избушку, которая стояла вдалеке от железнодорожного полотна, там жили родители Мухомора - нашего проводника. Мороз потихоньку крепчал, и все обрадовались присутствию хоть какого-то жилья. Классная облегченно вздохнула – перспектива встречи с надвигающимся составом истаяла в морозном воздухе, как пар от дыхания. Жилище, в котором мы расположились на время, поразило нас своей малостью и убогостью и не было рассчитано на такое количество гостей. Но как-то все расположились, нас уже ждали и накипятили целый чугун воды. Мы попили чаю с печеньем, которое не съели по дороге, вопреки опасениям Н.М. Она вручили родителям Вити целый рюкзак с вареными яйцами, хлебом и маслом на предстоящий обед. Нам здесь всё понравилось, как и родители Вити - настоящие крестьяне. Наверное, имелись даже корова и куры, которых интересно было бы посмотреть. Короче, здесь стоило задержаться подольше – заявили мы Н.М., и она может даже украсить это сидение лекцией, но в лес не ходить.
- Мысль плодотворная, – согласилась она, – но что скажет Алексей Григорьевич?
Что он скажет, мы уже знали, так как А.Г. не стеснялся делать выговора учителям в присутствии учеников. Крутость составляла основной недостаток нашего директора - фронтовика в мирное время. Но наиболее проницательные из нас, девчонки–штабистки, прочитали по лицу Н.М., что она также пожалела хозяев. Кто знает, на что способен целый класс школьников, предоставленный сам себе на несколько часов? А она знала (разнесут всю избушку по бревнышку), и она решительно замахала руками на такую затею.
В итоге нас построили на улице, велели надеть лыжи, взять в руки палки, потом классная раздала чёткие инструкции: как двигаться, куда, в каком темпе, что можно делать, чего нельзя в никоем случае. Тут она опять посовещалась с Витей насчёт костра и спичек, из чего мы поняли: разводить костёр зимой Н.М. не умела, а Витя умел, но ему хотелось блеснуть перед ней своими познаниями в химии. И он сказал, что костёр загорится при помощи одного только ему известного состава. Все почему-то решили, что это будет бензин. Очевидно, и классная тоже так решила, но сделала вид, что страшно заинтригована его предложением, и согласилась на эту авантюру.
Лес оказался красив особой зимней красотою, но красоту эту хорошо созерцать на картине или в кино. Все портил изрядный мороз, который щипал щёки, покалывал пальцы, а у некоторых стали подмерзать пальцы ног в кондовых лыжных ботинках из кирзы. Но мосты уже были сожжены, и мы должны были принести жертву бедному духу Тоси Петровой и хотя бы приблизительно почувствовать то, что почувствовала она в момент своей гибели. В глухом лесу, без какой бы то ни было надежды на помощь.
Отряд растянулся по лыжне, которую пробивали наиболее сильные из нас во главе с нашим проводником Мухомором. Н.М. замыкала шествие, криками подгоняя слабых и сомневающихся. Сколько нам предстояло идти на лыжах по оцепеневшему от мороза лесу, никто не знал. Мороз вступил в полную силу, и все понимали, что только двигаясь, можно как-то противостоять ему. Конечно, кто-то всё-таки падал, и всем приходилось стоять и ждать, когда упавший лыжник встанет в строй. Наконец, самым сильным надоело часто останавливаться, и они пошли в отрыв, несмотря на отчаянные вопли Н.М. И только оставшаяся после них лыжня внушала надежду, что мы на верном пути. Кто-то что-то сказал о волках, и всех вдруг страшно заинтересовала такая тема, и классная упавшим голосом заверила нас, что зимой волки охотятся в другом месте.
- Об этом позаботился Алексей Григорьевич, – съехидничал Витька Андреев, однофамилец нашего директора – зазнайка и пятёрочник.
Все засмеялись, и мысль о волках отошла на второй план. Н.М. начала было рассказывать о военных заслугах директора, насколько это вообще было возможно при быстрой ходьбе и на морозном воздухе, но быстро выдохлась. Мне даже на секунду показалось, что дух А.Г. сконцентрировался в самом морозном воздухе, который обжигал легкие.
- Скоро ли мы доберемся до места? – стали спрашивать наиболее пострадавшие от мороза.
- Уже скоро, - заверила классная, и мы осознали, что когда наступит "скоро", она и сама отчётливо не представляет.
Бедняга - она, в отличии от нас, лгать не умела, и мы прекрасно знали об этом её свойстве характера. Всех, очевидно, грела мысль о костре как об источнике тепла, о бедной Тосе Петровой уже никто и не думал.
И вот настал миг, когда отставшая часть отряда приблизилась к месту, где её ждали самые сильные и пошедшие в отрыв мальчишки – естественно, уже злые и замерзшие, как волки. Дело в том, что костёр Мухомор разводить наотрез отказался, следуя чёткой инструкции Н.М.: сначала лекция, потом костёр. В некоторых случаях Витя оказывался жутко принципиальным – наверное, для триумфального разжигания костра его загадочной смесью ему нужна была публика, а она припозднилась. То, что мы увидели, чем-то напоминало сцену гибели отважной партизанки, с той разницей, что вместо Тоси оказался Витя. Замерзший, одинокий, он знал страшную правду: что без спичек бензин зажечь невозможно.
Одноклассники, не менее злые и замерзшие, обступив кружком беднягу, готовы были убить его, как те самые каратели, так как они уверились, что костёр он не разжигает исключительно из-за собственного упрямства.
По школьным понятиям, Мухомор способен был произвести взрыв из чего угодно, а уж добыть огонь - совсем пустяки. Возможно, его бы побили, но все знали, что и это бесполезно – Витя отличался феноменальной нечувствительностью к боли. Один раз ему обожгло взрывом руку, и он даже не заплакал, его можно было только убить.
Помощь подоспела вовремя: Н.М. молниеносно оценила обстановку профессиональным взглядом преподавателя. И предложила собравшимся набрать веток для костра, что все с радостью бросились делать, скинув лыжи и утопая в снегу. Однако ветки ломались плохо и неохотно. Вокруг росли одни матёрые ели, у которых ветки, пригодные для растопки, начинались на приличной высоте, а горючий лесной мусор оказался надёжно погребен под снегом. В общем, набралась жалкая кучка, не способная обогреть и одного человека. Наступил кульминационный момент разжигания символического костра.
В решающий момент склянка с бензином выскользнула из замёрзших Витиных рук, и священная жидкость тут же впиталась в снег. Однако бензином и не пахло!
- Так это был не бензин? – строго и разочарованно спросила Н.М. у Вити. И он пустился в долгие и путаные объяснения, что жидкость, которую он изобрёл, намного лучше бензина, но она еще не опробована в деле, и всё такое.
- Ну что ж, – произнесла классная посиневшими от мороза губами, – попытаемся поджечь проверенным способом!
Но спички ломались и падали в замерзших руках, а те, которые достигали веток, не могли зажечь их. Ибо ветки промёрзли до стеклянной хрупкости и загораться не желали никак.
- Всё ясно, – сказал Витька Андреев.
- Чего тебе ясно, Андреев? – зло спросила Н.М.
- Мы все тут умрём, от как Тося Петрова, а вас посадят! – торжественно заявил он (Витя отличался способностью к чёрному юмору – за что его ценил директор).
- Андреев, выйди из класса, – привычно сказала классная. Никто не засмеялся.
- Куда? – озадаченно спросил Витя.
- Куда хочешь, только чтоб я тебя не видела, – безучастно прошелестела губами Н.М.
- Пацаны! Айда на базу! – выкрикнул Андреев, и это, оказалось, вдохнуло во всех жизнь. Передовая часть отряда покинула место гибели партизанки и нашего позора. А самые преданные учительнице девчонки-штабистки и те, кто выдохся от ходьбы на лыжах по заснеженному лесу, остались. Вот перед ними у жалкой кучки из веточек от несостоявшегося костра Нина Мартыновна стоически поведала об обстоятельствах гибели партизанки. В чём-то неуловимо и она сама казалась похожей на Тосю Петрову - гордая, замерзшая, но решившая довести дело до конца. Дух директора торжествовал, да и мороз тоже, клацанье зубов и затравленные взгляды довершали картину. Урок истории состоялся, несмотря ни на что: и слушатели, и лектор оказались достойными славных предков.
Дальнейшее я помню плохо и хаотично. Потому что все без команды ломанулись назад – ломая палки и лыжи, к спасительной избушке. Пусть бы даже она находилась страшно далеко, и даже если б её окружали полчища волков, это никого уже не было способно остановить. Я знаю только, что Н.М. опять замыкала шествие с двумя самыми верными помощниками, для того чтобы подбирать остатки: потерянные лыжи и палки, а также ослабевших и отчаявшихся. Как и положено, капитан погибает последним, но в её случае было приказано выжить.
Нет, она не замёрзла, не обессилела, ведь на ней висела одна из девчонок, которая совершенно утратила силы и волю от мороза. Когда мы наконец достигли спасительного тепла, первые счастливцы уже спали, на них падали пришедшие позднее, потом выжившие, потом чудом уцелевшие, и так без конца. Домик Витиных родителей принимал в себя все новых и новых жертв героического похода. Когда пришла Н.М., я уже не помню, так как к тому времени уже спал без задних ног.
Проснулись мы одновременно - как после обморока. И обнаружили, что хозяева собрали стол с огромным чайником и чугунком с картошкой, классная наделала бутербродов. Ничего вкуснее мы, наверное, давно не ели. Все дурное забылось, как страшный сон – мороз, лес, бегство с места гибели. Как ни удивительно, но никто сильно не обморозился. Только пара сломанных лыж и несколько потерянных палок - в общем-то сущий пустяк по сравненью с перенесенными испытаниями. Вдобавок Витины родители показали нам другой – безопасный - путь на станцию: оказывается, всего-навсего надо было проехать еще одну остановку на электричке. И мы пошли к станции в сгущающихся сумерках – сытые, согревшиеся и счастливые.
Впереди нас ждала поездка в поезде, ужин в столовой и спасительный сон. У Нины Мартыновны же впереди был отчёт перед директором о проделанной работе, выволочка за сломанный и потерянный инвентарь... и вечный бой с детьми, которые учатся в интернате, живут без родителей, с которыми она уже столько перенесла, сколько не доводилось переносить с собственными детьми. И с которыми она уже срослась душой и успела их полюбить, несмотря ни на что.
Конец . (8 января 2010г.) Кировск Богданов И.В.