Родилось чувство

                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взгляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака. 
                Нинель Добрянская

                РОДИЛОСЬ ЧУВСТВО

     У моего двенадцатилетнего внука необыкновенная любовь ко всем животным. Всё, что двигается, ползает, проявляет хоть какие признаки жизни, его радует, вызывает интерес. Приносит он как-то фотографию, на которой его обвивает удав. Мне стало плохо, а он смеётся, и рассказывает: «Когда я прихожу в теплицу, то со всеми животными разговариваю, стараюсь каждого погладить. И с удавом я тоже люблю играть: беру его на руки, а он обвивается вокруг меня. И мне совсем не страшно!» Да, действительно, в теплице, куда ходит мой внук, много всяких животных, и обо всех он заботится. Однажды, придя домой, он говорит мне:
- Бабушка, в теплице вот-вот должна родить морская свинка, а почти все на каникулах. Можно, я принесу её домой?
- Внучек мой дорогой! Я бы и рада ей помочь, но я же не ветеринарный врач! Боюсь, что от меня будет мало толку.
- Ничего, бабуля, научишься!
     В нашей семье к этому времени уже появилось одно пушистое создание – миниатюрная кошечка, которую мы назвали Мати. Зная моё, отнюдь не восторженное отношение к кошачьему племени, внук долго уговаривал меня:
- Бабушка, посмотри, какая она несчастная, слабенькая, даже головку не поднимает! О ней прежде никто не заботился, вот даже одно ушко у неё погрызено собакой.
Действительно, кошка представляла из себя жалкое зрелище. Это был маленький комочек сваляной шерсти, даже разглядеть, какого она цвета, было трудно. И вот этот заморыш вызвал отклик в душе моего внука. Ему захотелось обогреть это обездоленное существо, и он приобщил к этому делу и меня. Поначалу я, как могла, противилась, но на мои доводы, что у нас взрослая собака и она вряд ли потерпит такое соседство, внук возразил, что у нашей Герды потомства нет, а Мати она примет за своего щеночка, и они заживут дружной семьёй.
- Ну, сколько можно говорить, что я не люблю кошек! - в сердцах выговаривала я ему. Но на это последовало спокойное утверждение:
- Ничего, полюбишь!
     И как же он оказался прав!
     Хотя кошки весьма чистоплотные животные, я почему то чувствовала к ним брезгливость. Помню, как однажды  на квартире моей приятельницы, ко мне подошла её кошка: пушистая, беленькая… Если бы в то время я  могла увидеть её другими глазами, назвала бы красавицей. Но тогда… Мне до сих пор стыдно за своё поведение. Кошка, желая привлечь моё внимание, распушила свой хвост и, помахивая им словно веером, стала тереться о мои ноги. Я же грубо отпихнула её от себя. Бедная кошечка даже мяукнула от обиды. Моя приятельница была просто шокирована таким поступком: «Она что, тебя поцарапала?» Как мне было объяснить ей, что от одного только прикосновения безобидного зверька меня всю передёрнуло и мурашки пошли по коже! Теперь-то понятно, что это было моё испытание, к которому я тогда была не готова.
      На сознательном уровне я уже понимала, что мне надо во многом пересмотреть своё отношение к окружающему миру, научиться любить животных, природу, и в этом брать пример со своего внука. Поэтому я смирилась и принялась заботиться о новом члене нашей семьи. Первым делом я искупала её, вытерла насухо и завернула в одеяльце. Место ей я отвела в одном из кресел, где и положила её отсыпаться. Когда Мати выспалась, решила её покормить: налила молочка в блюдце и поднесла к мордочке. Но она  едва его попробовала, так она была слаба! Герда, наша собачка, подошла к ней и лизнула её. Но та даже не отреагировала на это изъявление тёплых чувств. Казалось, что жизнь вот-вот оставит это хилое тельце!
     В отличие от меня, Герда сразу прониклась сочувствием к новому жильцу, она стала защищать и оберегать её, как своего щенка, хотя к другим кошкам относилась воинственно: она их на дух не переносила и преследовала при каждом удобном случае. А тут вдруг у неё проснулось материнское чувство. Когда мне надо было уйти по своим делам, я смело оставляла  малышку на попечение собаки, и надо было видеть, с какой заботой Герда своей мордой отодвигала Мати от края кресла, чтобы та не упала; с какой нежностью облизывала её! Нельзя было не растрогаться, глядя на это.
     Вскоре Мати стала самостоятельно приходить на кухню, где её всегда поджидало блюдечко с молоком. Потихоньку наша кошечка осваивалась, привыкала к нам и своему новому жилью. Разгуливала по квартире, изучая все углы. Незаметно для себя и я изменила своё отношение к ней. Постепенно привыкла, старалась ей во всём угодить, относилась к ней как к полноправному члену семьи. Чтобы она поскорее окрепла, набралась сил, я старалась почаще кормить её свежей рыбой – излюбленным  лакомством.
 Со временем Мати окрепла, освоилась, почувствовала себя хозяйкой в доме. Если во время еды к ней подходила Герда, она уже не терпела такой фамильярности: изогнувшись дугой, шипела на собаку и била её лапой по морде. Но та не обижалась, всем своим видом давая понять: ну что ещё можно ожидать от такого маленького глупенького дитяти!
     Благодаря моим стараниям и заботам, Мати очень скоро превратилась в красавицу: шёрстка у неё заблестела, стала переливаться тремя цветами – от золотистого до тёмно-коричневого с белыми полосами, хвост распушился. Чувствуя привилегированность своего положения, она заважничала, стала ходить словно пава. Степенно расхаживала по комнате, выгнув хвост трубой. Смотреть на это преображение было очень забавно. Она стала чересчур разборчива в еде, требовала к себе постоянного внимания. Бедной Герде часто доставалась от неё ни за что ни про что. Стоило похвалить собаку, как тут же ревнивая Мати вымещала своё недовольство на её морде!
     Мой внук, видя, как я ношу кошечку на руках и напеваю ей песенки, заметил: «Бабуля, да ты никак влюбилась в Мати! Даже к своей любимице Герде охладела! Мурлычешь свои песенки только ей!» Ещё не осознав до конца произошедшей во мне перемены, отвечаю: «Ведь кто-то должен заботиться о животном! Вы все заняты, вот и приходится мне нянчиться с ней!»
     Запомнился один момент: я нежно глажу матин животик. Под моими пальцами золотистая шёрстка превращается в набегающие волны, переливаясь и разукрашивая её тельце.
Какая же она шелковистая, блестящая! Я очарована ею. В этот миг меня охватывает непередаваемая нежность к этому созданию. Чувствую, как в моей глубине разливается горячая волна. О, как мне приятно! И вдруг меня осеняет: да ведь это во мне родилось чувство восхищения всем кошачьим племенем!
     К весне вдруг с нашей Мати стало твориться что-то невероятное! С гортанным мяуканьем она стала носиться по всей квартире в поисках выхода. Зная, как она раньше боялась улицы, я не сразу поняла причину произошедшей с ней перемены. Для меня она всё ещё оставалась маленьким котёночком, хотя поведение её говорило о другом. Она явно не оставалась равнодушной к призывным серенадам с улицы,  самозабвенно распеваемых мужской половиной кошачьего рода. Их любовные рулады были прекрасно слышны даже на нашем девятом этаже. Слыша их, наша Мати буквально обезумела. Она металась, как угорелая, по всей квартире. И вдруг её осенило – выход там, за дверью! Она бросилась на неё, повисла на дверной ручке и остервенело заорала. Я попыталась её снять, но где там! Кошка так сильно вцепилась когтями, что её невозможно было оторвать от двери. Мы все были шокированы: наша Мати сошла с ума! Внуку всё- таки удалось оторвать её от двери. Я ласково её пожурила, постаралась успокоить. 
     На следующее утро зову Мати кушать, но её нигде нет. Пропала без следа наша любимица! Неужели она выпрыгнула в открытое окно? Но ведь это девятый этаж! На всякий случай поискали её во дворе под окнами, но и там не оказалось никаких следов нашей беглянки. И только через день прибежал мой запыхавшийся внук с радостным известием: нашлась наша  Мати! Она преспокойно сидит с дворовым котом под деревом и они оба мурлычут, вполне довольные собой. Вот так Мати! Из котёночка она внезапно превратилась в кошку, знающую жизнь, и на призывные рулады своего жениха летит «на крыльях любви» к нему! Вот какой необыкновенной силой, энергией наделяет любовь наших домашних животных!
     Вскоре после этого, в один из вечеров слышу, как кто-то царапается в дверь. Открываю и вижу свою гулёну. Она, как бы извиняясь за своё поведение, виновато опустила голову и ждёт своего приговора.
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, как говорится, все возрасты покорны, её порывы плодотворны!
 И я пропускаю её в квартиру. С той поры время от времени наша Мати стала ходить на свидание. Подходит, бывало, ко мне, посмотрит в глаза, как бы говоря: пора, мол, идти к милому… Вскоре выяснилось - порывы любви и в самом деле оказались весьма плодотворными: наша Мати собиралась осчастливить нас своим потомством. Но, увы! Этому не суждено было сбыться.
Провожаю, как обычно, свою гулёну на свидание. А она так, чисто по человечески, на меня смотрит! У меня даже мурашки побежали по коже. Тогда я не могла понять, что же она хотела выразить своим взглядом. А утро… Каким оно выдалось печальным! Вбегает внук. Но что с ним? Я его не узнаю. Он рыдает. Пытаюсь его успокоить и выясняю, что нашу Мати загрызла собака. Так вот что означал её взг
- Проходи! Ну что с тобой делать? Любви, ляд! Она прощалась со мной, как будто говоря мне: вот я и выполнила свою задачу! Теперь ты будешь любить всё кошачье племя. И этому научила тебя я, поэтому ты никогда меня не забудешь.
         Как же она была права! Несмотря на то, что с тех пор прошло уже много времени, я никогда не забываю её. И в нашей  семье теперь постоянно живут кошка и собака.