Из Атлантиды я уходил последним

 

         Мемуары с того света или регрессия в полном сознании – не важно. Итак, всем своим сознанием и ощущениями  я снова в Атлантиде.
         Город Внешнего Кольца. Один из множества городов, расположенных кольцом вокруг центра Атлантиды. 
         Я, как и раньше, молился в Храме Бога Инкала, но ощущение, что молитвы мои не слышат, последнее время меня не покидало.  Люди жили, как и раньше, работали, как и раньше, но что-то было не так. Трудно было не заметить, что обучение на всех уровнях в государстве шло намного труднее. У учеников, студентов и даже ученых снижался уровень восприятия, скорость мышления. Люди становились несколько рассеянными, погруженными в себя, в свои собственные интересы. Но отлаженная и четко выверенная система управления народом в стране не давала воли сомнениям, ни моим, ни всем живущим там.

Войны ни с кем не велись. То государство, которое многим хотелось завоевать уже настолько давно, не представляло опасности, что его былая слава ушла в предания. Правитель того государства исчез через некоторое время после того, как отправил мертвое воинство противника в воду. Народ без своего правителя остался беспомощным настолько, что приходилось присылать множество больших и малых вэйлуксов, чтобы срочно обучить их возделывать поля и заниматься выращиванием еды для себя. Так что самым мощным оставалась Атлантида, в центре которой, в столице, основой всего был храм Инкала. Незыблемость власти и могущества правящей элиты обеспечивал Купол, защищавший Атлантиду от всех внешних воздействий. Невидимая энергия надежно укрывала всех жителей… и надежно прятала все происходящее от самого Бога Инкала.

  Купол поддерживался звуком, вибрация  которого создавала защитное поле от воздействия как снаружи, так и изнутри. В начале любой новой идеи нужно создать общественное мнение. Оно будет поддерживать идею лучше надзорных органов. Поэтому люди чувствовали вблизи звуковых аппаратов улучшение самочувствия и знали, что за пределами Купола им будет плохо, но не настолько, чтобы этого бояться. За пределами Купола жили люди и работали, возделывали поля и сады, но, тем не менее, цветы цвели лучше внутри него и растительность была пышнее и красивее. Но проблемы появлялись, и их становилось все больше в разных сферах жизни. Говорили, что проблемы всегда были и есть как снаружи так и внутри. Просто с ними надо мириться или справляться.


  Межзвездные корабли летали, как обычно. В пределах земли летали маленькие аппараты. Мощность мотора у этих самолетиков была очень большая. Принцип полетов механический. Даже если самолетик летел так низко над землей, что касался винтом, винт не ломался. Он не просто вращался - лопасти во время вращения еще и вибрировали. Взлетая вверх самолет мог зависнуть на винте. (Похоже на тех маленьких дракончиков-жуков в фильме Аватар, которые раскручивали светящийся диск над собой). Принцип винта Архимеда или  шнека мясорубки. Вращается механическим моторчиком. Агрегат подобного рода входит в резонанс с материалом винта и окружающей средой. Потребляемая мощность резко падает. Вдоль каждой лопасти - вал, который легко выдвигался рычагом управления. Когда вал выдвигался,  лопасти раскрывались веером и начинали вибрировать. Нужно было поймать уровень выдвижения вала в зависимости от воздуха, силы ветра и т.д. и в этом положении зафиксировать рычаг. Дальше самолет планировал на крыльях, а скорость набирал за счет вибрации  лопастей. Таким образом осуществлялось движение. Углеводородное топливо уже не расходовалось в таком режиме полета.


  И все же изменения чувствовались и в этой сфере. Все чаще возникали проблемы с отказом как отдельных агрегатов в летательных аппаратах, так и в основных узлах. И если энергия перестает подаваться по непонятным причинам в корабле, который находится в космосе, то теплом костра решить проблему того же холода не удастся.


Итак, некоторые корабли на какое-то время выпадали из промежуточного пространства в обычное, нашей мерности. Это настораживало, но пока было не критическим, просто требовало ремонта. Но ремонт сделать тоже стало трудно, ведь общий уровень образованности резко падал, и специалистов по ремонту найти было не просто. Мало того, начали происходить аварии на заводах, производящих все летательные аппараты. Некоторые заводы так разрушались, что не поддавались восстановлению. Да, средства были. А вот со специалистами дело обстояло хуже.(Как это похоже на наше время!) Комплектующих и запчастей уже не только не хватало, а некоторых уже просто не было.


И это еще не все. Тот минерал, который давал энергию для полетов «НЛО», для работы многих других агрегатов на самой земле, терял свою силу (в этой связи вспоминается солнечный камень в фильме Динотопия). Механические самолетики еще летали, а корабли, в основе которых использовался этот минерал, попадали в аварии. Симбиоз команды корабля и самого корабля позволял иногда его вывести в безопасное место, но далеко не всегда. Пропало  много кораблей. Из троих летчиков таких кораблей, с которыми у меня были близкие дружеские отношения, одного я потерял безвозвратно.


Чувство, что все идет не так, было еще не оформившимся. Влиять на правителей мне было сложно. Можно было сообщить им, что я думаю, но кто бы меня послушал?! Решать такие глобальные вопросы и изменять политику государства должны уже были не жрецы. Да, главному жрецу доверяли, но потому, что только жрец мог чувствовать, что нужно делать, только он мог еще связаться в Храме с тонким миром богов, так как непосредственную связь с высшими силами ограничивал Купол. Но как, и кому можно сказать, что все службы и молитвы уже давно идут механически, как будто говоришь самому себе все эти слова? Обычный набор слов и звуков  - и не больше.  Не было уже того знакомого жара в груди, не выравнивался ритм сердца в созвучии с ритмом самой Земли, не было уже ощущения спокойствия и уверенность в истинности приходящих образов в ответ на вопрос.


  Ощущение, что подкралось испытание «Черная ночь души», когда тебя все верховные сущности и сам Бог, оставили. Ощущения ощущениями, а когда во время службы я увидел, что купол ненадолго вдруг стал черно-зеленым, повергло в шок. Я практически постоянно находился в измененном состоянии сознания, как это сейчас называют. То есть смотрел на мир не прямо и просто, а с учетом «бокового зрения», когда тонкий мир переплетается с физическим. Незыблемость и прозрачность Купола была гарантирована, на века, практически без срока действия. Аппараты, похожие на простые белые кубы могли давать энергию так долго, что просчитать срок их действия не удавалось. Стояли они в таких местах, которых практически не должно коснуться изменение структуры земли. Учитывалось при установке и распределении их количества, где идут разломы, где русла рек, горы, где может быть камнепад или разлив реки. Цвет Купола изменился – не довод. Надо было идти самому и выяснять.


  Я вышел за пределы города, за пределы Купола. Вокруг были молодые горы и одна очень старая гора, на которую я и стремился. (Почему-то приходит слово Монблан.) В том месте, куда я пришел было 7 генерирующих вибрацию, кубов. Один из них молчал! Я поднялся повыше в гору, чтобы лучше видеть всё. Купол был грязновато-зеленым, и его было видно!  Именно чувство, что это я потерял связь с Богом, заставила меня думать, что делать что-то надо именно мне. Я умел только молиться. Возможно здесь, за пределами Купола мои молитвы будут услышаны. К тому же у меня с собой не было ни еды, ни воды.


  За пределами Купола климат был другой, но даже среди деревьев в горах без воды тяжело долго находиться. Думать об этом мне тоже было некогда: я молился. Губы пересохли и потрескались, язык, казалось, с шелестом едва передвигается во рту, стараясь все же сохранить ритм молитвы. Я был как выжатый практически досуха, лимон.  Но Купол уже не становился прозрачным, а это наверняка что-то значит. Ни дождя, ничего с неба для поддержки моей аскезы. Сколько дней я пробыл там – не помню, подсчет времени потерял смысл. От голода я начал терять силы, так необходимые мне для молитвы. Я решил пойти в город и взять с собой сюда немного еды и воды.


  В городе все было как обычно. Люди по-видимому не знали о существовании Купола. Они знали о цепочке аппаратов, поддерживающих оптимальный климат, подобно заборчику. Своего рода загон для людей, достойных лучшей жизни. Небо над ними не меняло своего цвета и прозрачности.   Они по-прежнему решали свои насущные проблемы, жаловались на правительство. И не удивительно, ведь многие аппараты, вырабатывающие воду, перестали работать.


Голод отступил на задний план и я передумал брать еду. Я набрал воды в мешочек из одного еще работающего аппарата, сам напился. Полиэтилен или целлофан тогда знали как делать, но период распада полиэтилена никого не устраивал: загрязнять окружающее пространство никто не хотел. Мешочек был сделан из ткани, которая не пропускала воду и не боялась солнечного света. Она не теряла свои свойства до тех пор, пока соприкасалась с человеческой кожей и использовалась человеком по мере надобности. Когда ткань была не нужна, ее можно было выбросить, и она спустя короткое время распадалась полностью, не принося вреда.


Еще находясь в городе я понял, что Купол меняет свою структуру. Он как бы смялся вдруг в верхней части и немного просел. Потом вернулся в прежнее положение. Но начали раздаваться какие-то щелчки и грохот. Люди вокруг насторожились, начали переглядываться, прислушиваться, обмениваться мнениями, но еще не предавались панике. Я шел через толпу в другую сторону от храма Инкала, к выходу из города, надвинув капюшон. Кто-то подходил ко мне время от времени и спрашивал:
  - Что нам делать?
-  Идите в Храм, - отвечал я коротко. Обычно жрецы выглядели очень аккуратно и ухожено. Мой изможденный вид говорил о том, что жрец чем-то очень озабочен и разговаривать ему некогда сейчас. Люди послушно шли в храм, они привыкли беспрекословно повиноваться жрецам. Я же спешил подняться в гору.


Когда  пришел в то место, откуда все было хорошо видно, где я уже молился, то Купол вдруг начал сминаться и рваться. Молиться было поздно. Я вылил воду из мешочка и сложил его в карман с мыслью, что он пригодится перевязывать раны. Вдруг остатки Купола взметнулись вверх, а за ними в полной тишине ввысь рвануло все, что было внутри него. Дома, земля поднялись на невообразимую высоту жутким столбом. Я открыл рот, понимая, что скоро придет и оглушающий звук этой катастрофы. Все, что было городом,  страной превратилось в пыль в этом эпицентре кошмара. Храм Посейдона в самом центре Атлантиды стал осью жуткого столба смерти. Не помню, когда тучи успели так низко нависнуть над землей,  тогда они превратили день в ночь, а пыль и пепел сделали эту ночь густой и коричнево-серой.


И тут я услышал внутри себя голос:
- Влезай на дерево! 
Как я обрадовался! Значит, связь не прервалась, меня слышат, видят!
Я поспешил взобраться на ближайшее дерево и только пристроился на его огромной ветке, как земля так вздрогнула, что дерево подпрыгнуло и разломилось. Счастье, что я сидел на ветке. Она спружинила, подломилась и упала на землю вместе со мной. Дерево разлетелось на щепки, как и многие другие. Я, охая, встал, спеша уйти повыше в гору и, оглянувшись,  увидел пыльный и оттого едва различимый, провал. Молнии били в эпицентр непрекращающимся ливнем прямых разрядов. Это не было извержением вулкана. Земля просто выплюнула застрявший в ленивой неподвижности кусок.

  Я шел и шел вверх, не пытаясь уклониться от падающих камней, не обращая внимания на их удары и раны. В голове сидела мысль: «От небес не скроешься». Высоко в горах была большая ровная площадка, на которую садились летательные аппараты. Еще когда начали отказывать вэйлуксы (или виманы), я посоветовал Координатору улететь за пределы Атлантиды и оставить там  космолет. Командир корабля выполнил приказ. Куда он улетел – трудно сообразить. Это был не Египет, - он тогда был зеленым и цветущим. Не Сахара, она тоже была зеленой. Это была пустыня со спекшейся глинистой почвой. Ровная и плоская огромная рыжая пустынная местность с клочками растительности. Среди холмов виден был огромный серебристый межзвездный корабль, напоминающий лежащую на боку серебристую бочку. И я внутренне знал, что Рамсе прилетит за мной на  маленьком самолете, когда узнает о катастрофе.

Грохот и гул были на пороге восприятия, настолько это было ужасающе громко и жутко. Сверху падали камни с грязью, обломки деревьев, и дышать было трудно.  А потом я услышал сквозь этот безумный гул, шум и рёв воды. Этот звук был далеко внизу, в двух-трех километрах подо мной. Но и это расстояние не давало никаких гарантий. Гарантий по большому счету вообще ничего не могло дать. Я был полностью в руках Бога, в руках судьбы. Я сделал все, что смог. Если мне суждено умереть, то можно хоть в пещеру залезть, хоть на вершину горы, хоть от падающего камня погибнуть. Но раз мне подсказали влезть на дерево, то мне еще предстоит немного пожить.   

Дальше помню не всё.

Потом помню, что меня тащили к большому кристаллу. Я потер руки об этот кристалл и вот так как тер, так и держал их пока меня везли обратно от кристалла. Меня везли на какой-то телеге к космолету. По моему виду было понятно, что везли не как принцессу на свадьбу. Черные густые волосы обрамляли лицо четкими контурами. Лоб до бровей очерчивала челка,  вдоль лица волосы лежали плотной массой, прилегая к плечам. Грозный взгляд был мелочью по сравнению с носом. Огромный шнобель с горбинкой по всей длине говорил о том, что я происходил из народа, живущего в горах. Такой агрегат на лице самостоятельно отпугнет любую невесту, но поможет сохранить нормальное состояние в переходах на высокогорье. Европейский малюсенький носик приносит в горах много неудобств своему хозяину.


Телегу тащил один из моих спутников, насколько мог быстро. Рядом бежал еще один тип, который играл на бегу на дудочке, чтобы сохранить настрой этого священодейства.  Я сидел, растопырив пальцы слегка согнутых в локтях, рук и сосредоточившись. Надо было перенести заряд основного, не тронутого еще искажениями, кристалла орихалк (или Мориит) на потухший кристалл в корабле. Надо было лететь туда, где Знания можно будет сохранить до времени. Туда, где наши души будут востребованы по плану Творца.