ПЕРВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ.
Как только Фасолины появились на лагерном пляже, Юрка не удержался от соблазна похвастаться уловом. Он вынул из пакета рыбину, и вмиг очутились в центре внимания.
Фа-Фа всем рассказывал, как он забрасывал блесну, и как вытягивал язя. На пляже все, только об этом и говорили: и взрослые и дети. Каждый считал необходимым взвесить рыбину собственной рукой, в основном папаши. Измеряли рыбу визуально, в дальнейшем показывали руками, кто как разводя руками...
До концерта оставался час, многие пошли играть в футбол Играли два тайма, по двадцать минут. Команды были сборные взрослые и дети. Вихрова и Столицына отнесли к детям. Вожатые третьего отряда с минуту возникали, и перестали. Счёт открыл Денис Волосков, он пробил, как из пушки. Ленский дал ему пас на блюдечке. Василий Аркадьевич - вратарь сначала взял мяч, но потом мяч выскользнул из рук, и прямо в сетку. Во втором тайме Арамчик назначил штрафной удар, из-за игры рукой Буратино, но Конеев взял мяч, сам того не ожидая. Штрафной пробивал Вихров. В разгар игры по лагерному радиоузлу объявили - всех кто занят во втором отделении концерта приглашали в клуб.
Футбол закончился. Первый отряд целиком направился в клуб. Троих отпустили таскать щиты от теннисных столов. Они быстро соорудили сцену. Просто на баскетбольной площадке уложили эти щиты встык. Снова на час расползлись все по лагерю, продолжилась "всеобщая обжераловка".
Через час все вернулись, и расположились кто как, и где мог около баскетбольной площадки. На всех скамеек не хватало. Концерт не начинался, ждали мальчиков первого отряда, они были в клубе. Наконец, из клуба стали выходить по одному ребята, жмурясь от солнца. Последний вышел Антон, вывесил новое объявление на дверях клуба.
"2-е отделение концерта не для всех. Крайне не рекомендуем тем, у кого слабые нервы и повышенное восприятие. Кроме шуток предупреждаем - шутки будут, гарантируем здоровый смех. Во время представления хождения: вход и выход не разрешён. Желаем приятно
провести время при закрытых дверях, и в полной темноте".
Столицын и Вихров переглянулись, читая объявление.
- Тебе страшно?
- Мне уже смешно. Тебе страшно, ешь таблетку.
- Ещё рано. - И я потом.
..........
Из-за щита вышел Белоснежный Антон во всём белом, он вёл первое отделение концерта.
Первый номер - девочки и мальчики под синтезатор пели песни из кинофильмов "Белое солнце пустыни", "Неуловимые мстители", "Земля Санникова". Антон объявил - песня о Родине из кинофильма "Щит и меч", музыка Вениамина Баснера слова Самойлова ...
- Какого ещё Самойлова? Кричали не понимающие зрители. - Костика Самойлова из второго отряда, - пояснил конферансье.
Воспользуюсь шпаргалкой, приведу полный текст песни слова которой написал пионер второго отряда:
С чего начинается Родина?
Со слова "люблю" на стене,
С девчонки, с корзинкой смородины,
Которая снилась во сне
Ещё она начинается,
С улыбки друзей во дворе,
И пусть никогда не кончается,
Большая мечта на заре.
С чего начинается Родина?
Когда обнимаешь, ты мать,
С дороги, которой не пройдена,
Которой, врагу не топтать.
И сердце болит, разрывается,
В беде, когда Родина-мать.
И каждого это касается,
Свою Родину - мать защищать
Ещё она начинается,
С красивого слова "Отец",
И в жизни так много встречаются,
Миллионы горячих сердец.
И хочется петь мне от радости,
Когда улыбается мать,
И очень мне хочется в старости,
Её снова, и снова обнять.
К Костику подошли две чьи-то мамы, и обняли мальчика. Далее, старшие девочки выступили с необычным номером. Ритмический танец - зарисовка в стиле "РЭП", с ними танцевал Пётр Ермаков. Как, всегда с большим успехом выступили Голубкин Валера и Суворов Валентин. Были ёщё танцы, песни, стихи. Хочу остановиться на некоторых номерах более подробно. Антон, снова объявил лагерного поэта Костю Самойлова. На середину вышел Костя. - "Вурдалак", почти по Пушкину, - пояснил Белоснежный.
...
Трусоват, Олег, наш бедный,
Раз он позднею порой,
Весь в поту, от страха бледный,
По кладб(И)щу шёл домой. (Начались смешки)
Олег Столицын еле дышит,
Спотыкаясь, чуть бредёт,
По могилам. Вдруг он слышит,
Кто-то кость, ворча, грызёт. (Ого,- реплика Буратино)
Встал Олег, шагнуть, не может.
«Боже!» Думает, - «Мертвец.
Это, верно, кости гложет,
Сейчас наступит мне ... конец! (Смех)
Горе мне, я слаб и хилый.
Съест меня мертвец совсем.
Если сам земли с могилы,
Я с молитвою не съем»
Он опустился на колени,
Окрестил свой лоб рукой,
Олег со страхом видит тени,
Земли отведал он сырой.
Рядом кость глодал покойник,
А Столицын землю ел,
На ограде рукомойник,
Олег - вожатый разглядел.
(Смех зрителей)
В горле ком застрял. Запить,
Столицын наш решился,
Как хотелось ему жить ...
Минуты две молился. (Бурный смех зрителей)
Сделал он один глоток,
Проглотил комок шершавый,
Увидел гроб гнилой. И меж досОк,
Белый саван, сильно рваный.
Закрыв глаза, он вспомнил бога,
Вспомнил все свои грехи.
Жизнь Олега у порога ...
Какие страшные стихи.
Сунул землю, снова в рот,
Запил ... не подавился,
А под саваном "урод",
Вновь, зашевелился.
Хруст костей стоял в ушах,
Покойничек голодный,
Стало мокро, вдруг в трусах,
И пот на лбу холодный.
(Малыши катались от смеха. Смеялись все: родители и дети)
И такие были звуки,
Хоть сам в могилу залезай,
Затряслись у парня руки.
Сказал он тихо всем: "прощай".
Смерти ждёт Олег стыдливо,
- Жри меня! Сперва убей!
Открыл глаза он боязливо,
И притаился меж камней.
Луна могилу осветила,
Закачался чёрный крест,
Вурдалак - нечиста - сила,
Продолжает кости есть.
Он вытер пот со лба холодный,
Землю ел, и запивал,
Запах гнили, смрад болотный,
Глаза Олегу затмевал.
Время медленно тянулось,
Олег считал до десяти,
"Смерть" за могилой поперхнулась,
Олега начало трясти.
Он в гробу себя представил,
Стало жутко самому,
Олег на крест свой взор направил,
Признался богу одному.
- Грешен я, прости раба,
Возьми меня на небо.
Олег увидел у гроб(А),
В земле две корки хлеба.
Олег Столицын корку съел,
И стал просить Христа,
На небо чёрное глядел -
- В раю же есть места?!
Олег понять не мог ни как,
Ответа он не слышит,
Мертвец, покойник, вурдалак,
В могиле тяжко дышит.
Вторую корочку он съел,
И ждёт своей кончины,
Олег Столицын побледнел ...
На это есть причины.
Он костью чуть не подавился,
Через раз уже дышал,
С белым светом он простился, -
Смерть свою он увидал.
Что же? Вместо вурдалака,
(представьте вы, Олега злость),
В темноте пред ним ... собака,
На могиле гложет кость.
Теперь, Олег всего боится:
Мертвецов и темноты,
Признаться в этом он стыдится,
Боится, даже сатаны.
Пока Костя читал своё стихотворение, его несколько раз прерывали. Постоянно смех, крики, остроты в адрес Столицына. Олег сидел, скрипел зубами, стесняясь смотреть товарищам в глаза. Он чувствовал, что даже малыши на него показывали пальцем, показывая его своим родителям. Только друг Юрий, ободряюще обнял его за плечи, поддерживал в эти тяжёлые минуты. Вскоре досталось и Вихрову.
Антон поднял руку, успокоил зрителей, погасил аплодисменты.
- Переделывать Пушкина я, тоже могу, с тем же успехом. Как вы оцените вот это. Я сочинил сам, прошу меня извинить, прочитаю по шпаргалке, без лишних выраже-ний, но с выражением.
Три девчонки под окном
Мечтали поздно вечерком:
- Если б, я была девица,
Молвит первая сестрица
- Я жила б, тогда в лесу,
Почесала пальчиком в носу.
В лесу построю я избушку,
Хочу я жить , на всю катушку.
Почесала ягодицу,
Толкнула в бок свою сестрицу.
- А я не дура жить в лесу,
Не хочу доить козу.
- А что ты, хочешь, дорогая?
Иль ты, дурочка другая?
- В глаз я дам, тебе за дуру,
Я люблю Вихрова Юру.
(Две минуты был хохот)
- Иж, ты, губки раскатала,
Третья девочка сказала,
- Любят Юру все на свете,
У меня Фасолин на примете.
- Ты что? Больная головой?
Он гуляет не с тобой?
Ты что, девочка? Уймись.
Ох! старушка, берегись!
- Фа-Фа мне ночью часто снится ...
На него хочу молиться.
Я сошью ему рубашку ...
- Роди лучше Чебурашку.
( Перерыв. Хохот на пять минут)
- Ну, ты дура и большая,
У меня мечта другая.
- Мы мечту твою все знаем,
Тебя сестрёнка понимаем.
Так, что лучше помолчи.
- Сама, ты дура, не кричи!
У меня мечта другая,
Снова молвила меньшая.
- Жить хочу я без греха.
- Ну и дура! Ха-ха-ха!
Ладно, дурочка колись,
Своей мечтою поделись. (Смех, хохот)
- Кто мой избранник, не скажу...
Ему я мальчика рожу...
(Встал Марчук, - Где Лидка? Покажись! Хохот)
Юра, наш Вихров - вожатый,
Не причёсанный, лохматый,
Стоял в то время на крыльце,
С удивленьем на лице.
Речь последней, по всему,
Полюбилась вдруг ему.
Половицы заскрипели,
И подружки обалдели.
Появился вдруг Вихров,
- Собирайся, я готов!
Приглянулась ты мне, тоже,
Сказал Вихров, как можно строже.
- Ты моя душа - девица,
И не надо здесь, стыдиться.
Отойдём с тобой в сторонку,
Потом к Столицыну в каморку.
Взглянул он строго на подруг,
Огляделся он вокруг,
- Я скажу вам по секрету,
Из троих, я выбрал - эту.
- Ты же, милая подружка,
Извини меня, старушка,
Ночью в лес к себе ступай,
Строй избушку, хоть сарай.
- Ты, - ко второй он повернулся,
И лукаво улыбнулся,
Вихров в затылке почесал,
И такую речь сказал;
- Твоя улыбка ... до у шей ...
В лес ступай - рубашки шей.
Можешь там рожать букашек,
Если хочешь - Чебурашек.
Для начала - рот закрой.
Она прикрыла рот рукой.
К младшей Юра повернулся -
Добродушно улыбнулся.
…..
Стали жить, да поживать,
И приплода поджидать.
Жизнь пошла, как карусель
Март прошел, уже апрель.
С животом полгода ходит.
Срок родин уже подходит,
Живот огромный, как арбуз,
Скоро будет карапуз.
А подружки, только злятся,
От злобы сохнут, и боятся,
Что их выпихнут взашей,
Оставят с носом, без ушей.
Вихров в вожатые подался
Малышей любить старался.
Старался быть им старшим братом,
Перестал ругаться матом
С Олегом он … - друзьями были,
Их за это часто били.
Они с Фа-Фа не расставались,
Им втроём и доставалось.
Эта сказка, между, прочем,
Для послушных, и не очень,
Для мальчишек и девчонок,
Мораль поймет здесь и ребёнок.
Вот такие здесь делишки,
Творят девчонки и мальчишки.
В этой сказочке намёк,
Добрым молодцам урок.
Вы друзья, все удивились?
Такого не было, Приснилось,
Это было всё во сне,
Вчера приснилось это мне.
Это сон мой, а не быль,
Рассказал вам, и забыл.
Конца сей сказки не видать,
Другую надо начинать.
Вы, конечно, напугались, зато вы, дружно посмеялись.
Аплодисментам не было конца. Антон кланялся, как народный артист. Смех ещё долго продолжался. Корнеев включил магнитофон. На сцене появились: Столицын, Вихров, Гогидзе и Серов в пачках балерин. Антон объявил: «Чайковский, танец маленьких лебедей из балета "Лебединое озеро".
Парни взялись перекрёстно за руки и танцевали русскую балетную классику. Описать не возможно. Все катались по траве от хохота, особенно малыши, глядя, как вожатые и старшие исполняли классику русского балета. В конце танца у Вихрова свело ногу. Это для всех стало ещё смешней, как он лебедем умирал, хромаючи, его бросили на траву, он в судороге дёргал ногой, это становилось ещё смешней. Его осыпали аплодисментами. У него это так хорошо получалось, что у многих появились слёзы от смеха. Не до смеху было самому Вихрову. Он с трудом выпрямил ногу от судороги, и продолжил под смех и аплодисменты зрителей, танец маленького лебедёнка.
Как ни старался Антон, он долго не мог успокоить зрителей. Он объявил следующий номер, а смех не умолкал. Постепенно все успокоились. Вытирая слёзы, обмахиваясь ветками от комаров зрители были готовы к следующему номеру. Конферансье в третий раз объявил, - Выступает Французов Миша третий отряд.
Миша сидел рядом с мамой, ел грушу, и ждал когда все угомоняться. Он запихал в рот грушу, вышел на сценическую площадку. - Совсем маленькое стихотворение.
Прожевал грушу, начал.
За клубом дуб стоит зелёный,
Златой цепи на дубе нет,
И днём и ночью, как учёный,
Вокруг Фасолин ходит "шкет"
Направо - что-нибудь отмочит,
Налево - сказки говорит.
Про чудеса, как бес с кикиморой хохочет,
Как леший, на ветвях сидит.
Там на невиданных дорожках,
Следы всех лагерных ребят,
Шалаш в лесу, и босоножки,
В траве при входе там лежат.
Там лес, и дол видений полны,
Там на заре прихлынут волны,
На брег песчаный и пустой,
Два создания прекрасных,
Вдвоём из вод выходят ясных,
И нагишом бегут домой.
Фасолин младший мимоходом,
Обманул богатыря,
Поспорил он со всем народом...
За минуту выиграл три рубля
(Десять рублей, - крикнул Буратино)
Порой Фасолин дюже тужит,
Ему Вихров с Олегом служат,
Ночью там гробы летают,
И «подводников» пугают,
Штаны летают по ночам.
Мышей пускал я лично сам.
В сортире Дёмин курит - чахнет,
Там русский дух, там чем-то пахнет.
Всадник там без головы, Не обошлось без сатаны.
У костра устроил драку, Ночью нам устроил бяку,
У сатаны свинячье рыло ...
Кровь от страха в жилах стыла
Мы беса видели в натуре,
В человеческой он шкуре.
Между нами он без маски,
Всем подряд он строит глазки.
В глаза ему нельзя смотреть,
Можно, даже околеть,
В глазах у беса огоньки,
Отбросить, можно и коньки.
Бес по лагерю балует,
А в изоляторе лютует.
Гуляет ночью он с Беловой
Балует он ещё в столовой
Мы под небесами все летали,
Когда вот этот столб вкопали.
У нас он все мячи увёл,
Чтоб не играли мы в футбол,
Чтоб играли все в лапту, Как хулиганы в ПТУ.
А за клубом дуб зелёный,
Под ним сидит Фа-Фа учёный,
Он профессор всех наук,
Нет давно таких вокруг.
В клубе будет продолженье,
Второе чудо отделенье.
Вы, скоро в этом убедитесь,
Далеко не расходитесь.
Под бурные продолжительные аплодисменты Французов раскланивался в пояс. В этом момент над лагерем прозвучали знакомые звуки трубы. Все обернулись. На крыльце клуба стоял Фасолин Юра в позе горниста и звучно выдавал "Вставай, вставай..." Антон поднял руку.
- Антракт пятнадцать минут. У всех у кого с нервами всё нормально, и чувство юмора чуть выше среднего, приглашаем на второе отделение в клуб. Парни первого отряда быстро тащили щиты в клуб.
...
Олег первым делом кинулся к Мишке.
- Это ты? - Что я?
- Ты всем растрепал про кладбище и рукомойник?
- Я не знал, что это государственная тайна.
- Я поделился с вами, а ты, всё своему Косте? Он всё в своих стихах наврал. Я на кладбище корочки хлеба не ел и про трусы. Я вовсе, не мочился на могиле.
- Олег, ты обиделся? - Не очень, только зачем врать.
К ним подошёл Вихров.
- Слушай, Мишка, я не знал, что ты, трепач, хуже Фа-солина. - Я причём? - Кто всё Антону поведал о нас?
- Юра, я честное слово ни кому ни гу-гу. Антон, самостоятельно все пишет стихи, как он укакал Будённого и Серова. Завтра он куплеты будет исполнять у костра.
- Почему, завтра?
- Не понимаешь? Чтобы родители не знали, что вы здесь вытворяете. - Ничего мы, не вытворяем.
- Ага, рассказывай сказки. А вы, молодцы, хорошо лебедей изобразили. Твой батя, чуть от смеха не подавился. Я видел, ты в траву, как подстреленный завалился, в самую пылищу. - Мужики по секрету. Мишка вынул из кармана сложенный листок бумаги.
- Они хотели сегодня, вот это петь, «Девичьи страдания». Попурри, на мотивы разных песен. Вихров стал читать.
«У нас мальчишки – первый класс,
Красивые и модные, а девчонки все у нас,
Простите – старомодные.
Парней в «Дзержинце» завались,
Ни одного горбатого.
Выбирай любого и держись,
А я люблю вожатого. (Опять про меня)
Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка тёмная была,
Одна молоденькая пара, Всю ночь гуляла до утра.
Они сидели на крылечке, и обнимались, чуть дыша.
Потом пошли они на речку, по тропинке не спеша.
Это уже про Олега и Риткой)
Речка движется, и не движется,
Вся из лунного серебра, В темноте всё колышется,
Мне всё видно из куста.
Час сижу в кустах сирени,
Таращу я на них глаза,
У воды, смотрю две тени,
Поцеловались пол раза.
(Точно, это про Олега)
У нас в отряде паренёк, вот с такими глазками.
Он подарил мне стебелёк, одарил всю ласками.
(Это интересно, про кого?)
Я записочку прочла, и сразу размечталася,
Я на свиданку не пошла, чего-то испугалася.
- Слушай, Французик, ты участвуешь во втором отделении? - Нет, там только Фа-Фа, и первый отряд. - А Янек? Что-то его не видно. - Не знаю.
- Ты, и не знаешь?
- По-правде, я Юрику, чуть-чуть там помогу. Капельку.
- Что будет, знаешь? - Ничего особенного.
- Чего, тогда объявление про какие-то нервы?
- Это у Антона юмор такой. - А малыши?
- Сам должен понимать, им ещё рано такое смотреть.
- Фа-Фа стриптиз на сцене устроит?
- Если бы, хуже. Вот этого и нельзя смотреть слабонервным.
Столицын посмотрел на Вихрова. Тот пожал плечами.
- Неужели Фа-Фа до секса додумался, кругом родители. - Юр, это у тебя в голове секс с темнотой ассоциируется. Там будет, кое-что другое.
В клуб впускали через заднюю дверь. Все занимали места. Зрителей набилось, как селёдки в бочке. Малыши сами пошли с родителями кто куда, они не претендовали на второе отделение.
***